Окровавленные ножницы

- Саюри, ты должна рассказать нам, что случилось у тебя в палате, – спокойно, но требовательно говорил Огава-сан, поправляя очки, и что-то чиркая в бумагах. Я же сидела, насупившись, опустив взгляд, словно мне было стыдно. Плечо мне ещё вчера зашили и обработали, но оно до сих пор сильно болело, а по сути, что я хотела, если его проткнули, чуть ли не насквозь ножницами. Женщина-санитарка Кётси-сан, судя по всему, услышала мой крик сегодня ночью, когда я, наконец, узнала кто такая моя ночная гостья, и прибежала ко мне в палату. Я не помню, что было потом, так как от боли и шока потеряла сознание, но, когда очнулась, была уже переодета и «зашита». А сейчас Огава-сан с присутствием Миёко пытаются выяснить у меня, что же всё же случилось у меня в палате, однако пока что я молчу, всё равно, если скажу – не поверят, и упекут меня здесь на несколько лет. А мне этого не надо! Я подняла взгляд и встретилась с глазами глав. врача, который строго посмотрев на меня, спросил. - Ты пыталась покончить с собой? Я отрицательно помотала головой. Какой же ты тугодум Огава. - Если бы я хотела себя убить, то не стала бы прокалывать плечо, а просто перерезала бы глотку. Мужчина устало выдохнул, и, сняв очки, принялся массировать переносицу, прикрыв глаза. Миёко вообще стояла с таким видом, будто это её вообще не интересует. А может её холодность и к лучшему. - Тогда, что случилось у тебя в палате? – начал снова говорить доктор, подавляя меня взглядом. «Говорить или нет? Если я расскажу правду, то мне не поверят, а соврать не получится. Что же делать?» - лихорадочно думала я, путаясь в сети собственных мыслей, которая так быстро заполняло моё естество. - Меня… пытались убить… - тихо промямлила я, смотря в глаза Огавы. Тот с удивлением поднял брови, смотря на меня изучающим взглядом. - Убить? – не верит, сразу видно. – Позволь узнать – кто? Я сглотнула, больше всего боялась, что меня высмеют. - Женщина… - чуть ли не по слогам сказала я, отгоняя лицо Матсузаки в мыслях. Сейчас я хотела думать о ней меньше всего. Просто забыть хотя бы на мгновение. - Женщина? Почему тогда её не засняли камеры? – спросил он, с полуулыбкой на лице. - Я не знаю… Огава-сан… - я подалась вперёд, навалившись руками на стол. - … можете мне не верить, но на протяжении уже месяца, ко мне приходит в палату женщина по ночам. Врач устало вздохнул. - Женщина? По ночам значит? Похоже, Саюри, тебе всё хуже и хуже. Не знаю как, но моя рука словно сама залезла в карман моего халата и что-то там нащупала, мягкое, но в тоже время шершавое и тонкое… Повязка… Та самая, с её лица, которую она отдала мне. Как она оказалась у меня в кармане? Доставать я её не стала, не знаю почему, просто не хотела. - Ладно, Саюри, иди в палату, - спокойно сказал Огава, складывая бумаги в одну стопку и вставая из-за стола. Миёко положила мне на плечо руку и вывела из кабинета, в белый коридор, пахло лекарствами, тут всё пропахло ими, меня тошнит от этого запаха. Ненавижу эту больницу. Я сбегу отсюда, точно сбегу.

