Класс нелегкого поведения

Я живу в «Доме разбитых сердец» уже два месяца. Кроме доктора Чжана, его жены и сына здесь обитаем мы, чудики, которых с переменным успехом лечит доктор Чжан. На данный момент нас четверо, включая меня. И, как мне кажется, из нашей четвёрки я самая безобидная. По крайней мере, не вою по ночам, как это делает О Сехун, мрачный тип с огромными синяками под глазами, живущий через три комнаты от меня. Он мой соотечественник, но за те два месяца, что я лечусь у доктора Чжана, мы с Сехуном разговаривали раз пять, не больше. Не знаю, какая проблема привела этого странного парня в «Дом разбитых сердец», и, если честно, знать не хочу. Я стараюсь не сильно сближаться со здешними обитателями, памятуя о том, что нормальный человек по определению не мог оказаться в таком месте. И, конечно, меньше всего мне хочется общаться с О Сехуном, человеком, похожим на героинового наркомана. Другие чудики (наверное, правильнее сказать «психи», но с этим словом у меня ассоциируются вполне конкретные личности из моего прошлого) придерживаются такой же позиции. Они просто игнорируют сам факт моего существования. Если не считать этого, то атмосфера в пансионате вполне спокойная, а доктор Чжан с женой делают всё, чтобы я чувствовала себя, как дома. Наверное, до этого я никогда не была окружена таким вниманием и заботой, как здесь. Приятно, что кто-то интересуется моей жизнью, спрашивает, как дела в школе, всегда терпеливо выслушивает жалобы, страхи, глупые, навязчивые мысли. Я знаю, что для доктора Чжана это не просто работа. Он действительно переживает за всех нас. Даже за этого парня-волка, О Сехуна. Поначалу, конечно, было сложно открыться доктору Чжану (до сих пор не могу называть мужчину «дядя Чжан», как он того просит). Я чувствовала ужасную неловкость и не могла расслабиться, словно боялась быть осмеянной. Боялась, что все мои слова он передаст родителям. Брату я рассказала абсолютно всё, а маме с папой лучше не знать об Улье. Но доктор Чжан был настоящим профессионалом, лицензированным специалистом и мастером завоёвывать доверие пациентов с помощью домашней обстановки своего пансионата, который по сути являлся клиникой. Здесь, вдали от дома, от прежней жизни и «главных раздражителей», как точно определил место Минсока и Чунмёна в моей жизни доктор Чжан, я чувствовала себя как незрячий человек, неожиданно увидевший целый мир во всей его красе. Те вещи, которые я не замечала, вдруг стали такими очевидными, и в одночасье появились ответы на вопросы, мучившие меня там, в Корее. А ещё я за два месяца узнала о своей болезни столько, сколько не сумела узнать за те годы, что безрезультатно боролась с ней один на один. Например, узнала причину, по которой так ужасно чувствовала себя в школе имени Филиппа Мирна. Оказалось, что из-за назойливого внимания Ким Чонина и его друзей, слежки и тех странных, пугающих сообщений я стала бояться парней и чувствовала себя ужасно в их компании. На фоне прогрессирующей болезни и всё более частых панических атак, боязнь парней выражалась не так остро, но факт остаётся фактом. Даже в классе нелёгкого поведения из парней я могла общаться только с Минсоком и Чондэ, избегая разговоров с другими одноклассниками. Но сейчас я особенно сильно чувствую, что не доверяю молодым людям. Боюсь, что они окажутся ненормальными психами, как Чонин, Минсок или (что ещё хуже) Чунмён, и причинят мне боль. Чтобы побороть назревающее отчуждение и ненависть к противоположному полу, доктор Чжан подталкивает меня чаще разговаривать с его сыном, Исином, милым и весьма рассеянным парнем, который на год старше. Пока мне очень трудно завязать с ним разговор из-за языкового барьера, но я стараюсь. Прежняя жизнь до сих пор не отпускает меня, периодически давая о себе знать, но я не собираюсь повторять прошлые ошибки. Жить в чужой стране и общаться с людьми на неродном языке достаточно сложно, поэтому зачастую у меня нет сил на то, чтобы придаваться воспоминаниям и сожалеть о былом. Я хочу научиться жить сегодняшним днём, не оборачиваясь назад. К счастью, родители меня очень поддерживают и, несмотря на то, что мне приходится жить в «Доме разбитых сердец», я довольно часто вижусь с семьёй. Наверное, даже чаще, чем раньше. Не скажу, что чувствую себя намного лучше, но за моей спиной появилась мощная поддержка, которая делает меня уверенней. Никогда я не была так близка с семьёй, как сейчас. Доктор Чжан посоветовал мне по пробуждению записывать все сны, чтобы потом можно было их проанализировать и, возможно, отыскать в них какие-то ответы. Я с полной ответственностью отнеслась к его словам и прилежно записывала весь тот