***
— Я уже и не думала, что она согласится, — негромко призналась Конан, когда вернулась из душа. Растянувшийся на футоне, задумчиво гладя в потолок, Яхико медленно кивнул. — И это место… — он усмехнулся и провёл рукой по лицу. — У Хокаге определённо есть чувство юмора. — Тут не поспоришь, — улыбнулась Конан, садясь рядом с ним, вытирая полотенцем мокрые волосы. — Очень надеюсь, что название места станет символичным и нам удастся в нём завершить эту вражду, — с жаром сказал Яхико; это перед товарищами, особенно Орочимару, он пытался строить грозного Лидера, а с возлюбленной всегда был собой. — Только представь, Конан, что будет, если мы заключим мир с Конохой! Больше не придётся опасаться, что на Аме в любой момент могут напасть, если прознают про связь с Акацуки. Мы сможем всё внимание сосредоточить на укреплении деревни, создадим наконец, как и собирались, организацию типа АНБУ, улучшим подготовку ирьёнинов… Слушая его воодушевлённый рассказ, Конан искренне улыбалась. Впрочем, пришедшая на ум мысль заставила несколько посерьёзнеть. — Всё это очень хорошо, Яхико, — негромко произнесла Конан, когда он замолчал, — но что будет с Акацуки? Сомневаюсь, что она впишется в тот план мирной деревни, который ты обрисовал. Яхико упрямо посмотрел на неё. — Я что-нибудь придумаю, — пообещал он. — Я найду место для Акацуки в нашем новом мире. — Сам? — лукаво уточнила Конан. — Что?.. Да, да, сам, — проворчал Яхико, окончательно сдаваясь. — Считай, тебе удалось меня уговорить. — Рада этому, — промурлыкала Конан, склоняясь ниже и проводя пальчиками по обнажённому торсу возлюбленного. — Кстати, — она взяла мужчину за руку, переплела пальцы, — ты ведь разобрался с тем делом? — Теперь уже окончательно, — подтвердил Яхико, притягивая её ближе к себе. — Удачно, что записи Нагато полны и точны. — Покажешь? — Ты уверена, что хочешь? — он нахмурился. — Это весьма неприятно, Конан, судя по рассказам Кисаме и лицу, которое у него было, когда мы это испытывали. — Всё равно, — прошептала она. — Хочу знать. Яхико, всё ещё хмурый, пожал плечами и сел. Сложив печать, он сосредоточился — и тут же Конан ощутила, как её кольцо раскалилось, точно от огня. Буквально через миг после этого собственная чакра Конан словно сошла с ума, беспорядочно заметалась по телу; горло нещадно сдавило, сердце забилось в сумасшедшем ритме — а затем всё прекратилось так же внезапно, как началось. — Ты как? — взволнованно спросил Яхико. — Нормально, — хрипло ответила Конан, непроизвольно потирая горло. — Впечатляет. — Не то слово, — проговорил Яхико. — Я могу этой техникой убить, Конан. От неё невозможно защититься. — Это дзюцу на крайний случай, — серьёзно сказала она. — У нас должна быть подстраховка. Яхико хмыкнул. — Перестраховщица ты моя, — прошептал он, обнимая её и прижимая к себе. — Хотя согласен, подстраховка быть должна: всё-таки наши товарищи нукенины, что тут поделаешь? — Неужели ты начал с этим осваиваться? — Хуже того: я стал проникаться к ним симпатией. Они тихо засмеялись, а затем Яхико поцеловал Конан, уложил её на футон и стал неспешно освобождать от юкаты. Им двоим совершенно некуда торопиться. Они принадлежат друг другу — так было, есть и будет всегда.Глава 16. Возможен ли рассвет?
4 июля 2015 г. в 09:38
Неяркое зимнее солнце осторожно заглядывало в узкое окно, давая полоску света, падавшую на толстый футон, расстеленный на полу комнаты. Солнечные лучи уже какое-то время назад разбудили Конан, но она не спешила вставать или хотя бы даже открывать глаза. На это утро никаких дел запланировано не было, а потому Конан могла позволить себе хотя бы ненадолго расслабиться.
Слева раздалось копошение, и ткань одеяла натянулась — это Яхико во сне перевернулся на другой бок. Конан невольно затаила дыхание: испугалась на миг, что это она каким-то образом потревожила сон любимого, но мужчина только невнятно пробормотал что-то, глубоко вздохнул и продолжил спать.
