***
- Я посижу у тебя, не против? -Да нет. Только я уже ухожу помогать с детьми. -Ой, неважно. Мне бы спрятаться от моей жуткой соседки куда подальше. Она рвет и мечет. Еще минута в ее обществе, и я мог бы стать ее следующей жертвой. Эмма затихает. Она знает, это ее вина. Муки совести нападают на нее, от этого она замирает на месте по середине комнаты с пустым взглядом. Но Чарли особо не заостряет на этом внимание, хватает с нетронутого подноса с едой яблоко, и надкусывая его, по-хозяйски кидается на кровать девушки. -Серьезно, Эм, зря ты это сделала. – деловитым тоном произносит мальчик с набитым ртом. -Я сделала то, что должна. – нахмурившись, отвечает Чота, повернув голову в сторону наглого гостя. – Это сердце достанется тому, кто его действительно заслуживает. Девушка произносит каждое слово сквозь зубы, сжав кулаки. Она слишком напряжена сейчас. Она сама понимает, что не должна была лезть не в свое дело, но время уже не повернуть вспять. Эмма подходит к подносу и со спокойным видом (однако во взгляде можно проследить некую опаску, а в движениях неуверенность) берет с тарелки картошку фри. Она моментально оказывается во рту у девушки. Тщательно прожевав и проглотив, с самодовольным взглядом Эмма смотрит на мальчика, который широко раскрыл глаза от удивления и восхищения. -Каждый может измениться, Чарли…если захочет. - Отвечает она, скривив недовольную мину. -Но мы же «браслеты», братья по крови…а ты получается предала своего брата, когда сдала ее с потрохами сестре Джексон. То есть, она сделала мне много гадостей, я тоже знал о том, что она снова на наркоте…но я же не стал предавать ее. Ведь мы братья, Эм. - Знаешь, она не очень-то помнила, что мы братья, когда переспала с моим парнем. В комнате начало расти напряжение. Но Эм уже научилась подавлять свои приступы агрессии. Ей хватило и секунды, чтобы опомниться. Она, что есть силы сжала кулаки, зажмурилась и медленно про себя начала считать до трех. Эмма моментально пришла в себя, способная вернуться к разговору. - Я знаю, что виновата. – спокойным тоном добавляет она. – Я не должна была этого делать, знаю. Но все. Уже поздно что-то менять. Чота разжимает кулаки и, выравнивая дыхание, начинает медленно двигаться к выходу. -Эм…- начинает Чарли. Девушка останавливается перед самой дверью и внимательно смотрит на собеседника. - Умение прощать – очень полезная штука. Попробуй как-нибудь. Эмма лишь улыбается в ответ и произносит: -Веселись, только оставь мне хотя бы немного еды, ладно? А затем выпархивает из комнаты летящей походкой, стуча каблучками по полу.***
Малышка Вик спокойно лежит на руках Эммы, которая расплывается в заботливой улыбке, глядя на маленькое чудо. В комнате висит тишина, и нарушает ее лишь сопение малышки. Я внимательно наблюдаю за этими двумя и вижу, как их связь крепнет с каждой секундой. Они будто понимают друг друга одним взглядом. Эмма и вправду была бы чудесной мамой, как и говорила моя сестра за ужином. Это было видно невооруженным взглядом. Она отдавала и отдает всю свою заботу и любовь этой крохе. Я уже даже начинаю думать, что благодаря ей, Эмма и начала снова есть. Говорят, что обычно мы отдаем детям все то, что сами недополучили в детстве. Я не осмеливался спросить ее о том, в каких же условиях она тогда росла. Ее нежный взгляд в очередной раз окинул Викторию. И кто придумал называть ее холодной? Она способна согреть своей теплотой всех и каждого, кто готов ответить ей взаимностью. Бронзовые пряди волос падают на лицо красавицы, отдавая золотистый отблеск. После того, как она стала есть в нормальном режиме, кожа, ногти, зубы, волосы…вся она стали еще более прекраснее. Теперь мало кто, смог бы отвести от нее взгляд. Теперь она бы точно не стала изгоем. Теперь она даже не смеет заявить, что я прошел бы ее на улице, не встреться мы в больнице. Теперь все изменилось. И мы оба знаем, что близится тот момент, когда нас обоих выпишут из больницы. Но я не позволю нашей