Денис Воронцов, навигатор, 25 лет

      — Тед, — Денис услышал у стола шаги напарника. Маша только что лихо покрутилась вокруг шеста над платформой голопроектора, послала Денису воздушный поцелуй и подмигнула. Перезагрузка была завершена, и навигатор хотел попросить пилота проверить: не слетели какие-нибудь его личные настройки, потому что типовая проверка прошла успешно.       — Да помню я про этот чертов пол! Сейчас помою, только кофе допью! — внезапно взорвался Тед, показывая дымящуюся кружку.       Денис несколько раз моргнул. Он про обещание напарника тоже помнил, но напоминать не собирался. Обмен был неравноценным и больше походил на шутку, чем на серьезное обязательство. Хотя поломойное дежурство сегодня еще не состоялось. Обычно Денис, когда дежурил, брался за уборку после завтрака или обеда, в зависимости от наличия другой срочной работы, но сегодня они после завтрака отправились за лисой, а общий обед пропустили. Денис предполагал заняться уборкой перед ужином, но напоминать Теду о его обещании даже не думал. Но тот брякнул недопитую кружку в мойку и пошел за шваброй.       Денис посмотрел на Машу, но голограмма самозабвенно выделывала замысловатые акробатические фигуры на шесте. Денис вздохнул и отправился в каюту — раздражать нарочито бренчащего ведром напарника еще больше не хотелось.       Денис вторично просматривал отчет о перезагрузке и проведенных проверках, когда в коридоре раздался громкий рык капитана. Дверь Денис приглашающе не закрыл, полагая, что Тед все равно потом зайдет, как успокоится, поэтому слышал все.       — Тед! Чем ты занимаешься?!       — Пол мою, — голос пилота был одновременно раздраженным и виноватым. — Я Дэну пообещал.       — Художественно? — недовольства в голосе капитана было меньше, но прибавилось сарказма. — Значит так, отставить нестандартное применение средств уборки помещений, а если тебе настолько, — капитан выделил слово голосом, — нечего делать, настрой биосинтезатор что ли. Хоть польза какая-то будет.       — Хорошо, капитан.       — Стасик, ну что ты, в самом деле. Пойдем погуляем, смотри какой вечер замечательный! — Вениамин Игнатьевич был как всегда мягкий и уговаривающий. — Тед, ты ведь…       — Понял, понял. Все равно ж сейчас высохнет…       — Синтезатор! — напомнил капитан. И в коридоре стало тихо. Несколько раз шваркнула швабра, плеснуло, звякнуло. Шагов Теда было почти не слышно.       Прошуршала и щелкнула дверь каюты напротив — тедовой. К напарнику обиженный пилот не заглянул. Денис дочитал отчет. На этот раз Маша не развлекалась перестановкой абзацев, он был в точности таким, как и изначально. Захотелось позвать Машу или зайти к Теду…       Денис встал, прошелся по каюте, закрыл дверь, стянул с хвостика олик, который он так и таскал вместо резинки, покрутил его в пальцах, растягивая и сжимая, выворачивая, комкая, посмотрел, как колечко возвращает себе первоначальную форму на ладони. Из головы отчего-то не выходили „Ариадна“ и корабль соседей, и Денис никак не мог понять, почему — их объединяли только массогабаритные характеристики и цвет антикоррозийного покрытия. Денис в задумчивости встал у иллюминатора.       Вениамин Игнатьевич был прав: снаружи должно было быть хорошо. Низкое солнце подсвечивало оранжевым серые стволы и собравшийся в произвольные кучки-клумбы мох, создавший на поляне для людей причудливую сеть прожилок-тропинок. По одной такой, распугивая кустики и расширяя ее, прогуливались капитан с доктором, о чем-то оживленно споря. Денис попробовал почитать по губам, о чем они разговаривают, но быстро признал бесперспективность — расстояние, искажение от стекла, вид в профиль и постоянно полуобрачивающийся и заслоняющий капитана доктор не дали шанса вторично за день стать свидетелем чужой беседы.       Денис закрыл створку и вышел из каюты.       Тед обнаружился около обеденного стола, на котором громоздился белый ящик биосинтезатора.       