После полуночи

– Не уходи. Слова повисли в напряженной тишине, оставаясь без ответа. Он в сотый раз порылся в сумке, перебирая свои, собранные за пятнадцать минут, вещи. Да, их и было-то не много. Спортивный костюм, папка-скоросшиватель и четыре не слишком новые футболки. Все остальное он приносил и уносил с собой, стараясь не врастать в этот дом слишком глубоко. В дом получилось, в его хозяина – нет. Тот, с точностью до наоборот, обосновался в его сердце настолько прочно, что просто сплавился с ним в единое целое, и кромсать его сейчас, переполовинивать, было ужасающе больно. Но, кажется, необходимо. – Пожалуйста, Ханси, не уходи. Серый свет пасмурного дня вполне под стать его настроению, мрачному, но решительному. Старательно избегая смотреть в глаза своего вконец расстроенного начальника, уныло стоящего посреди небольшой аккуратной гостиной, Флик обшарил взглядом комнату в поисках последней, самой важной части своего багажа. Его любимый ноутбук лежал раскрытым в кресле у окна. Чехол валялся неподалеку на полу. «Ну, вот, как всегда, не удосужился даже крышку закрыть», мелькнула мысль, которую он тут же отогнал, как несущественную. Какое это теперь имело значение? Что вообще теперь имело хоть какое-то значение для него? – Бритву забыл, – прозвучал совсем уж безнадежный голос, и Ханси, не оборачиваясь, отправился в ванную, где целых шесть лет жила-поживала его старенькая бритва Braun. Можно было, конечно, давно купить новую, и перестать отбиваться от постоянных насмешек Йоги. Но надежный аппаратик все еще прекрасно справлялся со своими обязанностями. Так что менять его на что-то другое было не практично. – Ты не можешь вот так взять и бросить все. Бросить меня, команду. После всего, что мы сделали вместе, чего добились! – голос Лева, доносившийся из гостиной, креп по мере того, как росла его уверенность в своей правоте. – Я не нужен тебе, Йоги, – Флик вышел из ванной, крепко сжимая в кулаке злосчастную бритву и расправляя ее запутавшийся шнур. – Больше не нужен. Все, что можно и нужно было сделать в команде, сделано уже давно. Сейчас – это просто повторение пройденного. Мне больше нечего тебе предложить. – Может, все же, позволишь решать это мне? – Нет, – Ханси медленно покачал головой, укладывая свой браун между футболками. – Сегодня решать буду я, Йоги. Семь лет назад тебе очень нужен был кто-то, на кого ты мог опереться. И я был рядом. Семь лет ты позволял мне это, Йоги, и у меня была надежда, что тебе нужен именно я. Теперь ее нет. Ну, просчитался, бывает. – Ты с ума сошел? – Возможно, наоборот, только сейчас пытаюсь взяться за ум, – ответил помощник бундестренера, сделав шаг в сторону кресла с компьютером. – Получается, правда, плохо. Ты слишком долго живешь здесь, – Флик ткнул себя кулаком в грудь и махнул рукой. – Эх, да, что тут говорить? Я видел тебя рядом с ним. – Боже мой, Ханси! Ничего же не было! – Во-первых, не нужно мне врать, Йоги. А во-вторых, было или не было – это дело десятое. Ты бы видел себя со стороны, когда вы с ним сидели вместе, болтали, давали интервью. Ты весь сиял, просто светился. – Не вижу в этом ничего плохого, – буркнул Лев, отодвигая полупрозрачную гардину. За стеклом двери в сад равнодушно покачивалась на ветру старая корявая сосна. – И я не вижу, Йоги, – вздохнул Флик, закрывая, наконец-то компьютер. – Хочешь его, пожалуйста, на здоровье. – Да, не хочу я его! – Не хочешь – не надо. Никто не заставляет. Ты больше не зависишь от него, и это отличная новость. Но рядом со своим преподобным Клинси ты получаешь радости больше, чем в любой момент со мной. Так что я не конкурент ему. И тебе я больше ни к чему. Ты прекрасно справишься сам. Кроме того, ничего уже не изменить. Мне, все равно, предложили новую должность. И я согласился... – Невероятно. Он «увидел» и сделал выводы! А меня в этом процессе, вроде как и нет вовсе, да? – губы Йоахима сжались в тонкую полоску. – Так вот, что я тебе скажу, дорогой мой. Я не отпущу тебя