* * *
Моргана внимательно следила за передвижениями галльских подразделений. Попасть в замок обычным путём — через врата — она не успела. Но всё-таки Моргана была принцесса и помнила один потаённый вход в цитадель, тот, что ведёт через королевскую усыпальницу. По счастью, он находился неподалёку. Оставалось прокрасться к лазу, не привлекая внимания, чтобы не провести за собой «хвост». Ведь, несмотря на все сотрясания земли и воздуха, Рагнелл не удалось разрушить каменные стены крепости сколько-нибудь существенно, и туннели, местоположения которых враги пока не знают, остаются лакомым кусочком. Зеленоглазая колдунья, ловко уклоняясь от возобновившихся выстрелов и избегая бестолково снующих варваров, по-кошачьи приблизилась к укрытому плющом углублению в стене, за которым была скрыта кованая калитка. — Gescildan! — и создан щит невидимости. — Aliese! — и замок отомкнут. Жрица старой религии ласково провела рукой по ветвям плюща, и те потянулись к её пальцам, а затем по её желанию послушно обвили дверь плотнее прежнего. Сама Моргана скрылась в темноте подземного хода.* * *
Мерлин мчался к тайному туннелю сломя голову, не замечая, что хвойные ветви хлещут его по щекам, оставляя глубокие царапины. Волшебник-слуга видел, как Артур висит над пропастью, и теперь корил себя за то, что оставил короля одного. Как он мог забыть о миссии, о предназначении, о великом будущем, уготованном Камелоту… Как он мог уйти так далеко? И в то же время юный маг беспокоился об оставленной подруге. Он боялся даже думать, что будет, если случайный варвар наткнётся на Сандриэль, пока та без сознания. Мысль, что её могут искать целенаправленно, Мерлина не посетила. Сердце чародея норовило выпрыгнуть через уши, когда он выбежал на луга предместья, усеянные трупами селян и галлов. Он стянул с одного мертвеца помятый рогатый шлем, нацепил на себя и, прикрываясь двумя щитами – железным и магическим – двинулся к стене. Ему пришлось искать вход в цитадель наощупь, настолько густо разросся плющ за несколько лет. Если бы Эмрис только знал, что калитку замаскировали так хорошо какую-то четверть часа назад! Но волшебник ничего не почувствовал. Он торопливо сотворил серию заклинаний и скрылся внутри, не обратив внимания на дрожавшую в свете факелов грозную тень, которая падала откуда-то сверху. Мерлин слишком спешил к Артуру и выдал себя. С южных ворот за магом следил сэр Агравейн, и удовлетворённая улыбка советника не сулила юноше ничего хорошего.* * *
Артура доставили к Гаюсу так быстро, как только могли. Король пребывал в столь странном состоянии, что лучники по дороге устали удивляться. Казалось, его величество сосредоточил в себе всё человеческое невезение. Когда Пендрагон оказался, наконец, в больничном чертоге, солдаты рады были вернуться на стены, лишь бы не видеть, как шатается и спотыкается их владыка, всегда прежде являвший образец незыблемой стойкости. Старый целитель был занят, но не слишком. Он повидал на своём веку много осад и ожидал худшего в первую ночь. И хотя время тьмы ещё не миновало, врачеватель встретил Артура в приподнятом настроении. Однако, распознав сразившую короля магию, Гаюс резко помрачнел. Он почувствовал, что Мерлин приложил к заклятью руку, а значит, без племянника Артура не расколдовать. Даже у юной Дункхард вряд ли достанет сил, куда соваться старому магу. Но одним небесам ведомо, где сейчас эти двое, живы ли… Тем не менее, нельзя терять надежды. Король в сознании и физически невредим. Если он останется здесь, то, возможно, протянет до возвращения хотя бы одного из волшебников, а Гаюс пока постарается стабилизировать его с помощью укрепляющих травных средств. Но что сказать гарнизону и ополчению? Отсутствие Артура не останется незамеченным, в том числе, в стане врага. Глубокая складка свинцовой думы пробороздила морщинистый лоб лекаря. — Положите