1.
Это был один из теплых дней наступившей осени. Холодный ветер поднимался редко, вяло развивая гербы и флаги королевства, прикрепленные к шпилям высоких зданий во всей столице или красующихся на знаменах, что держали знаменосцы, выстроившись по периметру всей огромной Золотой площади, недалеко от королевского замка. Именно здесь проходило торжественное приветствие вернувшихся с войны войск великой и могучей страны, чьим принцем являлся Леннард. Со дня рождения королевы Лейемены прошла неделя, но могучее королевство Вавилон могло позволить себе такие траты. На высоких трибунах, оставшихся на площади с последних августовских рыцарских турниров, восседали главные лица страны: Двенадцать лордов сидели по обе стороны от короля, его беременной жены и наследного принца. Аристократию посадили на нижние трибуны, а горожане и гости столицы с радостью довольствовались толкотней по периметру площади или на балконах и крышах зданий. Центральное место всей Золотой площади занимали герои этого дня – те, кто отправился в бой с момента прорыва третьей линии защиты Огненной земли и до того, как в чужую столицу вошел сам король Алеорд. Тех, кто шел на войну с первых дней, кто прорывал первую и вторые линии защиты островного государства, было еще больше, но их чествовали в прошлых годах, с не меньшим размахом. Выжившие воины были почти все перебинтованы, многие остались калеками: кто-то стоял сам, кто-то был с костылями, даже на носилках приносили выживших и ставили на серые камни, которыми была вымощена площадь; но все были одеты парадно - если не в свои латы, так с обязательной ало-белой лентой на груди. Их было так много, что очень скоро всех любопытных совсем согнали с площади на близлежащие улицы, а знаменосцы живым забором прогибались под натиском растущей толпы героев дня. Леннард кутался в теплый шерстяной плащ с кроличьим мехом на воротнике. На высоте, на которой были расположены места правящей династии, часто гулял сильный ветер, в отличии от городских улочек. Принца не спасал даже живой забор из многочисленных слуг и стражников. Внимания на мороз не обращал только король и его лорды. Мужчины были сосредоточены на своих мыслях и разговаривали друг с другом мало, неохотно. Зато Алеорд часто справлялся о самочувствии жены. Он приказал укрыть женщину самыми теплыми мехами с ног до головы и сам грел её холодные ладони в своих горячих. Но правитель не улыбался и не говорил нежных слов. Самой нежностью была королева, улыбающаяся в ответ каждый раз на взгляд супруга. - Благодарю тебя, повелитель, – мурлыкала она и гладила свой большой живот. - А это только те немногие, кого лично допустили Двенадцать! – с важным видом сообщил своей супруге какой-то граф, сидевший под ногами Лена. - А где же остальные? – удивленно спросила женщина. – Они не получат такого счастья – лицезреть нашего короля? - Лицезреть они смогут его на праздниках и других мероприятиях. Его благодать – пенсию и выделения всем тем, кто еще не достиг сорокапятилетия, по гектару земли на севере - они уже получили. А перед вами, душечка, только избранные – им будут вручены медали. Когда все, наконец-то, уместились, король встал с места и поднял вверх руку, призывая к тишине. Вслед за Алеордом встали его Двенадцать лордов и сын. - Мой народ, - громко и четко сказал он. – Сегодня мы чествуем героев! Чтобы все собравшиеся услышали своего правителя, по обе стороны нижних трибун на маленьких башенках стояли глашатые с длинными трубами–хоботами, в которые те повторяли слова монарха – и синхронный глас охватывал всю Золотую площадь, доходя до длинных улиц. - Сегодня столица принимает отважных воинов и победителей! Сегодня мы снова празднуем победу над Огненной землей, уделяя особое внимание прорыву третьей линии защиты. За неделю мы вспомним все важные события этого периода времени и поднимем кубки хмельного напитка за каждого храброго воина – погибшего и живого. За великий и могущественный Вавилон! - За Вавилон! – трижды вторил королю простой народ и те, кто косвенно правил им. Слуга подал довольному королю бокал с вином. Алеорд сделал глоток напитка и вылил содержимое вниз, в сторону героев, на самом деле обливая