Зависимость

===> Быть возбужденным Эриданом. Покажи всем на что ты способен! Поцелуй был лишь началом новой баталии — красной кнопкой для запуска настоящей войны за доминирование. Мы с Каптором вели сложную игру, в которой последним этапом являлось именно это — борьба за власть, сражение за право быть главным в паре. Тогда мы забывали себя и не думали о времени, ведь можно было наплевать на негласные правила и сцепиться друг с другом в схватке как дикие звери. В такие моменты, словно ломался какой-то сдерживающий механизм, а мозг просто отказывал, принимая сигналы откуда-то из космоса, и тогда единственной сознательной мыслью было: «Тебе не победить!». Мы соревновались в битве за лидерство, а для перехода на новый уровень требовалось одно — заставить оппонента застонать первым, объявив тем самым свою полную капитуляцию. Но для этого нужно было очень постараться. Опыт-то уже у нас имелся немалый. Поэтому Каптор, совершенно не задумываясь, с жаром ответил на мой дерзкий вызов. Он всегда целовался грубо и жестко, словно собираясь меня сожрать, начиная с губ, которые в процессе жадно сминал и дико покусывал, благо хоть не до крови. Тогда от него исходил острый запах похоти, который по пикантности соперничал с горчицей — то есть тоже бил в нос, творил в голове анархию и буквально доводил до слез. А на вкус Каптор был горьким, как его любимый дешевый кофе, которым он заправлялся литрами, чтобы не спать на ходу после долгих бессонных ночей возле компьютера. Казалось, что он полностью пропитался этим напитком и именно поэтому заставлял мое сердце биться быстрее. А как еще можно было объяснить такую зависимость от человека, чей вкус и запах отдавал непонятной горечью? Лишь кофейной наркоманией, которая у меня началась внезапно — с того самого часа, когда наконец удалось «распробовать» Каптора, обожающего применять силу. В этот раз я вел себя с ним нарочито грубо. Не сказать, что раньше были нежности, но сегодня последние пломбы терпения слетели напрочь. Мне казалось, что я заразился от Соллукса вирусом противоречия и двойственности и поэтому сжимал его в своих объятиях до хруста костей. Сегодня Каптор не ожидал нападения, и потому просто издевался над чужими губами в первые секунды поцелуя. Лишь потом его руки внезапно ожили и вцепились мне в плечи, больно втыкаясь ногтями в кожу даже сквозь одежду. Было в этом что-то очень хищное и собственническое. Но я терпел и не возмущался лишь потому, что это была сладкая боль, вязкая, как окутывающее нас вожделение. Каптор в такие моменты менялся, словно на его месте оказывался кто-то другой — ранее забытый, но воскрешенный, благодаря влиянию взбесившихся гормонов. Тогда с его тела будто бы слетал плотный кокон, в котором Каптор прятался ото всех. Только освобождалась из плена не прекрасная бабочка, как следовало бы ожидать, а пчела-наездник с острым жалом — опасное и очень нервное насекомое. Да, не совсем поэтичное сравнение, но достаточно точное, потому как именно оно первым приходило на ум, когда Соллукс начинал кусаться, оставляя недвусмысленные следы на шее. Теперь ношение шарфов для меня было не столько данью моде, а сколько способом маскировки синяков. Соллукс с силой зажал меня в ближайшем углу, настраиваясь на быструю победу. Но как бы ни так. Я оттолкнулся спиной от стены, использовав собственные конечности, как рычаги. И мы, не расцепляя объятий, более похожих на борцовый захват, переместились в коридор. Там Каптор споткнулся о брошенные им же самим кеды и чуть не упал. А жаль. Я завлек его в новый поцелуй, коварно надеясь, что он в процессе приложится о вешалку, но вновь вышла промашка. Так мы и кружили по квартире, словно не находя себе места, чтобы продолжить то, что начали. Наши перемещения были немного похожи на бессмысленный, жестокий танец. На слегка неуклюжую пляску безумия, в которой преобладали лишь первобытные инстинкты — схватить жертву, затащить