Часть 4
9 декабря 2014 г. в 16:52
Через несколько дней человек из «Нового вида» откликнулся на объявление, и встреча была назначена. Место встречи выбирал Ален, и этим утром их путь лежал туда, где за высокими холмами, под низким свинцовым небом пролегала долина из черного камня. Доехав на машине до подножия горы, Ален и Ривер долго шли пешком по узкой горной тропинке. Сначала между деревьями, потом вверх по склону холма. Выйдя из леса, они пробирались по долине между громадными темными камнями, словно выросшими среди белого заснеженного поля. Тропинка, что привела их в это укромное место, терялась в обрыве.
Вставая вокруг долины непреодолимой преградой, нависшие стеной скалы как будто образовывали чашу. Лишь в одном месте, у края обрыва было ровное место, свободное от камня, и, подойдя к кромке, они заглянули вниз. Внизу открывался вид на берег. Берег уходил вдоль покрытой льдом реки плавными серо-голубоватыми уступами.
Теперь им оставалось ждать. Обещали прийти двое: объект «Альфа» и еще один человек, назвавшийся его другом. Спустя несколько минут они увидели внизу темные, размытые в сумерках пасмурного утра, фигуры. Из тумана вышли двое. Один высокий и стройный, второй — пониже и плотнее. Двое незнакомцев поднялись по тропинке наверх и приблизились. Некоторое время четверо мужчин молчали, разглядывая друг друга. Затем один из чужаков, тот, что пониже предложил:
— Ну что ж, давайте знакомиться? Я доктор Даррелл, а это... — Он указал на своего спутника. — Бакст.
Ален и Ривер тоже назвали свои имена. Даррелл все смотрел с восхищением на Ривера, а потом, повернувшись к Баксту, проговорил:
— Вот вы и встретились. Альфа и омега.
При взгляде на альфу Ален ощутил укол завистливой неприязни. Бакст был красив настолько нечеловечески выверенной красотой, что невольно появлялась убежденность — мать-природа не смогла бы так безупречно сработать. Глядя на него, сразу становилось ясно — а вот и второй, чьи гены подправлены рукой гения. Док перевел взгляд с альфы на Ривера, сравнивая их. Нет никаких сомнений, перед ним стояли два совершенных творения великого Ипскина. Альфа и омега. Они дополняли друг друга, как день и ночь. Омега — светлый, нежный, тонкий. И альфа… Бакст вдруг повернул голову и посмотрел на него в упор, док невольно отпрянул, как от удара. Резкий колючий взгляд альфы пронзал будто нож, и сам он был, как оружие. Прекрасный и опасный: высокий, темный, мускулистый.
В некотором смысле так оно и было. Детище Ипскина, альфа-оружие, нацеленное на разрушение хрупкого счастья Стэнли Алена. Его соперник. Ален деликатно прокашлялся и потупился. В душу закралась тревога.
Неловкую паузу прервал голосок Ривера:
— Как насчет новых способностей? Когда они появятся? Почему я ничего не чувствую?
— Кто сказал тебе такое, малыш? Все не так. Эксперимент рассчитан на десятки лет. Сверх способности появятся у ваших детей, а потом у детей их детей, — терпеливо пояснил Даррелл.
Ривер беспомощно огляделся и вопросительно, с надеждой посмотрел на дока.
— Чего? Какие еще дети?! — Похоже, для него вся эта ситуация выглядела полным идиотизмом.
Но Ален уже все понял и задумчиво изрек, ни к кому не обращаясь:
— А мать этих детей — омега. И отец, соответственно — альфа.
— Что?! Не дождетесь! Я не собираюсь служить вашим мерзким замыслам! — возмутился Ривер.
Бакст все это время оставался в стороне, молчаливый и внимательный, но внезапно он заговорил, обращаясь к омеге:
— Разве ты не чувствуешь искру? Вот здесь? — Он приложил руку к сердцу. — Прислушайся!
Омега истерически всхлипнул:
— Нет! Не морочь мне голову этой чепухой! Скажи только одно, ведь и ты лабораторная крыса?
— Сейчас уже нет. И если ты опасаешься, что наш ребенок повторит нашу судьбу… Я не допущу этого.
Но Ривер с сомнением покачал головой и заговорил совсем другим голосом, тихим и надломленным:
— Вам не понять каково это: изо дня в день, всю мою жизнь, перед глазами одна больничная палата и люди в белом... И знание, что ты нужен этим людям лишь для анализов. Мой ребенок никогда не станет подопытной крысой, потому что никогда не появится на свет.
Под конец его голос сорвался на крик:
— Я не желаю расплачиваться своим телом и душой за жизнь вашего нового вида!
Слушая Ривера, Ален испытал гордость. Замкнутость и молчаливость омеги, как представлялось ему, были сформированы вредоносным воздействием лаборатории. И при виде такой его разговорчивости, он был рад, что лаба все-таки не одолела его.
И тут Ривер решительно повернулся к Алену и осведомился:
— Стэнли, а у меня могут родиться дети от тебя?
— Н-нет.
— Ты мой герой! Пошли уже, а? От всех этих разговоров о детях, мой член сейчас в спираль свернется. — Омега рассмеялся. В горной тишине его смех прозвучал неожиданно громко. Как вызов.
Вот и все. Главное было сказано. Мертвый и гениальный Ипскин, «Новый вид» и альфа проиграли, а Стэнли Ален выиграл. И он эгоистично обрадовался этому. Но Даррелл все не сдавался, он вдруг простер руки к Риверу в взволнованном и театральном жесте.
— Ты остаешься с ним?! — Он даже в лице переменился. — Но, как же так? Нельзя же… Послушайте!
— Вам придется смириться. Ничего не поделаешь, все никогда не проходит гладко. — Ален отвернулся, чтобы скрыть торжествующую улыбку.
Холодные глаза Бакста обратились на него, блеснув чистой злобой.
— Он не твой!
— Да? А ты попробуй, забери, — процедил сквозь зубы док Ален, ощущая неведомое ему прежде, сильнейшее желание драться и даже убивать ради Ривера.
Но доктор Даррелл поспешно встрял между ними и, требовательно глядя в глаза Алену, с пафосом воскликнул:
— Дело Ипскина не должно погибнуть!
— О, да! Великий Ипскин в гробу перевернется от выбора Ривера. Но, знаете что? Мне плевать. Я поддержу любой его выбор. Я на его стороне и не отдам его вам. Он мой.
— Ривер не готов к нормальной жизни, его решение это результат исковерканной лабораторией психики. А вы бессовестно этим пользуетесь.
Ален отвернулся, стыда он не ощутил. Он был эгоистично и бессовестно счастлив.
— Это недостойно ученого! — кричали ему в спину.
— Я больше не ученый, я врач инфекционист. Безработный, правда, но это дело поправимое. — Доктор обнял за плечи Ривера и повел его вверх по тропинке...