***
Попрощавшись, Уэи вышли за порог дома и быстро сели в свой экипаж. — Трогай! — скомандовал Дональд, и кучер тут же дернул исхудалую лошадь за поводья. Колёса заскрипели, вспоминая времена, когда они были прикручены к обыкновенной телеге, и покатились по ухабистой дороге домой.***
Гнедая лошадёнка почти растянулась у крыльца поместья, когда Майк, не дожидаясь остановки, ловко выпрыгнул из дверей экипажа, раскачивая его во все стороны, и понёсся в куда-то в сторону кустов. — Милый, тебе не кажется, что ему не стоило доверять ключи от винного погреба? — спросила Донна, обеспокоенно выглядывая в окно. По странным звукам из темноты было очевидно — младшего Уэя тошнило от слишком большого количества спиртного за один вечер. — Но он уже взрослый, — возмутился супруг, — когда у меня начали расти усы, мой дед в тот же день... — Я к себе, — выкрикнул их старший сын, так же резво соскакивая с подножки. Ещё по дороге к крыльцу он начал «превращаться в себя», со злостью скидывая туфли и вытаскивая засохшие незабудки из волос. — Джерард, походка! — напомнила мать, но её уже не слышали. — Бедрами, дорогой, бедрами! Ох, как твоя матушка когда-то умела, — мечтательно протянул отец, но тут же был остановлен тяжёлой рукой Донны.***
Миссис Айеро скакала по дому, вызывая микро-землетрясения каждый раз, когда её туша, подчиняясь гравитации, с грохотом опускалась на пол. — Дорогая, ты устала, может, приляжешь? — с надеждой спросил Энтони, но громкая частушка собственного сочинения в исполнении супруги заглушала его неуверенные увещевания. Глупые смешные люди Поднесли нам сыр на блюде. Отдам сына я хоть парню, Но куплю большую псарню. И-и-и-ех-ай! Айеро-старший прикурил трубку, продолжая смотреть на штукатурку, медленно кружащуюся в воздухе, а после оседающую на пол от танцев жены.***
Тем временем их сын, не теряя времени, собирал вещи. Быстро запихнув всё необходимое в дорожную сумку и вспомнив номер поезда, отходящего в Редьярд-Хилл, он взялся за ручку двери, в последний раз оглядывая комнату, служившую ему пристанищем эти пять лет. Он уже собрался выходить, когда в двери что-то щелкнуло, и визгливый голос матери оповестил: «Это для твоей же пользы, Франклин. Вдруг в твоей буйной голове родятся какие-нибудь глупые идеи». Юноша тут же метнулся к окну, но из-за двери добавили: «И не пытайся. Я попросила Грэгори заколотить его после твоего последнего побега с моего дня рождения. Будь умничкой, послушай маму и ложись спать». Песня Линды возобновилась, медленно затихая по мере того, как она отходила от места заточения бедного парня. Юному графу хотелось выть от негодования, он опоздал всего на несколько минут, но сейчас сбежать уже никак невозможно. Зная свою мать, он был в этом более чем уверен. От безысходности наспех собранные пожитки полетели в противоположный угол комнаты, а их обладатель с грохотом плюхнулся на кровать, которая в силу своего преклонного возраста тихонько затрещала. Уткнувшись носом в подушку, он начал думать о том, что ждет его дальше. Свадьба. Один из главных кошмаров Фрэнка. Он слишком молод для столь важного шага. Вдобавок ко всему, юноша уверен, что клятвы в вечной верности и заботе даются исключительно по любви, а не из жажды денег. Он чувствует себя мерзким лжецом и лицемером рядом со своей очаровательной невестой. О, она так прекрасна. Скромна, молчалива, а когда её нежные (в мыслях юноши они не могли быть другими) щёки покрывались румянцем, что был похож на цвет лепестков молодой розы, сердце графа готово было выпрыгнуть навстречу этой красоте. Её голос. Он показался ему весьма необычным. Чарующий и глубокий с нотками какой-то мужской хрипотцы, но такой мелодичный. А как она танцевала! Было заметно, что девушка пыталась вести в танце, и это восхищало Фрэнка. «У неё горячий нрав», — думал он. «Она двигается так, будто танцует мужскую партию. Будто соперничает со мной, бросает вызов». На пару секунд собственные размышления смутили юного графа, но затем он вспомнил алые губки своей суженой, и все его мысли исчезли, когда он представил, как это, должно быть, замечательно — нежно прижать её с своему торсу, оборачивая руки вокруг тонкой талии и медленно коснуться её уст, растягивая сладкий поцелуй. За окном уже давно потемнело, дорожка лунного света проскальзывала сквозь щель между досок, закрывающих окно. Грохот матушкиного пляса и ворчание Энтони утихли, все разговоры были отложены на завтра. И только Фрэнк лежал на кровати и, не двигаясь, размышлял о прошлом и будущем. Через какое-то время он лениво поднялся с ветхой кровати и поплёлся к не менее хлипкому шкафу с бельём. Он переоделся в длинную ночную рубашку, со скрипом закрыл дверцу гардероба и взглянул в небольшое зеркало, висящее на наружной её стороне. В отражении юноша увидел нечто уставшее и растрёпанное, с большими опухшими глазами. Вид собственного отражения заставил Фрэнка скривиться. «Размечтался! Да как кто-то похожий на тебя смеет надеяться хотя бы на симпатию со стороны Джеральды?» Часы в прихожей пробили час, на первом этаже кто-то вскрикнул. Это служанка, она всё никак не привыкнет к громким звукам особняка. Потушив свечи, граф подумал, что пора бы уснуть, если он хочет выглядеть хоть чуточку лучше на завтрашней церемонии. Спустя полтора часа он всё-таки заснул, как мантру нашёптывая имя своей невесты.