сказке закончится вот так быстро. Нет. У нас будет та вечность, которую мы обещали друг другу. Только я буду скучать по этой больнице и нашим друзьям. Мы стали по-настоящему близки за эти долгие месяцы. Мы все еще не оправились после смерти Джорди. Мы так надеялись, что он выживет. Врачи делали все, что могли. Но увы, опухоль было уже не остановить. Он умирал у меня на глазах. Все! Довольно мрачных воспоминаний! Джорди был отличным парнем, но он же взял с меня обещание, что я буду заботиться об Эмме до конца своих дней и защищать от всех неприятностей, а так же, что мы никогда не будем плакаться о нем. Он***
-Поставь меня на место, Лео! - с наигранным недовольством кричит Эмма, распугивая игровую комнату. - Это инвалидное кресло предназначено для одного человека! Я набрала уже три фута и он может просто нас не выдержать! Она знает, что говорит глупости. А я знаю, что ей нравится сидеть у меня на коленях. Она все еще слишком смущается показывать свои чувства на людях. Боится стать уязвимой. Но сейчас, когда мы находимся в обществе детей, она могла бы и расслабиться. Разве может быть кто-то более искренним и добрым, нежели эти крохи? - Успокойся, ладно? - спокойным тоном произношу я, почти насильно притягивая ее к себе, так что наши лбы сталкиваются. Мы оба затихаем, а она перестает сопротивляться. Наше дыхание смешивается, а затем вовсе замирает. Вокруг, должно быть, очень шумно, но я не слышу совершенно ничего. Я погружен в наблюдение за ней. Вроде бы уже изучил эту очаровательную леди уже наизусть, но не перестаю удивляться насколько она прекрасна снаружи и изнутри. - Еще три фута, значит? - наконец прирываю тишину я. «Значит и в сумме уже пять» - мысленно добавляю я. Она кивает в ответ, светясь от улыбки. - Я горжусь тобой. На секунду наши губы соприкасаются, но мы быстро вспоминаем, что это не самое лучшее место. - А вы такие красивые, будто из сказки! - нарушает наше уединение детский голос. Мы одновременно поворачиваем головы и видим перед собой маленькую девочку в розовом платьице и золотистыми локонами лет пяти. Ее большие голубые глаза устремлены на нас, а на лице горит непосредственная светлая улыбка. Я беру Эмму за руку. Это доставляет мне некое удовольствие. Она моя. Только моя. Слишком эгоистично? Ну и пусть. - Из какой же сказки? - заинтересованно спросила Эм, расплываясь в смущенной улыбке. Девочка растерянно начинает шарить по полу и наконец достает из одной коробки две небольшие, в длинну не больше мезинца, яркие цветные фигурки. - Это вам. - с добродушной улыбкой протягивает она их нам. - Я дарю их вам. Пусть у вас все будет так же хорошо, как в сказке. Эм протягивает руку и неуверенно берет подарок. А девочка сразу же отбегает от нас, продолжая беспечно играть со своими друзьями. А мы с Эммой приковали свои взгляды к подаренным фигуркам. Они были действительно миниатюрными и помещались на ладони девушки без особого труда. - Красивые, да? - неуверенно наконец выдает Эмма. - А тебя не смущает, что мы из разных сказок? - с усмешкой говорю я, касаясь губами ее шеи. - А у нас будет своя сказка. - уверенно отвечает она. Затем она продолжает изучать фигурки взглядом и добавляет: - Обязательно сохраним их. - Обязательно. Она поворачивается ко мне и одаривает поцелуем, продолжая сжимать у себя в руке фигурки Дюймовочки и Оловянного солдатика.***
Можно? – раздается родной голос от двери, полный раскаяния и все той же боли. Нет. Зачем? Зачем? Я только научилась не думать о тебе. Зачем ты пришла, мам? Я еще могу тебя называть так после всего? - Тут ребенок спит. – хладнокровно шепчу я. И как мне удается это? Сколько боли я прячу за всем этим наигранным холодом. Лео подъезжает ко мне на коляске и протягивает руки за малышкой. Тут выбора явно у меня нет. Да и спорить нет смысла. Будить Викки не хочется. Я покорно выполняю его требования. Он самодовольно ухмыляется, прижимает к своей груди ребенка одной рукой, а второй крутит колесо, направляясь к выходу. Он издевается? Думает, что он самый умный? Думает, что может решать за меня мою судьбу? Ах да, это же Лео. Конечно, он может. Самодовольный кретин! Мы остаемся наедине в комнате. Мама со слезами смотрит на меня. -Боже, как ты расцвела! Ты самая прекрасная девушка из всех, что мне приходилось встречать!