Денис Воронцов, навигатор, 25 лет

      День прошел в бестолковой и бесполезной суете.       Денис сходил на два собеседования.       Сначала в транспортную компанию, до которой из-за исключительно невразумительного отображения на карте путепроводов и невозможности поэтому проложить пеший маршрут, пришлось ехать электрокаром, чтобы после долгого ожидания в приемной выяснить, что без предварительного разговора с командой корабля, которая отдыхает в городе, его анкету не будут рассматривать, а для рассмотрения анкеты сам соискатель не нужен. Почему об этом нельзя было написать в объявлении о вакансии, либо в ответе на запрос о собеседовании и зачем в нем указывать адрес, на который вовсе незачем приезжать, Денис не понял. Как связаться с командой усталая дама, отвечавшая за подбор кадров, не знала.       Команду Денис нашел, выяснив сектор стоянки корабля, — спросил у охранника номер видеофона капитана. Оперативно назначили встречу. Были пилот и суперкарго. Отказали, едва поздоровавшись. Второй помощник капитана окинул подошедшего Дениса взглядом и доверительно взял за локоть: «Извини, парень, это место не для тебя. Надорвешься. У нас грузчиков нет, хозяева жадные, техники тоже вечно не найдешь, постоянно приходится всей командой ящики ворочать. А они тяжелые и громоздкие. У нас все мужики здоровые лоси, а у тебя скелет тонковат и весу маловато - быстро уломаешься, и толку от тебя мало будет. А начнешь наравне со всеми ишачить — сорвешь спину. Попортишь поясницу сейчас, потом намаешься. Бывай, парень, удачи! Извини, что зря набегался. Мы с народом, каюсь, из-за хриплого голоса тебя чет побольше себе представили. И по возрасту, и по массе. Извини, бывай». И пилот, и суперкарго были плотными, мускулистыми и выглядели действительно очень внушительно.       Еще одно собеседование закончилось, как только дедок, владевший и управлявший небольшим катерком «Хедвиг», прочел трудовую историю и переспросил имя последнего капитана: «Макс Уайтер? С Земли? Усатый, небось? Нет. Нет, парень. Я после этого типа не то что навигатора, втулки ржавой не возьму, срать не стану в то очко, где этот выкидыш человечества свое дерьмо отложил. Нет, нет и нет. Я с вашей паршивой шайкой-лейкой никогда никаких дел не имел, не имею и иметь не буду. Гуляй, парниша. Катись от меня подальше и побыстрее, пока я тебя копам не сдал».       В списке вакансий появился транспортник «Гажил», но убедившись, что владельцем является все тот же «Сегун-мультитранс», Денис не стал отправлять им свою анкету.       Сумерки еще не стали совершенной ночью, но давешняя троица уже вышла на охоту. И она у них была более успешна. Двое держали щуплого человека, а третий сноровисто обшаривал карманы костюма и распахнутого пальто. Денис почувствовал легкий озноб и сильную злость. Ненависть, накопленная, но так и не выплеснутая на «Черной Звезде», туманила разум. На этот раз удобного оружия в поле зрения не попалось. Но это уже не имело значения. Тело отработано перешло в режим плавных, четко рассчитанных и беззвучных движений. Неровная тень от ангаров прятала его. Тем более, что Денис старался держаться бурым свитером на фоне темной и тоже какой-то красноватой стены, а вылинявшие и неровно окрашенные джинсы по тону были близки к светловатой пыльно-щебнистой дороге.       — Я понимаю, молодые люди, что в сложившихся условиях взывать к вашей совести совершенно бесполезно, но воспользуйтесь своим разумом! Я вам гарантирую, что данные вещи не имеют для вас никакой ни практической, ни финансовой, ни развлекательной ценности! Это вовсе не антикварные часы! Это реплика хроноскопа Д'Эспозито, совершенно бесполезный для вас прибор для регистрации хронозавихрений, к тому же, не подлинник, а современная реплика! — мужчина говорил увещевательным тоном, точно разговаривал не с грабящими его бандитами на темной улице, а с расшалившимися детьми. — Поймите, ценность этой вещи исключительно личностная, это подарок моего ученика. Я не прошу вас вернуть мне видеофон и кредитку. Можете даже забрать кристалл, хотя мне, безусловно, жаль хранящегося на нем труда, но я понимаю, что вы можете продать сам носитель, а мои затраты и потери вам безразличны. Но хроноскоп от моего ученика и булавка для галстука от моей дочери… Это не только безнравственно, но и бессмысленно! Неужели вы не можете отличить латунь от золота?       