Обновление

   Фенрис медленно брел по темным киркволльским улочкам, опустив голову, словно задумался. На самом деле в голове не было ни единой мысли, тело оцепенело, и узнавалась лишь тупая боль в груди. Он не смотрел ни налево, ни направо. Разум кольнула случайная мысль — если за ним следят и вскоре нападут, из-за рассеянности он окажется в проигрышном положении. В ответном шепоте проглядывала правда: ему все равно — а мрачное невысказанное ощущение говорило о том, что Фенрис с радостью примет любую боль. На сей раз на улицах не было ни души и стояла тишина, и в итоге эльф остановился в темной нише и рухнул на поставленную там каменную скамью.    Почему все пошло наперекосяк?    Тогда как, во-первых, они не совсем подружились, и многие разговоры сопровождались неприкрытой враждебностью, недавно Фенрис был уверен, что заслужил хотя бы сдержанное ее уважение. Но в последние недели чувства к Хоук начали меняться. И если быть с самим собой честным, то они стали меняться в первую ночь из-за замеченной в ее глазах неожиданной потери, пока она невидяще смотрела на огонь, из-за боли, причина которой открылась на следующий день последствием его бычьего упрямства. Появилось внезапное желание хоть как-то извиниться после спора о лириумном ожоге, чтобы без него на миссии больше не ходили.    И она не отказалась от его подарка…    Она все еще упрямилась, защищалась и так же быстро обижалась, как нападала, но Хоук к тому же являла вспышки понимания, даже чуткости. Они оба выстраивали барьеры, чтобы защититься от потерь, насмешек и чтобы суметь выжить, двигаться дальше. Ему казалось, у них появилось взаимопонимание, казалось, они смогли заглянуть друг другу за маски. Хоук удивила Фенриса проницательностью, увидела его боль и злость, которые он пытался скрыть, когда его посчитали слугой, и заговорила с ним. Постаралась поднять ему настроение. То было чем-то новым. Фенрис не мог припомнить, что бы кто-нибудь обращался с ним по-доброму, не омрачая отношения жалостью или корыстью. Касаясь нежными пальцами его обнаженных рук, Хоук показала ему свою уязвимость, и в ответ он поделился тем же с ней.    А потом она его поцеловала, и первым его захлестнуло удовольствие, а дальше уже осознание происходящего вернуло его с небес на землю. Сначала Фенрис обиделся и разозлился, что она так легкомысленно им воспользовалась, а затем отвернулась. Отшатнулась и отрывисто вытерла рот, и он возненавидел ее за жестокость… пока не заметил, как трясется ее рука. Эльф смотрел, как Хоук нетвердой походкой возвращается к эльфийке и они уходят, едва на него взглянув. Прошлая безразличная Хоук, Хоук, которую, казалось, он знал, осталась бы, едко посмеялась, стараясь спровоцировать и расковырять щели в броне. Но в том ее поведении что-то крылось. Что-то поменялось. Фенрис тут же захотел за ней пойти, отчаянно потянувшись за этой новой нитью, но он понимал, что при эльфийке Хоук ни в чем не признается, поэтому достал из подвала бутылку и уселся рядом с трупом, который почти дружелюбно смотрел на эльфа, пока тот пил и размышлял.    Так на следующий вечер он и оказался в лачуге Гамлена, которую она называла домом, ощущая в душе нечто похожее на надежду и пропуская мимо ушей насмешливые голоса в голове, которые дразнили его слугой. Хоук как-то мимолетно отозвалась, но не засмеялась над ним, приняла другой подарок, идущий из самой души, тот, что был важнее безделушек отступника.    Фенрис не знал, куда податься, а Хоук вдруг извинилась. Ему казалось, что она вот-вот что-то добавит, но женщина резко замолчала и сделала вид, что волнуется о встрече с глупым наместничьим мальчишкой. Фенриса затопил гнев, и от страха, что все это иллюзия, что ее расположение навеяно Тенью, что все нити соединены его одиночеством и по его прихоти, он лихорадочно ее поцеловал, отчаянно показывая, что она для него значит. Создатель, и Хоук ответила, а он, с кружащейся от восторга головой, открыл рот, сболтнул лишнее и все испортил.    От ее отклика эльф задрожал и поэтому едва ощутил пощечину. Впервые ему не удалось придумать что-то связное, а позже он даже и не пытался.    Фенрис уронил голову на руки. Ничего хорошего из этого не выйдет. Звучали в голове слова Хоук, и, вспомнив ее лицо, он резко втянул воздух. Ее уже не вернуть, да и питает Хоук к нему теперь одно лишь отвращение, о всяком уважении можно совсем забыть. Они бы снова и снова сталкивались бы с непониманием, неверно истолковали бы слова и действия и мучили друг друга, пока не порушили бы все, чего удалось достичь.    У меня нет выбора. Сегодня я должен уйти. Не смогу снова увидеть Хоук… и ее неприязнь. Я для нее никто. Хуже, чем раб.    Вероятно, так всегда и было, шепнул предательский голос. Фенрис на секунду прикрыл глаза и со вздохом поднялся, в последний раз направившись к имению.