Результат его усилий по настройке вылился и состоялся в чашке чего-то странного — яркого до ядовитости светло-зеленого, что Тед назвал „зеленым дерьмом“, а программа синтезатора „супом из шпината“. Насколько Денис помнил из справочников-словарей, шпинат должен был представлять из себя листовые, зеленые части пищевого растения с „нейтральным вкусом“, насколько он помнил из одного из споров на „ПАД“, по поводу закупки продуктов, Гэрри и Рэм считали это полезное питательное растение „гадким“. То, что было в миске — Денис негигиенично окунул в нее палец и облизал — было непонятным. Не острым, не кислым, не сладким, не соленым и даже не горьким, но и „никаким“ оно тоже не было. Наверное, это был вкус ярко-зеленого несъедобного цвета, и его определенно хотелось заесть. Тед сравнил „суп“ с кормосмесью киборгов. На „Черной звезде“ киборгов кормили объедками со стола, сваленными в один чан.       — Полагаю, киборги от нее тоже не в восторге, — Денис попытался помыть рот слюной от навязчивого вкуса. Помогало это плохо. — Может, ты контейнеры перепутал?       — Ничего я не путал… — обиделся Тед и начал откручивать контейнеры с биогелем и реагентами.       — В общем-то, синтезированная еда и не обязана быть вкусной, — Денис попытался убедить себя, что смог бы съесть этот зеленый суп при отсутствии альтернативы. — Это запас на самый черный день, только чтобы с голоду не умереть.       — Ага, и умереть на толчке! — перекошенный контейнер заклинило. Тед пытался его выровнять и злился. — У-у-у, шайтан-машина…       — Теоретически можно есть даже сам гель, — Денис решил проверить теорию и обмакнул палец в основу для синтеза, лизнул. Вот тут вкус был и правда никакой. Вообще никакой, но при этом рецепторы сообщали о съедобности. — Знаешь, а гель вкуснее. Может, ну его? Если припрет, просто с сухарями съедим…       — Капитан велел настроить, — Тед наклонил синтезатор к себе, перехватывая контейнер. Тот вроде даже начал откручиваться, но из развернувшегося носика выдачи в лицо пилоту ударила толстая ярко-красная струя. — А-а-а, твою ж мать!       Тед, рефлекторно защищая глаза, отпихнул аппарат и попытался очистить лицо. Потенциальный спаситель команды от голода, медленно заваливаясь, неотвратимо падал со стола. Денис кинулся его ловить, но не удержал, поскользнулся и упал навзничь, прижимая голову и ловя чертов прибор, норовящий припечатать. Биосинтезатор плюхнулся сверху, залив все лицо, рот и нос чем-то липким, густым и сладким.       Денис пытался прочихаться и откашляться. Ему казалось, что у него опять жуткий насморк, только сопли стали сладкими. Он старался аккуратно пальцами снять, стереть синтезированную жидкую слизь с глаз. Над ним на все лады матерился Тед, пытаясь очистить глаза, но, видимо, безуспешно.       — Что это такое?! — раздался над головой встревоженный голос Вениамина Игнатьевича.       Денис приоткрыл почти очищенные глаза и прочитал надпись, отмеченную в меню:       — Малиновый кисель.       — А по-моему, вишневый, — задумчиво, с сомнением произнес Теодор, пока Денис одновременно пытался оценить ущерб для своего позвоночника  (он, конечно, группировался, но падение все равно пришлось на спину) и выбраться из-под нетяжелого, но жесткого и объемного биосинтезатора, не повредив при этом прибор и не усугубив хаос.       — Живо все убрали! — рявкнул над самой головой капитан, заставив непроизвольно резко вскочить, забыв про спину и прочее, водрузить аппарат за стол и помчаться к мойке за тряпкой. Учитывая, что за тряпку они с Тедом схватились одновременно, стукнувшись локтями, на толком не проморгавшегося еще пилота капитанский рык оказал такое же живительное действие. Вишнево-малиновый кисель оказался ярко-алого цвета, слишком густой, чтобы быстро стечь, и слишком жидкий, чтобы не капать. Поэтому, наскоро собрав и стерев основные лужи с пола и очистив стол и забрызганные стулья, Денис с Тедом вдвоем помчались в душ. В том числе, чтобы покинуть разозленного капитана и доктора и не позориться перед гостями.       — А блондиночка-то ничего, — Тед шумно отфыркивался, пытаясь отмыть голову в раковине, великодушно уступив Дэну душ. — Сиськи у нее конечно маленькие, но есть. Только платье дурацкое и на голове какая-то херня.       Денис промолчал. Блондинку он почти разглядел, а вот второй визитер — азиат, все время шарил по бедру характерным жестом. Точно пытался положить руку на кобуру личного короткоствола. Причем не такого, табельного, который висел у Станислава Федотовича за спиной ближе к пояснице, полускрытого и компактного, а боевого, более мощного.       — Что молчишь, Дэн? Подвинься! — Тед оставил попытки отмыться малыми средствами и влез в кабинку, пристраиваясь под лейку рядом и намыливая шевелюру.       — Они мне не нравятся, — Денис быстро смыл с себя пену и выбрался из душевой.       Вовремя, потому что у Теда запиликал комм. Вызов был от капитана. Денис нажал „прием“ и услышал злой шепот:       — Стол на улицу, с чаем, чайником и чем положено. Быстро!       — Есть, чай и стол на улицу, — подтвердил он приказ и оглянулся на Теда, наматывающего на голову полотенце.       — Тед, Дэн, вы в порядке? — в санузел постучал Вениамин Игнатьевич. — Дэн, ушибов нет? Тед, раздражения? В глаза не попало? Не щиплет, не болят?       — Все хорошо! Сейчас переодеваемся и идем! Скажите Станиславу Федотовичу мы уже, — голый Тед растеряно посмотрел на Дениса, придерживающего на бедрах полотенце. Комбинезоны стирались в машинке, как и трусы с носками — оба машинально бросили в автомат все, что с себя сняли, так как раздевались быстро, до отмывания, и заляпанным оказалось всё.       — Хорошо, — отозвался доктор. — Тед, посмотри Дэну спину. Аптечка есть на полочке. Если есть ссадины, обязательно обработайте!       — Хорошо, — Тед снова ответил за обоих, посмотрел на Дениса и рассмеялся. — Блин! Видел бы себя со стороны! Такая морда перепуганная! И я тоже хорош! Блин, с голым мужиком в одном душе! Никому не говори! Пошли одеваться.       Капитанское „быстро!“ помнили оба, поэтому, синхронно юркнув в каюты, одинаково быстро натянули джинсы и уже через пару минут выносили на поляну стол. С не вскипевшим чайником. Логичные возражения Дениса Тед пресек веским: «Сказано „быстро!“, значит главное — „быстро!“, а остальное разрулится!»       Капитан жестом пообещал отчекрыжить обоим головы и прогнал. Впрочем, Денис и сам бы ушел — пол в пультогостиной требовал срочной отмывки, пока сладкие пятна не засохли, не стали липкими и не насобирали на себя мусора и грязи. Тед взялся мыть обувь и санузел от разнесенного ими по всему кораблю киселя, а Дэну достался пол пультогостиной, коридора и шлюза — похоже, Вениамин Игнатьевич в кисель все же наступил.       — Ребят, смотрите какой ежик! Его Петровичем зовут, — Полина с белым колюче-пушистым зверьком на плече появилась в поисках удлинителя, когда пол был почти вымыт. — Слушайте, эти геологи такие славные! Не знаете, где удлинитель взять? А еще Станислав Федотович велел вам к нам идти. Только сначала одеться, а то вы как папуасы! — Полина хихикнула. — А еще Вениамин Игнатьевич велел обязательно волосы высушить. Особенно тебе, Дэньк, он боится, что ты снова простудишься. Вам фен дать?       — Угу. А они геологи? — Тед как раз принес отмытые ботинки и поставил их перед Денисом. Денис отжал тряпку и тоже с любопытством посмотрел на Полину.       — Ага! — просияла девушка. — Анобтаниум ищут! Представляешь? Здесь и анобтаниум!       Денису это не понравилось еще больше. На одной из посиделок у Викентича в кладовке, старый изыскатель заявил, что настоящий поисковик с Праздника должен был быть сам себе физиком, химиком, экологом, биологом, гидрологом, метеорологом, геологом, врачом и картографом, а еще художником и музыкантом в одном лице или пропадет и не угадает, не предположит, не предусмотрит, не заметит, не услышит и загнется. Ни сталкером, ни сам себе геологом Денис не был, но и из энциклопедии, и из рассказов обитателей праздника знал, что главной предпосылкой для обнаружения анобтаниума на планете был класс материнской звезды или специфичные характеристики ближней „белой дыры“. И выходы всех черных дыр в секторе, и солнце Степянки — все было слишком спокойным, а планеты системы, слишком медленно эволюционирующими, чтобы в их коре оказались элементы такого химического ряда. Тут даже на обнаружение урановых соединений было бы большой смелостью рассчитывать. Хотя шансы на метеоритное занесение элементов с тяжелым ядром, конечно, были, но… Очень скромные. Денис задумчиво почесал затылок.       Вспомнилось: „Мне ничего не известно про логарифмы, какой последовательностью арифметических действий я могу заменить вычисления с ними?“ — и жесткие ладони Гончей, аккуратно страхующие от вывиха при броске с переворотом. „Можешь не знать точно, улови закономерность!