Тот, что обыскивал мужчину, отступил на шаг, грубо расхохотался и поднял руку с чем-то зажатым в кулаке над головой.       — Братаны, отпустите-ка суслика, раз он такой умный, пусть попрыгает за своим имуществом! Слышь, суслик, хочешь свою фиговину обратно - послужи! Достанешь — отдам! Алле ап!       — Вы же прекрасно понимаете, что соотношение вашего и моего роста, моего возраста и физических возможностей делает эту задачу невыполнимой, — все так же негромко и со спокойным сожалением проговорил мужчина, поправляя на себе одежду.       Вся троица заинтересовано за ним наблюдала, что было на руку Денису, беззвучно подбирающемуся к ним. Денису внезапно пришло в голову, что история повторяется: молодые сильные парни, пожилой мужчина…       — А ты попытайся! Если будешь хорошо стараться, то чего-нибудь да добьешься! Мне это училка в школе в мозги втирала. Вот и ты постарайся. Если нам понравится, как ты скачешь, может, мы и проявим великодушие и вернем твои шняжки, мы люди добрые, щедрые… Так, братаны?       "Братаны" согласно заржали и немного отступили, чтобы лучше видеть ожидаемое зрелище.       — Вынужден вас разочаровать, молодые люди. Весьма сожалею, но ваше предложение ставит целью продемонстрировать ваше превосходство и насладиться моим унижением. Это весьма неблаговидные мотивы, и я не считаю себя вправе потворствовать им. Дело в том, что я сторонник философской гипотезы действий и воздаяния, и, соглашаясь на ваши условия, я косвенно оправдываю ваши поступки: и этот, и последующие.       — Ты что там гундосишь, суслик?! Я сказал прыгай! — бугай дернул рукой, которую уже устал держать в поднятом положении.       — А я сказал: "Отдай, не твое!" — успешно сокративший дистанцию Денис воспользовался невнимательностью участников разговора, вынырнул из тени практически за спиной грабителя, растерявшегося от внезапно раздавшегося рядом голоса, перехватил поднятую и начавшую опускаться руку, вывернул ее за спину, складывая пополам охнувшего бугая, и выкрутил из ладони, зажатые в ней предметы, не глядя отбросил их мужчине. Пленника, отошедшего от первого испуга и начавшего вырываться, пришлось толкнуть на одного из его товарищей и спешно нейтрализовывать оставшегося.       Грабитель вынул из кармана нечто, что, возможно, было носком набитым песком и гвоздями. Импровизированный кистень только начал раскручиваться, и Денис не собирался давать его применить на себе. Он отработанным движением поднырнул под оружие, одной рукой перехватил и блокировал вооруженную руку, другой резко ударил в солнечное сплетение. И тут же саданул всхлипнувшего врага спиной о ближнюю стену. Кистень все же больно стукнул по предплечью, когда потерял задающее полет движение, но не слишком сильно, а вот сам Денис, рефлекторно дернувшись, врагу руку либо вывихнул, либо сломал.       Меж тем опасность попыталась подкрасться со спины. Короткий удар ребром подошвы в голень заставил опасность с воем повалиться на землю, схватившись за ногу руками. Оставшийся из грабителей поднял руки и остановился.       Денис тоже остановился, пытаясь выровнять дыхание. Воздух царапал горло. Перед глазами роились зеленые точки. В ушах шумело. Но характерный щелчок Денис услышал.       «Сдающийся» подонок, решив, что успешно отвлек внимание, откуда-то незаметно извлек нож-выкидыш, выщелкнул лезвие и стремительно атаковал. Тело спасли вбитые в него рефлексы.       