Другая игра

Солнце лениво разливалось по маленькой кухне, проникая в открытое окно и обволакивая все своим медовым летним светом и запахами цветущего сада, которые врывались с улицы. Джон привычно стоял у плиты, насвистывая веселый мотивчик, который недавно услышал по радио, и жарил оладьи. Завтрак — самый главный прием пищи в течение суток, он как деревенский доктор знал это отлично, и следовал этому неукоснительно. Шерлок сидел рядом, на расстоянии вытянутой руки, и читал газету, иногда комментируя ту или иную статью о политике или о военных действиях на Востоке, но почти никогда не касаясь криминальных сводок из Лондона. Это был их негласный уговор: с тех времен как они перебрались в Графство Суррей, в небольшую деревушку, о бурной жизни в столице они не вспоминали вслух. Для местных жителей они были супружеской парой: мистер Харрисон и мистер Лоу, Джон и Гарольд, которые перебрались в их места из Бирмингема почти год назад. Тихие, спокойные, приятные и довольно замкнутые милые геи, которые не привлекали к себе излишнего внимания, если не считать того что мистер Харрисон был врачом и работал в деревенской клинике, а мистер Лоу слыл писателем и нелюдимом. Деревенские уважали своего доктора, а милые барышни порой вздыхали, глядя на красавца Гарольда, и печально думали, глядя вслед проходящему высокому изящному брюнету с холодным взглядом серых глаз, который делал его еще загадочнее и прекраснее, что природа чудовищно несправедлива, и такое совершенство досталось невыразительному и обычному мистеру Харрисону. Супруги жили скромно и уединенно, к ним никогда никто не приезжал, они редко приглашали гостей, почти никогда, но, в общем, производили весьма достойное и приятное впечатление. Джон был счастлив этот год. Кто бы мог подумать, что тихая жизнь может быть так наполнена простыми радостями, но главное, он знал, что Шерлоку это тоже по душе. Он видел это. С того времени как Джон своим поцелуем вернул детектива к жизни, тот сильно изменился. Больше не было сводящих с ума приступов скуки, жажды лезть без нужды под пули, рисковать своей кудрявой головой и гениальной задницей. Они жили, спокойно встречая каждый день и радуясь друг другу, любя и заботясь. Джона все это более чем устраивало. Они прятались. Сеть Мориарти до сих пор еще не была обезврежена, и опасность не миновала. Майкрофт работал не покладая рук, из кожи вон лез, чтобы загладить свою вину перед братом и получить его прощение, но… Шерлок не хотел даже слышать имя старшего Холмса, и Джон это вполне мог понять. Сам он уже остыл и почти простил Майкрофта, он даже испытывал к нему некоторое подобие признательности за ту неявную заботу, которой старший Холмс их окружал, а потому все лондонские дела, без которых было не обойтись, и переговоры с Майкрофтом вел сам, с молчаливо-насупленного одобрения бывшего консультирующего детектива. Шерлок и в самом деле изменился. Больше всего на свете он теперь дорожил тихими радостями: прогулками рука об руку с Джоном к роскошному пруду, который смотрел синим глазом, очень похожим на глаза Джона, в небо, походами по холмистым окрестностям и полными нежности и любви ночами. Ему не нужен был Лондон со всеми его тайнами, все что требовалось детективу было рядом и сосредотачивалось в одном человеке. Они не вспоминали о том кошмаре, который пережил Шерлок. Джон до сих пор чувствовал себя виноватым в тех страданиях, которые выпали на долю его гения, а Шерлок не нашел в себе сил даже разозлиться на Джона за этот обман, настолько он был рад, что смысл всей его жизни вернулся к бытию. И растрачивать впустую на обиды и разбирательства предоставленный ему шанс он не собирался. Оладьи были готовы. Джон поставил перед Шерлоком большое блюдо и кружку ароматного кофе. — Ешь! Шерлок оторвал взгляд от газеты. Сегодняшнее утро было прекрасно вдвойне: у Джона был выходной. День обещал многое, как и веселое насвистывание Джона у плиты. Только доктор успел усесться рядом и обхватить руками свою кружку с кофе, как из комнаты послышался звук, который в последнее время они слышали крайне редко: зазвонил мобильник. Нет, Джону довольно часто звонили пациенты, и свой телефон он носил в кармане брюк, положение обязывало, но это… это звонил телефон Шерлока. Они переглянулись, и радость на лице Джона начала медленно гаснуть. Шерлок кивнул. И доктор, поднявшись из-за стола, ушел в гостиную, чтобы ответить. Они оба знали, что звонить мог только Майкрофт. Пока Джон отвечал на звонок, Шерлок сидел, крепко зажмурившись и неосознанно качая головой. Он догадывался, что нужно было брату, и почему тот звонил именно на его номер, и это ему определенно не нравилось. Джон разговаривал тихо, слов было не разобрать, но когда он вернулся обратно, все было написано на его лице. — Все закончилось, — стараясь сохранять ровный голос, сообщил он Шерлоку, — они уничтожили последнюю цепочку. Мы можем вернуться обратно. Шерлок вскинул на него глаза и понял, что в этом вопросе они с Джоном совершенно единодушны. — Нет, — коротко и однозначно сказал он, глядя как напряженные плечи доктора расправляются, а с лица сбегает тень, — меня устраивает быть мистером Лоу и твоим мужем, не желаю больше иметь ничего общего с Шерлоком Холмсом. — Как надолго тебя хватит? — ухмыляясь, но довольно спросил Джон, — как скоро тебе надоест такая жизнь, и ты снова начнешь палить по стенам? Шерлок пожал плечами, он сам этого сказать не мог, пока он был совершенно доволен жизнью и абсолютно счастлив. Изменит ли это время? Кто знает. — Как только наскучит, ты сразу это поймешь, — сказал он с улыбкой, — и тогда мы вернемся, а пока — пусть катятся к черту.