Класс нелегкого поведения

Пожалуй, я впервые была так рада видеть Чунмёна. Вот, честно. Он появился как нельзя вовремя, словно всё это время стоял где-то за углом и ждал подходящего момента, чтобы выскочить и проявить себя настоящим героем. В любом случае, сейчас я была готова его расцеловать от счастья и невероятного облегчения. — Дядь, ты свободен, — небрежно бросил Чунмён незнакомцу и подошёл ко мне, лениво стягивая куртку, чтобы накинуть на мои дрожащие плечи. Я посмотрела на парня и поняла, что мы думаем об одном и том же. В наших головах, как птица в клетке, билась одна единственная мысль. Как хорошо, что он вовремя появился… — Где ты был? — одними губами прошептала я, чувствуя, как язык прилипает к нёбу, а зубы склеиваются, словно от конфет-тянучек. — Как ты меня нашёл? — Ого, сколько вопросов, — парень улыбнулся и сел на корточки, так что мне больше не приходилось запрокидывать голову, чтобы заглянуть ему в глаза. — Давай обо всём по порядку… Ким Чунмён крепко сжал мои ледяные ладони в своих руках, растирая их, разгоняя застывшую кровь. Парень совсем перестал обращать внимание на того пьяного мужика, как будто и вовсе забыл о его существовании. Но я не забыла. И не сводила с него встревоженного взгляда, пока Чунмён старался согреть своим тёплым дыханием мои онемевшие пальцы. Пьяница словно прирос к асфальту. Он явно не собирался никуда уходить и просто молча сверлил взглядом моего спасителя. Мужчина так сильно сжал горлышко бутылки, что у него даже побелели костяшки пальцев. — Мне пришлось кое-зачем вернуться в подвал, — беззаботно говорил Ким Чунмён. — Когда я вышел из здания, тебя уже и след простыл. Ох, Чжанми, ну и заставила же ты меня поволноваться! Я практически не слушала парня, сосредоточив всё внимание на волнах жгучей ненависти, исходящих от незнакомца, и мечтая оказаться как можно дальше отсюда. Всё же, никогда не знаешь, что творится в голове у пьяных людей. — Давай… давай уйдём отсюда, — попросила я, пытаясь встать. Этот день и эта ночь… они были просто ужасны. Наполнены страхом и разочарованием. И меня не покидало дурное предчувствие, что всё может обернуться ещё более жутким кошмаром. — Окей, — сразу же согласился парень, почувствовал мой страх. Чунмён встал и обернулся. В ту же секунду мужчина ожил, как будто специально ждал, когда окажется лицом к лицу с обломавшим его парнем. Он плеснул алкоголь в лицо закричавшему от такой неожиданности Чунмёну, а потом, не глядя, отшвырнул бутылку в сторону и ушёл восвояси, говоря что-то о невоспитанной молодёжи и свинском обществе, в котором не уважают старших. Бутылка ударилась о стену прямо над моей головой, и меня окатило дождём осколков и брызгами оставшегося напитка. Громко завизжав, я закрыла голову руками, стараясь хоть как-то защититься. Было ужасно страшно и больно, хотя мне удалось отделаться всего лишь мелкими порезами, которые щипало из-за попавшего в них алкоголя. Чунмён, не стесняясь в выражениях, выкрикивал мужику вслед проклятия, а я могла только представить, насколько ему жгло глаза, раз парень даже не попытался натянуть на себя привычную маску холодного самообладания. — Козёл, — кричал парень, не в силах открыть глаза. — Ты ещё об этом пожалеешь! Я подскочила, как ошпаренная, и начала прыгать на месте, пытаясь стряхнуть застрявшие в одежде осколки, от чего куртка Чунмёна упала на мокрый асфальт, а из кармана выпала связка ключей. Стараясь не смотреть на собственные окровавленные руки, я осторожно подняла вещи. Мне очень хотелось протереть чем-нибудь лицо, мокрое от слёз вперемешку с вонючим алкоголем, но страх занести в глаз инфекцию или порезаться какими-нибудь затерявшимися в складках одежды осколочками оказался сильнее этого желания. Не хватало мне потом так же истерично кричать, как Чунмён, если в глаза попадёт алкоголь или чего похуже. — Не три глаза грязными руками, — я попыталась перехватить его руки. — Только хуже сделаешь. — Чёрт, как же жжёт, — взвыл парень, совершенно