* * *
Нечто смешанное и сложное обуревало Гвейна по дороге в Камелот. Благодарность, досада, гнев, беспокойство. Быть спасённым женщиной. Да какое там, женщиной. Девчонкой! Ей в лучшем случае исполнилось семнадцать. Рыцарь чувствовал себя едва ли не опозоренным. И в то же время испытывал уважение к ведьме, несмотря на очевидное безрассудство её поступка. Или как раз благодаря ему? Гвейну ведь и самому это присуще. Но можно же было по-человечески предупредить: окликнуть или дать знак жестом что ли. Нет, обязательно надо колдовать! Мало бед на рыжую голову, теперь добавится ещё и магофобия… колдофобия? Тьфу! В общем, наследственное непереваривание Артуром любой волшбы. Гвейну-то его вынужденное дезертирство сойдёт с рук. Наверное. А вот сестрёнку Дункхарда, скорее всего, казнят. Сначала подлатают. Потом выдавят нужную информацию, а потом — на костёр. Остаётся иллюзорная надежда, что Артур не такой осёл, как Утер, сжигавший каждого мало-мальски подозрительного типа. Хоть бы удалось уговорить молодого короля на вечное изгнание для неё… Благо, Гвейн и не подозревал о том, что Сандриэль вложила в заклинание не только остатки магической силы, но и силу девяти лет своей жизни. Иначе он не посмотрел бы на её инвалидное состояние, да всыпал вдоль мягкого места. Разок. Для острастки. Чтоб в следующий раз думала, прежде чем повисать на волосок от гибели. — Тпру-у-у-у! Стоять! Да стой же! Не сумев договориться с конём по-хорошему, всадник рванул поводья, ибо едва не проскочил мимо бокового входа в покои старого целителя. Гаюс, как и весь город, поднялся на рассвете по звону колокола. Жители ждали вестей, и придворный знахарь, заслышав цоканье подков, выбежал на порог. — Гвейн, это ты! Наконец-то. Что случилось? Где Артур? — После, Гаюс. Позови Мерлина! Нужно помочь раненой. Эй, кто-нибудь! Привяжите лошадь! Рыцарь, как мог, аккуратно снял девушку и понёс её внутрь. — Мерлин! Старик шустро засеменил, спеша убрать со стола всё лишнее. — Клади её сюда, лицом вниз. Мерлин! Да где же этот негодник! — Я пойду разыщу его. — Нет, останься. Он скоро явится сам, как видно, на его отсутствие есть причины; а мне нужна помощь. Молодой воин оторопел. — Гаюс, я ведь не врач, не лучше ли позвать какую-нибудь служанку? Женщину. Она же… — Она же что? — Гаюс взглянул на него внимательно и строго. — Гвейн, она умирает. Сейчас не время миндальничать. Возьми из комнаты Мерлина все одеяла, какие найдёшь. И вон те, в углу тоже. Неси сюда. Разведи огонь. Видишь котёл? Давай-ка, сбегай к колодцу, набери воды и нагрей, да пошевеливайся! Гвейну ничего не оставалось, кроме как выполнять указания мудрого врачевателя. Нет, они ни в коем случае не претили ему. Однако мысль о том, что придётся увидеть раны на теле хрупкой и беспомощной девчонки, приводила его в смятение. Рыцарь наблюдал подобное раньше, но, кажется, прежде это не коробило его до такой степени. У колодца Оркней приметил смуглое личико возлюбленной Артура. — Гвиневра! Как же хорошо, что ты тут оказалась! — Здравствуй, Гвейн. Ты не знаешь, где Артур? Отчего били в набат? Воин мягко отстранил девушку, в несколько сильных движений наполнил водой её ведро и подставил под колонку котёл Гаюса. — Было совершено нападение у восточных границ города. Отряд во главе с королём отправился туда. Наша, как всегда, взяла, убитых нет, но есть калеки. И ты меня очень обяжешь, если на время прекратишь задавать вопросы и отправишься вместе со мной. С этими словами он взял и ведро, и котёл, не оставив Гвен выбора. К чести девушки, та не стала ни