Альтернативная история большого заговора

В отличие от Рэтчета Хук оказался молчаливым и скупым на эмоции ремонтником, так что в этот раз Миражу не досталось ни издевательских комментариев, ни обещаний пересобрать его в дрезину... Это положительное отличие с лихвой компенсировалось другим менее приятным — в качестве анестезии десептиконский доктор применял обрезок резинового шланга, вставленный пациенту в денты. Автобот не был до конца уверен, что эта часть предположительно топливной системы не являлась прежде личной собственностью хозяина мастерской. Впрочем, чинил десептикон быстро и качественно, разве что не особо старался в жестяных работах. Выпрямил по возможности пластины в исходную форму, чтобы механизмы не задевали, и только. Наконец, он отключил магнитные захваты и ворчливо скомандовал: — Освобождай верстак. Стоило пациенту оказаться на полу, как пошёл примитивный тест подвижности свежепочиненных сочленений. — Повернись, обратно, присядь, наклонись сюда, теперь сюда, манипулятором вот так, другим... Отлично, повернись, — завершающим штрихом диагностики оказались впившиеся в шею сзади когти-ингибиторы. Опять. Конструктикон со свойственным всем медикам коварством расположил пациента подальше от прохода, где и обездвижил с помощью когтей. — Стой тут. Мираж, которому после этого оставалось только «стоять тут», был погружён в глубокую меланхолию. Его ближайшее будущее рисовалось в исключительно чёрных тонах, и единственный светлый луч смягчал этот мрак: в конце его не деактивируют, а подвергнут извлечению искры. Технология, давно отработанная на особо опасных преступниках, для которых даже пожизненное заключение на Гаррусе было чрезвычайно мягкой мерой. Лично для аристократа всё будет кончено, но искра его продолжит гореть, а значит, не утянет за собой в Колодец другую, связанную с ней. Именно этот тонкий луч света в царстве тьмы дал ему силы оставаться верным своему лидеру, оставаться собой. Когда он выстраивал план побега для Джаза, когда его самого уже вели сюда, он думал, что готов принять последствия своего шага. Он и был готов. Но Танец Ветра словно в насмешку бросил напоследок зерно надежды. И теперь эта надежда пыталась прорасти, не давала спокойно уйти в спасительную апатию. Поистине лучшими намерениями выстлана тропа к Юникрону — он ведь это не со зла. В дверях появилась тройка вехиконов, сообщили, что за ним. Попытались увести, тычком в спину побуждая пошевеливаться, уронили. Получили ядовитую инструкцию от Хука, что сначала надо на когтях отключить режим обездвиживания. Подняли, переключили когти, попытались ухватить за манипуляторы и потащить, но были раскиданы в стороны одним движением... ...и тут выяснилось, что Хук может даже дистанционно активировать нацепленные им на пленника когти. Проржавшись, конструктикон порекомендовал автоботу не выёживаться, а вехиконам катить вновь парализованного меха на пяточных колёсах и не трогать когти-ингибиторы. Вехиконам, получившим слишком трудное для их умственных способностей задание, лёгкой демонстрации возможностей пленника с избытком хватило, чтобы принять вариант Хука как единственный верный. Путь до каюты владельца алозначного трофея, расположенной на офицерской жилой палубе, был не так уж длинен, но пролегал через большую часть «Немезиса», так что по дороге горе-носильщикам встретилась большая часть его обитателей. Встреченные же, не желая так скоро расставаться с нежданным развлечением, не замедлили полюбопытствовать и помочь вехиконам... в основном советами, как лучше катить автобота и можно ли его кантовать. Доставить будущую живую инсталляцию в конечный пункт удалось только более чем через джоор. За время своеобразной экскурсии автобот стал объектом повышенного внимания и острого интереса. Вид конвоируемого колёсного очень забавлял встречавшихся им по пути десептиконов, и чем ближе они приближались к пункту назначения, тем более вульгарными становились комментарии. Впрочем, на офицерской палубе царила атмосфера сдержанности, спокойствия