ее в укромный уголок и делать с ней все, что заблагорассудится. И все это не прерывая поцелуя, который все продолжался и продолжался. Хотелось сделать Соллуксу больно, но как-то по-особенному, нестандартно. Я прекрасно знал, что мука эта будет иного плана. Иного уровня. Нечто противное, запретное и отвратительное нам обоим, но вместе с тем безумно желанное. Тягуче-сладкое и приторное, как расплавленная карамель или патока. От одной мысли об этом сносило крышу и уровневые планки. Может, именно поэтому я не мог не думать о Соллуксе все время? Сейчас главной целью для меня было не оступиться. Если Соллукс повалит на пол, на диван, на стол или на любую другую горизонтальную поверхность, то на этом дело и закончится. А ведь страсти только накалялись, набирая обороты. Моя рука нацелилась на его шею, а вторую он попытался заломить мне за спину. Но тщетно — у обоих ничего не вышло. Пока мы были равны в этой битве, и потому бешеный «танец» продолжался. По дороге на кухню я умудрился приложить Каптора спиной об косяк, а он же в отместку заставил меня налететь на кухонную тумбу, отчего перед глазами вспыхнули звезды. И при этом он не переставал шустро орудовать языком меж моих губ. Герой-любовник, блин. Хотелось одновременно прижаться к Соллуксу и оттолкнуть его. И я совершенно не понимал, чего мне хотелось больше. Тело отзывалось на близость Каптора приятной истомой, и глубоко под ребрами трепетало какое-то непонятное чувство, которое нельзя было запихать в рамки логики. Я уже чувствовал, как мое настроение стало стремительно повышаться. И не только оно. На этого психа у меня иррационально вставало, словно по команде. Бугор на штанах упирался в пах Каптора, а тот был и рад. Соллукс почти рычал от удовольствия, чувствуя, как вспучило мою ширинку. Жар тел только начал зарождать запах предстоящего секса, а я был уже готов ко всему. Поэтому и не сопротивлялся, когда меня почти уронили на обеденный стол, благо там ничего не было, кроме пластмассовых тарелок, которые можно было расшвыривать сколько душе угодно. Да, Каптор меня раздражал, иногда даже бесил. Выводил из себя и вызывал желание свернуть ему шею при любом благоприятном моменте. И так с самого начала — с того дня, когда мы познакомились. Но за минуты страсти я ему все прощал, чтобы потом возненавидеть вновь. Потому что Каптор хоть и был до сумасшествия раздражающим в быту и общении, вечно всё забывающим, наглым и безответственным, но он был и потрясающим любовником. Иногда мне удавалось себя убедить, что это просто секс и ничего большего, но в отличие от Соллукса я не умел сдерживать эмоции, которые после подобных встреч били ключом. Любовь у каждого своя, разная, да? У меня же получилась какая-то больная зависимость и одержимость. Каптор схватился за мои штаны, видимо намереваясь сорвать их вместе с кожей. Он ничего не стеснялся. Ему ничего не стоило наплевать на свою или чужую наготу. По крайней мере, он делал вид, что ему абсолютно все равно. У него вообще не было каких-либо стеснений и предубеждений. Когда Соллукс на меня смотрел, я почти чувствовал, как он переводил полученное изображение в двоичный код и записывал к себе в подкорку мозга. Можно что угодно говорить о Капторе, но у него был свой стиль. То был циничный стиль с грязью под ногтями, хрипотцой в голосе и ехидством в каждом взгляде. Но у него он был. Соллукс умел читать электронные схемы и складывать длинные предложения с непонятными словами. Он мог говорить так, что каждая его фраза походила на отравленный клинок, который, несмотря на тупость лезвия, всегда попадал в цель. В этом тоже был своего рода стиль. И пока я размышлял в том же духе, Соллукс вдруг замер на полпути, сломав мне молнию на штанах и выпустив на волю мою воспрявшую плоть, пока скрытую в модных плавках. — Чего уставился? Что-то новое увидел? — ехидно поинтересовался я, больше по привычке, чем из желания досадить. — Ты