его здесь. Гвиневра, дорогая, позаботься о чистом белье и горячей воде для его величества. Служанка послушно удалилась и вскоре вернулась со всем необходимым. Испереживавшаяся Гвен ухаживала за возлюбленным сколь возможно трепетно и терпеливо, но Артур не реагировал. Он лепетал что-то о бессмысленности сопротивления и как будто даже не узнавал в смуглой девушке любовь всей жизни. Та печально поджимала губы, стараясь удержать слёзы, и когда Гаюс предложил ей заняться другими ранеными, покорно кивнула. Заверения, что это чары, и их можно развеять, немного успокоили Гвен, но насколько сам Гаюс в это верил?.. Долго размышлять лекарю не дали. Двери покоя с грохотом распахнулись, и в лазарет ворвались чёрные от пыли и запёкшейся крови сэр Персиваль и сэр Гвейн. На руках, словно ребёнка, они несли несчастного сирмерийца. — Дорогу! Одна бровь Гаюса приподнялась в знак удивления и тревоги. Он скомандовал служанкам: — Освободите стол! Бедный юноша! Но я не вижу открытых ран. Что произошло? — Дункхарды любят дразнить удачу, — тяжело дыша, ответил Гвейн. — Он удержал короля от падения, и они оба попали под удар нашей рыжули. «И не только её удар», — подумал целитель, а вслух пробормотал: — На этот раз Уэйн гораздо ближе к краю. — На роду парнишке написано, — вздохнул Персиваль. — Брось, Персиваль, Дункхард оправится! Верно, Гаюс? — Гвейн попытался улыбнуться, но печальные взоры соратников и врачевателя окончательно развеяли его оптимизм. — У юноши перелом позвоночника. Это само по себе почти приговор, а уж под проклятьем… Безнадёжно. Беспамятство для него — благо. Остаётся надеяться, что мальчик покинет этот мир, не приходя в сознание. Мне очень жаль, Гвейн. Я ничем не могу помочь Уэйну. Рыцарь растерянно переводил взгляд с Персиваля на Гаюса, с Гаюса — на лежавшего рядом овощем Артура, и нахмурился, непроизвольно сжимая кулаки, словно это могло что-то дать. Впервые после смерти Ланселота его посетило плачевно знакомое чувство липкого, беспомощного отчаяния, от которого хотелось выть и метаться. — А я могу, — раздалось у воина за спиной. Все обернулись. В залу царственно вошла бледная взъерошенная женщина в драном чёрном балахоне. — Моргана! — рыцари обнажили мечи, раненые приподнялись. Единицы не узнали в пришелице изгнанную принцессу крови, но страх коснулся абсолютно всех. — Как ты посмела сюда явиться? — А кто мне помешает? Вы? — ведьма искривила губы в едком подобии улыбки. — Назад! Бросьте ваши железки, я сегодня не в том настроении. Моргана небрежно раздвинула клинки стражей и властно проследовала меж рядов страждущих. Никто не осмелился перечить ей. Только два рыцаря встали плечом к плечу, преграждая путь к ложу короля. — Мальчики. Полноте, не упрямьтесь. Я соскучилась по братцу, слышала, он приболел? — отшельница прикинулась невинной, добродетельной девицей, коей была когда-то, но Персиваль и Гвейн не тронулись с места, их этими трюками в заблуждение не ввести. — Откуда вам это известно? — строго задал вопрос старый целитель. — Видела, своими собственными глазами, — отбросив маску, стервозным тоном отбрила Моргана. — Артур не вовремя вздумал падать из окна. В крепость засветили заклятьем такой силы, что на возвращение сирмерийской ведьмы можете не рассчитывать. Только поэтому я здесь. Без Артура Камелоту конец. А без меня — конец Артуру, — белое, как мел, лицо колдуньи приняло идиотски счастливое выражение. А у Гвейна от её речей похолодело внутри. Сандрин! Не может быть! — Разве не это твоя заветная мечта? — презрительно осведомился Персиваль. Ведьма переключилась с врачевателя на рыцаря-великана. — Верно, здоровяк. Но на моих условиях. Кто такая эта Рагнелл, чтобы поднимать лапку на Пендрагонов? Трон Камелота — наша внутренняя, семейная проблема. К тому же я бы предпочла сохранить хоть часть королевства, чтобы было кем править. А эта бесноватая