Конан тихо выдохнула в подушку. Она не понимала, как так случилось, но вот уже вторую неделю они жили вместе. Вначале, после его возвращения из Узушио, Конан стала приходить порой ночевать к Яхико, но лишь когда на базе не было кроме них никого; затем для удобства принесла расчёску и пару тёплых вещей, чтобы не ходить за ними по утрам к себе; потом забрала часть одежды и оружия, обувь, косметику, кое-какие личные вещи, а в один день поставила в комнате Яхико вазу с букетом бумажных роз, всегда украшавшую её комод, — и вовсе перестала возвращаться на ночь в свою спальню. Старые друзья не сказали об этом никому, но прочие обитатели башни и сами догадались: Кисаме при взгляде на них начинал понимающе скалиться, Суйгецу хитро улыбался, Карин смотрела не без определённой зависти, а Джуго — задумчиво.
Подумать только. Столько лет Конан старательно возводила вокруг себя ледяную стену, создавала образ холодной и уверенной в себе куноичи, делала всё возможное, чтобы скрыть от товарищей по Акацуки собственную душу, лишь с Сасори и Итачи позволяя себе иногда поговорить по-человечески, — и ради чего? Лучше ведь от этой замкнутости ей вовсе не становилось. С другой стороны, тогда у неё не было никого, лишь Нагато, но он так погряз в пучине проблем Амегакуре и Акацуки, что крайне редко находил время для подруги. Теперь же, к счастью, всё иначе: теперь Яхико вновь жив и снова с ней, теперь Акацуки взяла курс на мир и гармонию, а их угрюмая база приютила под своим кровом троих активных молодых шиноби, наполнявших башню громкими криками и суетой. Теперь организация постепенно начинала напоминать Конан ту их старую банду, медленно стала преображаться, становясь для сироты чем-то, похожим на семью.
«Возможен ли ещё рассвет для нашей организации?» — всё чаще спрашивала она себя.
Конан хотела верить в возможность такого развития событий — правда, искренне хотела! И, глядя на Яхико, наблюдая за тем, как он со всем обычным своим ослиным упрямством прикладывает все мыслимые и немыслимые усилия к тому, чтобы достучаться даже не до умов — до сердец доставшихся ему в подчинение нукенинов, Конан утверждалась во мнении, что рассвет возможен. Конечно, у организации по-прежнему остаётся уйма врагов, тайных и явных: Великие Страны и более мелкие государства, Якуши Кабуто, Учиха Обито, затаившийся где-то и подозрительно долго бездействующий… Но Конан отметала мысли об этом, говоря себе: «Мы справимся».
Яхико вновь завозился и, повернувшись лицом к ней — его дыхание нежно коснулось щеки Конан, — обнял её и притянул ближе к себе. «Не спит», — поняла Конан и, открыв глаза, наткнулась на пристальный взгляд мужчины.
— Доброе утро, — прошептала она с улыбкой. Когда просыпаешься вот так, утро ведь и в самом деле доброе.
— С днём рождения, — тихо сказал в ответ Яхико.
Улыбка непроизвольно сделалась шире.
— И тебя.
Наверное, прав Яхико, когда говорит, что им судьбой предназначено быть вместе: слишком уж многое говорило в поддержку этой теории. Такие похожие судьбы никому не нужных сирот, общие идеалы и ценности, во многом схожие вкусы, одна группа крови, день рождения двадцатого февраля — фантастические совпадения.
Неспешно подавшись вперёд, Яхико мягко поцеловал Конан; она ответила, прижимаясь к возлюбленному всем телом, запуская пальцы в его рыжие волосы. Утро обещало из доброго перейти в фантастическое, но вдруг Яхико прикрыл глаза и отстранился с выражением усталой обречённости на лице.
— Что случилось? — с недовольством в голосе спросила Конан.
— Суйгецу всё-таки довёл Кисаме, — пояснил Яхико, поднимаясь с футона и быстро одеваясь. — И теперь Кисаме намерен, как он выразился, «пустить этого мальчишку на корм Самехаде».
— А ты здесь при чём? — проговорила Конан, хотя прекрасно знала, какой получит ответ.
— Я глава организации и должен следить за тем, чтобы мои подчинённые не поубивали друг друга, — Яхико виновато улыбнулся. — Прости, я правда должен пойти проверить.
— Знаю, — устало кивнула Конан. Ещё раз улыбнувшись ей, Яхико ушёл.