- с восхищением выдает она. А где же ты была, когда я выкарабкивалась из всего этого, что называется болезнью? Где ты была, когда я не понимала, почему я такая? Почему не была рядом, когда я делала первые шаги? Почему не утешала, когда мне впервые разбили сердце? Почему мне не с кем было рассказать о том, что я кажется влюбилась раз и навсегда? Где была моя мать? Почему она решила, что может вот так просто вернуться, словно ничего и не было? Все, что у меня есть сейчас…в этом нет ни капли ее заслуги. -Не надо лести. – все так же холодно говорю я, усаживаясь на кресло в дальнем углу. – Ты что-то хотела, мама? Она понимает, что я не готова идти на контакт. Правильно понимает. Так что ж, главный вопрос задан. Я лишь жду ответа, который меня действительно волнует с неподдельным интересом. Но нет, я не собираюсь показывать эмоции. Не сейчас. -Эмма, тебя выписывают скоро. Ты окончательно здорова. – несмело выдает она. – Врачи лишь хотят провести окончательные обследования, но думаю, что уже через неделю ты можешь быть дома. -Я хочу подать документы на эмансипацию, мам. Единственное, о чем я прошу – твоя подпись. Обещаю, больше я никогда не доставлю тебе хлопот. Ее лицо окидывает страх и ужас, а еще глубокое чувство вины. Она знает, что сама вырыла себе эту яму. Она лишь получила расплату. -Эмма, ты серьезно? – все еще в шоке произносит мама. -Абсолютно. Я собираюсь экстерном закончить школу, поступить в Йель и жить в Нью-Хэйвене на правах совершеннолетней. Но до восемнадцати мне еще больше года, а я хочу уехать отсюда, как можно скорее. Хочу забыть обо всем, что со мной произошло в ЛА, и взять туда с собой только приятные воспоминания… и Лео. -Эмма… -Я просто хочу извиниться за то, что доставляла тебе столько хлопот все эти годы. Дочь – анорексик…Вот уж не позавидуешь, да? Воцаряется тишина. -Мне очень жаль, что все так вышло. Я знаю, что сама виновата, но я прошу еще один шанс. Я знаю, что не достойна этого…но я слишком долго была ужасной матерью. Я безумно люблю тебя, Эмма. И мне очень жаль…Я просто…просто испугалась. Я не знала, что мне делать. Боялась сделать что-то не так. Но оставшись в стороне – сделала все только в сотни раз хуже. Она совершенно права. Я уже хотела сказать, что сейчас желаю найти Лео и Викки, а документы по поводу эмансипации вышлю им по почте…но в этот момент я вспомнила ту фразу, что сказал мне Чарли с утра. Мне следует научиться прощать. -Ладно. Мне стоит уйти. – Мама быстрым шагом направилась к двери, сдерживая истерику. -Останься…мама. – Выдавливаю я. По моим щекам градинами катятся слезы. Я вскакиваю с места и бросаюсь к ней объятия. Как же я скучала по ней. И все таки малыш Чарли был прав, прощение – классная штука.***
«Помирились?» «Да, надеюсь ты доволен» «А ты то довольна?» «Да» «То есть план с эмансипацией и побегом из штата мы пока откладываем на запас?» «Так точно. Твои родители уже посмотрели домик в ЛА?» «Насколько мне известно, да. Как только меня выпишут, пойдем договариваться директором вашей школы.» «Не верится, что это все происходит с нами! Мы нормальные подростки, представляешь? Будем ходить в школу, устраивать свидания в кафе, парке…да где угодно. Нас не будут сковывать эти стены.» «А потом нас ждет Йель.» «Это не самое главное, Лео» «А что же главное?» «Мы пройдем все это вместе.» «Обсудим при встрече...где ты?» «Поднимаюсь на ланч, а ты?» «Отдал Викки медсестрам. Доктор МакЭндрю хочет меня видеть. Думаю, что это насчет выписки.» «Отлично! Тогда я поем и…давай встретимся на крыше.» «Договорились, Дюймовочка. Подожди меня, если вдруг задержусь.» «Без проблем.»«Люблю тебя.» «И я тебя.»