Удар носком ботинка снизу-вверх выбил нож из руки и отправил в полет, тело подалось вперед, точно падая в длинный шаг. Поймать подброшенную руку, подсечка, перехват за руку. И вот уже Денис стопой давит меж лопаток, вытягивая руку поверженного врага вверх. На три удара ладонью тело тоже отреагировало рефлекторно. Но уже выпуская негодяя, Денис «от себя» все ж дернул за руку, придержав стопой лопатку, повреждая сустав. Грабитель взвыл утробно, по-звериному, и получил добавку в виде чувствительного пинка в ребра.       — Отдайте, что взяли, — слова давались тяжело, пришлось сильно напрячь голос и повторить дважды. Но его услышали. Тот, что, поскуливая катался по земле, держась за лодыжку, отцепил от ноги одну руку и начал что-то выгребать из карманов, бросая в пыль. Денис осторожно отстранил плечом кажущегося сейчас заметно более растерянным, чем в момент грабежа, мужчину, продолжая удерживать в поле зрения всех троих поверженных врагов, наклонился, сгреб маленький складной видеофон, несколько инфокристаллов, карточку, несколько магнитных и механических ключей с брелком, что-то еще, встретился взглядом с грабителем, пробормотавшим: «Чтоб ты провалился, киборг паршивый!» — выпрямился и передал все мужчине.       Слабость накатила внезапно и сильно. Денис замер и переступил, пережидая и компенсируя внезапное головокружение.       — Что с вами? Вы ранены? Вас задели? Вы пострадали? — встревожился мужчина, подхватывая Дениса и заводя его руку себе на шею. — Потерпите немного. Сейчас. Сейчас я вызову скорую. Как удачно вы вернули мне видеофон… Да где же он… — мужчина зашарил по своим карманам одной рукой.       — Не надо, — контроль над реальностью почти вернулся, и фразу про скорую Денис услышал. Он не хотел в больницу, опасаясь, что его текущее состояние — очередное проявление ломки, а вовсе не простуда. Голос слушался плохо, Денис повторил: — Не надо скорую, пожалуйста.       — Хорошо-хорошо. Не волнуйтесь, пожалуйста. Но не оставаться же здесь. Вы можете идти? Надо уйти отсюда. Я живу совсем недалеко. Вы сможете идти? Обопритесь на меня. Куда вас ударили? Вам очень больно?       — Нет. Просто голова закружилась. Сейчас пройдет.       — Да-да, конечно. Обопритесь на меня. Идемте! Осторожненько. Медленно. Вот так. Не бойтесь. Все будет хорошо. Вы дрожите. Вам холодно? Вы потерпите или мне лучше дать вам пальто?       Человек, бережно придерживая, уводил от места драки и говорил озабоченно и одновременно пытаясь успокоить. Дениса, в самом деле, потряхивало нервным ознобом. Зеленые мушки мельтешили перед глазами.       — Не надо. Это нервное. Сейчас пройдет.       — Да-да, конечно. Вы настоящий герой! Но вы очень рисковали. Ведь их же было трое. Право же, совершенно не стоило. Эти люди хотели отобрать мое имущество и поиздеваться над старым человеком. Право слово, вы слишком рисковали, вступившись за мою особу в одиночку. Как вы себя чувствуете? Можем немного передохнуть. Уже немного осталось. Я живу совсем рядом. Понимаете, я вышел искать свою кошку. Ее нет уже третий день. Вообще-то, она часто гуляет по своим кошачьим делам. Но, понимаете, позавчера какие-то подонки почти в этом самом месте ни за что ни про что забили камнями и палками совершенно безобидного местного бродячего пса. Безопасного, спокойного, привитого и чипированного. Я узнал об этом сегодня от соседки и заволновался. Ведь Лисабета может не знать об опасности! Но вместо того, чтоб спасти Лисабету… Вам пришлось спасать меня. Как вы себя чувствуете? Осталось совсем немного. Мы почти рядом с домом.       Они прошли совсем немного вбок вдоль ангаров и ограды парка и вышли к жилым кварталам. Не тем, где пряталась «Сверхновая», к другим — малоэтажным, как те, где Денис вскрывал замок велосипеда. Головокружение почти прошло, и Денис старался не наваливаться на щуплого человека, что пытался принять его вес на свои плечи. Они прошли через арку в уютный дворик, остановились перед дверью подъезда.       — Минуточку, потерпите еще минутку. Сейчас-сейчас. Ах, вот же они! Совершенно не представляю, как бы я попал домой, если бы не вы! Они ведь и ключи забрали тоже! Вы представляете. Но самое ценное, вы спасли мой хроноскоп и мою монографию. А как вы? Нам надо подняться на несколько ступенек до лифта. Вы сможете? Как вы себя чувствуете? Может, все же вызвать врача?       — Не надо. Все хорошо. Все прошло. Спасибо. Простите за беспокойство. Я пойду, — Денис выпутался из страхующих его объятий. Голова наконец перестала кружиться. Озноб прошел. Было даже жарко.       — Что вы, что вы. Я не могу вас просто так отпустить. Давайте поднимемся ко мне, и я хотя бы напою вас чаем. Вас непременно надо осмотреть при свете! Возможно, вы ранены. Вдруг вам опять станет плохо? В какое положение вы меня ставите? — всполошился мужчина, распахивая дверь подъезда и почти заталкивая в него Дениса.       На третий этаж они поднялись по лестнице, лифт не работал.       — Добро пожаловать в мою скромную обитель, — продолжая крепко держать Дениса за руку, его спутник широко раскрыл тяжелую дверь. Электрический свет, включившийся на открытие двери, осветил небольшую прихожую и длинный коридор.       Денис начал снимать обувь в прихожей, но хозяин, сам снявший туфли и убравший их в обувную тумбочку, запротестовал и провел его в уютную комнату, с большой платформой голопроектора и шкафом во всю стену, в котором на полках обретались множественные коробки с инфокристаллами, древние диски и даже стояли еще более древние бумажные книги, также было много разных непонятных предметов, то ли приборов, то ли инопланетных артефактов.       — Присаживайтесь, или, возможно, вам лучше прилечь? — Человек оказался пожилым, но еще не очень старым, с очень подвижным живым лицом и яркими, молодыми серо-зелеными глазами. Улыбаясь доброжелательно, вопросительно и немного виновато, он указал на пухлый клетчатый диван. — Если хотите, можно разуться. Здесь тепло от ковра, будет уютно. Отдохнут ноги. Принести вам тапочки?       Тепло и уют обволакивали. Как в квартире у Руфи или в доме у Марусиных родителей, здесь хотелось задержаться. Денис и сам не заметил, как оказался сидящим на диване, в теплых и мягких шерстяных тапочках, с большой кружкой крепкого горячего и душистого чая в руках. Плечи и колени прикрывал плед, на маленьком придвинутом к дивану столике стояли вазочки со сгущенным молоком, джемом, конфетами из засахаренного изюма, сахарница и тарелка с пирожками.       — Кушайте, молодой человек. Вы давно сегодня ели? Хотите, я разогрею вам котлеты с макаронами?       Денис утром купил в холле гостиницы пачку чипсов, которые съел по дороге до космопорта, а потом закрутился с попытками найти работу и поесть забыл, но от предложения отказался. Сильного голода он не чувствовал. Да и уже предложенные пирожки были вкусные, хотя и холодные. Мягкие, румяные, с нежным картофельным пюре внутри.       — И обязательно сладкое. Обязательно съешьте что-нибудь сладкое. Голова больше не кружится? Не болит? Вас не подташнивает?       Хозяин, представившийся Денису: «Ах, Великие Хранители, где моя голова, я же совсем вам не представился! Профессор Рикордарский Владислав Андреевич, специалист по теории хронополя. Вы знаете, я уже как-то привык, что ко мне обращаются по фамилии, поэтому свободно можете звать меня просто Рикордарским», — очень суетился и переживал, не пострадал ли Денис, и нет ли у него сотрясения или серьезных ушибов. И одновременно пытался гостя накормить, подсовывая то пирожки, то конфеты, то вазочку со сгущенкой: «Ешьте, замечательные пирожки, это пекла Марья Венедиктовна, моя соседка слева. Как вам чай? Это привез мой ученик с Ново-Кубани, правда замечательный? Вы только принюхайтесь - какой душистый! А что же вы игнорируете молоко? Совершенно замечательный продукт! Вы представляете, раньше молоко специально давали людям, занятым на вредных работах! Это природный антидот, оно прекрасно связывает токсины и оздоровляет организм. Ешьте, пожалуйста!»       