и дисциплины. Вход для посторонних был возможен только по спецпропускам. Бдительные дежурные палубы довольно долго проверяли документы на доставку нетипичного груза. Однако с учётом наличия особого оборудования, установленного примерно джоор назад в каюте принца, наличие пленного автобота выглядело вполне логичным. Получив, наконец, разрешение войти на палубу, вехиконы быстро доставили живую статую к нужной двери и сообщили её хозяину о своей готовности сдать груз. Высокие тяжёлые створки двери, украшенные кованым знаком десептиконов, разошлись в стороны. Просторное помещение было оформлено в лучших традициях Восской готики. Благородные серые тона отделки стен, по текстуре схожие с сумрачным небом Кибертрона, щедро разбавлял насыщенный идеологический фиолет. Отполированное до блеска серебристое кольцо пыточной рамы, размещённое напротив изображения десептиконской инсигнии, занимающей большую часть стены, выглядело как произведение искусства. Оно прекрасно вписывалось в мрачный интерьер жилой зоны каюты юного лидера офицерского линка. В ожидании доставки главного экспоната будущей композиции Квает Спэйс сидел в кресле поистине внушительных габаритов и просматривал новости. Встречая гостей, он встал, положил тонкий прозрачный лист датапада на низкий столик сбоку от кресла, сладко потянулся и подошёл к Миражу. Выкрашенный в матовый чёрный, с крыльями, часто расчерченными сварными швами, маленький гром выглядел очень мужественно. — Здравствуй, Мираж, — сикер зашёл автоботу за спину, небрежным жестом разогнав конвоиров. Те спешно отошли. — Рад видеть тебя снова, — резким точным движением он содрал когти ингибиторы с шеи пленника. — Посмотри, — сделав шаг в сторону, он указал раскрытой ладонью на кольцо. — Это обрамление прекрасно подойдёт произведению искусства, предавшему доверие очарованного им хозяина. Тебе нравится? — Немного мрачновато на мой вкус, — отозвался тот, вдумчиво рассмотрев интерьер и его главный акцент. Пытаться как-то иначе воспользоваться свежеобретённой свободой движения он не стал. — Хозяин наконец-то снизошёл лично вступить в права владения? И какой же его приказ нарушил подлый предатель? Мираж понимал, что хамит, но не видел причин беречься — судьба его в любом случае будет кратка и незавидна. К тому же он был немного обижен на Квает Спэйса, что тот забыл о нём в переломный момент его актива. — А ты был расстроен моим отсутствием? — сикер сделал ещё один переход, оказавшись стоящим напротив пленника. — Как трогательно! — с драматической интонацией произнес он прикладывая манипулятор к центру своей груди. — Ты как тосковал по мне, так мучился, что мести ради спланировал и осуществил побег своего командира. Вопрос не выглядел риторическим, а следовательно, требовал ответа. — Я не жалею о том, как провёл время в разлуке. Вежливый поклон, выражение внимания. И реакция не заставила себя ждать. Переведя взгляд на вехиконов, сикер приказал им установить пленника в кольцо. — Подчиняйся, Мираж, — ровным тоном произнес принц. — Я хочу видеть тебя прикованным к кольцу, сейчас. Колёсный без колебаний шагнул к раме, оценивая расположение креплений, вступил в неё, развернулся, предположив, что его намерены разместить не к стене лицом. Под супинаторами оказались предназначенные для них упоры, сейчас находящиеся на ширине его плеч, однако явно имеющие возможность скользить по кольцу. Вложил манипуляторы в браслеты, закреплённые на раме так же подвижно и в данный момент принуждающие его расположиться Т-образно. — Так? Он позволил немного опасающимся вехиконам поправлять и затягивать крепления, приковывая его конечности. Резиновое покрытие браслетов с внутренней стороны, призванное защитить обшивку пленника от царапин и сколов, не только делало устройство почти удобным, но и наводило на всякие подозрения. Нет, глупости, Квает Спэйсу всего девять ворн, для взрослых развлечений у него ещё что надо не отросло. — Правильно. Послушный автобот. Так мне нравится, — ответил десептикон, слегка приподняв уголки