алым напитком богатых горожан. Жители столицы ликовали – такой жест испокон веков считался благодатью монарха. Монарх сел на место и началось награждение. Лен знал, что раньше имя каждого отличившегося воина называл Второй лорд отца; названный поднимался на маленький помост в центре площади и какой-нибудь граф, купивший почесть награждать, вручал ему в руки большую медную монету с ликом Алеорда и гербом Вавилона. Но последние три года, и еще последующие два, награждение происходило по-другому, более удобному способу при таком скоплении народа: Четвертый лорд отца называл имя награжденного, а тому вручал медаль ребенок. Нарядные мальчики и девочки в возрасте от пяти до девяти лет, обязательно горожане, в сопровождении двух рыцарей, проходили в толпе собравшихся воинов к тому, кто услышал свое имя и махал рукой. Как правило, во время награждения на Золотой площади никто особо не шумел, детей было не меньше тысячи и никто не учинял непорядки. Даже дети не воровали. Принцу было скучно наблюдать за процессом. Из уважения к традициям и воинам он сидел прямо и делал важное лицо, но сам был отрешен от реальности и думал о другом, чтобы развеселить себя. Он старался сдерживать улыбку, если вспоминал шутки друзей. Иногда он вслушивался в имена называемых: крестьяне без фамилий, бедная знать, аристократия составляли половину, остальными были рыцари. В большинстве награждали мужчин. Зрители свистели или ликовали, неоднозначно реагируя, когда называли женские имена – вступившие в отряды каким-то чудом дуры или диверсантки. В такие моменты Лен оживлялся и с высоты трибун пытался разглядеть этих женщин. Он все надеялся увидеть девчонку, которая попала к нему в команду во время тренировочного боя в соседнем городе – Ване - и рвалась в бой. Она переоделась и постриглась под мальчика, была ловкой и быстрой, но слишком худой и дикой. «Наверное, она все-таки стала пушечным мясом, как я и предупреждал, - с досадой подумал принц, откинувшись на спинку деревянного стула. – В такой бойне у неё не было шансов. Как же её звали? Жан? Жанна? Дана!» Он вновь стал веселить себя воспоминаниями и представлениями, пока Четвертый лорд, лорд Эгрет, не назвал имя очередной представительницы слабого пола: - Дана из Бранибора! Леннард устремил взгляд в толпу, собравшуюся на Золотой площади, став искать названную. Он был уверен, что это именно та сумасшедшая. Принц был прав. Он увидел её в компании безного старика и сидевшего на каменной плитке перевязанного солдата. Дана была в броне и махала ало-белой лентой, которую нужно было одеть на грудь. Девочка отдала ей медную монету и наследник престола улыбнулся. «Живая! Везучая.» - он снова стал серьезным, когда назвали следующее имя. Но теперь он не обращал внимания ни на что, даже на Дану, думая только о своем, приятном.2.
Награждение было окончено с наступлением сумерек. Немногие горожане стали расходиться по своим домам; остальные предпочли подождать, пока уйдет с трибун королевская семья и на Золотой площади поставят огромные бочки высотой в двухэтажный дом с дешевым синим вином и пивом. В прошлом году на каждый день праздничной недели ставили на площадь по две бочки. Сегодня их поставили три. Знаменосцы расходились следом за своими господами, их место занимали слуги, быстро сооружающие из готовых деревяшек маленькие леса. Это было необходимо, чтобы потом поднять подкатанную на площадь каждую из трех бочек. Все воины и рыцари, получившие по монете, разбрелись кто куда: малая доля осталась сражаться за чашу синего вина с толпой, вторые ушли по местным кабакам пить на свои гроши, а третьи – к любовницам и семьям. Когда Лен уходил с трибун, Дана еще болтала с раненными воинами на своем месте. Принцу вдруг захотелось поговорить с этим чужим, чудом выжившим человеком. Жестом он подозвал к себе прозябшего Джима, сопровождавшего наследника всюду и на это мероприятие тоже. - Узнай, где будет отмечать награждение Дана из Бранибора и приготовь мне одежду горожанина. – Приказал юноша и поспешил за матерью и отцом вернуться в замок. Джим вернулся как раз после ужина. Лен доедал в своих покоях куриную ножку, когда слуга докладывал ему о местонахождении