бред, что мне снился. Однако вести дневник снов не такая лёгкая задача, учитывая то, каким было моё ежедневное пробуждение. Благодаря леденящему душу воплю О Сехуна, этого дикого парня, которого, судя по всему, вырастили волки, я просыпалась абсолютно раздавленная. И сегодняшнее утро не было исключением. Простонав, я вытащила из-под подушки мобильный телефон. На экране высветилось без десяти семь утра. Сехун разбудил меня за десять минут до того, как должен был зазвенеть мой будильник. Привыкнуть к столь раннему пробуждению, к тому же под такой своеобразный аккомпанемент, было очень трудно, но этот огромный город, тонущий в утреннем смоге, просыпается рано. Уже сейчас на улице можно встретить людей, спешащих на работу. Именно спешащих. Китайцы, как я заметила, ходят очень быстро, так что увидеть утром человека, идущего прогулочным шагом, практически невозможно. Я тоже стараюсь влиться в этот безумный ритм жизни Пекина. — Хватит разлёживаться! — я встала с кровати, чувствуя лёгкое головокружение, и сразу же достала из нижнего ящика письменного стола дневник снов. Немного повертев толстенькую записную книжку в руках, я с сожалением возвратила её на прежнее место. Никаких снов мне не снилось. Или я просто их не запомнила. Я со вздохом надела огромный ярко-жёлтый халат, вытащила из прикроватной тумбочки косметичку с банными принадлежностями и, потирая свободной рукой правый висок, пошла умываться. Ванные комнаты гостей пансионата располагались в другом конце коридора, ближе к комнате О Сехуна. Я прошла мимо ряда одинаковых серых дверей и уже хотела зайти в ванную, как Сехун вылетел из своей обители и шмыгнул туда вперёд меня. — Эй! — возмутилась я, от бессилия топнув ногой. Мне мельком удалось увидеть его бледное лицо, на котором ещё отчетливее выделялись огромные мешки под глазами. Тёмные волосы парня были мокрые от пота, а чёлка прилипла ко лбу. О Сехун выглядел так паршиво, что у меня язык не повернулся начать с ним скандалить. Я раздражённо дёрнула ручку соседней двери, но она не поддалась. — Занято! — услышала я тонкий девичий голосок. Это была Сяо Гуй, третья чудачка, которая совсем не говорила на английском, не говоря уже о корейском. Она единственная постоялица «Дома разбитых сердец», с которой мне бы хотелось общаться поближе, потому что здесь больше не было девушек. Но Сяо Гуй полностью оправдывала своё имя, которое дословно переводилось с китайского как «маленькое приведение», и оказалась по-настоящему загадочной и неуловимой личностью. Я не знала, когда она уходила и приходила в пансионат. Возможно, она вообще живёт здесь безвылазно и не ходит в школу, хотя мы с ней вроде как одногодки. У неё были красивые тёмные волосы и кожа такая бледная, что Сяо Гуй походила на фарфоровую куклу. Однако девушка, казалось, не замечала своей невероятной красоты. Вся её одежда была словно снята с какой-то столетней старухи. Но, если вспомнить, я тоже когда-то специально одевалась как типичная зубрила, чтобы не привлекать лишнее внимание учеников школы имени Филиппа Мирна. У всех есть свои причины. Не успела я прикоснуться к ручке последней ванной комнаты, как дверь распахнулась, и оттуда вышел здоровенный парень. С его мокрых волос сорвалось несколько капелек воды и затекло под футболку. Это был Хуан Цзы Тао, четвёртый чудик. Молчаливый зловещий тип с взглядом убийцы. Но, признаюсь, мне даже нравилось, что он такой огромный и широкоплечий. Кажется, доктор Чжан говорил, что Тао занимается какими-то боевыми искусствами: то ли ушу, то ли мушу… Кинув на меня коронный свирепый взгляд, парень протиснулся мимо меня и тяжёлой походкой пошёл в свою комнату. Я облегчённо выдохнула и зашла в освободившуюся ванную. Закончив с водными процедурами, я вернулась к себе, переоделась в симпатичную, но весьма непрактичную белую школьную форму, причесалась и нанесла лёгкий макияж. Теперь я могла себе это позволить, потому что училась в классе для девочек. Классе принцесс. В школе иностранных языков, где все предметы преподавали в основном на английском, было много иностранцев, но и китайцев, желающих учиться вместе с носителями других языков, оказалось не меньше. Мой класс образовался там совершенно случайно. Все ученики набирались в зависимости от успеваемости, и так вышло, что в один из классов, который позже назвали классом принцесс, набрали только девочек. Когда было принято решение перевести туда мальчиков, ученицы класса принцесс начали протестовать против этого, прибегая к помощи родителей. В итоге их оставили в покое. После школы имени Филиппа Мирна, царства парней, в классе принцесс я чувствовала себя как в раю. Конечно, до новой