перебьёт всех и посадит за круглый стол бешеных зверушек, ведь с ними ей определённо куда приятней. Это же так грустно! Ну а я… Я всецело за вас, господа, я желаю видеть вас склонившимися у моих ног, признавшими меня своей королевой. Колдунья фривольно потрепала Персиваля за подбородок, и её рука тут же оказалась в его стальном захвате. Но молнии сверкнули в зелёных глазах, и воин нехотя ослабил хватку. — Ты видела гибель Сандриэли? — внешне бесстрастно спросил у неё Гвейн. Моргана, продолжая издеваться, нарочно затянула с ответом и, скользко улыбаясь, прошептала: — Сирмерийской ведьмы? М… Дай-ка подумать… Пожалуй, нет, Гвейн, этого я не видела, колдунья была далеко. Но можешь быть уверен, в лучшем случае от неё осталась горстка угольков да одёжки клочок-другой, — жрица разве что не выплюнула Оркнею эти слова в лицу, но на лице воина не дрогнул ни один мускул, и Моргана разочарованно отвернулась от него. — Что ж… Коль вы так дрожите за своего маленького ненаглядного королька и не даёте мне поздороваться с ним, я докажу вам, что не шучу. Этот юноша… — она указала на Дункхарда. — Кажется, тоже под действием шторма? А? Гаюс? Лекарь хранил гробовое молчание. — Что ж… Раз ты не хочешь отвечать, придётся спросить у него самого, — она потянулась ко лбу сирмерийца, чтобы пробудить его, но нежданно ей помешала подоспевшая Гвиневра. — Что ты делаешь?! Он же смертельно ранен! — Ах, кто к нам прибежал! Маленькая мышка «глаза на мокром месте»! Вы не верите, что я намереваюсь исцелить Артура, так дайте потренироваться на никчёмном мешке с костями, которые вы даже не потрудились вправить! Он в любом случае покойник! Гвен смотрела на бывшую госпожу с ужасом и не могла постичь, как возможны такие перемены; как добрая и сострадательная девушка могла превратиться в мстительное, безжалостное чудовище. — Моргана! Дункхард умрёт от боли. Прошу тебя, если в тебе осталась хоть капля милосердия, не буди его! Пусть его кончина будет мирной! Ведьма с третьей попытки вырвалась из рук горничной и снизошла до правдивого ответа. — Я не могу. Он должен быть в сознании. Иначе мы не увидим разницу в поведении и не поймём, получилось ли снять проклятье. Гаюс с горечью подтвердил: — К сожалению, это правда, Гвен. Мы должны разбудить Уэйна. Не говорите ему, что его сестра мертва. Это добьёт его безо всякой магии. Моргана странно усмехнулась. — Так она его сестра? Какая ирония… Гибнуть за чужого брата, чтобы чужая же сестра исцелила брата кровного. Зато честно. Dihuniñ, Wayne, dihuniñ! Колдовство свершилось, молодой сирмериец издал едва слышный стон и открыл глаза. Первой, кого он увидел, была Моргана. — Кто вы?.. — хрипло спросил Уэйн и закашлялся и побелел от вернувшейся боли сильнее прежнего. — Успокойтесь, сударь. Вам я не враг и хочу помочь, — неожиданно мягко произнесла темноволосая ведьма. Она догадалась: юноша принял её за Рагнелл, но из-за шторма единственными эмоциями были полнейшая безысходность и желание умереть поскорей. По-своему это их роднило. — Зачем вам… мне… помогать?.. Со мной… всё… всё… — Дункхард начинал снова проваливаться в беспамятство. — Ваша сестра спасла мне жизнь. Я не люблю оставаться в долгу. Лежите смирно, — не без досады произнесла верховная жрица и сосредоточилась на плетении контрзаклинания. — Gwalc'hiñ korv, gwalc'hiñ spered! Вокруг Уэйна родился ураган, в который начало затягивать что-то чёрное и вязкое, выходившее из его тела. Он стал кричать и биться, но Моргана продолжала колдовать, пока вся порча не покинула юношу. У того брызнули слёзы, парень крепко выругался, но уныние отпустило его дух. Колдунья фанатично сверкнула очами: — Гаюс! Займитесь им! В больничном крыле все тут же зашевелились. Колдунья направилась к королю, возле ложа которого остались только Персиваль и Гвен. Та смотрела на верховную жрицу с ужасом и мольбой, словно на