Нарезка

Осень в болотах кралась бок о бок с ним, иногда – наперегонки, иногда – отставая с тоскливым вздохом. Он перестал замечать, когда она приходит; лишь когда промозглый ветер мокрыми пальцами хватал за загривок, впивался в рёбра под курткой, он понимал – она уже тут. Время стало течь слишком быстро. Его собственная осень длилась годами. Трещала сухими ветвями костей и суставов, ныла раскисшей трясиной усталости, оглушала тишиной в голове. «Всё всегда замыкается в круг», - говорила Элани, но тут замыкаться было нечему. После этой осени весна уже не придёт. - Она умерла, - сказала Элани. Он смотрел на неё, в её тихом отчаянии, такую юную. Её весна сочилась слезами, выступала росой на ресницах. Чужой цикл переживёт его. Это не успокаивало и не расстраивало – это просто было. - Что произошло? – спросил он. – Как? - Пришло время. Сэнд сообщил. Его дочь прожила жизнь и закончила её. «Их» дочь, как они привыкли, не сговариваясь, считать. Та, что на самом деле не была дочерью ни ему, ни ей. Та, что сотрясала города и века. Просто пришло время. Колесо сделало свой равнодушный оборот. Под толщей осенних болот скрывалось множество лиц. Так много, что иногда ему казалось – это там, по другую сторону водной глади и собралась вся настоящая жизнь, они уходили туда и там оставались, а он по какой-то нелепой случайности всё время бредёт не в ту сторону или теряется по пути. - Она умерла, - повторила Элани, шёпотом, глядя на него весенними влажными глазами, как будто умоляя разделить с ней то, что от него ушло слишком давно. Дэйган кивнул. Он позволил лицу дочери опуститься под толщу трясины внутри него и потянулся за луком. Нужно на охоту. Пора готовиться к зиме.