Рядом с тобой

Нога болит зверски. Это ж надо было так поскользнуться, чтобы помимо ушибленного локтя обзавестись еще и подвернутой ногой? Я просто победитель по жизни. У моих ног сидит он. Я мог бы назвать вам его имя, но оно все равно вам ничего не скажет. В этой стране полно людей, которые так называются. Разве эти названия вообще что-нибудь значат? Те, кому он важен, все равно называют его по-другому, а тем, кому на него плевать, не нужно его имя. И вам оно не нужно. Вам достаточно будет знать, что я до безумия его люблю. Он обматывает мою лодыжку эластичным бинтом. У него жесткие слегка толстоватые пальцы, совершенно не предназначенные для этого дела, но он слишком аккуратен, чтобы это заметить. Он старается не прикасаться к коже вокруг поврежденного сустава, но вы сами понимаете, насколько это мало возможно. Сустав ноет, а сам я прикусываю губу, чтобы не заорать. Он стягивает туго. Не удерживаюсь и всхлипываю. Блин, губу прокусил. Он встает и нависает надо мной, как скала. Эластичная футболка обтягивает его рельефные мышцы. Нет, он не из этих перекаченных полудурков, которых полно в тренажерках. Его тело просто демонстрирует все свои естественные красоты. Без ненужных выкрутасов. Он валит меня на кровать и нависает сверху. Не могу удержаться и провожу пальцами по шраму на его щеке. Касаюсь пирсинга на тонких жестких губах. Запускаю пальцы в его кудрявые светлые волосы. Его серые глаза тепло мне улыбаются. — И почему же ты просто не отпустил меня в травмпункт, солнце мое? — Я не могу позволить им прикасаться к тебе, — он ложится рядом и обнимает, кладя голову мне на грудь. Тяжелая у него голова. В ней хранятся его умные мысли, ага. — И что же ты будешь делать, если я буду лежать избитый какими-нибудь гомофобами где-нибудь в переулке? — Сарказм — мое второе имя. — Сам будешь меня реанимировать, пока я умираю? — Глупый, — он поднимает на меня глаза, и я вижу, что он чертовски серьезен. — В этом случае я буду умирать рядом с тобой.