волка, добровольно пущенного в овин. А Артур… он даже не повернул головы в сторону единокровной сестры. Смотрел в одну точку и был ничтожен, жалок… Противен. Моргана подавила отвращение и приступила к волшбе. Та же формула, тот же ураган и тот же сгусток скверны, вытянутый из брата и отправленный в никуда. — Не самой чистой магией балуются твои придворные шуты, Артур. — Моргана? Моргана!.. — удивление Пендрагона не поддавалось описанию. Рефлекторно одной рукой он потянулся за мечом, а другой загородил Гвиневру. Колдунья предпочла не заострять внимание на этих деталях и поскорее убраться восвояси, пока братец не надумал «вознаградить» её за доброту показательным сожжением. — Пелена спала, взгляд прояснился, щёки порозовели. По всему, твоё величество приходит в норму? Что ж… Постарайся получше справляться с ролью боевого штандарта Камелота и не терять товарный вид. А мне пора, — Моргана повернулась к выходу. — Моргана! — король порывисто вскочил с постели и коснулся плеча отшельницы. — Стены цитадели ещё не пали. За её пределами опасней некуда. Пожалуйста, останься. — Чего ради? — А ради чего ты меня спасла? Серые губы колдуньи дрогнули, на смену сарказму пришло сомнение. — Пожалуйста, Моргана. Нам о стольком нужно поговорить. Объявим перемирие хоть ненадолго. Прошу, — Артур глядел на сестру открыто и доверительно, почти как прежде. Почти как в те времена, когда, как она думала, они были друзьями. С благодарностью. С искренним желанием помириться… Колдунья вздохнула и хрипло вымолвила: — Хорошо. Король просветлённо заулыбался и принялся распоряжаться. Гаюс намекнул Артуру, что он нуждается в покое, но тот вежливо и твёрдо прервал его: — Гаюс, сейчас в покое и уходе нуждается кто угодно, но только не я. Позаботься лучше о Дункхарде. Я парню жизнью обязан. Лекарь склонился в почтительном поклоне. — Персиваль? — Да сир? — Возвращайтесь с Гвейном… где он, кстати? — Не знаю, сир, возможно, отправился ко вратам. — Хорошо, держите оборону. Я присоединюсь через несколько часов. — Слушаюсь, сир! — радостно отозвался великан, ликуя. Король вернулся, король поведёт их в бой! И кто помог им! А он едва не потерял веру… Но нет, если даже Моргана вспомнила о долге, Камелот выстоит!* * *
По приказу Бенедигврама варвары свернули атаку и разбили лагерь на подступах к городу, изредка надоедая гарнизону дежурными вылазками, которые взвинченным и мобилизованным защитникам без магической поддержки леди Рагнелл казались ленивыми. Но Рагнелл сейчас была нацелена не на штурм, а на поиск. Один из галльских патрулей забрёл в горы довольно далеко. Бородатый седеющий командир уже думал разворачивать отряд, как вдруг один из его солдат споткнулся обо что-то, и это что-то застонало. Варвары поднесли факелы и восторжествовали: задание выполнено! На земле лежала завёрнутая в плащ, обессиленная молоденькая девушка. — Свяжи-ка ей руки покрепче, Амераудур, да заткни рот чем-нибудь. От беды подальше. — В себя не приходит. Тащить придётся. — Ничего. Вроде лёгкая. Будем нести по очереди.* * *
На плечо Агравейна опустилась чья-то тяжёлая рука. Острый взгляд сэра Леона остановился на тёмных глазах дяди короля. — Чем это вы заняты, сэр Агравейн? — Да так… Ничего. Наблюдаю… — За кем? — За тем, как идут дела, — совладал с волнением советник. Леон подозрительно сощурился. — И как же они идут? — На юге значительно успешней, нежели на востоке. Но по стене передают тревожные вести о ранении короля. Я обеспокоен. Рыцарь переменился в лице, но тем неумолимей прозвучало его предупреждение Агравейну: — Как бы то ни было, я слежу за вами, советник. Пособничество врагам карается смертью. Помните об этом. Капитан гвардии выпустил плечо лорда и удалился, шепнув Элиану, что тот остаётся за главного, ибо самому Леону необходимо наведаться во дворец. — Не давай им скучать и… поглядывай за Агравейном.