***

Выключенный свет, свидетельствующий о наступлении ночи, меня снова пугал. Моя фобия вернулась, я снова боюсь ночи. После того, как узнала кто она такая, страх воскрес. Воображение рисует тени на стене, угрожающие, страшные такие. Сколько время? Где-то час. Её нет, она оставила меня в покое или ждёт, когда я засну? Чтобы убить? Взгляд падает на повязку, мирно лежащую на тумбочке. Вечная улыбка, нарисованная моей кровью, словно улыбается мне. Мурашки по коже. В темноте ничего не видно, но пальцы сами связывают узлы из простыней, создавая тряпичную верёвку, знаю, банальный план для побега, но ничего другого в голову не пришло. Больше простыней и одеял нет, я даже наволочки с подушек сняла, но «верёвка» не вселяет уверенности. Хватит ли такой длины, чтобы спуститься со второго этажа? Может одежду снять? Тьфу ты, блин! А по улице в одних трусах буду бегать? Всё равно уверенности нет, а если сорвусь, а если порвётся; а если ноги сломаю, упав? Если, если, если, много «если». Ладно, решилась бежать, отступать некуда. Я здесь больше и на минуту не останусь. Взгляд сам поднялся на узкое окошко практически у потолка. Ещё с ним проблема, пролезу ли я в него, выглядит слишком узким. Хорошо, посмотрим, если не пролезу, то буду думать о другом способе побега. Своим красным огоньком мигает камера, следит за мной, тварь металлическая. Пальцы сжимали кофту так сильно, что ногти заболели. А зачем мне закрывать камеру, всё равно же поймут, что я сбежала через окно по тряпичной верёвке. Но так спокойнее, если мне не будет в спину мигать красный огонёк. Бросаю и… упала. Зараза! Не зацепилась. Ещё раз, вроде держится. Теперь можно со спокойной душой приступать к делу. А окно то высоко, едва касаюсь пальцами, встав на цыпочки. Но ничего у меня тумбочка есть. Вот, теперь достаточно. Подоконник широкий, но окошко заперто. А уж не такое окно и узкое, каким казалось снизу. «Верёвку» я привязала к ножке кровати, и держала её в руке. Заржавевший замок не поддаётся, как не старайся… Придётся стекло разбить. Удар, сначала слабенький такой, не разобьётся окно от такого, но с каждым ударом сила всё нарастала, словно во вкус вошла. Тонкой паутинкой пошла трещина от нижнего угла, постепенно разветвляясь. К-как лапа… Лапа монстра, рука Матсузаки? Причём тут она? Звук разбившегося стекла раздаётся эхом в ушах. Ммм, ветерок, осенний сентябрьский воздух, свежий пропахший сухими листьями и дождём. А пахнет ли дождь? Не знаю, но, кажется, что у него запах, как аромат этого воздуха, точь-в-точь. Замираю от восторга, как давно я не была на улице, так приятно просто почувствовать как воздух ласкает кожу. А на улице не так уж темно, как в палате. На всякий случай обернувшись, я сбросила «верёвку». Страшно, но я смогу, развернувшись задом к окну, медленно начала спускать ноги, намертво вцепившись в простыни. Пот ручьями стекал по лицу, волосы прилипли к щекам. Так, Саюри, вспоминай, как мы на физ-ре по канатам лазали. Зажать канат между ступнями и бёдрами… что-то не очень крепко. Всё, я вылезла полностью из окна и повисла на верёвке, но как только начала медленно спускаться, то полетела вниз… Нет, я не сорвалась с верёвки, вместе с простынями падала. Странно, падаю вниз, а всё что внутри меня, словно вверх взлетело. Но остановилась, также резко, как и полетела. То ли ткань рвётся, то ли под моим весом, кровать поехала к окну. Если первый вариант надо поторапливаться, иначе свалюсь. Противный звук, словно неторопливо рвут бумагу, всё-таки разъезжается. Чертыхнувшись, торопливо перебираю руками, спускаясь вниз, но… верёвка кончилась. Не разжимая пальцев, оцениваю расстояние до земли, где-то 1,5 метра. Если спрыгну, то не сломаю ноги, но глаза всё равно автоматически закрылись. Секунды две полёта, ноги сталкиваются с землёй, и я неуклюже падаю. Ворота. Точнее ограда, толстые прутья с заострёнными наконечниками вверху. Холодные. Земля не роется. Придётся перелазить. Ладони сами сжимаются на прутьях, я начинаю лесть. Чуть не сорвалась в середине, но успела ухватиться за верхушку. Эти заострения меня пугают, если сорвусь то насажусь на них, как пугало. И найдут меня на рассвете проткнутую насквозь. Моей головы что-то коснулось, что-то твёрдое. Ветка. Ветка сакуры словно протягивает мне руку помощи, ухватываюсь, перелезаю, чувствую, как наконечник царапает поясницу. Если ветка сломается, то точно он меня пронзит. Я оттолкнулась от прутьев и отпустила дерево. Опять полёт. И опять вниз. На этот раз больнее приземлилась. Лежу не двигаясь, уставившись огромными глазами в небо. Тёмно-синее, красивое, такое манящее, тянусь к нему, ладонь окантовывает лунный свет, меня саму обволакивает свежий воздух, запах сухих листьев, раньше мне не нравился их запах, но теперь… Больница сделала меня такой, видящей всё прекрасное во внешнем мире. Всё прекрасно, всё. И небо, и деревья, и эти жёлто-коричневые листья, и луна, всё прекрасно. Даже… даже эта сумасшедшая лечебница, она тоже прекрасна. Ведь я в ней встретила тебя, Матсузаки… Я… найду… найду тебя... Я знаю, ты убийца, ты монстр, но я хочу быть рядом, я хочу исцелить тебя… Ты станешь человеком, станешь прекрасным человеком… Ведь ты показала мне, что значит быть одинокой, что значит свобода… Свобода? Свобода! Я на свободе! Я свободна, свободна! Я не боюсь ночи, я её люблю! Ведь она часть свободы! Ха-ха-ха, я смеюсь! Первый раз за все эти месяцы я смеюсь, а не плачу! Больше никогда не буду лить слёзы! Буду смеяться! Матсузаки, я смеюсь в лицо своим страхам…