Под чужими звездами

Лето еще не уступило свои права, но вечерами становилось прохладно. Я, закутавшись в легкую шаль, с картинами в руках, подходила к дому. Калитка почему-то была не заперта, я нахмурилась и глянула в темные окна дома. Неужели госпожа Фаянто вернулась раньше времени? Утром она сказала, что вернется от сестры вечером, а еще даже солнце не село. Я закрыла калитку за собой, поднялась по скрипучим ступеням и поняла, что и дверь не заперта. Кто-то был дома. Я поставила перевязанные картину к стене, вытащила стилет из ножен, который всегда висел у меня на поясе, и вошла в дом. Герцог. Я отшатнулась назад. Алва сидел на кухне за столом и полоска солнечного света падала ему на синюю ткань камзола. - Нет, - покачала я головой. - Нет! - Я тоже рад вас видеть, Афина. Точнее Элизабет Ларсон. - Уходите, - прошептала я и горло неприятно схватил спазм. Я непроизвольно дотронулась до шеи и шагнула назад, в соседнюю комнату. - Дорита? - Алва встал, но я тут же вскинула руку. - Не смейте ко мне подходить. - Что с вами? - Вы. - Прошу меня простить. - Уходите. - Нет. Я смотрела на него, а он смотрел на меня и в эту молчанку можно играть вечно. Герцог поднял бровь в немом вопросе, который я, впрочем, смогла понять. - Говорите. Хотя нет, скажите сначала, как нашли меня. - Не без удивления, - сказал он, - и случайно. Я приехал в Фельп неделю назад и в доме господина Мише увидел его портрет, подписанный Ларсон. Техника показалась мне удивительно знакомой. Я вспомнила этого заказчика. Он был напыщенным индюком и счетоводом в армии, которому пришлось льстить, но заплатил он хорошо. - Господин Мише был учтив и рассказал о мастерской Франциска Миллара, а господин Миллар дал этот адрес. - Все так просто. - Не совсем, - губы Алвы скривились и я поняла, что эта встреча для него тоже нелегка. - Вы могли не делать этого, герцог, - сказала я и вдруг сообразила, что до сих пор держу стилет в руке. - Все уже в прошлом, зачем вы приехали? - Поговорить с вами, дорита. Я не хотела с ним говорить и особенно слушать оправдания, но все к эту и шло. Злость взяла меня. Стоило отпустить, начать забывать, почувствовать свободу, как он пришел. И для чего? Разве что потревожить старые раны. - К чему все это, герцог! - воскликнула я. - Я только устроила свою жизнь и тут являетесь вы с какими-то дурацкими разговорами. Что вы мне скажите?! Простите, дорита, что струсил и не остановил вас? Я видела лицо Алвы, в такие моменты его пугались все, но мне было уже море по колено. - Что дальше, герцог? Оправдания? Вы хотели дать мне титул и деньги, чего вы этим добивались? Это не благодарность, герцог, не долг, вы просто хотели избавиться от меня. У вас, между прочим, получилось. Алва приложил ладони к глазам и тут же их отнял. - Вы будете продолжать истерику, дорита? - Я понимаю, что вы не в восторге от женских истерик, это мерзко, да. Ответьте просто на вопрос, почему вы хотя бы не вышли проводить меня? Я могу понять, что моя любовь вам не нужна и я понимаю, что это только мои проблемы, но мы столько путешествовали вместе, столько жили под одной крышей и пили вино вечерами. Вы могли написать хотя бы записку, герцог. - Я искал священника. Простые слова, но они разом меня заткнули. - В той деревне не было священника, - продолжил Алва. - Я поехал в соседнюю, нашел его, но почитатель Создателя был изрядно пьян. - Священника? - переспросила я, не веря в то, что слышу. Какого черта он искал священника? Путь мой что ли благословить? - Да. Бочка с водой помогла ему уверовать в жизнь, но не сразу. Когда мы добрались обратно, ты уже уехала. Мы разминулись на час. Я кинулся по следам, но не смог догнать. - Зачем вам нужен был священник? - Обручиться, дорита. С тобой. Я едва добралась до кресла и села, пытаясь осознать, понять, услышать, но смысл слов ускользал. Сердце тяжело забилось, я попыталась продышаться, но лучше не становилось. Алва продолжил говорить: - Надо было везти тебя к нему, а не наоборот. Я вернулся в Олларию и начал искать тебя. И продолжал это делать до весны. И вот, приехав в Фельп, я увидел портрет со знакомым почерком. Марсель мне не поверил, но я был уверен, что это ты. - Нашли, - кивнула я и подняла взгляд. - Год прошел, герцог. Разве теперь это имеет значение? Его глаза потемнели, он приложил ладони к глазам и быстро их отнял. Сердце незамедлительно защемило от знакомого жеста. Он не ответил, просто достал из внутреннего