просто так. – Говорю же, решение уже принято. На самом верху, – Флик нервно облизал губы, поднял с пола чехол и принялся укладывать в него свой ноутбук. – Значит принято, говоришь? – По крайней мере, так мне сообщил секретарь Сандрок, когда мы с ним разговаривали в последний раз. У них на меня большие планы, – словно извиняясь, произнес Ханси, хотел было что-то добавить, но передумал и, решительно зашагал к выходу. – На тебе еще анализ Парагвая! – крикнул Лев ему вслед. – Я помню, герр бундестренер. Встретимся на базе, – ответил его помощник, даже не обернувшись. Лев прищурился и задумчиво наморщил нос, глядя, как покидает его дом сосредоточенный и опечаленный Флик с тощей сумкой в руке и ноутбуком под мышкой. – Я не отпущу тебя, вот увидишь. *** Близость Юргена пьянила. Они не виделись уже целую кучу времени, только обменивались редкими электронными письмами. Теперь же, сидя рядом с ним перед приятной блондинкой из «Телеграф», касаясь коленом его ноги, Йоги чувствовал, как прежнее желание заполняет его от макушки до пяток, мешая внятно мыслить. … – И если бы Йоги не был таким профаном в электронных системах связи, мы могли бы использовать скайп для более частого общения, – смеется Юрген, и Йоги улыбается поддерживая шутку. Улыбается он и потом, в шикарном гостиничном номере, где Юрген с комфортом устроился на время своего пребывания в Нью-Йорке. Все-таки, американская федерация неплохо оплачивает своих работников. – Иди ко мне, – Юрген тянется к нему всем телом, мнет рубашку, ерошит волосы. – Ну, иди же, я сейчас просто взорвусь. И Йоги идет навстречу, подчиняясь, отдаваясь до боли знакомым и требовательным рукам. И только колкая мысль царапает сознание на заднем плане, не умолкая ни на секунду: «Не так. Все не так. В этом больше нет смысла». *** – Радуешься? Йоги хмуро наблюдал, как раздав последние указания игрокам, к нему приближался улыбающийся Ханси. Тренировка была в самом разгаре. Ребята усердно отрабатывали стандартные положения, сосредоточенно обстреливая ворота Нойера ударами из-за пределов штрафной. – Стараюсь поддерживать в игроках оптимизм, – Ханси еще раз широко улыбнулся на публику и перестал. Сразу же стало заметно, что он уже давно не спал нормально. Под глазами залегли темные тени, а морщинки стали глубже. – Можешь не стараться, – ядовито процедил Лев. – Они все чувствуют. И твое предательство их совсем не радует. Будь уверен. – Точно! – Ханси взмахнул кулаком, с размаху ударяя им о ладонь. – А я-то думал, какое слово тут наиболее уместно. Конечно, «предательство». Молодец, Йоги. Как ты меня припечатал. Пойти, что ли, повеситься от стыда? Он смотрел, как лицо Йоги делается из бледного пунцово-красным. – Нельзя смешивать личные отношения и работу. Со своими обидами надо разбираться вне команды, – похоже, бундестренер был взведен не на шутку. – Классно звучит, – губы Ханси сжались в тонкую линию. – То есть, лучше было бы просто набить тебе морду? – Да, я считаю… – А я так не считаю, Йоги! Это глупо. Глупо и унизительно. Ты сам выбрал, чего теперь дергаться? Еще и меня изводишь. Думаешь, мне легко было вот так взять и все разорвать к чертям? – Нам еще аукнется этот твой зигзаг, – тихим голосом произнес Лев, отворачиваясь от помощника и делая вид, что внимательно наблюдает за действиями игроков. Не хватало еще, чтобы Ханси сейчас увидел слезы, с какого-то перепуга навернувшиеся ему на глаза. *** – Вы что за цирк вообще устроили? Обычно спокойный и уравновешенный Кепке чувствовал себя не в своей тарелке. Они с Левом сидели вдвоем в полутемном офисе после злосчастной игры с Парагваем. Бирхофф явно что-то знал, потому и укатил домой прямо с кайзерслаутерновского стадиона, не желая участвовать в личных разборках закусивших удила тренеров. Однако, разборки, как таковой, не получилось, поскольку Флик, уставший уворачиваться от молний, которые главный тренер сборной методично метал в него с самого начала игры, быстро зачитал свои пометки, заявил, что