серьезно? У тебя на нижнем белье… морские коньки. И еще эмблема с вензелем. На туалетной бумаге тоже твои инициалы стоят? — осклабился Соллукс, словно и не он меня проволок по всей квартире пару минут назад. — Ну и что с того? — с вызовом ответил я, хоть это и было сложно сделать, сидя на столе с приспущенными штанами. — Ты ведь в курсе, что у морских коньков мужики потомство вынашивают? Это был легкий намек на то, чтобы тебя не трогали в «эти дни», принцесса? Знаешь, не очень возбуждает, — сказал Каптор таким тоном, словно я сейчас, прямо здесь на столе, собирался от него залететь, и как будто это было вполне стандартным и физически возможным явлением. Или что мы сейчас присутствуем на передаче «В мире животных», а он ведущий, объясняющий ритуалы спаривания у морских животных. Я думал, что большего облома мне видеть еще не приходилось, но тут кто-то, словно подслушав мои мысли, настойчиво постучал во входную дверь. Каптор с интересом прислушался к тому, как барабанят по несчастной створке, а потом и вовсе потерял интерес к тому, чем мы только что собирались заниматься. Возбудить — возбудил, а поиметь забыл? Что вообще за поведение такое?! Соллукс же тем временем преспокойно отпустил меня из захвата и попытался более или менее привести себя в порядок, пригладив шевелюру пятерней и поправив мятую рубашку, будто бы это помогло ему выглядеть хоть чуточку лучше. — Ладно, я пойду, открою. Подбери свою наживку для акулы, венценосный ты наш. — Не смей уходить прямо сейчас! Ты что? Все вот так бросишь на полпути? С чего ты вообще вдруг решил гостей принимать? Раньше ведь никому и никогда не открывал дверь по первому требованию, чего же теперь засобирался?! Стой! Кому говорят? Я еще с тобой не закончил, мистер «вредина»! Не смей меня здесь бросать, да еще в таком виде! — кричал я уже вслед удаляющейся спине Каптора. Соллукс меня полностью проигнорировал и вышел в коридор проверить, что за незваный посетитель ломится к нам в квартиру. Я был почти уверен в том, что программист внутренне ликовал, оставив мое тело страдать из-за неудовлетворенной плоти. Большей гнусности со стороны Каптора мне еще видеть не приходилось. Он разом побил все мыслимые и немыслимые рекорды в рейтинге «гадких дел». Пока Соллукс с кем-то разговаривал, выйдя на лестничную площадку, я слез со стола и попробовал застегнуть замок на брюках. Но куда там! Бегунок окончательно слетел с молнии и не вставлялся обратно. Штаны и сами по себе были очень узкими и неудобными, так теперь и вовсе не надевались нормально. Мое достоинство никак не хотело залезать обратно под ширинку и победоносно стояло колом. От телодвижений и тем более попыток запихать причиндалы на место, возбуждение лишь усиливалось. Возможно, меня подхлестывало острое чувство опасности — вдруг кто увидит? А ведь правда — надо было куда-то срочно деваться. Я не придумал ничего лучше, как быстро и бочком прошмыгнуть в гостиную и там расположиться на диване, стыдливо прикрыв причинное место пледом. Так что если бы вдруг Каптору пришло в голову кого-то пригласить домой, я бы был в приличном виде. Тем временем со стороны коридора доносились раздраженные ругательства Каптора и чей-то женский голос. Я решил Соллуксу напомнить о себе и своей проблеме, сказав: — Привет! — но видимо меня поняли не так, как надо. — Я так и знала, что у тебя гости! — заявил тоненький голосок, и через пару секунд в комнате объявилась его обладательница — та самая незваная гостья. Я видел эту девушку пару раз на лестничной клетке, но никогда не обращал на нее особого внимания. Привлекательная? Нет, не очень. Но и не дурнушка. Довольно обыкновенная. Просто девушка с очень острыми локтями, которая почему-то не расставалась с очками и тростью. Одета была она так себе. На длинное платье с блестками был накинут жакет и пальто, которое она по дороге из коридора успела расстегнуть. Очевидно, эта особа полагала, что подобная