кармана камзола какой-то сверток. В бархате лежал черный камень, обрамленный кружевом ожерелья. Герцог положил его передо мной на столик. - Это подарок, дорита. Ройя. Вам она подойдет более чем. Черная ройя. Черная, не алая. Она стоила целое состояние и была редка, как… как я. Еще в прошлой жизни он дарил алую ройю королеве, а теперь передо мной лежала черная. От поместья и титула к камню, на который можно купить, наверное, чьи-нибудь владения. А от камня к замужеству. Что дальше? Королевство в придачу? - Герцог, я… еще раз скажу. Моя любовь не ваша проблема. Не нужно одаривать меня украшениями и титулами только из-за того, что я сделала для вас в Надоре или раньше. И не нужно жениться в том же свете. - Вы действительно думаете, что дело исключительно в долге и благодарности, дорита? Я не нашлась, что ответить. Предположить, что этот человек внезапно уверовал в любовь, было трудно и к тому же безрассудно. Особенно, в случае со мной. - Может, вместо вопросов, расскажите, что за чертовщина с кровью была несколько месяцев назад? - Меняете тему, дорита? Прелестно. Когда я понял, что не смогу найти тебя, скажем так, обычными методами, то обратился к гоганам. Они не нашли тебя, но сняли присягу и клятву. Кровь - побочное явление. - Присягу и клятву, - хмыкнула я. - Я-то думала, что просто повязала нас на веки вечные. - Зачем усложнять то, что можно сделать гораздо проще и без риска для твоей жизни? Алва развернул хитросплетенное ожерелье и щелкнул замком позади меня. Камень был тяжелым и холодным, я прикоснулась к нему, ощущая гладкую поверхность, и покачала головой. - Ни к чему, герцог. Такие камни не носят дамы, которые торгуют на улице. - Ты не будешь такой дамой, - ответил он, все еще стоя позади. Я усмехнулась, сняла ожерелье и подошла к окну, чтобы быть подальше от Алвы. - Что вы хотите от меня, герцог? Чтобы я приняла камень? Если я сделаю это, вы уйдете? - Я могу уйти, дорита, - ответил Алва, - но не собираюсь. - Почему? Он вдруг улыбнулся одними губами, впервые за весь разговор, и подошел ко мне. - Кэналлийцы говорят, что нет слов для большой ненависти и для большой любви. Ненависть к вам не относится. Хватит. Я пришел за вами, дорита, и не намерен больше что-либо слушать. Это действительно было признание. Я не знала, что ответить. Да и по правде говоря, герцогу явно не нужны были мои ответы. Он прикоснулся рукой к моему лицу так удивительно нежно, что я не удержалась и прижалась щекой к ладони. Для большой любви нет слов, действительно, но я не чувствовала себя достойной всего этого. - Я недостойна вашего предложения, герцог. - Ты закончила говорить все причины, по которым нам не стоит жениться? - Могу повторить. - Ты и так делаешь это с изумительным постоянством и упорством. - А вы с удивительным упорством желаете жениться на мне. Момент сближения, когда сердце замирает на миг, а потом начинает стучать в ушах. Он пах вином и треклятыми кэналлийскими благовониями. Я чувствовала ужасную робость, словно он был первым мужчиной, который меня целовал. Стукнула входная дверь, я дернулась и в испуге посмотрела через плечо герцога. Госпожа Фаянто застыла в коридоре с корзиной в руках. Алва не растерялся, выпустил меня из объятий и неспешно подошел к даме. - Сударыня, позвольте представиться и извиниться за столь грубое вторжение в ваш дом. - Я знаю, кто вы, сударь, - сказала госпожа Фаянто, явно шокированная увиденным. Я почувствовала себя подростком, которого застукали родители, и даже покраснела. - У меня есть пирог и очень вкусные пирожки, герцог Алва, - вдруг сказала госпожа. - Элизабет, накройте на стол. Я кинулась на кухню под озорные взгляды Алвы. Он явно веселился со всего этого. Следующие два часа я объяснялась с госпожой Фаянто, а герцог пил вино и явно целился слопать остатки пирога. Госпожа Фаянто была, конечно, удивлена, но кажется смогла меня понять. - От Элизабет Ларсон до герцогини Алва. Поздравляю тебя, милочка, и вас, герцог Алва. Желаю вам крепкого союза. - Благодарю, госпожа Фаянто, - сказал он, вставая из-за стола. - Афина, если желаешь, возьми необходимые вещи и поезжай сейчас со мной в палаццо. Нас ждут Марсель и Савиньяки. Остальное можно забрать завтра. - Конечно! Я не знала, в каком из дворцов расположили герцога, хотя какая разница? Дворцы есть дворцы и обстановка там соответствующая. Я открыла шкаф и грустно посмотрела на скромное платье служанки, платье, измазанное