губ, наблюдая как вехиконы суетятся вокруг его пленника. Однако, увидев как чужие манипуляторы касаются живота его жертвы в попытке закрепить очередной держатель, испытал неожиданный для себя укол жгучей ревности. — Отставить, — резко приказал он. Вехиконы невольно вздрогнули и поспешно отошли от автобота. — Дальше я сам, — смягчив тон до нейтрального, пояснил подчиненным Квает Спэйс. — Вы свободны. Спасибо. Безропотные конвоиры тут же покинули покои наследника нового мира. — Наконец мы остались наедине! — с предвкушением сказал маленький гром. Оптика его горела ярко, словно в глубине её кипел металл юникроновой плавильни. Он подошел близко, провел ладонями по измятому металлу живота гонщика. Не узнать ревность было бы сложно. Но какова её природа? «Кто-то играет в мою игрушку» или это более взрослое чувство? Поглаживающие — да ещё по животу! — ладони ответили вполне исчерпывающе. Мираж внезапно вспомнил, что, несмотря на юность, Квает Спэйс уже трансформировался, а значит, и интерфейс-системы должны были активироваться. Или у летучих это не связано? — Танец Ветра тебя испортил. К тебе прикасаться приятнее, когда ты гладкий. — Я не оставил ему других вариантов, — попытался увести с темы автобот. Взяв крепления фиксатора, десептикон защелкнул надёжный замок вокруг талии своего пленника. — Удобно? Странный вопрос. Когда собираются просто пытать, этим не интересуются. Однако, надо подчиняться. Мираж пошевелился в доступных ему пределах, оценил. — Надо чуть плотнее. Он уже оценил конструкцию и её подвижность, поэтому в рамках заботы о себе же счёл нужным подсказать — любая неплотность сейчас отзовётся лишними поломками ему потом, когда начнут вместе с этой штукой... Крутить? Переворачивать? — Знаю, Танец Ветра очень исполнителен и сдержан, — подтвердил десептикон, последовательно и аккуратно затягивая каждое крепление. Правый манипулятор, затем левый, присел, затянул туже фиксаторы опор, после вернулся к талии. — Тебе совсем не страшно, Мираж? — сикер уже знал ответ, но желал услышать его из уст пленника. — Страшно, — почти нейтрально уронил тот. — Чего ты боишься? — ни тени издёвки или насмешки. Серьёзен и сосредоточен, как в момент вербовки. — Обещанного тебе наказания или того, что Джаз не добрался до лагеря сил сопротивления? А, может быть, того, что добрался и привел за собой наш отряд зачистки? Квает Спэйс ушел в меблированую зону каюты, снова сел в кресло — ровная спина, расправленные поднятые вверх крылья, внимательный взгляд, снова скользящий по фейсплейту Миража. Он взял в манипуляторы датапад, активировал программу дистанционного управления рамой, скорректировал настройки. Инсталляция медленно приподнялась над полом, не высоко, но достаточно, чтобы обеспечить полную функциональность сложной установки. — Первого, — всё так же ровно ответил пленник и счёл нужным уточнить: — В лейтенанта я верю больше, чем в себя. Вернув датапад на стол, сикер уложил манипуляторы на широкие подлокотники кресла, болезненно повел плечами, стараясь сбросить напряжение. — Мы с тобой юникроновски хороши, Мираж! Стоим друг друга. Один-один, автобот. Принц улыбнулся, но улыбка эта была не весёлая, она больше выражала уважение к сильному противнику и принятие собственного поражения. — Я пока не решил, что делать с тобой. Я так сильно тебя хотел, что позволил себе проигнорировать правило «воронки» — затягивает обоих. Сикер наклонил голову сначала вправо, потом в другую сторону, разминая шею, потер ладонью затылок. — Ты до сих пор эту боль чувствуешь? — Квает Спэйс был уверен, что Мираж без лишних пояснений поймет суть вопроса. — Нет. Почти нет. Больно быть обыгранным на своём поле. Вдвойне — быть обыгранным вчерашним спарком. Но потом... просто идёшь дальше. Колёсный немного шевелился, проверяя надёжность захватов, распределение веса.. — От воронки — я этот эффект всегда называл обоюдоострым лезвием — помогает правильная расстановка приоритетов между долгом и чувствами. Между чувствами и чувствами, конечно, сложнее. — Если бы