Ложечка заскребла по пустой вазочке — Денис незаметно съел всю сгущенку, оказавшуюся очень вкусной. Вкус был больше похож на буйволиное молоко с Нового Оранжевого, чем на ту, что была на Мирке или на даже Празднике. Чувствовал он себя странно - будто опьяневшим, хотелось лечь, и еще было жарко. Денис уже давно отложил плед, но сейчас хотелось избавиться и от свитера. Впрочем, сегодня ему весь день было то жарко, то холодно. Денис допил чай и поставил кружку на столик. Поправил плотный воротник, высвобождая шею. Очень хотелось откашляться, но Денис за сегодня уже убедился, что стоит поддаться этому желанию, начать кашлять и потом очень сложно прекратить спазмы гортани и брюшных мышц.       — Вам душно? — Владислав Андреевич, заметив его движение, встревожено посмотрел на Дениса.       — Нет. Все хорошо. Я пойду. Уже поздно.       — Да, да. Конечно. Я сейчас вызову вам такси.       — Не надо. Мне недалеко, — Денис мотнул головой. Рикордарский, взявший его за руку, вдруг встревожено посмотрел в глаза и прикоснулся тыльной стороной ладони к его щеке.       — Послушайте, но что же вы молчите! У вас же температура. Немедленно ложитесь! Ах, я старый простофиля. Вас же надо уложить в постель и вызвать врача. А я веду светские беседы. Старый болван! Ложитесь, я сейчас!       — Пожалуйста, не надо врача! — Денис уже сам придержал морщинистую руку профессора, метнувшегося было к стационарному домашнему терминалу.       — Но у вас же жар! Вам нужна помощь! Так… Надо подумать, где вас лучше положить…       — Владислав Андреевич, давайте вы просто отпустите меня, и все.       — Но как же… — тот выглядел совершенно растерянным, — но не могу же я… но как же вы… Ведь без рецепта врача вам не продадут даже простейшего анальгетика! А вам надо как-то сбить температуру. Ох, мне ведь сразу показалось, что с вами что-то не так. Так… Спокойно, Рикордарский, ты все же целый академик, а не зеленый шкет… Вы знаете, мне кажется, я могу вам все же помочь… Ох, только бы это не обернулось к худу. Понимаете, когда я этой весной подхватил грипп, мне выписали жаропонижающее, но после быстро миновавшего кризиса я благополучно обошелся малиновым вареньем Галины Юрьевны, моей коллеги по кафедре. Скажите, у вас есть аллергия на парацетамол?       — Нет, — Денис качнул головой.       — Тогда присядьте, а лучше все же прилягте. Я сейчас.       Рикордарский появился через несколько минут, в течение которых Денис сидел на диване и разглядывал модель классического «вечного двигателя» в шкафу. Модель с «самороняемым» шариком неспешно работала. Пожилой профессор поставил на столик голубую коробочку с белыми полосками, «обвязанную» выпуклым красным шарфиком, внутри было четыре пакетика с порошком для приготовления горячего напитка.       Денис коробочку узнал — таким же лекарством Дядя Коля лечил Воронка, когда тот заболевал и приходил к нему, потому что дома начинало казаться, что стены, окружающие закуток с топчаном, сдвигаются, сдавливают узкое пространство, а потолок начинает медленно, но неотвратимо опускаться. Это было частым детским кошмаром. И до появления в его жизни Дяди Коли Дениска переворачивался на живот, забивал в рот рукава одежды, чтобы не закричать, и лежал. Ждал, когда бетон, железо и пластик его раздавят. Кричать, стонать и шевелиться было нельзя. Это могло разозлить отчима. И бесконечный ужас нужно было обязательно перетерпеть, пока мать сама не вспомнит про него и не стащит его за ноги с топчана, чтобы долго и громко ругать, или пока кошмар не отступит, и тогда можно самому добрести до крана и попить, а если мать будет добра, то и поесть… Дениска всегда знал, что каким бы долгим ни был кошмар, он, в конце концов, отступает, если вытерпеть. Всегда главное - вытерпеть, не кричать и не злить отчима… Так было. Но потом от ужаса стало можно сбежать. Дядя Коля укладывал совершенно по-младенчески перепуганного Воронка на диван, укутывал одеялом, поил горячим горько-кисло-сладким ярко-оранжевым напитком и сидел рядом, держа за руку и поглаживая по лбу. Денис вспомнил легкие успокаивающие прикосновения сухих, шершавых пальцев. Дениска сжимал шершавую ладонь двумя своими, затаскивал под щеку, ужас сходящихся, смыкающихся стен отступал, и Воронок, успокоенный, засыпал.       