“ Но тем не менее она заставляла его читать про каждую посещаемую систему. Как, когда и почему открыли и заселили, что добывают, производят, что закупают. И почти всегда: „а почему?“, „а зачем?“, „а для чего?“, „неважно, что не написано, не важно, что не знаешь, но как ты думаешь?“, «а другие версии"… — и голос без эмоций, ровный, спокойный, в котором не звучало того, что Денису хотелось услышать: одобрение или гнев, досада на его глупость или неуклюжесть, злость и радость за его успехи. Нет, всегда равнодушно, сухо, спокойно и негромко. Воспоминания были некстати. Совсем некстати. Денис тряхнул головой.       Денис покорно дал Полине себя высушить феном и расчесать, обулся, оделся, вышел к чаепитию вместе с Тедом и Михалычем. Сел, прислушиваясь к разговорам.       Гости ему не нравились и чем дальше, тем больше. Особенно, когда азиат рассказал бородатую байку про кольцевую штольню, пробитую строго по приборам вокруг крупной друзы магнитной руды. Денис слышал ее еще на первой практике в баре, а потом его капитан детально объяснил „мальчишкам“, что это — сказка для „дамочек“. На Празднике на карьерах и шахтах рабочие почему-то всех молодых — до тридцати пяти лет — студентов, курсантов и рабочих, специалистов „полевых“ и „внекупольных“ профессий называли „мальчишками“ независимо от пола. А „дамочками“ презрительно именовали постоянных обитателей подкупольных городов, не выбиравшихся за пределы обжитого и обустроенного пространства. И вот такие геологические сказочки были своего рода маркером для „дамочек“ и „мальчишек“, Денису это не понравилось еще тогда. Геолог явно рассказывал байку всерьез, без лукавой усмешки, подразумевающей шутку, а оснований для такой вот „проверки“ собравшиеся за столом космолетчики и микробиологи не давали.       Девушка — Джил — тоже регулярно неловко меняла тему беседы, если речь заходила не о самих приборах механизмах, устройствах, а о классе корабля их точной компоновке и модификации, заметно пытаясь не рассказать конкретику о своем подопечном или даже о подопечных. И… Несколько раз были упомянуты контуры охлаждения ствола, затворные рамки, компенсатор температурной микродеформации… Денис был готов поклясться, что проблема, о которой Джил рассказывала Михалычу, касалась не просто взаимодействия двух механизмов, а взаимосвязи автозаряжания и автонаведения скорострельного орудия. Причем он даже примерно знал, как ее решить, на примере ручного пулемета старого, вековой давности образца, одной из первых моделей, приспособленной для пулевой стрельбы в безвоздушном пространстве. Давно неиспользуемого нигде и никем. Но Шакс рассказывал и показывал. Правда, без вакуума.       Чем больше Денис наблюдал и думал, тем больше убеждался, что гости — никакие не геологи. Но однозначно космические бродяги. В упоминаниях собственно космических будней и полетов вдали от Внутренних Миров вранья, нелогичностей, нестыковок и недоговорок почти не было. Дальний Космос гостям был близок.       К тому же, замолчав и предоставив Владимиру и Наталье рассказывать о Мармекии, Роджер — азиат-„геолог“, сам переключился в режим наблюдения и анализа. Слишком внимательного для простой вежливости. Денис видел, что тот изучает их всех точно так же, как сам Денис изучает его и его спутницу, и надеялся, что ввиду большего количества целей Роджер не замечает денисового внимания.       А еще из головы почему-то по-прежнему не шла „Ариадна“.       — Дэньк, ты чего? — Полина потеребила его за рукав, когда они с Тедом уже вернули на место стол, стулья, перемыли и убрали посуду. — Ты за весь вечер ни слова не сказал. И даже чай почти не пил. У тебя все хорошо? Ничего не болит?       — Все нормально.       — Точно? — Полина не отставала.       — Точно. Просто вспомнил кое-что, хочу почитать, проверить, — чтобы слова не расходились с делом, Денис сел за пульт и развернул каталог корабельной библиотеки и статью по навигации в секторах, где имелись лишь незначительные ориентиры.       — А спать? — Полина присела на подлокотник.       — Попозже.       — Тогда спокойной ночи! — Полина зевнула.       — Доброй, — Денис дождался, пока она уйдет, развернул атлас типовых моделей космолетов.