Brave

POV Луи Я проснулся с затекшей шеей и болью в спине. Замечательно. Сегодня понедельник, а это значит, что я должен идти на работу, которую «страстно» ненавижу. Я доктор в Лондонском Центре Борьбы с Раком. В основном я провожу химиотерапию моим пациентам или как-либо взаимодействую с ними. В большинстве случаев, это просто разговоры, которые помогают им забыть о том, что они в одном шаге от гробовой доски. Также я стараюсь изо всех сил наладить контакт с каждым человеком, который переступает порог госпиталя для того, чтобы эта угнетающая обстановка не казалась им такой пугающей. Чем больше я говорю своим пациентам, чтобы они не волновались и что все скоро наладится, я понимаю, что ничто уже не может наладиться. Это худшая часть моей работы. Поддерживать отношения с человеком, которого потом у тебя отнимут, или ходить на работу, зная, что в один день вон того милого малыша не станет, а потом тебе придется говорить его родителям, что ему не удалось справиться с обострением ночью. Моя работа заставила меня потерять всю надежду в жизни. Меня окружают постоянные смерти, которые только и делают, что напоминают мне, что мы все лишь тикающие бомбы. Увы, но я не вижу причины стараться быть счастливым, когда я вечно несчастлив. Иногда у меня бывают «взрывы» радости, но потом я сажусь в машину и еду на работу, вспоминая, что человек, которого я давно знал, только что умер, и возвращаюсь к своему обычному состоянию. Но, конечно же, я всегда улыбаюсь, находясь, рядом с пациентами, не хочу, чтобы они видели меня измотанного и несчастного. Это утро ничем не отличалось от предыдущих. Я вздохнул, потирая лицо, думая о том, чтобы отпроситься с работы, но потом вспомнил о людях, которым я нужен и лениво свесил ноги с кровати, пытаясь дойти до ванны. Там я включил душ, снял одежду и ступил под горячую воду, но мне быстро наскучила жидкость, бегущая вниз по моим конечностям, поэтому я решил поскорее выйти. Когда я был полностью чистым, я потянулся за полотенцем и, небрежно обмотав его вокруг бедер, наконец, выполз из ванной. Дойдя вяло до комнаты, я проверил время. 06:08. Отлично. Я должен был появиться на работе восемь минут назад. Быстро схватив свою униформу, я натянул ее на все еще мокрое тело, провел полотенцем по волосам и вернулся обратно в ванную, чтобы взять тональный крем и провести им под глазами. Знаю, что тональный крем и прочее – вещи для девочек. Но я не хочу выглядеть, как полная развалюха. Зашнуровывая кроссовки, я еще раз проверил время. 06:22. Черт! «Пока, Базил!»-прокричал я коту, закрыв за собой дверь и выбегая на парковку. Я даже не потрудился вчера заблокировать дверь машины. Ладно, все равно нечего красть. Я сел за свой черный Range Rover, который подарил мне отец прежде, чем уйти в лучший мир, и завел мотор. Достигнув госпиталя, я постарался, как можно скорее пробежать мимо рецепции, все равно ничего полезного не скажут, а только лишь отругают за опоздание, и направился прямиком в комнату 87 на втором этаже. Нерешительно постучав в дверь, я все же отворил ее. «Хей», - прошептал я занятому доктору. - «Как она?». «Она настоящий борец, Лу»,- ответил доктор, похлопывая меня по шее. Его имя – доктор Хоран. Сколько я себя помню, он всегда был моим лучшим другом. К счастью, у нас обоих есть привилегия работать вместе. «Но…Но она же в порядке?»-спросил я еще раз. «Ее родители решили на прошлой неделе отменить курсы химиотерапии. А позже выяснилось, что они и вовсе не помогали,- вздохнул Найл. - Она должна скоро проснуться. Но будь осторожен, у нее все еще очень мало сил». Затем Найл покинул комнату, оставляя меня с пятилетней девочкой. Ее зовут Картер, и она сражалась с раком легких уже два года. Ее история была очень волнующей, поэтому я сильно привязался к ней. В первый день нашей встречи, у меня было хорошее настроение. Она пришла ко мне на первую химиотерапию в ее жизни, подпрыгивая и хихикая, как в любой другой день. Картер до такой степени было все равно на то, что происходило вокруг, что это невольно заставляло меня улыбаться. Я наклонился к ней и приветливо спросил: «Как тебя зовут, солнце?». «Картер»,-она улыбнулась, показывая очаровательные ямочки и мило тряхнув шоколадными кудрями, посмотрела на меня ясными карими глазами. «А я доктор Томлинсон, сколько тебе лет, Картер?"-поинтересовался я. "Тли!"-сказала она, подняв пять пальцев. "О, ты имеешь в виду "три"!"-рассмеялся я, загибая два пальчика. Она лишь захихикала и кивнула. "Ну, а мне 23!"-улыбнулся я. За последние два года мы подружились с Картер. Примерно месяц назад она подхватила простуду, которая вызвала у нее ужасный кашель, из-за чего ее срочно пришлось госпитализировать до тех пор, пока ей не станет лучше. Но с тех пор ее состояние только заметно ухудшилось, и я провожу с ней, как можно больше времени. Также я отчетливо помню тот день, когда выяснилось, что у нее рак легких. "Итак, кто лечащий врач Картер Стивенс?"-спросил я Элеонор, работающую на рецепции. Она милая, но уж слишком, чтобы нравиться мне. Девушка подняла брови, а затем снова принялась кликать по клавиатуре. "Я не знаю. Вот...