***

   Хоук залпом допила третий бокал вина, лучезарно улыбаясь Сэймусу, который разговаривал с почетными гостями. Он бросил на нее радостный взгляд и продолжил разговаривать, а Хоук в это время разглядывала зал. Сейчас она чувствовала себя гораздо лучше. Из Сэймуса получился занимательный собеседник, если пропускать мимо ушей, сколько раз в обычных предложениях он повторял всяких «-эров» и как отчаянно краснел. Он, однако, очаровательно острил и вроде бы не замечал ее рассеянности. Хоук поймала себя на мысли, что думает о Фенрисе, и мысленно встряхнулась, пытаясь вдохнуть сквозь оплетшие душу ледяные щупальца. Развернувшись, она схватила очередной бокал с подноса проходящего слуги, улыбнулась соседу-купцу и сделала щедрый глоток. Ей сопутствовала удача, связи налаживались. Многие, с которыми она встречалась на протяжении вечера, с готовностью разговаривали с гостьей дорогого гостя, а некоторые даже пообещали подыскать работу ее маленькому «союзу» и в ближайшие дни с ней связаться.    Хоук глотнула еще вина, поморщилась от сладости и пробралась к ближайшей скамейке, усевшись рядом с изысканно одетой главой какой-то семьи. Пожилая леди обратила на нее внимание, перьями на шляпке щекоча Хоук нос.    — Монна Хоук, я полагаю? — Хоук немедленно ощетинилась. Отрывистая речь женщины акцентировала внимание на том, что она принадлежит к высшей аристократии, и превращала вопрос в утверждение.    — Именно. А вы?    — Любопытно, — насмешливо заметила она. — Сэймус вызвал настоящий переполох, когда сказал, что вы сопровождаете его на вечер. Как вы познакомились?    — По работе, — Хоук глотнула вина и попыталась не выдать раздражения. Повисла тишина, женщина оглядела ее с ног до головы.    — Вы необычайно быстро пьете.    Мне же не со всеми надо быть вежливой. Хоук нацепила на лицо улыбку.    — Вы любите шарики, миледи?    — Люблю, — ответила та, удивившись внезапной смене темы.    — Большие, разноцветные? На них так приятно смотреть, вам не кажется? Или те, что поменьше, сокровеннее? Их легче держать, да? — Хоук демонстративно поправила юбку, сдерживая ухмылку, пока леди осторожно обдумывала ее вопрос, и тут взгляд аристократки скользнул по подолу Хоук.    — О, — наконец вымолвила она. — Так вот, кто купил лучшие туфли мадам Селены, тайна раскрыта, — Хоук с удивлением отметила, что голос леди потеплел. Она приподняла ногу, посмотрела и чуть пожала плечами.    — Должно быть, не появлялось никаких новостей, раз туфли стали главным предметом разговора.    — Тайной были не столько туфли, моя дорогая, сколько персона, которой их покупали странно одетые эльфы-слуги. В лавке тогда находился мой знакомый.    У Хоук даже рот приоткрылся:    — Простите… эльфы… слуги? И никакого гнома с волосатой грудью?    — Да, дорогая. Один мужчина, особенно упорный. Полагаю, он даже убедил мадам показать, как правильно их надевать. За такое внимание к деталям им стоит хорошо платить. Уверена, мой друг запомнил бы гнома… со столь примечательной особенностью… если бы он там был.    — Он… что? Туфли?.. — у Хоук закружилась голова, и она прислонилась к стене, на миг прикрыв глаза. Пожилая леди же продолжала:    — Конечно, нас всех удивило, что мадам за столь малую сумму рассталась с лучшими туфлями, — леди удивленно нахмурилась. — Очень странно. С ним пришла бедняжка эльфийка, мой друг хорошо запомнил у нее на руках страшные шрамы. Кажется, она не хотела, чтобы их видел ее приятель.    Хоук поднялась на ноги:    — Мне надо уйти.    — Но я не закончила — девушка, немедленно вернитесь.    — Отстаньте.    — Да что вы себе…    Хоук оставила женщину захлебываться негодованием и пошла к выходу из крепости, мимо удивленного и расстроенного Сэймуса, который ее окликнул, мимо глазеющих пар, на которых она в спешке наталкивалась, пробираясь к дверям. Там она раз остановилась, вгляделась в толпу, выискивая Сэймуса, беззвучно прошептала «Прости» и заторопилась в ночь.

