человеку нужен человек
30 ноября 2014 г. в 16:41
– Что на этот раз? - тетя поставила передо мной чашку кофе, тяжко так вздохнула, скрестила руки на груди и вопрошающе поглядела на меня.
– Мама не в лучшем настроении, - пробормотал я перед тем, как отхлебнуть этой приятно пахнущей темно-коричневой, почти черной, жидкости. Она изредка помогала мне в непростых временах.
– Ясно, - тетя снова вздохнула, отвернулась, включила воду и стала мыть посуду. Наблюдая за ней, я понял, что она моет посуду только тогда, когда грустит.
Я люблю свою тетю. Есть множество поводов любить ее. Например, она никогда не задает лишних вопросов. Она всегда широко распахивает передо мной дверь своего дома. Она никогда не расспрашивает. Она видит, когда я не хочу говорить. У нее чудесный голос. Она божественно поет. Готовит самую вкусную еду. Она самая лучшая тетя на свете. Хотя, пожалуй, она слишком молода для роли тети. Ей всего лишь 35 лет. Но выглядит она так, будто ей уже далеко за пятьдесят. Морщинки, тонны макияжа, седые корни волос, вечно болящая спина и ноги. И эти тяжелые моменты, когда ночью она сидит на кухне и никак не может уснуть, потому что призраки прошлого ей не дают провалиться в сладкую бездну сна.
– Тетя… - осторожно позвал ее я. Во мне боролись два противоречивых чувства.
– Ну говорила же я тебе, не зови меня тетей. Чувствую себя какой-то древней. Зови меня Элизабет. Миссис Робинсон, на худой конец, - она повернулась и тяжело улыбнулась. Такой улыбкой тебя одаривают консультанты в магазине. – Что ты хотел?
– Те… Элизабет, расскажи мне об этом парне напротив, - я нервно сглотнул. Но любопытство всегда пересиливает любой страх.
– Ох, он? Джерард? Мало о нем знаю, совсем мало. Знаю, что там драма была какая-то, после которой он сломался или типа того. Вроде сосед, а даже ни разу не говорили. Помню, как он сюда переехал. По старой американской традиции я ему пирог испекла, все дела. Постучала в дверь. Открыли только через пять минут. Он, в одних трусах и майке, такой с огромными и испуганными глазами. Я протянула ему пирог, а он охнул и дверь прямо перед моим носом захлопнул, представляешь? Так и не говорили с того времени. Два года прошло, кажется. Молодой ведь такой, а с такими странностями. О нем слухи разные ходят, но ты же знаешь, я такому не верю, - она выпрямила спину под конец свой речи, словно подтверждая правдивость своих слов. Она с необыкновенной простотой говорила о проблеме чужого человека. Так, будто это никакая не проблема.
– Ясно,- ответил я излюбленным словом тетушки. – Спасибо за кофе,- я встал, покинув на столе недопитую чертовщину. Вкусную чертовщину.
Прямо, налево, прямо, направо, лестница 32 ступеньки, прямо и прямо. Подоконник, задернутые шторы и мой взгляд, устремившийся в окна дома напротив.
Обычный домишко ведь. Белый дешевый сайдинг, красная крыша, три ступени и белая терраса, цветы в горшочках, почтовый ящик, простые занавески, кое-где выжженный газон и сломанная поливалка. Ничего экстраординарного.
Не заметив никаких изменений в пейзаже на улице тети, я уткнулся в книгу, которая лежала ранее по правую руку от меня. «Записки о Шерлоке Холмсе? Серьезно?» - спросите вы. В наше время, где все опошлено, а в каждом фильме присутствует хотя бы один намек на секс или вроде того, истинным удовольствием для нормального человека должен быть отдых в компании не «Пятидесяти оттенков серого», а подобной классической книжонки. Тем более, Конан Дойл побрасывает неплохую пищу для мозга своими рассказиками.
Я читал «Желтое лицо», дошел почти по середины, когда вдруг послышался голос моей тети.
– Фрэнк Энтони Томас Айеро Младший! - выкрикнула она. А я закатил глаза, потому что мое полное имя звучало по крайней мере по-идиотски. Но тетушка просто обожала звать меня именно так. Она считала, что это рандомное сочетание букв было каким-то благородным и в нем было что-то королевское, изысканное.
– Да, Элизабет? - отозвался я.
– Прошу тебя, сладкий, сбегай в магазин. Я хочу сделать лазанью, но у меня нет сыра. Сходишь? - я уже слышал ее шаги. То, как она поднималась по лестнице. Через несколько мгновений шторы отъехали в сторону, а женская рука с ободранным маникюром протянула мне купюру в двадцать долларов. – На сдачу себе что-нибудь купи, если хочешь, - улыбнулась она, потрепала меня по голове и вприпрыжку ускакала куда-то в недра дома. Поразительная женщина.
