Mrs. Robinson

Hide it in a hiding place where no one ever goes Put it in your pantry with your cupcakes It's a little secret, just the Robinsons' affair Most of all, you've got to hide it from the kids       Мне нравилось окно на втором этаже в доме моей обожаемой тетушки. Оно было расположено не очень высоко от пола, на широком подоконнике располагалась куча подушек, и всегда валялась какая-нибудь книга с вложенным внутрь листиком на той странице, где ты остановился.       Я был частым гостем этого подоконника и окна, заботливо завешенного плотными шторами так, что задернув их, ты оказывался в некоем особом пространстве, образованным морем мягкости, прозрачности стекол и бордовости гардин. Это пространство существовало лишь в определенные моменты. Например, когда шел дождь, а всю улицу заливало, в выбоинах на дороге скапливалась вода, и по крыше стучали капли. Руки согревал зеленый чай, ноги – клетчатый плед, а душу – классическая литература.       Я любил свою тетю. Любил ее крашеные локоны, излишне яркую помаду, широченную улыбку, простые наряды и нежность ее слов каждый раз, когда я являлся к ней. Ах, милый Фрэнки, ты голоден? Малыш, почему ты грустишь? Хочешь чаю?       Но окно я все равно любил больше, как бы гадко это ни звучало.       Если честно, то вообще весь ее дом пропах уютом, каким-то теплом, которого я никогда не чувствовал у себя дома. Вся здешняя пыльность ковров, темнота некоторых комнат манили и зазывали присесть и послушать непростую историю непростой жизни Миссис Робинсон. Мне иногда было просто стыдно отказываться. И я сидел в полумраке, мерно раскачиваясь под музыку, что шла от старых пластинок, крутящихся на старом проигрывателе.       Но окно я все равно любил больше. И были же причины.       Тут было еще кое-что. Была тайна, окутывающая дом, стоящий напротив. Тайна была фарфоровой куклой, изредка стоящей на крыльце и курящей, глядящей в пустоту.       Тайна эта была красива. Бледная кожа, словно бумага. Казалось, если провести легонько по ней пальцем, она просто-напросто порвется, открыв миру все то, что там, внутри. У тайны была пара тонких рук и пара тонких ног. Черные волосы по плечи с одной зеленой прядью. У тайны имелись тонкие, бескровные губы, прямой нос и непомерно большие зеленые глаза. Издалека тяжело было рассмотреть, какие они, но почему-то я думал, что они волшебны. Тайна носила красивое, чуть французское имя – Джерард (так мне сказала тетя, когда я однажды, словно ненароком, спросил ее об этом). Я несколько раз смаковал это имя, тянул последнее «а-а-а», наслаждаясь приятным звучанием, восхитительным слиянием звуков.       Мне нравилось наблюдать за людьми. За их повадками, манерой речи, привычками, походкой. Даже такая деталь, как то, как они держат карандаш или ручку, была любопытна мне. Высовывает ли человек кончик языка, когда очень старается что-то сделать? Поправляет ли он свои волосы каждый раз, когда предоставляется такая возможность? Слишком ли много макияжа накладывает она на себя? Понаблюдайте.       Я наблюдал за Джерардом, сидя на окне. Я смотрел и видел.       Я не могу сказать, что он очень странный. У каждого есть отличительные черты в поведении. Тайна моя, например, держит кружку всегда в левой руке, хотя он полностью правша. Он держит обычную сигарету, как косяк. Он не расчесывает волосы. Он вечно что-то насвистывает, копаясь в саду. Он каждый день выходит во двор, снимает майку и пытается хоть чуть-чуть загореть, но в итоге все кончается одними лишь красными ожогами-пятнами. Вечерами он сидит в плетеном кресле на террасе и играет на гитаре или рисует в свете старой керосиновой лампы. И лишь изредка он выходит за пределы своего небольшого участка. И возвращается он не с другом или подругой, а лишь с парочкой пакетов из ближайшего продуктового магазина.       Он был тайной. Моей собственной тайной и тайной сам по себе. Что-то было в нем такое, что было в доме Миссис Робинсон. Что-то, к чему хотелось прижаться и оставаться в таком состоянии целую вечность. God bless you please, Mrs. Robinson Heaven holds a place for those who pray