ты знал историю моего происхождения, ты бы не признавал отягчающим обстоятельством мой возраст. — Я тогда ошибся, сделав поправку именно на происхождение, — возразил колёсный, — Подумал, если уж отважный десептиконыш с таким суровым воспитанием жалуется на боль, должно быть, совсем невыносимо. Великолепное актёрское мастерство, мои поздравления. Или это сам Седьмой у фемм научился на жалость давить? — Я прибыл на базу Элиты подготовленным. Ты в мои планы не входил, но послужил катализатором. Благодаря тебе я выполнил поставленную задачу быстрее. Квает Спэйс извлёк из сабспейса куб авиационного, вскрыл его, отпил немного. — Есть состояния, которые сыграть без специфических дополнений невозможно, — ещё пара глотков, довольно долгая пауза. — У меня отличные мастера и лучшая из возможных наследственность. Поэтому я не мог проиграть автоботам. Юный вожак вожаков замолчал, он смотрел на инсталляцию, которая должна была доставлять ему ментальное удовлетворение, но не мог рассмотреть желанной эстетики и не чувствовал предвкушения отмщения. — Я хочу убрать твою уродливую искорёженную броню. Ты можешь отторгнуть её добровольно, или я её буду с тебя срывать. Что выбираешь? — Где есть выбор, предпочел бы сам разблокировать крепления. Но мне подчиняются не все. Десептикон залпом осушил остававшийся в кубе энергон, схлопнул его оболочку, метким броском отправил её в утилизатор возле входа. Встал, подошёл к пленнику, заглянул в оптику цвета солнца. — С какой части корпуса начнём? — изо всех сил стараясь изобразить злой азарт, спросил он. Даже оптику заставил полыхнуть ярче, но то была маломощная красная лампочка, а не всепоглощающая сверхновая. Раскусить игру с кубом сложности не представляло, равно как и равнодушно проигнорировать её — пустой бак это всего лишь пустой бак, а будет ли он заправлен позже или раньше (или никогда?) всё равно зависит только от прихоти Квает Спэйса. Как, впрочем, и порядок разборки его корпуса. — С какой ты пожелаешь. Отсутствие видимого интереса к происходящему настораживало. Мираж достаточно хорошо знал психологию, чтобы понимать и как повлиять на увлекшегося маньяка и как может бесить исполнителя собственное отсутствие огонька. Главное — как в таком случае этот огонёк пытаются разжечь. Знал — но показать свой страх, чтобы помочь мучителю быстрее войти во вкус, и, таким образом избежать особо извращённых проявлений больной фантазии, не мог. Гордость пока была сильнее. — Мираж, повторю вопрос ещё раз, — довольно сдержанно начал сикер. — Специально для того кто напуган собственными фантазиями предстоящих пыток больше чем мной. Чёрные манипуляторы легли на помятые плечи автобота, слегка сжали их. Одновременно он удовлетворённо отметил задетую гордость автобота: оборот про «напуган своими фантазиями» тому явно не понравился, он даже сузил было оптику. Но быстро взял себя в руки, понимая, что не ему тут гневно сверкать линзами. — Какие бронепластины можно снять, не нанеся тебе повреждений? — он с осторожностью подергал левый плечевой щиток. — Ты, конечно, уже понял, настроения жестоко пытать тебя у меня пока нет. Причинять тебе страдания только потому, что это запланировано, я не буду, мне торопиться некуда, у меня в распоряжении целая жизнь. Подёрганный щиток на удивление легко поддался — это явно была подвижная деталь. А Мираж быстро облизнул губы. — Это не броня. Нужная часть корпуса. Не надо отламывать, пожалуйста. «Храни нас пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь»... Квает Спэйс убрал манипулятор с указанной пластины и чуть-чуть подвис, любуясь сочетанием благородной изысканности и одновременно мужественности черт аяконского аристократа. Кончик серебристой глоссы, скользнувшей по губам измученного жаждой автобота, пленял его, захватил всё внимание, увлекая вслед ускользающему моменту, побуждая к неосознанному действию. Сикер активировал дожигатели, приподнимаясь на уровень роста автобота, резким движением подался вперед, перехватил фейсплейт Миража ладонями и поцеловал