Конечно, вы же понимаете, в этой жизни ничего просто так не бывает и никто ничего просто так не делает. Даже Миссис Робинсон. Даже такая святая женщина, как она. Я жил очень часто в ее доме, я был частью ее уютного мирка, и платой за вход сюда были такие простые операции, как редкое мытье полов или походы в продуктовый или что-нибудь еще. Что-то незначительное. Что-то, чего очень мало, чтобы отблагодарить Элизабет.
Накинув какую-то кофту и засунув в задний карман джинсов деньги, я отправился в кратчайшее путешествие – налево, прямо и за угол. Там на первом этаже здания располагается маленький магазинчик.
Улица обдала меня ароматом свежескошенной травы, легким осенним ветерком и запахом неудавшегося шашлыка. Кажется, есть на свете люди, чьи кулинарные навыки несколько ниже, чем мои.
Налево, прямо и за угол. Эта улица совсем не была полна богатых домов. Честно говоря, я их здесь никогда и не видел. Тут стояли небольшие коттеджи со скромными садиками, в которых обязательно была парочка-другая садовых гномов с облупившейся краской. У домов, где жили семьи с детьми, была любопытная особенность – обязательно несколько квадратных дециметров ступеней, сайдинга и крыльца были изрисованы. Преобладали картинки из повседневной жизни малышей. Скажем, они в детском садике. Или вместе с семьей стоят на фоне дома. И любопытно то, что никто не пытался все это смыть.
Вот и магазин. Совсем крошечный. Но, на удивление, здесь было все, что нужно. Была еда, питье, хозяйственные товары, сигареты, да все, что душе угодно. Магазин назывался «Dan’s and Son’s», если вам интересно. Такими идиотскими названиями пестрили все улицы Нью-Джерси. Эдакий семейный бизнес. Почему-то меня это жутко злило и одновременно необыкновенно радовало тем, что я знал, что мой отец никогда не захочет открыть заведение с подобным названием.
В магазинчике пахло какой-то затхлостью. Странно, ведь сегодня там обслуживал не старик Дэниэль, который вообще еле-еле мог шевелиться, а его молодой сын, которому от силы было лет двадцать. Он был какой-то рыжий, с маленькой бородкой и вечно злым выражением лица. Он выглядел так, будто весь мир однажды оскорбил его, и он этот весь мир до сих пор не простил, храня обиду глубоко в себе.
– Эм, здрасте, - поздоровался я, входя внутрь. Когда я открыл дверь, над моей головой зазвенела эта поганая стеклянная штуковина, которая оповещает о новых покупателях.
Никакой реакции. Сын Дэниэля продолжал о чем-то говорить с другим посетителем, профиль которого я с ужасом узнал. Фарфоровая кукла. Тайна. Джерард.
Подавив жгучее желание подойти ближе, я вдруг осознал, что впервые вижу его так близко. За все пять месяцев моих наблюдений я видел его только с расстояния в пятнадцать метров, как минимум. А сейчас он был рядом, дышал одним воздухом со мной, даже немного улыбался. Так коротко, неестественно растянув свои губы и обнажив ровные зубы. Я не слышал, о чем они говорили. Зато я видел. Я видел, какого цвета глаза Джерарда. Цвета листьев орешника с какими-то темными прожилками. Они были красивы, как я и думал. Они сияли в свете трех-четырех лампочек. И не было зрелища здесь и сейчас красивее, чем эти глаза.
– О, добрый день! - воскликнул продавец, обратив на меня наконец свой вздор. Повернулся ко мне и Джерард.
Единственной моей мыслью тогда было: «Господи, как мне не задохнуться?». Легкие сперло, а дышать стало тяжело. Он смотрел прямо на меня, внимательно изучая и оставляя невидимые ожоги везде, куда падал его взгляд.
Его шея была заботливо укутана тонким серым шарфом в черную полоску. Или черным в серую полоску. Он был одет в темный пиджак, на котором красовалось несколько значков, и штаны. Туфли на его ногах были вычищены до блеска. Одежда идеально выглажена, никаких складок. Он создавал впечатление некоего красивого параноика, зациклившегося на чистоте и аккуратности.
– Должен Вам сказать, Боб, что человечеству не нужно завоевывать какой-то там космос. Мы все в глупом положении человека, что рвется к цели, которая ему совсем не нужна. Человеку нужен человек, - сказал Джерард, обращаясь, вероятно, к продавцу, но все еще рассматривая меня. Мгновение спустя он взял пакет со своими покупками и быстрым шагом вышел.
– Сумасшедший, - буркнул Боб. Мне показалось, что он был неправ.