***

   Мерриль тихо сидела дома и, вздыхая, созерцала недавнее мокрое пятно на стене.    — Я честно не знаю, откуда ты взялось. Дождя уже давно ведь не было! — она опустила подбородок на руки и мечтательно улыбнулась. — Она такая красивая, да, Пятнышко? Как из сказки. Надеюсь, у нее будет хороший вечер, — ее радость чуть померкла. — Интересно, как они там дошли. Знаешь, мне кажется, эти двое… — эльфийка испуганно подскочила, когда кто-то заколотил в дверь.    Торопясь, она открыла, видя перед собой раскрасневшуюся, задыхающуюся Хоук с прилипшими ко лбу волосами.    — Во имя Ужасного Волка, Хоук, я чуть не умерла от испуга! — Мерриль посмотрела Хоук за спину, убедилась, что никого нет, и заговорщицки прошептала: — Сэймус настолько хорош? — от широко распахнутых глаз Хоук, где сквозило непонимание, эльфийка чуть вздрогнула. — Наверное, тебе лучше войти.    — Туфли, Мерриль, — прохрипела Хоук. — Ты с Фенрисом за ними ходила.    Ладонь Мерриль взлетела ко рту:    — Откуда ты?.. Я же не бродила ночью, да? Или пришла к тебе и все случайно рассказала?    — Ты?.. Забудь. Нет, узнала от кое-кого. Почему он попросил тебя? Он же терпеть тебя не может. Как и Андерса. Как почти всех. Включая меня.    — Ну, — протянула Мерриль, взгляд у нее бегал. — Я не ходила с ним, просто заметила, что он стоит в женской лавке — то есть, не то чтобы он себе присматривал, хотя иногда его штаны наводят на…    — Мерриль…    — А, да. Я решила посмотреть, что он покупает… а когда увидела и спросила, не тебе ли — он не особо-то обрадовался, разозлился, я думала, он мне шею свернет! — она радостно захлопала в ладоши. — Но я сказала, что они очень красивые, идеальный подарок для тебя, и цвет тоже подходит! Поэтому он…    Хоук схватилась за голову:    — Подожди… минутку. Узор на туфлях. Он знал, что тот означает? — она втянула воздух. — Это важно.    Мерриль прикусила губу:    — Нет… но я рассказала. Что узор — традиционное долийское украшение, как знак ухаживаний, он очень странно на меня посмотрел. А потом спросил леди о цене. Боги, он так забавно покраснел, когда она ответила, я совсем не удивилась, они очень дорогие, — взгляд у Мерриль снова забегал, и Хоук подозрительно ее оглядела.    — …и?    — Я отправила его к другому прилавку, а сама… договорилась.    Хоук схватила эльфийку за руку и сжала ее, увидев свежую повязку.    — Мерриль, ты… как ты могла?    Мерриль выпрямилась:    — Он хотел тебе их купить, но никогда не набрал бы столько денег. Я больше ничего не придумала. Он не заметил.    — Так не делают! — взвыла Хоук и глубоко вздохнула, сжав переносицу. — Почему ты мне не рассказала? Я же едва спасибо сказала — неблагодарная — я же думала, он мне мазь подарил, — от внезапно мысли Хоук прищурилась. — Подожди-ка. Так когда Варрик сказал, что ждет не дождется, пока я испробую подарок… так этот подлый маленький…    — О… теперь понимаю. О-о-о, вот это шалость. Он слишком много общается с Изабелой.    — Мерриль…    Эльфийка поднялась:    — Он просил ничего не рассказывать. Сказал, что не хочет покупать твое прощение и привязанность. Что так ты бы честно ответила на его внимание да и все равно узнала, от кого подарок. Ну а потом Фенрис как обычно пригрозил, но не по-настоящему.    — Это же смешно! Почему просто не сказать? Я бы не стала издеваться.    Нет, стала бы, пронеслось в голове. Тогда — обязательно.    — Я так и сказала. А он по-настоящему злобно на меня посмотрел.    Хоук не слушала.    — На внимание? Так когда я сказала, что мне нравится его подарок… он решил… но я не знала! Он ведь потом… все стало лучше. По большей части. Я же потом как полная… — она схватилась за голову. — Я даже не подозревала, пока он не… когда он… не потому что хотел… Создатель, какая же я идиотка!    — А-а, Хоук? – робко вмешалась Мерриль. — Я немножко запуталась.    — Надо его найти, — пробормотала та и исчезла, оставив Мерриль с разинутым ртом смотреть ей вслед. ***    Хоук ввалилась в двери имения Фенриса. В поместье было темно и тихо. Торопясь к лестнице, она заметила труп, который сидел, опустив голову и обхватив себя руками, и прерывисто вздохнула. Взбежала на второй этаж, даже не подняв подол, и в спешке наступила на него, оторвав клок. Добравшись до зала, Хоук резко остановилась. Обычно зажженный камин был холоден и темен, те немногие вещи исчезли, на полу валялись разбитые бутылки, а на стене появились свежие винные пятна. Хоук медленно оглядела комнату. Взгляд привлекло что-то цветное на верхушке камина, и, подойдя, Хоук увидела, что там лежит красный кошелек. Она подняла его, погладила пальцами. Глаза защипало. Шелковый. Открыв его, Хоук поняла, что там лежит локон седых волос, и от боли в груди стиснула зубы.    Он ушел. Она опоздала. Такая упрямая, не видела ничего кроме уязвленного самолюбия, с яростью понеслось в мыслях. После того, что ты натворила, он собирался тебя простить, а ты даже не попыталась объяснить это дурацкое недоразумение.    Хоук прижала кошелек к груди, в последний раз оглядела комнату и вышла.

***

   Фенрис добрался до имения и прислонился лбом к двери. Он прошел уже пару километров по берегу, и тут ему внезапно захотелось вернуться. Прекращай. Этот период жизни мертв, осталось его похоронить и двигаться дальше. Куда угодно. Заставив себя пошевелиться, эльф толкнул дверь и шагнул внутрь. От открывшегося зрелища он замер на месте.    Хоук в порванном платье ничком лежала головой на коленях трупа, в правой руке покоилась бутылка. Труп одной рукой обнимал ее за плечи. Кажется, на нем были ее туфли.    — Хоук, — Фенрис быстро подбежал к ней, опустился на колени и только тогда успокоился — теплое дыхание коснулось его лица. Хоук пошевелилась, посмотрела на него смутным взглядом и резко села. Убрала волосы с глаз и, не задумываясь, стукнула себя по лицу бутылкой. Усмехаясь, эльф осторожно отлепил с ее щеки кошелек.    — Ты слишком много пьешь, Хоук.    — Ты вернулся.    — Я решил похоронить нашего друга.    — Не получится. У него туфли.    — Я… вижу.    — Нет, нет, туфли важны. Я их принимаю, видишь? Он собирался передать их тебе, а ты бы потом надел их как надо, — она потрясла головой, желая вернуть ясность мыслей. — На меня. Не на себя.    — Хоук, — медленно выговорил он, едва осмеливаясь дышать. — О чем ты говоришь? И что тут делаешь?    — Я понятия не имела о туфлях, — Хоук глубоко вздохнула. — В доках, я не думала, что ты о них. Думала, ты просто… а потом эта ужасная старая леди на балу сказала, что ее друг видел, как ты их покупал, и я пошла к Мерриль. Я пыталась тебя найти, но опоздала, и ты ушел.    Фенрис присел на корточки, склонив голову. Хоук разглядывала его бесстрастное лицо. Слишком поздно?    — А бал? Ты просто ушла? — посмотрел на нее Фенрис, пряча все эмоции.    