должен пересмотреть матч – вдруг выявится что-то еще – и пулей выскочил за двери, невзирая на протесты своего взбешенного начальника. – Вы совсем спятили? – Анди прекратил бродить между столами, подошел к дивану, в углу которого, скрючившись, сидел мрачный, как ночь, бундестренер. – Ханси собрался уходить, – голос Лева звучал гораздо тише обычного. – Ханси?! – Кепке вытаращил глаза, не веря своим ушам. – Сейчас, перед чемпионатом? Когда все на мази и есть реальный шанс выиграть кубок? Не понимаю. С чего это? Йоги молчал, не решаясь произнести вслух то, признаваться в чем ему было просто невмоготу. – Америка, – выдавил он, наконец, слова, которые чуть ни запрыгнули обратно ему в глотку. – Юрген… – О, господи! – Анди закатил глаза и резко выдохнул. – Ну, ты даешь, Йоги! Я думал, у вас все давно быльем поросло. – Поросло. Но знаешь, как оно бывает? Помнишь-то только хорошее, – Лев наморщил лоб, моргнул и продолжил. – А потом просто физически осознаешь, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды. В общем, это была ошибка. – Еще какая, дружище, – Анди кивнул и плюхнулся рядом на диван. – Черт! Я даже не знаю, как вы с Ханси будете выбираться из этой каши. – Я тоже пока не знаю, – Йоги внезапно шмыгнул носом, почувствовав дружескую руку на своем плече. – Одно я знаю наверняка. Я его не отпущу. Пусть даже и не думает дезертировать с поля боя. Он нужен команде. Он, мать его, мне нужен! – главный тренер снова начал заводиться. – Будет работать, как миленький! – Угу, – хмыкнул Кепке. – Только тебе, похоже, придется изрядно постараться, приятель. Сдается мне, твоего Ханси очень хочет заполучить Сандрок. – Знаю, – Йоги нахмурился, вертикальные морщинки на лбу стали заметнее. – Но до чемпионата они меня не тронут. А по контракту подбор ассистента – полностью моя прерогатива. Так что могу торговаться. – Удачи, – Анди ободряюще похлопал друга по спине. – Если что, можешь рассчитывать на нас с Олли. *** Черные молнии в глазах, губы, сжатые в тонкую полоску и едкие слова в ответ на его короткие замечания по игре. Ребята никак не могут собраться и навязать жестким парагвайцам свою игру. Много суеты и брака в передачах. Защита то и дело проваливается, а Нойер опять чудит за пределами штрафной. Горло перехватывает, когда он смотрит на отчаянное лицо Йоги. А затем его настигает хлесткое: «Я говорил тебе. Вот он – результат твоих вывертов. Теперь мне одному это расхлебывать, да?» – Я не смогу его бросить сейчас, Хельмут, – секретарь Сандрок сурово смотрит поверх очков, но молчит, позволяя Флику выговориться до конца. – Команда – это Йоги. Любой его срыв обязательно отразится на игре сборной. Вы же видели, что произошло сегодня. Хельмут кивает, по прежнему внимательно разглядывая озабоченного Ханси, не знающего что ему еще сказать, чтобы убедить своего целеустремленного собеседника не выдирать его из сборной. – Помнится мне, еще пару недель назад ты был настроен гораздо решительнее, Ханси. И тогда уверял меня, что твоя роль в команде на данном этапе уже чисто декоративная. – Говорил, да, – соглашается Флик. – Но я не представлял себе, насколько сильно обидится Йоги. Он, действительно, посчитал это ударом в спину, чего я, откровенно говоря, никак не ожидал. Я думал, ему уже все равно, – едва слышно добавил он. – Ты понимаешь, что мы уже сделали заявление? И более того, я действительно считаю тебя лучшей кандидатурой из всех возможных. «Еще бы. Надежная рабочая лошадка без амбиций, которая не взбрыкнет и не сбежит тренировать какой-нибудь знаменитый клуб при первой же возможности. Что еще нужно для этой должности?» Ханси с трудом сдерживается, чтобы не высказать все вслух. Вместо этого он просто согласно кивает и говорит: – Понимаю, герр секретарь. И все же, думаю, что нужно учесть все обстоятельства. Нам же нужен Кубок? – Мы подумаем, – отвечает Сандрок, и во взгляде его жесткая сталь. *** Телефонная трубка шикарного винтажного аппарата холодила ухо, звук, прошедший