девушки. - Почему одежда не стиранная? – спросил принц, вытирая руки. Он оставил парню вторую ножку и гарнир из вареных овощей. - Горожане моются по вторым воскресеньям месяца. А оно уже прошло. – Джим глотал слюну. - Если Вы будете чистым – Вы не будете в безопасности. - Помоги мне одеть это и иди ешь. – Вздохнул Лен. – А потом поставишь греть воду. Лен не очень любил ванны, особенно если они принимались, когда принц был и без того чистым. Месяц без ванны, без боев и тренировок он сносил легко. А с тренировками – два раза в месяц мылся. Его одежда всегда была чистой и глаженой, как у всей королевской семьи, лордов и ближайших вельмож. Обычно одежда наследника пахла ветром, как он любил, и реже пшеницей. Одежда, которую принес Джим, пахла свиньями. Леннард старался вдыхать воздух быстро и долго выдыхать. Запашок стал невыносим, когда принц спустился к городским улочкам и побрел в сторону кабака «Пьяный пират», мимо дешевых публичных домов и трущоб. Элитные дома богатых горожан были оставлены позади, и запах цветов сменился алкоголем, блудом и потом. Принца стошнило у входа в кабак. Те прохожие, которые видели это, посмеялись и снова приложились к своим бутылкам или любовницам. - Добрый уже упился! – сказал какой-то тощий беззубый старик, сидевший на бочке и сосавший свою бутылку. – Добрый упьется вусмерть! Лен проигнорировал своего поданного и вытер рот рукавом, сразу пожалев об этом. От запаха и вкуса перемешанной с навозом глины юношу стошнило во второй раз. К курице добавились варенные яйца на завтрак. - Вусмерть! – повторил старик и захохотал. Леннард выпрямился и, вытерев рот ладонью, все-таки вошел в кабак. В помещении было многолюдно, шумно и душно. Запах пота, смешанный с жаренным мясом и алкоголем, прошибал насквозь. Лен еще стоял на ногах из-за пустого желудка, который теперь крутило. Он уверенным шагом подошел к стойке бармена, где усатый и круглый хозяин кабака наливал в стеклянные стаканы дешевое вино. - Что тебе, свинопас? – спросил мужчина. Леннард сразу сообразил, что это спрашивают его. - Чего-нибудь прочистить горло и поесть. Мой завтрак остался у входа... – признался парень и ухмыльнулся, когда хозяин засмеялся. - Пропиваешь зарплату или празднуешь нашу победу? – Лен не успел ответить, а тот продолжил: – А, молчи, свинопас. Мне все равно. Видишь, сколько гостей? Каждому надо налить и за каждым углядеть, чтобы не ушли, не заплатив. Кто-то громко и недовольно крикнул и разбил бутылку об пол. - Гран, с тебя тринадцать серебряников за бутылку! – крикнул хозяин в зал. - Тринадцать серебряников?! – переспросил виновный, принц его не видел. – Вчера это стоило пятьдесят медняков! - Это было на прошлой неделе, Гран! – поспорил хозяин. – Мой кабак и мои цены! Гран замолчал и хозяин, налив еще два стакана подошедшим незнакомцам, обратился к принцу: - Я тебя не знаю, но твое лицо кажется мне знакомым... Садись там, где найдешь свободное место. Имма тебя обслужит, только не бей её по заднице – получишь ножом по обе щеки. Лен молча кивнул и стал искать свободное место. Маленький уютный кабачок оправдывал свое название – большинство из посетителей, держа в руках кружку с пивом или вином, рассказывали своим друзьям о своем морском походе на Огненную землю, добавляя себе подвиги старых героев детских сказок. Пиратами их назвать было трудно, но если, ради развлечения, крикнуть «Эй, морской волк!» - все обернутся, в этом Лен был уверен. Сначала он старался лавировать между огромным числом празднующих, особо не касаясь их вонючих животов и потных спин, но это оказалось слишком трудно. А когда в кабак вошел маленький отряд очередных воинов с ало-белой лентой на груди, принц оказался зажат между толстяком в три обхвата и не уступающим по размеру мясником (последнее наследник понял, подслушав его разговор о свежевании свиней). С большим трудом парень вынырнул из западни в более свободное местечко - к круглому столу, где, в отличии от других, облепленных со всех сторон, сидели только трое: два парня и девушка весело разговаривали между собой за второй бутылкой вина и огромной общей тарелкой с полуобъеденным жаренным гусем. - Э, что за запах? – заговорил