Та, которая сидела на мокром асфальте

I want to know how to survive in the nightlife. The truth and dare of the drug for the first time. Click my heels and we’ll dance with the heat rise. I want to know how to survive in the nightlife. IAMX — «Nightlife»

      У меня есть особая традиция. Каждую пятницу, когда мои сверстники напиваются до беспамятства в кабаках и совращают малолетних распутниц, я иду к небольшой речке в соседний поселок. Она забирает все переживания, весь негатив, накопившийся за неделю, словом, успокаивает.       У реки не было имени. Пока я ее не нашел. Когда увидел впервые, то изумился, ибо ее ну никак нельзя было назвать экологически чистой, но чертовка все же очаровала меня. Быть может, потому, что она напомнила мне одну девушку? Вполне возможно. Так вот, про экологию… реку медленно убивают, спуская в нее отходы, а она течет себе, течет и не сопротивляется. Совсем как та девушка. Порой очень больно вспоминать ее, сидя у водной глади, но я справлюсь. Главное — не сдаваться, но этим я пренебрег, увы.       Когда я знакомился с девушкой, у нас завязался некий диалог: — Как тебя зовут? — Как хочешь, так и называй. Мне непринципиально.       Она легко пожала острыми плечами и села рядом, но не на лавку, а на мокрый асфальт. Я изумился: — Почему ты сидишь на тротуаре? Недавно дождь прошел. — А что такого? — снова пожала плечами она. — Когда-то и мы пройдем, испаримся.       Я достал свои любимые «Philip Morris». Она достала «Chesterfield». До кома в горле синхронно зажгли сигареты. — Ты никогда не думал о том, что мы сами травим себя, успокаиваясь? — Думал.       Затяжка. — И? — Сама же сказала, что когда-то мы все умрем.       Я лег на лавку, устроившись поудобнее. — Умрем, но могли бы жить дольше, — затяжка. — В отличие от курения, то, что я сижу на мокром асфальте, никак не вредит никому. — Вредит. Ты можешь стать бесплодной или простыть. — Сказки все это.       Затяжка. Вторая. Пятая. Сигарет больше нет. — Я буду звать тебя Анджелиной. — Как хочешь. — пожала она плечами. — Мне непринципиально.       Я проводил ее до дома, она пригласила выпить коньяк. Я согласился. — На каком этаже ты живешь? — На седьмом с половиной.       Я скептически приподнял бровь. — Как так? — Официально я живу на седьмом, но чувствую, что живу чуточку выше. — Вот как. — Да, вот так. По паспорту я, например, Катрина Смит, а в душе — Оливия Клайд. Кухня слева по коридору. Как зовут тебя?       Я удивился. Действительно, она ведь не знала. — По паспорту я — это Хью Блэк, а в душе — Джек Йорк.       Больше, чем уверен, что она соврала — никакая она не Катрина Смит. А я не соврал. — Ты какой будешь? «Johnnie Walker» или «Jack Daniel’s»? — Мне плевать. И вообще-то ты говорила про коньяк. — Мне плевать.       Жизнь ее не жалела. Девушка не выдержала и начала много пить. — Ты умираешь. — Да, я умираю, — она спокойно отозвалась. — Все мы умираем, просто кто-то больше, а кто-то меньше. — Тебя убивает среда. — И четверг тоже.       Она поставила прямо передо мной бутылку «Jack Daniel’s», а сама начала пить из горла «Johnnie Walker». — Я родился в четверг, — прошептал невпопад. — Когда-то я любила четверги, но после тридцати дней февраля он отшил меня.       Она села за стол. — Я — мартовский кот. — А я — октябрьский Пушкин.       В ту июльскую ночь мы болтали о смысле жизни и о чем-то еще, кажется, очень важном, но я не помню, ведь потом она пригласила меня в постель. Анджелина удивила меня: мы не стали заниматься «любовью», нет. Мы просто легли на кровать и уснули, как дети.       Сидя сейчас у водной глади реки, я вспоминаю такие же мутные глаза девушки. И наш единственный поцелуй. Если его можно так назвать.       Я лежал на мокром асфальте, а Анджелина проходила мимо и как бы невзначай уронила сумку рядом со мной. — Доброй ночи, Джек, — и она уселась возле. — Доброй, Олли, — я приподнялся на локтях. — У меня есть вопрос. — Спрашивай, — я в кои-то веки улыбнулся, а в ответ улыбнулась она. — Почему ты назвал меня Анджелиной?       Я не хотел давать ей ответа, хотел это сделать потом. Я потянул ее к себе за руку, после чего девушка немного неуклюже опустилась на мою грудь. Ее лицо было совсем рядом с моим. Не церемонясь, я коснулся ее губ своими. Безответно. Я хотел отстраниться, но она остановила меня — очертила контур нижней губы языком и отстранилась сама. Мы лежали так до утра, пока добросовестный коп не прогнал нас куда подальше.       Иногда мне мерещатся ее голос и слова, которые она сказала перед смертью. — Ложь никогда не подойдет к концу, поэтому я хочу рассказать брату о его девушке, пока она и его не ограбила.       Мы сидели в машине. — Дорога скользкая, мокрая, – прошипел я. — Это тебе не асфальт. — Я знаю, — она посмотрела мне в глаза.       Я безумно хотел остановить ее, но… не стал. До сих пор не понимаю — почему. — Кто не рискует, тот не пьет шампанского, — впервые за период нашего знакомства она рассмеялась. Этот смех показался мне самым красивым, какой я только слышал. Юношеский и теплый. Я коснулся ее мизинца в ответ. Она улыбнулась, а я вышел из машины. Просигналив на прощание, Анджелина ударила по газам. Я побрел в ближайший кабак.       Впервые в жизни я так сильно волновался, звонил ей тридцать семь раз, но чувствовал, будто бы это все сорок три целых и две десятых. Как много тогда случилось «впервые»… В ожиданиях я забыл про время. Вдруг по радио передали объявление: «На шоссе Е50 разбились две машины, трупы не опознаны». Мне не потребовалось доказательств, я и так понял: это была она.       Когда объявился ее брат, я не выдержал — сказал все. Естественно, он не поверил мне. Ну и пусть. Я не мог молчать. Я знаю, Анджелина хотела, чтобы ее кремировали. Брат был против такого поворота событий. Произошел скандал. На следующее утро я звонил ему, но трубку никто так и не взял. Вскоре меня оповестили из полиции: нашли труп в луже крови, нужно, чтобы я дал показания, ведь я видел его в числе последних. Родственников у них больше не было. Анджелину все же кремировали.       Сидя у водной глади реки, я в который раз твержу ее имя. Сидя у водной глади реки, я в который раз твержу: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского».       У реки не было имени, пока я не встретил ее. Я назвал ее Анджелиной, как и ту девушку, потому что они очень похожи. Анджелины — потому что Ангелы, потому что антидепрессант.       Я не хочу рисковать, но кто не рискует, тот не пьет шампанского. Шаг. Вода. И конец… а может, только начало?