донимать его, ни перечить. Тем временем Гаюс успел приготовить бинты, ножницы, настойки для компресса и прочие необходимые в лечении вещи. Когда рыцарь и служанка появились в комнате, они ощутили, как сильно помещение прогрелось от разгоравшегося очага. — Гвиневра, будь добра, вскипяти воду. Гвейн, подойди. Рыцарь собрался с духом и приблизился к столу. — Нужно вытащить стрелы, снять кольчугу и остановить кровь. И мы должны сделать это очень быстро. — Я готов. Врачеватель плотнее прижал сирмерийку к поверхности и скомандовал: — Тяни! Гвейн мужественно ухватился за древко первого болта и, зажмурившись, рывком выдернул его из плоти. Какое счастье, что бедная Сандриэль без сознания! Гвейну показалось, будто наконечник разворотил несчастной все органы. — Хорошо. Теперь второй. Гвен, приложи к ране влажный бинт и держи крепко. Постарайся остановить кровь. Второй болт пошёл хуже. Острие выходило из раны с таким омерзительным хлюпаньем, что даже лекаря передёрнуло. — Глубоко засел. Девочке повезло, что не задет позвоночник… Наконец, вторая стрела была окончательно извлечена. — Молодец! — Гаюс в жизни повидал и не такое, но прекрасно понимал, каково теперь приходится рыцарю. Ведь сражаться и побеждать равного, способного за себя постоять, — это одно, а бессильно смотреть, как страдает такое прелестное дитя — совсем другое. Гвейн же, подавив накативший приступ дурноты, даже попытался отшутиться: — Молодец не я, а эта вот немощная. Ничего. Держится. Ну и ты, Гаюс, неплохо справились, — он панибратски потрепал старика по плечу. Тот состроил ироничную гримасу и вместе с Гвен начал обработку ран заготовленными настоями. Одна странность завладела вниманием лекаря. — Посмотри-ка. Кровь должна быть алой и вытекать пульсирующими толчками. А вместо этого она потемнела и едва сочится. — Может, заражение? — несмело предположила Гвиневра. — Так быстро? Хм… Возможно только в одном случае, — Гаюс взял один из извлечённых болтов, внимательно рассмотрел, понюхал. — И, похоже, это именно он. — Что-то не так? — рыцарь нахмурился. — Трупный яд. Кеми бы ни были ваши враги, они не желали возиться с выжившими. — Ей можно помочь? — Да, но её шансы и без того были невелики. Боюсь, девушка обречена. Гвейн тряхнул головой. Этого не может быть. Нет, нет, только не с ней. Не хватало ещё сыну лорда Оркнея терзаться до конца своих дней из-за смерти какой-то глупой ведьмы! — Emrys! Emrys, treflez… mar plij, Emrys, treflez… treflez… Рыцарь не поверил своим ушам. — Леди Дункхард? Она очнулась! Но Сандриэль не очнулась, а пребывала в трансе. Её глаза совершенно побелели, речь была едва слышна. — Что она говорит? Гаюс напряг слух, но больше не уловил ни слова, а из уже произнесённого сумел разобрать лишь руническое имя Мерлина. Об остальном врачеватель мог сказать только, что это был один из диалектов древних кельтов вроде бретонского, или гэльского, или языка острова Мэн. Словом, один из языков магии. Пожалуй, не стоит сообщать Гвиневре и Гвейну (ещё дойдёт до короля!), а уж заговаривать о том, как она упомянула его племянника, тем более. Риск слишком велик. — Гаюс, — обращение молодого воина вывело лекаря из задумчивости. — Ты понял, что она сказала? — Я… Гвейн, прости старика. Когда-то в юности я знавал людей, говоривших на этом языке, но мало чему успел у них научиться. А в живых уж никого и не осталось. — Но ведь не из-за старости, — тихо молвила темноликая служанка. — А из-за Великого Очищения земель Камелота от созданий старой религии. Твоя пациентка колдунья. Так, Гаюс? — Не