Вот ее файлы, можешь посмотреть сам, я занята",-она улыбнулась, поворачиваясь на кресле и доставая папку с бумагами. Я поблагодарил ее и направился в одну из комнат больницы, чтобы рассмотреть документы. Я устало зевнул, открыл папку и начал читать. На первых страницах была основная информация, такая как имя, возраст и так далее, но после перелистывания страниц, я наткнулся на документ из органов опеки, который разъяснял некоторые ужасающие детали о пренебрежении ребенком родителями. Ее мать курила на протяжении всей беременности, в добавок к этому, она еще курила дома или в машине, не обращая внимания на малышку Картер. Именно это вызвало развитие астмы, а после и развитие рака легких. Ее родители отказывались от лечения малышки, а также отрицали факт о курении. В 3 года ее забрали от биологических родителей и, благодаря, службам опеки, сразу же нашлась пара, готовая заботиться о Картер. В основном, потому что она была безумно мила и скромна, а также они хотели всем сердцем помочь ей. Я был очень зол, узнав о настоящих родителях девочки, как можно так отвратительно относиться к ребенку? Разве это маленькое существо заслуживает этого? Тогда я дал себе слово заботиться о ней. "Привет, Лу!"- обрадовалась девочка и попыталась обхватить меня для объятий. "Привет, малышка. Как ты себя чувствуешь?"-прошептал я, опуская руку на ее лоб. Она лишь пожала плечами и что-то невнятно пробурчала. Эта девочка была определенно одним из самых сильных людей, которых я когда-либо встречал. Хотя ее внешний вид был обманчивым, внутри нее жил маленький герой, многие могут только позавидовать силе ее духа. Но, увы, глаза Картер уже давно потускнели, а ее некогда идеально шоколадная кожа побледнела. Кудряшки были неаккуратно разбросаны по подушке, а дыхание нестабильно и сбивчиво. "Я в порядке,- она попыталась слабо улыбнуться.-Я скучала по тебе. Где ты был вчера?". "Вчера было воскресенье, глупенькая, ты же знаешь, что я не работаю в воскресенье,-улыбался я, поглаживая ее слишком холодную руку.-Может тебе нужно что-нибудь? У тебя ничего не болит?". "Моя грудь. Так болит внутри",-она вздохнула. "Хорошо, я скажу доктору Хорану. А пока мне нужно навестить вонючку Эрла",- я скорчил рожицу. "Иу, вонючка Эрл!"-она рассмеялась. "Ага,-я вздохнул,-но приду обратно прежде, чем ты уснешь". Девочка счастливо кивнула. Подходя к лифту, мои глаза невольно наполнились слезами. Я понимал, что она умирает и что ей осталось недолго, а всему виной были безответственные родители. Но тут же смахнув слезы и натянув улыбку, я зашел в комнату, где сидел мой пациент Эрл. "Хей, Эрл, я смотрю, ты вернулся?"-я показал свою великолепно наигранную улыбку. "Ага, все еще здесь",-старик рассмеялся и начал болезненно кашлять. Коротко об Эрле. Ему было 76, его диагноз - рак щитовидной железы, и он регулярно пропускает гигиенический час. Именно поэтому его и прозвали Вонючкой Эрлом. "Ну, вот и оставайся пока еще здесь, следующая химиотерапия через неделю",-я старался лучезарно улыбаться. "Вам следовало еще несколько лет назад отменить эту дрянь, ребята. Она лишь убивает меня",-старик нахмурился. "Она действует совсем наоборот",-рассмеялся я, поправляя всевозможные трубки, исходящие из его кровати."Ладно, вернусь позже, чтобы убрать все это",-сказал я Эрлу, выходя из комнаты и направляясь к другому пациенту. В такой суете и пробежало время. Теперь на часах в рецепции уже светилось "23:00", а я поднимался на второй этаж, чтобы пожелать доброй ночи малышке Картер. "Хей, соня, доктор Хоран дал тебе твои таблетки?"-прошептал я. "Хмм...Лу, мне хочется спать",- пробормотала девочка. "Ладно, тогда ложись скорей",-накрывая Картер одеялом, улыбнулся я. Она протянула свои ручки, обняла меня и прошептала:"Спасибо тебе, Лу - Лу, за все...Огромное спасибо". Было очень тяжело не начать плакать прямо здесь, перед ней, но, собрав всю свою волю в кулак, я лишь тихо прошептал:"Люблю тебя, Картер, ты очень сильная. Увидимся завтра, принцесса?". Она закрыла глаза, слабо кивнула и погрузилась в сон. Но я пробыл в ее палате еще минут 5, наблюдая за кардиограммой, а убедившись, что она стабильна - покинул помещение. Возвращение домой было ужасным. Я не мог перестать думать о девочке, которая за это время стала для меня сестрой или даже дочкой. Я так привязался к этому ребенку. Слезы заполнили мои глаза, вид из окна машины стал размытым и нечетким. Остановившись на светофоре, я, наконец, дал волю эмоциям. Не прекращая плакать и кричать, я дождался зеленого цвета и надеялся на благополучное возвращение домой. Достигнув квартиры, я швырнул ключи на ближайший столик, разулся, кинув кроссовки в абсолютно разных направлениях, и направился на кухню. Разогрев пиццу или что-то похожее на нее, я включил компьютер, чтобы загрузить фильм. Закончилось все это на просмотром чего-то тупого на Netflix и обнимашками с котом. "Нам нужен приятель, да, Базил?"-я спросил кота. "Да, нужен",-ответив сам себе, я выключил телевизор и прошел в спальню, где шлепнулся на кровать, не утруждаясь даже выключить свет. Мне, действительно, было все равно. Я ни о чем не беспокоился сейчас.