Некоторое время Конан просто лежала на толстом футоне, глядя в потолок, не думая ни о чём. Она искренне любила организацию, прониклась симпатией и привязалась даже к новым её членам — но порой товарищи напоминали о себе так не вовремя…
Понимая, что надо вставать, раз уж не спит, Конан неспешно села на футоне и потянулась. Скоро придёт весна; холодные ветра и метели в Амегакуре сменятся привычными проливными дождями, затем — майскими грозами. Конан не слишком любила грозы: ей вполне хватало жизненных бурь и громовых потрясений, но вот тот же Сасори всегда наслаждался штормами, смотрел на сверкающие в небе молнии с таким восхищением, словно в этих всполохах видел нечто невообразимо прекрасное, достойное поклонения — странный шиноби со странными мыслями. В отличие от него, Итачи не любил ливни Страны Дождя и всегда старался брать у Нагато миссии в тех местах, где более сухо.
Выправив волосы из-за воротника водолазки и собрав их в пучок, Конан против воли тяжело вздохнула. Удивительно, но она и в самом деле скучала по этим двум нукенинам. Если не обращать внимания на его колкую манеру поведения, Сасори ведь очень интересный собеседник, находчивый и умный, — хотя Конан уже сейчас знала, что Яхико кукловод не понравится. А вот к Итачи, похоже, Яхико заочно проникся симпатией, особенно после того, как выяснилась правда об Учихе. «Но как могли мы все не замечать столько времени? — в который раз за эти дни спрашивала себя Конан, выходя из комнаты друга. — Не отрицаю, Итачи великолепный актёр, но всё же…»
Откуда-то с нижних этажей башни доносился приглушённый шум битвы. «Похоже, разошлись они не на шутку», — подумала Конан и свернула на лестницу, решив всё-таки проверить, не требуется ли помощь.
Стоило ей толкнуть тяжёлую металлическую дверь тренировочного зала, ноги Конан обдало мощным водным потоком, намочившим сапоги до середины голени. Недовольно поджав губы, Конан встала на воду и решительно шагнула в помещение. Кажется, она волновалась, как бы товарищи друг друга не поубивали? Напрасно — Кисаме и Суйгецу откровенно веселились, размахивая своими огромными мечами, а Яхико пытался их утихомирить, но не особо активно, старательно сдерживая смех.
— Дерёшься, как девочка! — насмешливо бросил Кисаме, едва не задевая противника Самехадой.
— А вы — как бабуля, семпай! — не остался в долгу Суйгецу, ловко уклоняясь и отскакивая в сторону.
— Кисаме, Суйгецу, довольно, — Яхико постарался напустить на себя суровый вид, но вышло у него это слабо.
В следующий миг всей троице пришлось защищаться от шквала из листов водонепроницаемой бумаги, обрушившегося на них и чуть не впечатавшего в стенку.
— И воду за собой уберите, — проронила Конан и, развернувшись, гордой поступью удалилась.
— Да я её больше, чем вас, боюсь, Лидер-сама, — услышала она, уже выйдя за дверь, голос Суйгецу.
— И правильно делаешь, пацан, — усмехнулся в ответ Кисаме. — Наша Конан хоть и ангел, но Ангел Смерти.
Закатив глаза, Конан поднялась на четвёртый уровень и вошла в просторную комнату, выполнявшую одновременно функции библиотеки, хранилища свитков и просто места, где можно посидеть в тишине и подумать за чашкой чая.
— Доброе утро, — коротко поздоровалась она с сидевшей в кресле девушкой.
— Доброе, — быстро ответила Карин, попытавшись незаметно спрятать свиток, который минуту назад жадно изучала.
— Не прячь, — сказала Конан, проходя мимо и беря с полки книгу. — Я не стану его у тебя отбирать.
Поджав губы, досадуя на то, что спалилась, Карин вновь развернула свиток.
— Что изучаешь? — поинтересовалась Конан, опускаясь в другое кресло.
— Усовершенствованная техника поиска по чакре, — ответила Карин, и взгляд её стал пытливым. — Разработанная кланом Узумаки.
— Полагаю, она очень эффективна, — безмятежно произнесла Конан, делая вид, что не заметила тона собеседницы. Поняв, что окольными путями ничего не добьётся, Карин решила действовать напрямую:
— В вашем хранилище много свитков с техниками Узумаки. Куда больше, чем сумел раздобыть Орочимару-сама.
— После того, как Орочимару предал Акацуки, мы специально собирали эти свитки, чтобы уберечь от него.
— А теперь?
— И теперь мы его к ним не подпустим. Пока, по крайней мере, — Конан говорила всё так же спокойно, только чуть более холодно. — Я надеюсь, что у тебя хватит ума держать язык за зубами.
— Конечно, — процедила Карин, прямо-таки впившись пальцами в края свитка.