знаю, дорогая. Уверенности нет. Остаётся вероятность того, что она прибыла издалека, оттуда, где хранят язык, но не тайное знание. — Звучит неубедительно, — заявила девушка, скрестив руки на груди. — Если Сандриэль умрёт, это будет уже не важно, — остудил её пыл рыцарь. — Скажи об этом Артуру. Гвейн предпочёл не спорить. — Гаюс, что мы можем? — Попытаемся вытянуть яд при помощи лекарственных растений, например… — Трилистника. Все обернулись на голос, наконец, объявившегося, запыхавшегося, растрёпанного Мерлина, ученика врачевателя и слуги короля. — Гаюс! — Мерлин! — Где тебя духи носили? — Прости. Я знаю, ты искал меня, но Артур не отпускал. У них там начинается военный совет. Еле вырвался. Гвейн, Гвиневра! Рад вас видеть. Однако лекарю некогда было сердиться. Он занялся приготовлением снадобья. Гвен, сердце которой последнюю четверть часа поминутно сжималось от неизвестности, в конце концов, не выдержала. — Простите меня, друзья. Я должна выяснить, что произошло. Гвейн оказался на редкость лаконичен именно тогда, когда его словоохотливость была бы как нельзя кстати. Думаю, мы встретимся в зале Совета. — Спасибо тебе за помощь. Девушка обтёрла руки и поспешно вышла. Мерлин кашлянул. — М… Гаюс? Артур понимает, что ты сейчас занят, но просит тебя осмотреть раненных в утренней стычке солдат. Их всех лихорадит, хотя жизненно важные органы и сосуды ни у кого не задеты. А чужеземцу совсем худо. Наше ослиное величество предположили яд и крайне нуждаются в том, чтобы опытный медик поддержал их авторитет. Целитель ещё раз хорошенько перемешал отвар трилистника, сунул ступку в руки Гвейну и направился к двери. — Эй, я не останусь с этой рыжей! Гаюс обернулся. — Всё ещё стесняешься? — Кто, я? Нет! Но в поединке с её братцем будешь отдуваться сам! Если воин осваивается в деле лекаря, то уж лекарь с воинским ремеслом и подавно справится. — В этом нет ничего сложного. Просто обмакивай бинт в отваре и прикладывай, лекарство должно шипеть, — от души позабавился Мерлин. — Шипеть?! — И так пока не надоест. Или пока она не умрёт. Врачеватель праведно возмутился. — Мерлин, как не стыдно. — Не волнуйся, Гаюс, девушка выживет; твоё зелье точно поможет. — С чего ты взял? — брови наставника выразили искреннее удивление. — Иначе старина Гвейн не усвоит урока. Учитель и ученик с грустными улыбками и доброй надеждой покинули комнату, оставив рыцаря наедине с его до смешного неизбежной участью сиделки.* * *
В коридоре лекарь незаметно сжал локоть Мерлина и, слегка замедлив шаг, шёпотом заговорил. — Мерлин, ты очень способный волшебник и старательный юноша, но во всём, что касается искусства исцеления, всегда был крайне небрежен. Откуда вдруг такие глубокие познания о растениях, спасающих от ядов? Юный волшебник по обыкновению сначала изобразил сущую невинность, но потом под пристальным взглядом целителя стушевался, настороженно огляделся по сторонам, не идут ли стражи, и, наконец, так же тихо ответил: — Гаюс, это очень странно. Но я слышал, кто-то звал меня, обращался по истинному имени, плакал внутри моей головы, как это было с Мордредом. Только на этот раз голос был женский. Он попросил использовать трилистник. И я думаю, это была она! — Кто? — Твоя пациентка. Потому что только ей это нужно, чтобы выжить! — Если бы только ей... — пробормотал лекарь, у которого уже сложились в уме «два» и «два». — Гаюс, я её слышал на астральном уровне, а это означает, что она обладает магическими способностями! — Да есть ли хоть один человек в Камелоте, для которого это не перестало быть секретом?!