чужие пересохшие губы. Ощущение тёплого, неожиданно мягкого и гладкого металла наполнило чувствительную сенсорику приятными импульсами. Исследуя новую тактильность, Квает Спэйс без единого намека на смущение с лёгким нажимом потёрся губами о губы пленника, потом перехватил верхнюю, провёл по ней глоссой и лишь потом отпустил. Слегка оттолкнувшись от кольца, а затем отключив дожигатели, он вернулся на прежнюю позицию напротив распятого колесного. Неспаркский поцелуй поверг Миража в некоторый ступор, но он совладал с собой, не стал отдёргиваться и даже специально оставил губу мягкой, позволяя её тискать. — Вот скажи мне, как на одном фейсплейте можно было сотворить такой убийственно привлекательный микс? — шепотом, словно боясь, что его услышат, произнес юный альфа-сикер, очертив указательным пальцем линию скулы помятого меха. — Тебя нужно заправить. Ты совсем сухой. Открой доступ к баку. — Правильное происхождение, — исчерпывающе ответил тот на вопрос о внешности, и тут же в его оптике отразилась тоска, а тихий чпок и мягкий шелест возвестили о разблокировке и открытии топливного бака. — Разрешишь вопрос? — Конечно, спрашивай. Крылатый расщёлкнул замки на блокираторе люка собственной дозаправочной системы, выпуская из-под правого крыла прозрачный гибкий шланг. Перехватив его правым манипулятором, он медленно, давая механизмам принимающей стороны адаптироваться к размеру и типу насадки, погрузил распределяющий конус в горловину бака автобота. Фиксация в положении штатной дозаправки, подача уже отфильтрованного и обогащённого дополнительными компонентами топлива в режиме низкой интенсивности. — Порядок? — заботливо поинтересовался десептикон, понимая, что для автобота эта процедура по многим параметрам может быть неприятной. Однако она была необходима для закрепления понимания пленником его положения в рамках их отношений. — У меня на лбу какая-то надпись, которую видят все, кроме меня? Откуда у всех такое стремление меня обездвижить, а потом заправлять каким-нибудь нетривиальным способом? — воспользовался Мираж разрешением, краем линзы наблюдая за происходящим внизу. — Да, порядок. — Нет. Заправку чаще всего стоит трактовать как проявление заботы, или жалости, или установления рамок взаимодействия внутри узкого круга. Вот ты сам недавно заправлял своего командира, причём из собственных магистралей. Тебя факт отношения Джаза к такому переливанию не заботил. Я бы тоже сделал это, учитывая низкое качество твоего сильно разбавленного компенсирующим гелем магистрального. Но сделаю это через бак, потому что не хочу портить твой голубой энергон своим. Конечно, концентрация нанитов в получаемом тобой топливе ниже, чем в магистральном, но тебе хватит. К тому же нет гарантии, что тип моего магистрального энергона совместим с твоим. Отвечая, Квает Спэйс показательно постучал по одной из пластин живота, требуя её разблокировать. Мираж отключил замки указанной пластины. — Именно поэтому из магистралей. И ещё кубом напоил. Потому что знаю его отношение. Если бы мог разблокировать на нём захваты раньше — дал бы куб в манипуляторы, а не поил сам. «А ещё я возвращал старый долг. Именно с тех пор я и знаю, что наш с ним магистральный полностью совместим, несмотря на цвет.» Десептикон снял первый сегмент брони, постучал по второму рядом, и по следующему. Мираж послушно разблокировал замки и там. — Теперь моя очередь задавать вопрос. Почему твоё отношение к данному виду дозаправки негативное? Мне непонятно вот что: мех, который даёт пассивное портовое подключение и оптикой не моргнув, категорически против аварийной дозаправки. В чем суть? — Полагаю, суть в разнице воспитания. Системы ценностей в среде, где рос ты, и где я, были разные. У нас гораздо меньше таких... демонстративных маркеров относительного старшинства. Всё гораздо тоньше и прикрыто множеством слоёв дипломатии. Глядя со стороны, ты мог бы не заметить разыгравшейся на твоей оптике войны и решающего сражения. Ну разве что потом, если бы проигравший дентами заскрипел, хотя