Денис Воронцов, навигатор, 25 лет

      Откуда появляется знание негласных традиций? Но как любой первокурсник точно знает, что на первое января в общаге обязательно ломается система наблюдения, так любой второкурсник знает, что на Празднике к студенческим и курсантским интрижкам, а больше к их внеплановым демографическим последствием относятся более чем хорошо. Поэтому, когда мальчики задерживаются в крыле у девочек и наоборот, это встречает сочувствие и поощрение старших. Лишь бы было добровольным и по согласию.       И то, что вечерами курсанта Воронцова не реже, чем в своей комнате, можно найти у Кувалды и ее странной соседки, никого не удивляло. Разве что Валечка стала печальней и чаще пыталась сесть на лекциях поближе к Денису или просила его объяснить что-нибудь непонятное, приходя в комнату к парням к пущей радости Макара и Джима.       А голова Дениса была занята изобретением очередной системы задач для программы Дафны. Та взялась обучать новорожденное машинное сознание межзвездной навигации, но пока программа не желала писать себя самостоятельно и любые новые задания приходилось расшифровывать до простейших действий. Это завораживало. Напоминало математику с ее сворачиванием длинной последовательности простейших действий к одной операции более сложного порядка и наоборот. Знания Дафны о кодах команд, лежащих в основе работы привычных программ, вызывали у Дениса чувство остро напоминающее банальную зависть — когда у кого-то есть то, чем хочешь обладать ты. И, как любое новое знание, возбуждало желание его освоить.       И он на самом деле понимал радость Дафны, когда она переписывала обычную программу оценки проложенной трассы на заданный параметр: безопасность, скорость, сложность и т.д. и т.п., так чтобы программная изнанка выглядела столбиком строк одинаково повторяющейся длины, а программа продолжала работать, как до вмешательства. Маруся смеялась, что нормальный человек понимает, когда пересобранный механизм работает, но высвобождаются детали, потому что их можно пустить в дело; но зачем сидеть три ночи, а потом тупить на учебе, чтобы высвободить несколько десятков символов, которых в реальности и не существует, понять могут только сумасшедшие Дэксы. «Но так ведь красиво!» — твердила Дафна, и Денис с ней соглашался.       Плечо Денис потянул на тренировке у Матиуша. Болело не настолько сильно, чтоб идти к Марьяне, да и вообще обращать внимание, но порой, особенно к вечеру, шевелить рукой не хотелось.       Именно когда плечо опять разнылось, за него привычно цапнула Маруся, зазывая к себе. Денис, не сдержавшись, зашипел сквозь зубы.       — Ты чего? Больно, что ли?       — Нет, нормально, — Денис дернул рукой и непроизвольно скривился.       — Ага. Это заметно. Я все-таки только по отцовской родне гуляйполька, а бабушка у меня из прометейцев. Пошли к нам, буду тебя чинить.       Когда Маруся разложила диван и велела раздеваться, Денис покраснел до корней волос и лопаток. Маруся рассмеялась так заливисто и заразительно, что к ней присоединилась сначала Дафна, а потом и Денис начал улыбаться. Раздеться все же пришлось — Маруся пообещала, что иначе снимать с него комбинезон они будут вдвоем с Дафной. Денис ежился не столько от холода, сколько от смущения. Но Маруся исключительно уверенно повалила его на диван. Сопротивляться девушке, отжимающей заклинивший аварийный люк без гидравлического расширителя, довольно сложно.       По комнате растекся приятный пряный запах, скользящими движениями пальцы Маруси, едва прикасаясь, огладили плечо. Аромат усилился. А на коже осталось что-то приятно холодящее. Нажим усилился. Жесткие пальцы и ладони крепко надавили на лопатку прошлись по ключице, охватили плечо, растирая его сильными круговыми движениями. Денис сцепил зубы.       — Расслабься, — Маруся прижала пальцы к затылку Дениса. — Ты можешь не быть таким каменным? Тебе же больно. Или просто не умеешь?       Денис передернул лопатками.       — Ууу, как все запущено, — Маруся прошлась пальцами вдоль позвоночника вверх по шее, запустила ладонь гребенкой под волосы несколько раз и спустилась вниз, перебирая позвонок за позвонком.       Снова положила ладони на плечевой пояс, крепко сжала их. Сначала Денису было больно. И он чувствовал себя как закаленная проволока или жестяные пластины, которые Маруся сгибает и разгибает, создавая детали для своего Няшика или других своих созданий. Но постепенно, руки девушки будто забирались глубже и глубже в мышцы, начинали доставать до костей, и Денису казалось, что она превращает его в мягкий пластилин и лепит из него по своему произволу.       Под ее пальцами и ладонями он совершенно потерялся. Сильные руки мучили тело, одновременно погружая в теплые волны блаженства. Когда сознание начало расплываться, качаясь где-то на грани сна, Маруся закончила, несколько раз прошлась мягкими поглаживающими движениями и накрыла засыпающее тело одеялом.       Денис попробовал встряхнуться и выбраться из объятий сна и дивана.       — Шшшш, — Маруся легко справилась с совершенно расслабленным телом.       Денис проснулся утром, с одного бока его обнимала теплая большая Маруся, а короткая стрижка устроившейся на его груди Дафны щекотала шею и щеку.       Слухи по Училищу расползались быстрее, чем центавриане по Галактике. Девушки только загадочно улыбались в ответ на шутки курсантов про их «тройничок», а Денис не мог избавиться от смущения, отговариваясь «мы просто друзья» на добродушное выражение ему мужской зависти.