не слушая меня. Он схватился за край футболки и согнулся в три погибели, чтобы было удобнее вытереть ею слезящиеся глаза. — Я его ещё найду, — не унимался Чунмён. — Не найдёшь! — Найду! Я покачала головой, понимая, что Чунмёна мне не переубедить. Этот злопамятный тип готов месяцами улыбаться врагу в ожидании удобного момента, чтобы ударить его в спину. Именно поэтому я совершенно не удивлюсь, если Ким Чунмён на самом деле найдёт своего обидчика и уничтожит его. Мой взгляд скользнул по оголившемуся животу парня, покрытому разноцветными синяками и шрамами. Быстро отвернувшись, я сделала вид, что отряхиваю куртку Чумнёна. Кажется, я только что увидела то, чего не должна была видеть. Откуда у него эти синяки? Неужели вчерашняя драка с Чонином была настолько серьёзной? Или же Ким Чунмён, как и Минсок, участвует в Играх, которые проводятся в Улье? Мне было ужасно любопытно, но спрашивать я не стала, понимая, что правдивого ответа всё равно не получу. К тому же, чем больше я узнавала об этом зловещем парне, от которого у меня мурашки бежали по коже, тем сильнее я увязала в болоте его лжи. — Чжанми, в порядке? — Чунмён поднял голову и попытался открыть правый глаз, но его лицо тут же скривилось от боли. — Что-то ты притихла. На мгновение мне показалось, что я вижу тёмный кокон, внутри которого стоит парень, как ни в чём не бывало продолжающий яростно тереть глаза футболкой. Это мимолётное ведение, вызванное переутомлением и ещё Бог знает чем, стало чем-то вроде того толчка, который был мне просто необходим, чтобы принять решение. Судьбоносное решение, которое изменит мою жизнь. — В порядке, — ответила я, делая глубокий вдох. Я видела его настоящего. Возможно, никто и никогда не видел его таким и больше никогда не увидит. Но я знала, что это открытие не сделает нас ближе, потому что люди всегда ненавидят тех, кто стал невольным свидетелем их тёмных сторон или слабостей. Теперь Ким Чунмён абсолютно точно не оставит меня в покое. Он меня раздавит. Уничтожит. И я не могу этого допустить. Когда парню стало лучше, он любезно предложил меня проводить до дома, даже не заикаясь о том, чтобы вызвать такси. Я нехотя согласилась, и мы практически всю дорогу шли в тишине, даже не пытаясь завести беседу. Я старалась не смотреть в его воспалённые красные глаза и не думать об ужасных синяках разной степени давности на его животе, дающих мне вескую причину считать, что Чунмёна регулярно кто-то поколачивает. Скорее всего, он один из «мастей». А вдруг парень входит в состав нынешних «козырей», бойцов из команды «Пики», известных своей беспощадностью? Это объяснило бы тот факт, что Чунмёна пустили в Улей. Хотя… Минсок же говорил, что «Пики» никогда не ходят смотреть Игры, в которых не участвуют, считая другие команды бесполезным мусором. — Чжанми, как ты думаешь, что такое Улей? — неожиданно заговорил парень, словно прочёл мои мысли и знал, что они крутятся вокруг него. — Ну, Улей… место, где подростки сбрасывают накопившиеся стресс и агрессию, не причиняя вреда другим людям. Чунмён издал странный смешок, больше похожий на женский. — Ошибаешься. Подростки, может, и приходят в Улей, чтобы избавиться от собственных демонов, но это не главное. Всё самое интересное, как обычно, происходит вдали от посторонних глаз. — Ты о чём? — я не понимала, с чего это парень решил так разоткровенничаться, но не могла упустить возможность узнать что-то новое об Улье, даже если не собиралась туда возвращаться. Ещё там, в жутком подвале недостроенной высотки, на меня свалилось осознание того, что я всё это время искала спасение в неправильных вещах. Я почему-то была уверена, что Джокеры, создавая Улей, хотели достигнуть мирных целей, и считала себя частью какого-то большого и очень важного дела. Спасение таких же испуганных, сломленных подростков, помощь заблудшим душам… Я видела в этом некую привлекательность, особую романтику. И не понимала, просто не хотела понимать, что ввязалась в нечто плохое, что