Окровавленные ножницы

Что может быть хуже безысходности. Когда уже знаешь, что жизнь кончена, даже продолжая существовать, несмотря на всю боль, которую испытываешь. Когда хочется просто достать револьвер и прострелить голову, но не находя пуль, откладываешь его, когда хочешь повеситься, но верёвка упрямо рвётся, заставляя тебя жить, когда хочешь порезать вены, но трусишь перед болью… Это самое паршивое – не хочешь жить, но тебя что-то заставляет. А ещё говорят, что высших сил не существует. Мне что-то мешает покончить с мучениями, приносящими жуткую боль в глубине души. Пытаюсь выскоблить эту липкую паутину страха и отблеска гнева из сердца, но она только сильнее въедается. Я уж потеряла счёт дней, не знаю, лето сейчас или зима… но с тех пор как всё это произошло, у меня появился один назойливый страх… я ужасно боюсь ночи. Я спокойна днём, слыша голоса и, как ходят за дверью врачи, но стоит только затянуться всё темнотой, моё сердце готово выскочить из груди. Глаза по непонятной причине слезятся, я закутываюсь в одеяло и дрожу, прижав к груди медальон, оставленный мне от матери. Чувствуя прохладу металла, я хоть и немного, но успокаиваюсь. Из-за жуткого страха я перестала спать, меня начала мучить бессонница… может, я действительно схожу с ума, и всё это всего лишь плод моего воображения. Кстати, именно из-за этого меня и упекли в дурку. Теперь ко мне перестали относиться, как к человеку, я стала для «людей снаружи» просто животным. Почему? За что мне это? Что я такого сделала? Ведь когда я была нормальным человеком, я ходила в универ, у меня была семья, был дом, были друзья… а сейчас… я лишилась всего, что имела, от этого осталось только тёмное пятно в моей памяти. Я уже забываю, как жила раньше, хоть и прошёл всего месяц. Единственное, что меня возвращает в воспоминания, это музыка. Когда меня забирали, я втихаря прихватила маленький плеер, а к счастью в палате есть розетка и заряжать есть где. Но… я перестала улавливать смысл песен, для меня это просто набор слов вместе с приятными звуками. Да, именно звуками, не музыкой, как её привыкли называть «люди снаружи»… теперь я не понимаю что такое музыка, что такое кино, мюзиклы, театры… Всё это для меня не существует… А как меня зовут?! Саю… Саюми… Саюри! Ещё немного и я забуду своё имя, фамилию уже не помню, иногда только напоминают врачи… но сейчас только помню первую букву – М. Но одного человека я вижу каждый день… точнее ночь… женский силуэт, неизвестно откуда появляется в моей палате… я не знаю кто она, но ощущение словно я видела её раньше. В полутёмной палате, её лица не было видно, распущенные чёрные волосы, лежащие впереди, отбрасывают тень на лицо… но на подбородке у неё что-то одето, даже в полумраке это видно, белое… похоже на марлевую повязку. Однажды, от окна отбросило лунный луч, который осветил её ниже груди, я разглядела, что она одета в бежевый тёплый плащ немного ниже колена, а из под него тянется такого же цвета длинная юбка… она была похожа на призрака, но на очень красивого призрака… знаю, я не видела её лица, но что-то подсказало мне это. Но всё равно я её боялась. Кто она и что от неё ожидать? Как она вообще попадает в больницу, ведь везде стоят камеры, и её бы давно уже вычислили. Вскоре моя храбрость иссякла, я больше не могла терпеть присутствие, Бог его знает, какого человека и чувствовать её взгляд, я просила уйти её… Но она не уходила, она продолжала стоять на том же самом месте, и смотреть на меня, иногда её голова опускалась на бок, словно изучая меня, но взгляд она не отрывала. Я кричала, плакала, била о кровать кулаками, прося оставить меня в покое. Стоило мне отвести взгляд, и она исчезала, но на следующую ночь, снова появлялась. Я не могла понять что ей было нужно, и каждый день уговаривала саму себя, просто встать, когда она появится, подойти к ней и посмотреть кто это… Но я трусиха, стоило ей появиться и я словно приклеивалась к кровати. Так прошло неизвестно сколько ночей, и мне уже начинала надоедать, именно из-за неё я не могла уснуть! Тогда произошло, то чего я не ожидала (похоже я действительно сумасшедшая)… я решила с ней поговорить. Что из этого вышло? Сама не поняла. Я спросила её кто она, молчит. Спросила, что ей нужно, молчит. Спросила, как