многослойная одежда поможет ей скрыть некоторые части своей угловатой фигуры. И сильно ошибалась. Что мне в девушке особенно не понравилось, так это выражение лица. У нее была приторная улыбочка из разряда: «Я знаю, что вы делали пару минут назад. И вам крышка, господа». Пока я размышлял над своими наблюдениями, следом за девушкой явился и злющий Каптор. Метнув на меня яростный взгляд, он проговорил сквозь зубы: — Это Терези Пайроп — моя кузина. А это Эридан Ампора — сосед. И он сейчас уходит домой. Очень быстро. За спиной у двоюродной сестры Соллукс показал мне некий неприличный жест, полностью характеризующий все то, что он собирается со мной сделать, если я проболтаюсь о наших с ним «отношениях». Да и без его намеков было понятно, что надо помалкивать в тряпочку. Но и уйти я тоже не мог. Только не в таком состоянии. Поэтому мне пришлось делать вид, что я ничего не вижу, не слышу и намеков не понимаю. — Пожалуй, я немного задержусь, чтобы познакомиться с твоей милой сестрой. Если ты конечно не против, мой дорогой сосед, к которому мне пришлось зайти за солью, как раз накануне Рождества. Гнать, надеюсь, не будете? — Нет, гнать не будем, — вместо Соллукса ответила Терези. Ему оставалось лишь открыть и закрыть рот. Молча. Девушка прошлась по комнате с таким видом, словно весь дом принадлежал лично ей одной. Пару раз она, правда, спотыкалась, но лишь потому, что не смотрела себе под ноги, а тут повсюду, где только можно, валялись вещи Каптора. Терези была небольшого роста и хрупкого телосложения, и поэтому становилось совершенно непонятно, как одна тощая девица могла занимать столько пространства одновременно. Она будто бы находилась везде, при этом успевая всюду засунуть свой любопытный острый нос. Не найдя ничего интересного, кроме бардака, Терези развалилась в кресле, которое Соллукс всего неделю назад откуда-то приволок вместе с новым диваном и кофейным столиком. А точнее эту чудовищную мебель ему кто-то привез и доставил прямо в квартиру, чтобы не выбрасывать. Миниатюрная Терези почти потерялась в огромном кресле и теперь выглядывала из него как из окопа. Между нами еще стоял кофейный столик, да так, что ног она моих видеть не могла. Отлично. Хоть одной проблемой меньше. — Так ты и есть тот самый таинственный друг, про которого мой дорогой кузен ничего не хочет рассказывать? — с ходу спросила Пайроп, сияя улыбкой, точно Рождественской гирляндой. Это было довольно неожиданно, как и то, что Каптор вплотную подсел ко мне, а я чисто инстинктивно вжался в спинку дивана. Сразу стало не по себе, потому что чувство самосохранения забило тревогу. Надо было как-то выкручиваться из ситуации. — Нет, что ты. Я просто мимо проходил, мне стало нехорошо. А Со…сосед предложил стакан воды, — я глянул на Каптора, в надежде на поддержку, но тот выглядел безучастным к происходящему, словно это его никаким образом не касалось. — Разве ты не сказал пару минут назад, что зашел за солью? — отметила не состыковку Пайроп. — Но одно другому не мешает? Ведь так? Ха-ха, — я попытался изобразить смех. Не очень удачно. Возбуждение почему-то никуда не пропадало. Неудовлетворенная плоть неприятно тянула и болела из-за невозможности «спустить напряжение» прямо здесь и сейчас. Хотя, судя по всему, хватило бы нескольких движений, чтобы все закончить. Но мне оставалось лишь ждать и терпеть, не имея шанса даже уединиться в ванной. Как я мог встать и уйти, если у меня даже штаны не застегивались? Прикрывшись подушкой? Я попробовал скрестить ноги. Кожа стала чувствительной, а тело буквально горело. Возбуждённый член требовал внимания, но мне приходилось игнорировать его, доводя себя до исступления. Надо было о чем-то подумать, чтобы напрочь отбило все желание. Но на ум, как назло, ничего путного не приходило. Мозг зачем-то представил Соллукса в платье. Мозг… за что, а? ===>Мозг на вас обиделся и отключился. Вы все еще хотите быть Ампорой?