краской, в котором я обычно рисовала, и простое домашнее. Выбор был невелик. Хотя… Платье, которое подарил Франциск, лежало в коробке. Оно было дорогим, даже красивым, но надеть его - значит пытаться выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Я захлопнула коробку. Черт побери, у меня ведь только старая дорожная сумка, а часть вещей вообще до сих находилась у Франциска. Герцог возник на пороге. Наверное, заждался. - Я поняла, что у меня нет вещей. Заберу разве что краски, кисти и, пожалуй, пару картин. Я смогу завтра взять карету? - Конечно. Я попрощалась с госпожой Фаянто, обещав приехать завтра, и отправилась с герцогом на его лошади в палаццо. Дворец из белого мрамора встретил нас цветами и внутренними фонтанами. Я неуверенно следовала с герцогом по центральной дорожке, чувствуя на себе взгляды слуг. Нас действительно ожидали в главном зале. Марсель за прошедший год, казалось, совершенно не изменился, но явно возмужал. Он, увидев меня, расплылся в улыбке и вскинул бокал с вином. - За вас, Афина! Я смутилась еще больше, когда его подхватили братья-близнецы. - Вас так долго не было, что мы начали серьезно опасаться за сохранность вина, - произнес один из Савиньяков и поклонился. - Сударыня, позвольте представиться. Лионель Савиньяк. - Эмиль Савиньяк, - поклонился другой брат. Алва протянул бокал вина и я с благодарностью его приняла. Без вина этот вечер я рисковала не пережить. - Тогда стоит выпить и за знакомство, - вписался Валме. Так и начался вечер. Мы переместились в малую гостиную, слуги принесли ужин, фрукты и дополнительного вина. Откуда-то взялись карты, которые заняли нас на несколько часов. Мы болтали, шутили, рассказывали истории, нас поздравляли раз за разом и за нас же пили. Эмиль, изрядно выпив, упросил меня рассказать о нашем с герцогом знакомстве. Я, конечно, рассказала, что вызвало целый град вопросов и явную потребность в вине. А потом Марсель порывался играть на лютне, припоминая старые деньки в этом же палаццо и «кто бы мог подумать». Действительно, кто бы мог подумать. - Сегодня утром я встала и пошла продавать картины с осознанием, что буду делать это еще очень долго, Марсель, - проговорила я, отвечая на его реплику. - За неожиданность! Только приятную. - У нас каждый тост первый?- усмехнулся Лионель. - Герцог разрешил, - ответил Валме. - Сегодня положено пить и думать о неожиданной любви. - Взаимной, Марсель, - поправила я его. - В ином случае все плохо. - Может быть плохо, но красиво, - ответил он и поднял бокал. - Но у вас все красиво и хорошо, так должно было быть и будет! Вечер и ночь на этом не закончились, но ближе к утру я обнаружила себя умудрившейся задремать на диване. Герцог говорил с Эмилем, тот весело попрощался, стукнула дверь. Я хотела уже вставать, как вдруг Алва подхватил меня на руки. - Куда? - Ты желаешь спать здесь? - Я желаю не спать, - произнесла я, отчаянно зевая. Алва усмехнулся и понес меня по уже пустым коридорам до двустворчатой белой двери, за которыми оказались покои. Камин все еще горел, кровать, покрытая изумрудным покрывалом, стояла между двумя статуями с цветами. Как помпезно. - Ваши покои? - Твои, - ответил Алва и, положив меня на кровать, серьезно собрался уйти. Но я не собиралась его отпускать, а встала на колени, прямо в кровати, и поцеловала. Мы оба были уже изрядно пьяны и этот поцелуй сорвал преграды. Да и какие могли быть преграды, особенно после сегодняшнего дня? Он прижал меня крепче, дернул шнуровку на платье. Как же славно, что я не ношу корсеты. Его рука проскользнула вдоль позвоночника, отчего рассыпались мурашки. Еще поцелуй, платье упало вниз, его рубашка следом и я притянула герцога, моего будущего мужа, в кровать. - Герцог, - шепнула я. Алва отвлекся и посмотрел вопросительно: - Ты будешь придерживаться старой аристократии? - Что? - Не забывай говорить «монсеньор» и «соберано». - После стольких лет не очень привычно называть ва… тебя по имени, - фыркнула я и рассмеялась от собственной неловкости. - Даже сейчас? - усмехнулся он и вновь поцеловал. Рука скользнула вверх по бедрам и тело отозвалось на умелые ласки мгновенно. Утром я уже обращалась к нему по имени. Рокэ. Поспать удалось всего ничего - в покои стал ломиться гонец от какого-то высокопоставленного лица. Рокэ выругался, потер глаза и, кажется, едва поднялся. - Рубашку не отдам, - пробурчала я и увидела тень улыбки на его лице. - Спи. Звучало прекрасно.