школы приходится далеко идти пешком, потому что побороть свой страх я всё ещё не смогла. Но это того стоило. Когда я спустилась в столовую к завтраку, там уже всё было готово. Госпожа Чжан следила за тем, чтобы все чудики хорошо питались и не пропускали завтрак, хотя её собственный сын никогда не завтракал. Может просто не любил есть по утрам, или не хотел сидеть за одним столом с психами. Учитывая характер Исина, первый вариант был более правдоподобный. — Доброе утро, — поприветствовала я всех присутствующих на китайском языке. — Доброе утро, Чжанми, — радостно произнесла госпожа Чжан и начала накладывать мне кашу. Доктор Чжан ласково улыбнулся мне, а Тао с Сехуном даже не удосужились посмотреть в мою сторону. Сяо Гуй, как обычно, не было. Девушка всегда завтракала в своей комнате. Заняв своё место рядом с мальчиком из джунглей, со скучающим видом жующим кашу, я принялась за еду. У Сехуна всегда было такое выражение лица, словно ему под нос сунули что-то на редкость мерзкое и противно пахнущее. Он вечно всем недоволен и никогда не смотрит людям в глаза, словно они этого не заслужили. Короче, парень явно считает себя принцем или кем-то в этом роде. Его высокомерие раздражало, но я никогда не выказывала своего недовольства, потому что боялась Сехуна. От него исходила аура, подозрительно похожая на ауру Ким Минсока, и я смутно догадывалась, что из себя представляет О Сехун. Закончив завтракать, парни практически одновременно встали из-за стола и молча ушли, даже не удосужившись поблагодарить госпожу Чжан за вкусную еду. Я чувствовала себя ужасно неловко, словно виновата перед хозяйкой за поведение этих невоспитанных дураков, поэтому как можно скорее закончила трапезу и, похвалив кулинарные способности жены доктора Чжана, поспешила в школу. Мне удалось успеть вовремя. Более того, до начала уроков ещё было много времени, поэтому я решила заглянуть в туалет. В старый женский туалет на втором этаже ходили редко, предпочитая ему отремонтированную туалетную комнату на первом этаже. Там всегда полно учениц, галдящих на разных языках, поэтому я предпочитала уединяться на втором этаже. Зайдя в одну из кабинок, я по привычке повесила свой рюкзак на ручку и вздрогнула от неожиданности, услышав странный звук. Не знаю, что на меня нашло, но я притихла, стараясь не шуметь. Через щель в двери, которую я еще не успела закрыть, были видны раковины, тянущиеся в ряд. Напротив одной из них остановилась Ванида, моя одноклассница. Её полное имя было Ванида Раттанаруан. Она дочь посла Королевства Таиланд, очень добрая и отзывчивая девушка, к тому же прилежная ученица. Ванида высокая и безумно красивая. Ей бы стать моделью или сниматься в рекламе средств для ухода за волосами, потому что у девушки просто божественные длинные волосы, пусть и выкрашенные в светлый цвет. Но у Ваниды, насколько мне было известно, нет подобных амбиций, потому что девушка не может ходить и передвигается только в инвалидном кресле. Ванида начала рыться в школьной сумке, лежащей на её коленях, и достала оттуда пачку сигарет. Мои брови удивлённо поползли вверх. Ванида, это ангельское дитя, курит? Вот это поворот! Через несколько секунд меня ждал ещё больший шок, когда инвалид-колясочник прямо на моих глазах встал и, чиркая на ходу зажигалкой, направился к окну. Что? Что происходит? Ванида может ходить? Но зачем она всех обманывает? Для чего? Я еле удержалась от удивлённого возгласа, когда девушка ловко запрыгнула на подоконник и начала курить в форточку, чтобы не сработали датчики дыма. Мысли в моей голове проносились со скоростью знаменитого японского поезда-пули. Я только что узнала то, чего знать не должна. И что-то мне подсказывало, что Ванида не обрадуется, если заметит подглядывающую за ней одноклассницу. Неожиданно дверь скрипнула, и в туалет вошёл парень. Я не смогла увидеть его лица, но Ванида, заметив молодого человека, даже и бровью не повела. Видимо, он был посвящён в её тайну. Подойдя к замершей девушке, он аккуратно прикоснулся к её правой ноге, чуть приспустил белоснежные гольфы и поцеловал чуть выше колена. Ванида тихо хихикнула и, выкинув тлеющую сигарету в окно, слезла с подоконника, чтобы обвить шею парня руками и слиться с ним в страстном поцелуе. Вот тебе и красавица-умница-отличница! Ванида в порыве страсти прижала парня к стене, и теперь мне было прекрасно видно его лицо. Это был он! О Сехун! Чёртов О Сехун! И тут он лениво перевёл взгляд прямо на меня… Класс принцесс. Новый класс, полный лицемерных девчонок и грязных шлюх, скрывающихся под маской невинности и добродетели. Гнездо с ядовитыми змеями, с которыми мне придётся научиться уживаться.