— Не сжимай так, порвёшь, — заметила Конан. — И тебе вовсе не обязательно в моём присутствии сдерживать характер: я знаю, какими бывают Узумаки. Наш с Яхико друг принадлежит, как и ты, к этому клану. Впрочем, — добавила она задумчиво, — он является в плане характера скорее исключением, лишь подтверждающим правило.
— Друг? — удивилась Карин. — Ваш и Лидера?
— Эта история не для сегодняшнего дня, — сказала Конан, открывая книгу и опуская взгляд на страницу. Они с Яхико решили пока не рассказывать новичкам о Нагато, выждать время, прицениться к молодёжи и понять, стоит ли им вообще знать правду о том, что творилось в Акацуки до недавнего времени. И как бы ни хотелось им обоим поскорее вернуть к нормальной жизни Нагато, всё-таки торопиться и делать необдуманные ходы в этом деле опасно.
Некоторое время куноичи сидели в молчании, каждая читала своё. Затем, разобравшись с принципом, Карин начала практиковаться в технике.
— Можете узнать точно, где сейчас Лидер-сама? — минут сорок спустя попросила она.
— Хорошо, я узнаю, — кивнула Конан и мысленно обратилась к другу:
«Где ты сейчас?»
«Возле восточных ворот, — отозвался Яхико. — Орочимару вернулся, хочу сам провести его в башню».
«Ну веди, веди», — без особого удовольствия протянула Конан и сказала с нетерпением ожидавшей её ответа Карин:
— Возле восточных ворот.
Узумаки наморщила лоб.
— Там ещё где-то поблизости должен быть Орочимару-сама, да?
«Она действительно очень сильный сенсор, — подумала Конан. — Хорошо, что купол, укрывающий Нагато, также скрывает чакру. Всё-таки техники Риннегана даже она не может преодолеть».
— Орочимару вернулся в деревню. Так что давай перейдём в другое помещение, а это запрём.
— А можно?..
— Я дам тебе дубликат ключа.
— Спасибо, Конан-сан.
Как-то само собой пришло решение попить чай, и куноичи перебрались на кухню, где их и застали вернувшиеся с улицы товарищи.
— О, вы здесь, — Яхико стряхнул снег с волос и без церемоний взял чайник и наполнил опустевшую уже кружку Конан.
— Здравствуй, Карин, — на редкость вежливо приветствовал бывшую подчинённую Орочимару; девушка напряжённо кивнула в ответ, и он повернулся к Конан. — Конан, сколько лет прошло… С каждым годом всё хорошеешь.
— А ты совершенно не меняешься, Орочимару, — прохладно заметила она.
— Как и наш дорогой Сасори, — улыбка Саннина расширилась. — Жаль, что его нет с нами, правда?
Конан недобро прищурилась, однако промолчала.
— Чем он вам так нравится, этот Сасори? — полюбопытствовал Яхико, решив, как всегда, играть простака, не замечающего чужих подозрительных переглядок (при этом Конан была совершенно уверена, что вечером её ждёт разговор на ту же тему, но уже без шуток).
— Мне — тем, что любит экспериментировать и не боится запачкать руки, — усмехнулся Орочимару. — Но у Конан, я полагаю, иные критерии.
— Сасори интересный собеседник, — ответила она предельно спокойно. — Причём круг его интересов куда шире разделки трупов.
— Один — один, — провозгласил Яхико таким тоном, что всем тут же стало понятно: дискуссия окончена. — Орочимару, можешь перекусить с дороги, а потом расскажешь, что да как.
— Как прикажете, Лидер-сама, — с гротескной вежливостью ответил Саннин.
— Кроме лапши быстрого приготовления ничего не осталось, — старательно скрыв злорадство, проинформировала Конан, на что Орочимару фыркнул. Прежде чем он начал бы рассыпаться в замечаниях, что она плохо ведёт «домашнее хозяйство», Конан вышла из комнаты вместе с Яхико.
— Не спрашивай, — устало попросила она, стоило Яхико бросить на неё весьма красноречивый взгляд. — Он всегда любил переворачивать с ног на голову тот факт, что я в его время в Акацуки общалась практически только с Сасори.
— И какова была этому причина?
— А с кем ещё мне было поговорить? С Орочимару, которого всегда интересовали только эксперименты и новые техники? С Кисаме, убеждённым и хладнокровным убийцей, не представляющим даже, что такое простая вежливость? Или, может быть, с Какудзу, если и отличавшимся от обычного торговца чёрного рынка, то только большей жестокостью? Сасори по крайней мере умеет притворяться дружелюбным.