она проходит через охрану, молчит. Чёрт возьми, она постоянно молчала… ! Ну, почти. Когда я спросила, как её зовут, она что-то не членораздельно промычала. Может мне показалось, но я действительно слышала мычание. О, хвала Небесам, она, наконец, перестала быть рыбой! Конечно не то, что я ожидала, но хоть что-то. Я её переспросила, она, опустив голову, вздохнула и опять что-то замычала. У меня сложилось впечатление, что ей что-то мешает говорить. Может эта повязка или ещё что-то, не знаю. Так проходили ночи, женщина так и продолжала навещать меня, а я перестала её бояться. Я открыла ей свою душу, мне нужно было с кем-то поделиться своим горем. Я рассказала ей всё, и как жила раньше, и как мы переехали из Токио в Синагаву, и о том странном пожаре… кстати, моя семья сгорела вместе с домом, мама, отчим и сестра… все разом погибли в тот злополучный день… и неизвестно, как вообще дом загорелся. Я подозреваю, что не случайно. Да, вы не ослышались, я уверена, что мою семью убили… и я тоже должна была погибнуть, просто в тот день я, разругавшись с отчимом, ушла из дома. Каждый раз, как вспоминаю об этом, хочется плакать. … Сама себе удивляюсь, эту незнакомку я совсем не знаю, но именно перед ней я раскрыла душу. Она сразу внушала доверие, всегда, когда я рассказывала ей что-нибудь, она внимательно меня слушала (или мне так казалось), облокотившись о стенку и иногда опуская голову набок, словно вникала в мои слова. Но из неё я так ни единого слова не смогла выдавить, она слушала, но молчала, иногда я слышала её дыхание и едва различимое мычание, но ничего большего. И вот, я снова говорю, а ты меня слушаешь. Сжимаю выцветшую простыню и, наконец, снова прошу тебя. - Так может, вы скажете своё имя…? Просто мне не удобно… Твои волосы всколыхнулись, ты качаешь головой и, подняв руку, показываешь на закрытый повязкой рот. Это вызывает у меня недоумение. - Эм… вы немая? – осторожно спрашиваю, боясь обидеть, если это не так. Едва заметный кивок. «Теперь понятно, почему она не говорит» - думаю я, бросив взгляд на обшарпанную тумбочку с лежачим на ней альбомом. Идея… Взяв свою любимую книжечку для рисования с анимешной девчонкой на обложке и карандаш, встаю, намериваясь подойти к тебе. Но… Кажется, я что-то сделала не так… Ты подаёшься вперёд и резко выпрямляешь руку, показывая жестом, чтобы я не подходила. Ступор… Почему ты так отреагировала…? Но, не став перечить, я положила альбом на пол и, отойдя, снова уселась на кровати, внимательно глядя на тебя. Неторопливо подходишь и берёшь альбом в руки, вопросительно посмотрев на меня. Я частично рассмотрела твоё лицо, но повязка и длинные волосы мешали разглядеть тебя полностью… Что-то не так с глазами… Такое ощущение, словно они светятся… - Напишите… - прошу я, кивнув на альбом. Ты опустила взгляд и открыла альбом, странность в твоём поведении осталась, ты с таким видом открыла его, словно первый раз держишь его в руках. Ты не сразу стала писать, а сначала смотрела мои рисунки, с каждым листом они становились всё хуже, я начинала забывать, как рисовать, а ведь раньше я хорошо рисовала. Шкала любопытства зашкаливала, когда я увидела, как ты начала что-то писать. Хотя, что в этом такого, я сама не понимала, чего ожидала, по сути, ты, скорее всего, пишешь нормальное человеческое имя. Наконец ты закончила и, встав, положила альбом на то самое место. На листе в углу было написано, немного корявыми иероглифами. - Матсузаки… - вслух прочитала я… Красивое имя, даже очень. «Но она не написала фамилию, как же я буду к ней обращаться, по имени, как-то неловко» - подумала я, виновато посмотрев на Матсузаки. - Эм… а вы можете написать фамилию? – почему-то было жутко неудобно. Ты покачала головой, и указала на альбом. - По имени? – уточнила я. Снова кивок. - Ну, хорошо, – нехотя согласилась. Так у меня появился друг, которому я доверилась. После того как меня упекли в психушку, она первая, кого я посчитала действительно человеком, который смягчит мою боль и залечит раны. И ничего странного в том, что моим другом оказалась зрелая взрослая женщина, которой явно за 30, нет. Просто Матсузаки особенная и с ней можно поговорить, хоть она и немая, а большего мне не надо… Но если бы я знала, кем оказалась она на самом деле…