ставила себе в пример не тех людей и попала в плохую компанию. Если для того, чтобы избавиться от страха, надо избивать соперников до полусмерти, то мне такое спасение уж точно не нужно. — Улей лишь ширма, — Чунмён облизал пересохшие губы. — Прикрытие, за которым скрывается то, ради чего Джокеры всё это затеяли. Парень замолчал, и я испугалась, что он, раздразнив моё любопытство, больше ничего не скажет. — И для чего же они это затеяли? — осторожно поинтересовалась я. — Ради денег, конечно же, — пояснил парень, удивляя меня всё больше и больше. — Все бои снимаются на скрытую камеру и в режиме онлайн транслируются на закрытых интернет-порталах, понимаешь? Это не обычные бои старшеклассников, а настоящий подпольный бойцовский клуб. Влиятельные люди делают ставки на определённого участника или команду, и «масти» даже не подозревают, что кто-то наживается на их победах и поражениях. Забавно, да? — Не сказала бы… — Теперь ты знаешь, что всех детишек, участвующих в Играх, просто используют. Никакие они не Тузы и Короли, а всего лишь пешки. — Но теперь Улей прикроют, да? — взволновано спросила я, чувствуя, как в ушах звенят тревожные колокольчики паники, неотступно следующей за мной попятам с тех пор, как я вышла из Улья. — С чего бы? — удивился Чунмён. — Из-за мальчишки? Не прикроют, можешь мне поверить. Джокеры на какое-то время залягут на дно, а потом опять всплывут вместе со своим Ульем. Дерьмо не тонет. То, каким спокойным голосом он рассказывал мне все эти ужасные вещи, вызывало отвращение. Кто-то спокойно использует таких, как Ким Минсок, в качестве разменной монеты в своей игре, а Чунмёну как будто совершенно плевать на это. Я обязательно должна рассказать другу всё, что мне удалось узнать. — С чего вдруг ты мне всё это рассказываешь? Парень резко остановился и посмотрел мне прямо в глаза, снова нацепив на себя обычную улыбочку. — Просто я чувствую, что ты убежишь, — он обогнал меня. — Только неразгаданные тайны могут стать причиной, по которой тебе захочется остаться. — Тогда я вдвойне не понимаю причину, по которой ты раскрыл мне эту тайну, — озадаченно произнесла я, совершенно не удивляясь тому, что он уже знает о моих планах. — О, это всего лишь верхушка айсберга, — в голосе Чунмёна слышалось самодовольство. — Я лишь чуть-чуть приоткрыл дверь, зная, что ты не сможешь удержаться и обязательно захочешь заглянуть внутрь и узнать, что за ней таится. — Хорошая попытка, но я всё равно не смогу остаться. Никакие тайны не станут якорем, который удержит меня здесь. — Знаю… Мы расстались возле моего подъезда. Ким Чунмён пытался напроситься ко мне в гости, но я ему отказала, не желая проводить в его обществе ни одной лишней минуты. — Ты будешь жалеть о своём решении убежать, — сказал он напоследок и ушёл. Если мои планы осуществятся, мы больше никогда не увидимся. Я должна была радоваться этому, но слишком устала, поэтому просто пошла к себе домой. Оказавшись в спасительной тишине квартиры, я достала мобильник и написала сообщение Минсоку. «Прости, что ушла». Телефон практически сразу завибрировал, оповещая о входящем сообщении от друга. Я нажала на конвертик и тупо уставилась в короткий текст смски. «И ты прости». Выключив мобильник, я пошла пить лекарства, чтобы хоть как-то успокоиться, а потом долго отмокала в ванной, пытаясь привести мысли и чувства в порядок. Я сделала несколько дыхательных упражнений, которые не особо помогали расслабиться, зато немного отвлекли от насущных проблем. Когда я вышла из ванной, было всего два часа ночи, а казалось, что с того момента, как мы с Минсоком пошли в Улей, прошли как минимум сутки. Пришло время осуществить задуманное, пока не растратила решительность. Положив на колени ноутбук, я включила скайп и увидела, что брат был онлайн. В Пекине два часа ночи, а он зависает в Интернете. Конечно, у него режим и всё такое, но брат часто общался с друзьями в скайпе по ночам. Родители об этом не знали, иначе устроили бы