В Хоук вспыхнуло раздражение:    — Нет, я еще там, Фенрис, — буркнула она. — Да, ушла. Хотела поговорить с тобой. Извиниться. Снова.    — Извиниться.    — Я… да.    Эльф встретился с ней глазами, потом опустил взгляд. Помолчав, Хоук протянула руку и аккуратно забрала у него из кулака кошелек.    — Это мне? — осторожно спросила она у обращенной к ней макушки.    — Да.    — Я еще не стала человеком.    — Ты неподражаема, Хоук, — слабо улыбнулся Фенрис. — Я собирался отдать тебе раньше… — он замолчал и покачал головой. — Но не мог найти подходящий момент.    — Между непрекращающимися спорами?    — Именно.    — Фенрис…    Эльф резко глянул на нее, лицо его застыло.    — Если поцелуй что-то значил… если твои чувства изменились, Хоук, — быстро произнес он. — Скажи мне. Мои… горят огнем. Если я тебе не нравлюсь, я замолчу и уйду. Сегодня. Я не смогу быть другом. Слишком много… — Фенрис замолчал, умоляюще распахнув глаза.    Хоук на секунду замерла — опять считает? лихорадочно подумал он — а потом взяла его руку и, глядя в глаза, прижалась губами к костяшкам. Поморщилась от холода металла, размашисто стянула перчатку и повторилась, коснувшись обнаженной кожи. Фенрис задрожал от тепла обводящих лириумные завитки губ.    — Не уходи.    Эльф молча смотрел на нее, словно чего-то ждал, и Хоук в ответ потянула его за руку. Он метнулся так быстро, что застал ее врасплох и повалил на спину. Его губы горячо и отчаянно завладели ее, и Хоук наполовину засмеялась, наполовину всхлипнула в поцелуй. Так же быстро Фенрис отстранился и посмотрел на нее, обеспокоенно разглядывая лицо, пока она с улыбкой не потянула его вниз, запустив пальцы ему в волосы, и он тихо застонал ей в губы.    — Сомневаюсь, что когда-нибудь заставлю тебя замолчать, — произнесла Хоук, нежно касаясь языком его нижней губы. Фенрис приоткрыл рот, и на какое-то время они потерялись в тепле, чувственности и желании, пробовали на сладость губы другого и гладили друг друга руками. Он постепенно понимал, что Хоук под ним как-то ерзает, и открыл глаза: труп сменил позу и теперь безошибочно держал большой палец вверх. Фенрис, взглянув на Хоук, приподнял бровь.    — Мне сделать из этого какой-нибудь вывод?    — Просто убеждаюсь, что ты правильно меня понимаешь. Нагрудник твердый, да и помимо него…    — М-м-м.    — … ступеньки тоже. У меня предложение, оно избавит нас от всех проблем.    Фенрис что-то протянул, чуть сощурился и встал, поднимая Хоук на ноги. Кинул на труп задумчивый взгляд.    — Наверное, надо его похоронить.    — Ты что. Как еще я пойму, что ты чувствуешь, что думаешь после следующей неизбежной ссоры?    — Можешь просто меня спросить.    — Слишком скучно, — просто отозвалась Хоук. Фенрис хмыкнул, чуть отвернулся, но она притянула его обратно и прижалась к губам. Поднимаясь по лестнице, Хоук одной рукой расстегивала крепления на его доспехе, а эльф едва заметно улыбался, но на входе в комнату неохотно остановился.    — Что такое?    Фенрис отвел взгляд.    — Ты однажды сказала, что неопытность… это мило.    — Ты говоришь?..    — Не сказать, что я помню.    Хоук обняла его за талию и лукаво улыбнулась:    — Похоже, пора и мне самой тебя кое-чему научить, — они вместе повернулись и вошли в комнату. — Обещаю, что буду нежной.    — Думаю, твое внимание я переживу.    — Ну, тогда, — Хоук усмехнулась и присела в реверансе. — Потанцуем?