Денис все это помнил.       Он взял коробочку и по просьбе Владислава Андреевича внимательно прочел инструкцию, прежде чем согласиться выпить лекарство и полежать на диване в профессорской квартире заявленные в инструкции полчаса, за которые должна была спасть температура.       Профессор уговорил Дениса снять свитер и укрыться клетчатым пледом. Свитер грелся на радиаторе отопления, Денис — под пледом. А еще Рикордарский уменьшил интенсивность освещения и включил какую-то тихую ненавязчивую музыку, будто хотел убаюкать гостя.       Денис, полулежа устроившись на диване, разглядывал клетчатые обои и клетчатую байковую рубашку, в которую — «Вы позволите, если я переоденусь в домашнее, а то эта одежда кажется мне пахнущей руками этих негодяев, право слово, никогда еще не чувствовал себя столь униженным, даже когда профессор Голден громил мою первую диссертацию…» — переоделся профессор, похоже, особенно любивший этот рисунок, и не собирался убаюкиваться. Смотрел на профессора и отчего-то вспоминал Дядю Колю.       Странно, но до возвращения на Мирок детские воспоминания его практически не посещали. Ни в виде снов, ни виде аналогий с действительностью. Он привык жить только сейчас, из прожитого дня извлекая только факты и знания. На «Черной Звезде» к нему не раз возвращались детские кошмары, воспоминания из беспросветного начала жизни, когда он не знал иного способа жить, чем был у него. Сейчас ему вспоминалось время, когда он считал, что дома, с матерью и отчимом, та жизнь, которую он должен проживать, а у Дяди Коли — та, какой он хочет жить.       Кашель, что пытался подкрасться, щетинистыми, паучьими лапками подбираясь то к горлу, то сползая ниже по трахее за грудину, то вновь щекоча горло, уже давно — с самой драки на темной улице, все же процарапался наружу. Рикордарский засуетился, принес горячего чаю. Денис сделал глоток и отставил кружку, чувствуя, что, когда организм переработает все выпитое за вечер, ему захочется в туалет очень сильно.       — И все же, вам непременно нужно показаться врачу. Почему вы противитесь? Мне безумно стыдно в этом признаваться, но из-за вашего нездоровья в первый момент я… поверьте, я искренне сожалею, что тогда так подумал, но я принял вас за человека… э… принимающего вещества, изменяющие естественные психические реакции и осознание действительности.       Денис вздрогнул. Профессор поправил плед на его ссутуленной спине.       — Ужасно стыдно, что подумал такое. Но из-за вашей легкой одежды вы же совершенно закоченели. Это очень недальновидно - так легко одеваться осенью. Я допускаю, что днем в транспорте и помещениях это удобно, но ведь к вечеру воздух сильно и быстро остывает. Впрочем, я все же надеюсь, что ваш молодой и здоровый организм справится с болезнью. Особенно, если вы отлежитесь несколько дней. Будете много пить жидкости, чая, морсов, много спать и кушать полезную горячую пищу. Вы могли бы остаться у меня. Я бы уступил вам свою спальню и попросил бы Марью Венедиктовну поухаживать за вами. Она варит совершенно чудесные компоты из настоящих домашних яблок и делает потрясающий брусничный морс. И уверяю вас, вы бы меня совершенно не стеснили.       — Не надо, — оснований не верить Рикордарскому у Дениса не было, профессор явно был честным и порядочным человеком, но болеть у него в квартире Денис не собирался, понимая, что здесь его действительно постараются окружить вниманием, теплом и заботой, а Денис боялся, что при этом усилятся те самые первые подозрения. И он отрицательно мотнул головой: — Мне уже хорошо. Я пойду. У меня вещи в гостинице. Так лучше.       — Как хотите. Только не раньше, чем через тринадцать минут. И не пойдете, а я вызову вам такси и оплачу его. Или вы вынудите меня сопровождать вас. Вы ведь не поступите так со старым немощным профессором? — серо-зеленые глаза хитро прищуривались, выманивая ответную улыбку. И Денис улыбнулся и кивнул.       Свое обещание Рикордарский выполнил: вызвал такси, оплатил его и снабдил Дениса коробкой с лекарством, пакетом еды - пирожками и бутербродами, очень сожалея, что у Дениса в номере нет холодильника, чтобы хранить портящиеся продукты, и печки, чтобы разогревать холодную еду, и небольшим дорожным термосом с чаем. Отказаться не получилось.       В номере гостиницы было холодно. Денис почувствовал холодный сквозняк, едва открыв дверь номера. От окна сильно дуло, хотя оно было закрыто, видимо, это был какой-то конструктивный или технологический дефект, который теперь, из-за изменения направления ветра, проявился очень сильно. Поэтому пришлось выбирать: или пытаться переночевать на кафеле в каморке санузла, или забираться в постель одетым, заматываясь в одеяло и покрывало разом.       И тем не менее, Денис проспал остаток ночи и почти полдня и проснулся только от собственного надсадного кашля.       Чувствуя себя совершенно разбитым, он все же заставил себя встать, перетряхнуть влажную от пота постель, заправить ее.       Денис как следует отогрелся в душе. Критически осмотрев джинсы и свитер, решил все-таки воздержаться от стирки, памятуя, что автомат не высушивает вещи до конца. Тщательно соскреб начавшую пробиваться щетину, обработал лицо дешевым гостиничным лосьоном, от которого сильно щипало кожу. Но этикетка на флаконе обещала эффективное подавление работы волосяных луковиц. Из зеркала над раковиной смотрело изможденно заострившееся лицо с нездорово блестящими из темноватых провалов глазами и бледными шелушащимися губами. Денис постарался как можно тщательнее высушить волосы полотенцем, но выйдя в комнату все равно сразу понял не любившую мыть голову Динку.       Сквозняк по номеру по-прежнему гулял. Денис стянул с только заправленной постели покрывало, накинул его на голову и завернулся в него. Как ни странно, но штора на окне была неподвижна, но под подоконником, за радиатором, обнаружилась здоровенная щель. Он нащупывал ее кончиками пальцев больше по сильному потоку холодного воздуха. Что с ней делать Денис не смог придумать. Оставалось только сетовать на судьбу. «Навигатор с погибшего корабля притягивает несчастья».       Денис чувствовал себя так, словно вернулся период ломки — ныло тело, одолевала слабость, а голова отказывалась соображать и казалась набитой мокрой ватой. И точно мокрая пушистая плесень росла в легких. Снова попробовав ее выкашлять, он вновь потерпел неудачу и вновь убедился, что, разрешив телу кашлять, очень сложно заставить его перестать, как ни сгибайся и ни сжимай легкие.       В конце коридора у лифта можно было разжиться горячей водой из общего кулера. Денис вспомнил об этом, когда нашел пакет, который вручил ему Рикордарский.       Вернув покрывало на место и тщательно разгладив складки, Денис отправился в коридор. Лекарство опять подействовало довольно быстро: исчезли слабость, ломота, тяжесть в голове, ощущение сдавленности в груди. Несмотря на то, что, ожидая действия, Денис не лежал по рекомендации, а стоял, прислонясь к стене, препарат прекрасно снял симптомы недомогания. В коридоре было заметно теплее.       Есть не хотелось, хотя поесть следовало непременно. Денис подумал и решил отправиться в космопорт с сумкой. В нее можно было убрать еду, термос и лекарство, а лежали в ней, кроме винтовки Гончей, только запасные носки и майка с трусами — подарки Донны Розы, которые они поделили с Динкой.