через мембрану, больно отдавал в барабанную перепонку. – То есть, вы согласны, Йоги, что Ханси Флик – идеальная кандидатура на пост спортивного директора ДФБ? – Согласен, конечно, Вольфган, – губы Лева дрогнули и скривились. – Но не кажется ли вам странной сама идея лишить меня ценного помощника в преддверии чемпионата, герр президент? Йоги до скрипа сжал обтянутую черной кожей трубку, и принялся теребить шейный платок, от души радуясь, что Вольфганг Нирсбах не видит сейчас его лица. – Безусловно, мысль несколько необычная. Но поймите и вы нас, – голос президента ДФБ звучал спокойно, но скорее всего, он волновался ничуть не меньше своего собеседника. Просто долгая работа чиновником научила его сдерживать эмоции. – Должность спортивного директора чрезвычайно важна. А Дутт ушел, и удержать его мы были не в состоянии. – А победа на Чемпионате мира, значит, не так важна, – ехидно вставил Йоги. – Правильно я вас понял? – Конечно же, Кубок мира – это основное, – Нирсбах даже закашлялся. – Но ведь мы не тренера отнимаем у сборной. Всего лишь ассистента. А это, я думаю, совсем не страшно. Тем более, у вас впереди почти год. Лев сжал челюсти, изо всех сил стараясь не выругаться вслух. Ему пришлось дважды глубоко вздохнуть, прежде чем он смог взять себя в руки. – Когда Союз назначал меня тренером сборной, – начал он, осторожно подбирая слова, – мне было дано право самому, единолично выбирать себе помощника. Это записано в моем контракте. – Я в курсе, герр бундестренер, – Нирсбах уже явно понял, к чему вел Лев. – Мой контракт истекает в 2014 году, после Чемпионата. И пока я являюсь действующим тренером сборной, мне нужен Ханси Флик в качестве помощника. Я ясно выразился, герр президент? Тишина на том конце провода была напряженной и неприятной. Все-таки не каждый день президент ДФБ получает ультиматумы от своих наемных работников. Пусть и от главного тренера сборной. Но случай был, действительно, очень необычным. Меньше чем за год до основного события последних четырех лет обезглавить успешно выступающую сборную чиновники никак не могли себе позволить. – Я услышал вас, герр Лев, – произнес Нирсбах. – Мы рассмотрим ваше заявление в самое ближайшее время. Трубка запищала короткими гудками, и Йоги аккуратно уложил ее на рычаг. *** – Это просто невероятно! – Лев метался по номеру, как тигр в клетке. – Я поверить не могу, что они на это пошли. Усталый Анди только развел руками, соглашаясь. Он действительно ничего не понимал в подковерных интригах и мотивациях руководства Союза. Отдавать должность человеку, который сможет принять ее не раньше чем через одиннадцать месяцев… Для такого решения нужна очень серьезная причина. Каким бы ни был Ханси золотым работником, это, пожалуй, было уже чересчур. – А самое замечательное знаешь что? – Йоги даже подпрыгнул, не переставая размахивать руками от возбуждения. – Пока Ханси будет отбывать повинность на должности моего помощника, его обязанности возьмет на себя сам Сандрок. Ни много, ни мало. – Видать, очень сильно запал ему в душу твой Ханси, – усмехнулся Кепке невесело. – Ну, и что мне делать теперь? – обессиленный Лев с размаху плюхнулся в кресло напротив верного тренера вратарей и ухватился за голову. – Не знаю, Йоги, – Анди потянулся вперед и легонько потрепал друга по руке. – Ты не пори горячку. У тебя почти целый год впереди. За это время может еще чертова уйма всего произойти. Главное, пока что Ханси с нами. И тебе, так или иначе, нужно налаживать с ним отношения, а не пинать его изо дня в день. – Я не пинаю, я нервничаю, – буркнул Йоги, невольно вспоминая последнее австрийское сафари, когда каждый гол они с Фликом отмечали непривычным для себя коротким рукопожатием. – А ты не мог бы нервничать как-нибудь по-другому? – ехидно спросил его Кепке. – Я уже, честно, устал вас по очереди обнимать на бровке. Нашли себе передаточное звено. И Ханси это жуть как нервирует. Он ведь, правда, не знает, как себя вести с тобой, чтобы не