настоящий скандал. Они возлагали на сына огромные надежды и считали, что он в свою очередь должен выкладываться на все сто процентов и посвятить всю жизнь тому, чтобы исполнить их мечту. Старший брат очень страдал от их чрезмерной опеки и давления, а я мучилась из-за недостатка родительского внимания. Иногда в голове проскальзывала мысль, что брат любит меня гораздо сильнее, чем мама с папой. Для них я всегда была невидимкой, но сейчас мне была очень нужна их помощь и поддержка. В ту ночь я впервые полностью открылась брату, рассказав всё о Чонине, Минсоке, Чунмёне, классе нелёгкого поведения, Улье и своём хрупком душевном состоянии. Я во всех красках описала драку Минсока и неизвестного парня, столкновение с пьяным мужчиной и ту правду, которую узнала об истинном назначении Улья. Он слушал молча, не перебивал, не упрекал и не задавал никаких вопросов, а когда я закончила, просто пообещал, что теперь всё будет хорошо. Как оказалось, родители вели переговоры о том, чтобы брата взяли в олимпийскую сборную Китая по плаванию, поэтому нашей семье придётся переехать в другую страну ради его карьеры. — Сначала я чувствовал себя виноватым, думая о том, что тебе придётся оставить друзей, школу и свою привычную жизнь. Но, как я понимаю, тебе это просто необходимо, Чжанми. У меня не хватало слов. Если честно, я и подумать не могла, что придётся переезжать в Китай. Просто надеялась, что брат поможет уговорить родителей перевести меня в другую школу. — Я хочу лечиться, — наконец-то проговорила я, больше не сдерживая слёз. — Пожалуйста, помоги. Я, правда, не могу… больше не могу бороться в одиночку. Ты мне нужен… — Тише, тише, малышка. Теперь всё будет хорошо, мы справимся. Предстоял нелёгкий путь, встав на который придётся навсегда проститься со многими людьми. Убежать, оставить их позади, чтобы спастись самой. Прочь от пристального взгляда Чонина и назойливого интереса Мири! Я больше не хочу находиться в тисках, раздавленная психологическим прессингом Чунмёна и Минсока! Я хочу жить! Я буду жить! Я больше не могла позволить другим людям навязывать мне свои способы лечения. Ни «шоковая терапия» Ким Минсока, ни лживая забота Чунмёна не помогли мне справиться с болезнью, а это значило, что пришло время для решительного шага. Пора довериться тем, кто действительно может и хочет помочь. Пора получить настоящую заботу, а не притворные улыбки. Пора принять непосредственное участие в собственном спасении, а не смотреть на всё со стороны. Пора научиться жить без тревоги, занозой засевшей глубоко в сердце. Чунмён сказал, что когда-нибудь я пожалею о своём уходе. Он прав. Если честно, уже жалею. Мне не хочется оставлять Минсока в тот момент, когда я больше всего нужна ему. Но я всё равно уйду и не стану оглядываться назад. За несколько часов до того, как сесть в самолёт, я написала Минсоку и рассказала, что еду лечиться в Китай, но он так ничего и не ответил на моё сообщение. Последний месяц я не ходила в школу, занимаясь с учителями дома в ожидании, когда будут готовы все необходимые документы для того, чтобы начать новую жизнь. Но знала, что парень, с которым друг дрался в Улье, загремел в больницу. Бедняга заработал сильнейшее сотрясение мозга, но ни слова не сказал стражам правопорядка об Улье или Минсоке, обвинив во всём якобы напавших на него на улице отморозков. Полагаю, ему неплохо заплатили, чтобы он солгал и не выдал тайн. Что же касается Ким Чунмёна… Уж его-то я оставлю позади без всяких сожалений. Пока-пока, мой лжепарень! Искренне надеюсь, что мы больше никогда не увидимся. В Пекине моё лечение будет проходить в месте под названием «Дом разбитых сердец». Как я поняла, это что-то вроде пансионата для чудиков. К сожалению, я снова буду вдали от своей семьи, но, переворачивая одну страницу своей жизни, полной боли и страха, я должна открыть другую. Возможно, она будет ещё хуже, чем предыдущая. Ну, значит, так тому и быть. Видимо, историю моей жизни пишет очень плохой автор.