— Хм, — только и ответил на это Яхико, но Конан чувствовала, что он не до конца удовлетворён.
Буквально четверть часа спустя к главе организации и его напарнице в зале совещаний присоединились Кисаме и Орочимару.
— Я отправил молодёжь на рынок, — проинформировал Саннин. — Не можем же мы вечно есть лапшу.
— Что тебе удалось узнать? — требовательно спросил Яхико, пока Орочимару и Конан вновь не вступили в полемику.
— Ну, во-первых, что я не успел сообщить в прошлый раз из-за скорого расставания, мой бывший помощник Кабуто теперь стал самостоятельной фигурой на доске и при этом присвоил часть моих техник.
— Что, проморгал свои пробирки, Змей? — оскалился Кисаме, никогда не проходивший мимо шанса проехаться по Орочимару за то, что тот вечно поддевал его на предмет крайней преданности Итачи.
— Из Чистого мира оберегать лабораторные журналы было, к несчастью, невозможно, — откликнулся Орочимару. — Среди прочих присвоенных Кабуто свитков был и тот, в котором описывалась Эдо Тенсей.
— Кхм-кхм, — Яхико укоризненно посмотрел на него. — Как-то странно, что записи о подобной технике не были уничтожены или, по крайней мере, очень надёжно спрятаны.
— Они были. Вот только Кабуто далеко не дурак и, как видно, ещё и очень хорошо научился вскрывать мои тайники.
— Ладно, у Кабуто есть Эдо Тенсей, — вздохнул Яхико. — Учтём. Что ещё?
— Полагаю, мои змеиные техники, — сообщил Орочимару.
— Не страшно, и не такое резали, — вставил Кисаме, проводя рукой по Самехаде, которую принёс с собой (что-то подсказывало Конан — исключительно из-за присутствия Орочимару).
— Худшая новость заключается в том, — Орочимару посерьёзнел, посмотрел прямо на Яхико, — что со всем этим добром Кабуто направился ни к кому иному, как Обито.
— Блеск, — закатив глаза, сыронизировал Яхико. — По крайней мере, хоть эти враги собрались в кучку.
— Хочешь нанести удар? — негромко спросила Конан.
— Шутишь? У нас не так-то много сил, чтобы бить, не зная наверняка, чем нас может порадовать в ответ противник. Мы ведь не знаем? — уточнил Яхико у Саннина, пытливо на него глядя.
— Касательно способностей Кабуто я могу выдвигать предположения, — пожал плечами Орочимару. — Что же касается Обито — теряюсь в догадках.
— В этом плане у нас есть определённые наработки, — сказал Яхико. — Конечно, Обито сильный и опытный шиноби, однако у него всего один глаз, а значит, есть слепая зона, что можно при правильном расчёте атак использовать. Кроме того, мы узнали, как действует пространственная техника его Мангекью — Камуи.
— А Цукуёми или Аматерасу? — в янтарных глазах Орочимару загорелся неподдельный интерес.
— Скорее всего, он ими не владеет. Вероятность такого сюрприза почти нулевая.
— И это не может не радовать, — хмыкнул Кисаме. — Не завидую я тем, кто испытал на себе действие этих техник.
— Действительно, не позавидуешь, — криво усмехнулся Орочимару, которого Итачи пропустил через Цукуёми, когда Змей напал на него. — Кстати, — Орочимару наклонился вперёд, вновь посмотрел пытливо. — Если уж зашла речь о необычных глазах: где же тот Риннеган, который раньше принадлежал организации?
Яхико на миг замялся. Впрочем, от необходимости отвечать его избавил немыслимо своевременный стук в дверь.
— Войдите, — властно отозвался Яхико, хотя и понимал прекрасно, что пришёл кто-то из трёх новичков.
Оказалось, что все сразу.
— Лидер-сама, вернулась птица из Конохи, — проинформировал Джуго, на плече которого сидел ястреб.
— Вовремя, — негромко проговорил Яхико и спросил уже в голос: — На птице была какая-либо слежка?
— Нет, — покачала головой Карин. — Я проверила. К посланию тоже не применялась чакра, так что ловушек нет.
— Вот письмо, — Джуго подошёл ближе и протянул главе организации маленький свиток.
Орочимару сузил глаза.
— Кажется, ты мне что-то не рассказал, Яхико, — с лёгким укором протянул он.
— Не успел, — спокойно парировал Лидер, разворачивая свиток.
— Ну, что там? — подался вперёд нетерпеливый Суйгецу.
Яхико довольно усмехнулся и вслух прочитал:
Долина Завершения.