такие примитивные проявления низменных эмоций крайне осуждаются. Информационные порты — и провода — всего лишь средство обмена информацией. Для обозначения отношения при этом используется не кто в кого свои провода суёт, а каким образом проходит сам процесс. Грубо, взламывая фаервол, или резко отключившись, или зажав чужой провод... Или, напротив, брезгливо соблюдая весь протокол до глифа в параноидальном режиме... Колёсный помог снять очередную деталь обшивки и продолжил: — Что же до заправки, то тут два момента. Первый: если ты немощен настолько, что неспособен даже заправиться самостоятельно, будь уверен, скоро об этом узнают все. Твои враги радостно сожрут тебя, твои союзники отвернутся от тебя... Позволил увидеть твою слабость — и ты политический деактив. Второй... Во времена моего спаркства у нас был конец очень долгой эпохи мира. Аварийный заправочный люк не использовался по назначению несколько поколений. Поэтому он использовался иначе, и это обросло своими обрядами и понятиями. Вкратце сводящимися к тому, что это очень низкое и грязное развлечение для извращенцев. Хуже, чем участвовать в этом, только быть при этом тем, в кого втыкают. В какую сторону при этом идёт перекачка топлива, неважно. Он коротко глянул туда, где происходил именно этот процесс. — Как и многое в Золотом Веке, это порицалось обществом и широко же в нём практиковалось. Но говорить об этом было нельзя, а уж тем более нельзя позволить кому-то узнать, что ты это практикуешь. А если всплывёт — решающим будет то, на каком конце заправочного шланга ты находился. Провентилировал, одновременно оценивая, не слишком ли достал слушателя, резюмировал: — Поэтому то, как я заправлял Джаза, было проявлением заботы с максимальной тактичностью и уважением, а происходящее в данный момент мне сложно воспринимать иначе, как... указание места. Несмотря на сухой бак и всю твою аккуратность. Квает Спэйс слушал внимательно, сопоставлял полученные данные с историческими контекстами, анализировал и делал для себя выводы, тем не менее не забывая при этом разбирать испорченную броню пленника. Каждый снятый сегмент брони падал на пол со звонким характерным звуком удара металла о металл. Потомку Мегатрона нравилось разбрасывать вокруг себя части его облачения, открывая всё новые участки механизмов. Внутри Мираж выглядел даже интереснее, чем снаружи. Конструкция его корпуса была сложна, но идеально сбалансирована. Маленький гром с жадностью первооткрывателя изучал чужие внутренние системы. — Благодарю за подробные разъяснения, Мастер, — обращение было выбрано не случайно, десептикон сделал на нём акцент, демонстрируя высокую степень уважения к колёсному рядом с ним. — В сказанном тобой есть совпадения и с моим мировосприятием. Например, то, что относится к демонстрации слабости. Он поднял голову, отвлекаясь от созерцания работы систем серединной части корпуса пленника. — Теперь ответь мне вот на какой вопрос. Ты воевал на стороне автоботов, считай, официальных властей, неужели ты хотел сохранить прежний порядок? Личный пленник Квает Спэйса отметил свою стремительную карьеру от раба до мастера за пару кликов. — Праймус упаси! Прежний порядок мне не нравился, и я думал, как его изменить. Только я трус — увидев, что стало с сенатором Шоквейвом, который не только думал, но и говорил об этом, я постарался поглубже уйти в тень. Когда же полыхнуло, поборники старого порядка, которых ваши не развесили на столбах в первые циклы, свалили в дальние колонии. На Кибертроне остались только две группы революционеров. Точнее, ваши хотели весь мир до основания разрушить, а потом возвести новый порядок, а те, которых вёл Оптимус — Прайм, избранный Матрицей, а не Сенатом, — хотели хорошенько переделать имеющийся мир. Я посмотрел на программу и методы обеих сторон и сделал свой выбор. Квает Спэйс всё чаще теперь хотел снять изрядно помятые пластины, которым отключение замков не помогало или помогало слабо. Некоторые приходилось уже и отламывать, тогда гонщик едва заметно