один из них – рослый парень с перевязанной рукой поморщился и оторвал взгляд от собеседников и тарелки. Увидев Лена, он помахал рукой перед носом и хотел выругаться в адрес принца, но его остановила девушка, в которой наследник узнал Дану. - Стой, Ланс, - мужской тембр не смог скрыть естественной природы девушки, что положила ладонь на плечо замахнувшегося. - Не надо обижать моего друга. - Это твой друг? – удивился Ланс. - С каких пор Дан Темный дружит со свинопасами? – спросил второй парень – невысокий и щуплый, с двумя перевязками на руках, и рассмеялся вместе с Лансом. Дана тоже ухмыльнулась. - У нас со свинопасом много общего: он свиней пасет, а я на них охочусь! – героиня подмигнула парням и опрокинула кружку пива. Юноши рассмеялись, хотя до Лена шутка дошла не сразу. Широкий жест Ланса дал знак сесть рядом. Стул для свинопаса Дана вытолкнула из-под стола. - Мы знали, что встретим друзей. – Подмигнул неизвестный, объясняя появление стула новоприбывшему. - Знакомься, друг, - сказала Дана и указала рукой на Ланса: - Ланс из Бранибора, сильный малый стал начальником своего взвода! – после того, как Лен пожал ему здоровую руку, девушка представила второго: - Гай из Геноба, не умеет даже в седле сидеть, но бегает быстрее ветра – поэтому живой. Компания рассмеялась, даже необидчивый Гай. - А как тебя зовут? – спросил Ланс у принца. – Не звать же тебя постоянно Свинопасом! - Ле... – начал наследник, но быстро осознал свою ошибку: у простолюдинов были популярны короткие имена, но даже своей короткой формой он не хотел представляться перед низшим классом. Принц начал исправляться: - Ле... Л-леш. Меня зовут Леш. - Заика? – спросил Гай, отрывая у гуся шею и надкусывая её. - Только когда вол-волнуюсь. Лен потянулся к общей тарелке за куском крыла гуся, но к столу подошла развратного вида девушка с глиняным подносом. Низко наклоняясь, но не смотря в глаза мужчинам, она поставила перед принцем тарелку с маленькой жареной рыбешкой и кружку медовухи. Даже по сравнению с потрепанным и полусъеденным гусем, этот «праздничный» ужин был беден. Юноша поморщился от отвращения. - А, почувствовал свой запашок? – спросила девушка. «Наверное, это Имма.» - подумал принц и осмотрел официантку с ног до головы. Он представил её сначала в платье дворцовой служанки, а потом голой и чистой. В обоих образах она была не так противна. Наследник ухмыльнулся своим мыслям, не замечая отпущенной шутки. - Э, платить будешь? – спросила Имма, забирая со стола пустую бутылку. – Свинопас, ты меня слышишь? Принц быстро вернулся в реальность и вспомнил, что у него совсем нет денег. Это оскорбило его еще больше, чем одежда пастуха свиней. Ему было трудно признать это и еще труднее сказать, понимая, что как бедняка его выкинут из кабака, изобьют или совсем убьют. - Н-нет. – Сказал Лен и девушка нахмурилась. - Ты пришел сюда без денег? – решила уточнить официантка и, увидев кивок свинопаса, вставила в рот пальцы, чтобы свиснуть. Но свистнуть Имме не разрешил Гай, который усадил её к себе на колени. - Имма, зачем ты обижаешь нашего друга? Сегодня всеобщий праздник, а ты готова жаловаться этому старому борову – Дюку? – вежливо и ласково спрашивал подвыпивший парень. Принц ожидал увидеть брыкания и кинжал девушки, но та, на его удивление, сидела спокойно. «Привыкла к таким объятьям.» - Понял принц, читая по лицу девушки отвращение к пьяному Гаю и злость к бедному свинопасу. - А за какие гроши тогда ест твой друг? – спросила Имма. – Дюк не платит из своего кармана. Он заставляет платить официанток. А свинопасу еду принесла я! Гай протянул девушке кружку с вином. - Выпей и успокойся. Я заплачу за парня... – он достал из кармана три медняка и положил их в маленькую ладошку хрупкой девицы. Имма заулыбалась и теперь смотрела на Гая, как на возлюбленного. Наверное, трапеза свинопаса стоила не больше одного медняка. Гай улыбнулся в ответ: - Что еще есть в этом кабаке? - Прекрасные девушки, которые уложат тебя на лопатки. – Игриво сказала официантка, уже готовая к поцелую воина, но её спугнула прыснувшая смехом Дана. - Уложат на лопатки... – повторила смеющаяся воительница, пытаясь заглушить хохот в кружке