Окровавленные ножницы

Я во что бы то не стало, должна выбраться отсюда. Хоть и в последние ночи, мне есть с кем поговорить, Матсузаки не приходит днём, возможно на работе или у неё есть дети, и ей не до меня. Поэтому, чем заниматься здесь, пока её нет, понятия не имею. Рисовать мне уже надоело, слушать музыку не хочется (я совсем перестала улавливать смысл), спать тоже не хочется. Скучно… ни компьютера, ни телевизора. О Боже, я вспомнила, как называется всё это! Значит не всё потеряно… Чем я занимаюсь сейчас? Да ничем. Сижу на кровати, тупо смотря в окно, жду прихода Миёко. Она медсестра, носящая мне какие-то таблетки, которые прописал мне мой чокнутый лечащий врач. Замучили капельницами, теперь мои руки все в дырках и часто ноют. О, вот уже под дверью слышу топтание. Наверняка, повариха несёт опять какую-нибудь бурду на завтрак. Честно, их кормёжкой собака подавится. Собака… У меня был пёс, чёрный, как ночь и с красивыми золотыми глазами. Как же я любила гладить его, шерсть такая мягкая и приятная, струилась между пальцами. Он постоянно пытался облизнуть мне лицо, иногда у него это получалось. Но он сгорел вместе с семьёй… слёзы… опять слёзы… Я не могу остановить их… Слабость… Закрываю лицо и рыдаю. Всё потеряла, всё, и семью, и любимую собаку и собственную уравновешенность. Я не похожа на ту Саюри, что была раньше, та была весёлой и оптимистичной, а сейчас замкнутая в себе плакса. - Мама! Ты обещала! Обещала остаться со мной!!! Почему ты не сдержала обещание!? – кричу я в потолок, царапая лицо. Сейчас я не чувствую боли. Мне всё равно… - Верни мне Миэ! Пожалуйста, верни мне его!!! … Я хочу увидеть его, увидеть моего пса… Звук открывшейся двери, но я этого не понимала, продолжая бить кулаками подушку, рвать волосы и рыдать, умоляя маму вернуть Миэ. - Саюри! Что случилось? В чём дело? Меня обняли… Голос Миёко, это она. Я продолжала рыдать и содрогаться в судорожных всхлипах, но всё же подняла голову. Огромные глаза Миёко, говорили сами за себя, она испугалась из-за меня. Я громче заплакала, пытаясь от неё отстраниться, но медсестра прижала меня к груди, успокаивающе гладя по голове, пытаясь хоть как-то меня успокоить. Ткань её белоснежного чуть помятого халата начала мокнуть от слёз. - Саюри… Тише, не плач. Что случилось? – пыталась спросить меня Миёко. Сквозь слёзы я прошептала. - Моя собака! Собака… Что было дальше я не помню, скорее всего, мне вкололи успокоительного и я уснула.

***

Тёплый влажный нос уткнулся мне в руку, я кидаю ему резиновую косточку, а он, высунув язык со счастливыми глазами, бежит за ней. Как мне нравится с ним играть. Принёс… - Хороший пёс! Хороший! – радостно кричу я, теребя его макушку, и почёсывая за ухом. Ему нравится, когда я так делаю. Это видно по закрытым глазам и высунутому языку. Убирая линявшую шерсть, улыбаюсь во все 32 зуба. Хах, ему всего 5 лет, а он уже линяет. Посмотрев на меня добрыми золотыми глазами, Миэ лезет ко мне, намериваясь облизнуть лицо. Я весело смеюсь, опрокидываясь на спину, делая вид, что сопротивляюсь. - Миэ, хватит, перестань! Щекотно же, – хохочу я. Миэ отстраняется, начиная прыгать на месте, я хватаю косточку и бросаю её. - Давай! Пёсик, принеси! Мой «волк» бежит в направлении игрушки, но вдруг останавливается на полпути, стоя ко мне спиной. Чувствую, как по ногам повеяло мертвенным холодом, я неволей обняла себя за плечи. На недавно голубом небе появились штормовые тучи, всё шло к дождю. - Миэ, пойдём домой, скоро ливень будет, – прошу я, придерживая юбку от ветра. Пёс не сдвинулся с места. Поляна стала мрачной, веяло кладбищенским холодом. - Пойдём… - мне стало не по себе. Он развернулся ко мне, смотря на меня холодным злым взглядом, его золотые глаза побледнели, стали почти белыми. - Миэ? – испуганно зову я питомца. Пёс рычит, сверля меня налившимися кровью глазами, угрожающе скалясь. Я испугалась. Что с ним? Он никогда не рычал на меня. «Это же я, Миэ, что с тобой?» Он угрожающе оголяет острые жёлтые зубы, из пасти течёт пена. Бешенство… Но как, ведь, только что всё было в порядке. Пёс громко рычит, угрожающе гавкая и подаваясь вперёд, словно предупреждая меня, что сейчас нападёт. Внезапно шерсть начинает слезать, оголяя обугленную, обгоревшую кожу, от ушей ничего не осталось, кроме маленьких выступов, глаза выгорели, и теперь на их месте две чёрные дыры. Сердце сжалось, я вижу его после пожара. Из глаз потекли слёзы, качаясь, бросаюсь вперёд к любимой собаке. - Миэ! Иди сюда, пожалуйста, Миэ! Он громче зарычал и пригнулся, готовясь к прыжку, я резко остановилась. «Это всё ты! Ты виновата во всём этом! Из-за тебя! Всё из-за тебя!» - прочитала я в его глазах и остолбенела. - Я не виновата! Я не знала… я не знала, что всё так будет! – кричу я, схватившись за голову и плача. «Убью тебя». Пёс дико зарычал, и прыгнул на меня… В его глазах ненависть… В них никогда не будет любви ко мне…