нарваться на неприятность. – Скоро, – Лев закусил губу, – скоро мы подпишем эти проклятущие контракты. И я буду сама любезность, вот увидишь. – Смотри, не переборщи. Твоя любезность иногда бывает хуже оплеухи, – заметил Анди, поднимаясь и собираясь на выход. – Спокойной ночи, Йоги. – Спокойной, – ответил Лев, понимая, что вряд ли ему удастся заснуть до утра. *** – Я больше не могу, Анди, – Флик стонет и тычется в плечо Кепке. – Он меня просто игнорирует. – Не выдумывай, – Анди вздыхает и в сто первый раз крепко обнимает обиженного помощника главного тренера сборной. – Он так же прислушивается к тебе, как и раньше. – Угу, прислушивается. А как зыркнет из-под бровей, так прямо холодом веет. – Ты, ей богу, как дурачок. Ну, честное слово. Знаешь же его лучше многих, а ведешь себя просто глупо. Ты что, не видишь, что он первым никогда не сделает шаг навстречу. Вы еще сто лет будете так вальсировать друг вокруг друга, и меня втягивать в эти свои разборки. – Если я к нему так вот просто пойду, он меня вышвырнет вон, я уверен. – А ты бы попробовал, – загадочно усмехается Кепке, как будто что-то знает, и Ханси вдруг с головой накрывает надежда. *** Стук был настолько тихим, что Йоги подумал, ему послышалось, и решил не вставать с дивана, на котором он так удобно устроился, просматривая игру ирландцев против своего недавнего соперника – сборной Австрии. Когда же в дверь постучали во второй раз, усталому тренеру, все же пришлось оторвать зад от бежевой велюровой обивки и отпереть замок. – Ты, – Йоги смотрел на топтавшегося у двери Флика, лицо которого будто застыло. Эту жуткую маску он наблюдал уж в который раз за последние два дня, с тех пор, как тренерский штаб съехался на базу перед игрой с ирландцами. – Можно войти? – все с тем же каменным лицом Ханси шагнул вперед, и Лев был вынужден посторониться, пропуская своего помощника внутрь. – Ты один? Бундестренер кивнул и развел руками, словно приглашая Флика самому осмотреть помещение. Тот, и вправду, прошелся по комнате, изучая обстановку, заглянул в ванную, бросил взгляд на экран телевизора, на котором застыли маленькие фигурки в зеленой и красной форме. – Ирландию смотришь? – Угу, – Йоги вернулся к дивану и уселся, вновь запуская запись. – Думаю, они вполне способны преподнести нам неприятный сюрприз. Местами очень прилично смотрятся, когда вспоминают, что надо играть, – он взглянул на стоявшего рядом Ханси. – Может, присядешь, раз уж пришел? Минут десять оба смотрели матч в полном молчании. Игроки в красных футболках терзали постоянно проваливающуюся оборону ирландцев, которые каким-то чудом выносили мяч с линии ворот, а Лев просто кожей ощущал напряжение, растущее между ним и Ханси. – Так дальше продолжаться не может, – тихо произнес Флик, и Йоги почувствовал руку у себя на плече. Крепкие пальцы чуть сильнее обычного сжали его трицепс, причиняя легкую боль. – Я понимаю, что как раньше уже не будет. Но, черт возьми, неужели нельзя хотя бы сделать вид? Нам ведь еще почти год толочься на одном пятачке… – Не хочу делать вид, – Лев резко развернулся, свободной рукой ухватил собеседника за шею, сокращая расстояние между собой и Ханси до минимума. – Вернись ко мне, слышишь? Вернись совсем. – Хочешь, чтобы я послал Сандрока и уделал все, к чему мы с тобой так стремились все эти годы? – Да, плевать мне на Сандрока! Я просто не хочу быть без тебя, понимаешь? Ничего не хочу без тебя. Становись ты хоть президентом ФИФА, только вернись ко мне. – Черт, Йоги, я же всегда с тобой, – Ханси уткнулся носом в ключицу своего дрожащего от нервного напряжения друга. – Я просто по умолчанию весь твой с потрохами. Если только я нужен тебе. – Вернешь свою дурацкую бритву на место? – Верну. А ты пойдешь со мной восемнадцатого на игру Хоффенхайма, сразу после подписания контрактов? Меня Хопп пригласил. Йоги только кивнул, и впервые за три месяца на лице его появилась полноценная улыбка. Уж сегодня он точно заснет. Пускай и после полуночи.