с вином. Никто из парней не смог понять причину смеха подруги и, пожав плечами, вернулись к интересным для каждого делам: Гай целовался и обжимался с девицей, через минуту уйдя с ней на второй этаж кабака; Ланс быстро доел остатки гуся и, похлопав Дану и Лена по плечам, «ушел домой – в Бранибор». За столом остались только двое, но в давке, которая только увеличивалась в «Пьяном пирате», в дуэте Лен и Дан были не долго: сначала к ним сел вдрызг пьяный корнет, который почти сразу уснул, а потом парочка хвастунов–воинов, которые мерились рассказами о своих героических подвигах во время очередных кампаний, проводимых как Лордами великого короля Алеорда, так и им лично. Лен, подсевший ближе к знакомому человеку, сначала прислушивался к озвучиваемому бреду, сходившему с уст подвыпивших храбрецов, но быстро сообразил, что это ложь и, тихо прыснув, решился отведать принесенного Иммой ужина. Рыбешка была пережаренной, полной костей, но лук, которым она была украшена, был сладким и вкусным. Поедая её с луком, принц представлял себе любимые белые булки и сладкие отварные картофелины. Вкус медовухи не приходилось выдумывать: слабая, слегка пьянящая, она была единой за любым столом – богатым или бедным. Дана наблюдала за трапезой принца с довольной ухмылкой. По её наглому взгляду можно было прочитать довольство жизнью и радость за существование справедливости. Наконец, она не сдержалась и сказала: - Как Вам ужин, Ваше Высочество? – и покатилась со смеху. Леннард промолчал. На этом поле ему было не отыграться и потому он вскоре ушел разговором на тему, неожиданную для обоих: - Я женюсь. - Тоже мне новость. Вся страна только об этом и болтает. – Фыркнула Дана, выжимая из бутылки остатки вина в свою кружку. – Будешь? Принц кивнул и пару капель дешевого напитка синего цвета перепали ему, разбавляя медовуху. - Ты лучше скажи, как тебя одного-то отпустили? Где верная стража, вооруженная острой пикой и мечом? – спросила девушка, внимательно смотря на собеседника. – Или они переоделись в таких же свинопасов? Ухмылка наглой девки разозлила бы принца в любой другой день, но не в этот. - Меня охраняет запах. – Попытался пошутить Лен. - Да, вонь стоит редкостная! – как тост сказала Дана и они чокнулись кружками. Еще минуту они молчали, вспоминая о чем болтали до этого. Принц за это время доел всё, что было на его тарелке. - Ты видел её? - Дана хлебнула вина. – Эту невесту... - Нет. Девушка поперхнулась и принцу пришлось ударить её по спине. Дана тщательно откашлялась и вернула голосу мужской тембр, прежде чем спросить: - Ты не врешь мне? - сосед покачал головой. - Ты не встречался с девушкой, которая будет твоей женой? Может, ты заболел? Обычно ты врывался в покои и брал под руку любую, кто понравится тебе, и брал её - крестьянку, рыбачку или кого-то из своих. – С важным видом бывалой свахи говорила воительница. Свидетельницей подобного она, конечно, ни разу не была, но по слухам о похождениях наследника знал каждый уважающий себя горожанин. - А теперь трусишь перед ряженной. Лен прорычал в сторону: - Не люблю сюрпризы. Никто не знает, как на самом деле выглядит ряженная. Её портрету - год! Мне кажется, под всеми этими платьями нечто хуже рыбачки... - Ты хоть что-нибудь точно знаешь о ней? – возмущенно спросила Дана. Перед ней точно сидел не принц, «ум которого восхитителен». Тот бы уж догадался использовать грязные, но точные источники. - Знаю. – Парень хлебнул медовухи и вытер пивные усы. – У неё такое странное имя – Огнеслава. - Огнеслава? – слишком громко переспросила Дана, но никто в шумной таверне на неё не обернулся. – Что это за имя такое? - Не знаю. – Лен усмехнулся. Имя этой девушки и ему показалось необычным, но что-то в нем было притягательное. Юноша еще раз попробовал имя на вкус: - Огнеслава... - Похоже на песню. – Не то с презрением, не то с завистью сказала воин. Она украла у спящего корнета кружку с медовухой и, попробовав её на вкус, улыбнулась. - Точно. – Рассмеялся принц и понял, что, произнося это имя, он ощущал на языке нечто сладкое, словно мед. - Надеюсь, ты заставишь её петь. – Подмигнула Дана и их кружки чокнулись, расплескав немного верхних сливок.