вздрагивал. — Вот оно как. Поймав очередную реакцию корпуса пленника на болевой импульс, сикер прижал место снятой детали ладонью на несколько нанокликов, облегчая состояние и давая ему отдохнуть. — Чтобы восстановить и выправить, нужно снять, — пояснил десептикон. — Но ты можешь считать это наказанием за нарушение договора. Оно будет состоять из нескольких этапов. Впрочем, об этом потом. А сейчас расскажи мне, какие традиции старого мира ты сохранил бы для нового? Мираж не очень понимал, зачем восстанавливать и выправлять, если его ждут другие этапы, но спрашивать ни об этом, ни что за этапы, не стал — Квает Спэйс же сказал, что потом. И к тому же задал вопрос. На который у него не было готового ответа. И быстро сгенерировать не получалось. — Сейчас о сохранении речи уже не идёт, — медленно заговорил он, — вы основательно всё разрушили, а остальное перевернули. Надо будет строить заново. Проверив уровень заполненности бака автобота, десептикон столь же аккуратно извлек насадку, достал из слота хранения стойки кольца гигиенические салфетки, тщательно протёр ими внешнюю часть горловины приёмного порта автобота. — Можешь закрываться, — разрешил он, после протер свою заправочную насадку и втянул шланг обратно в слот под крылом. Эту команду Мираж выполнил откровенно поспешно. — Мне сейчас проще назвать, что из старого сохранять точно нельзя. Старые названия структур и старые титулы, например. Если я сейчас потребую обращаться ко мне «сат» и непременно с поклоном на пятнадцать градусов для голубого энергона и опусканием на колени для низших, за стволы схватятся и наши и ваши — и будут правы. То же касается твоего высочества — надеюсь, это личная шутка Старскрима, а не твой официальный титул? Очередное обломанное крепление, очередная провалившаяся попытка не выдать, что больно, очередное «заминание» повреждения... — Из послевоенного времени невозможно выбраться без диктатуры, и у вас даже есть хороший лидер для этой функции, но официальное название должности твоего создателя должно быть как можно более нейтральным. Никаких королей, императоров и, Праймус упаси, диктаторов. Можно и даже нужно, чтобы название было неудобопроизносимым. И по неофициальным каналам запустить разговорную версию — удобную, красивую и идеологически верную. Хоть Белый Вождь. Лидер «ЧА» молчал, слушал, вникал, делал заметки, параллельно разбирая грудную броню автобота. А тот заметил планомерное смещение к спине и уже просчитывал, как отделять кабину. Конструктикон, чинивший раненого пленного, предназначенного для дальнейших пыток, восстановлением мелких замочков заморачиваться не стал, а на совесть приварил, заботясь только, чтобы это не мешало трансформации. — Ты меня так до завтра разбирать будешь, — взмолился пленник на очередную заминку. — Не трать время, отрывай подряд, что не отцепляется. Чем быстрее сольётся в сплошной фон, тем проще... Если, конечно, это не входит в твои планы по наказанию, — быстро поправился он. Если бы кое-кто не был уже настолько перегружен испытаниями последних двух циклов, перегрузками процессора, свежими перезарядом прямо поверх перерасхода, то догадался бы, что последует за его словами. Но то, что Мираж был ещё способен связно мыслить и излагать, уже было немалой заслугой многих ворн тренировок при дворе. А что ходить и стоять не очень способен — так на то есть кольцевая рама, удачно его удерживающая в нормальном положении. — Как тебя разбирать, моё дело, — резко одернул пленного сикер, грубо выдернув следующую пластину, чтобы неповадно было. Резкий всхлип вентиляции показал, что урок дошёл по адресу, но жаловаться Мираж не стал. Обучаемый. Квает Спэйс не стал более заострять внимание на неуместном совете пленника, переключившись на заданный им в процессе объяснений вопрос. — У меня со статусом, мягко сказать, сложности. Официальных титулов нет, есть нелепое для моего возраста звание и огромное количество произвольных обозначений. Потомок вождя, армадник, принц, ваше высочество, мелкий вождь, полковник-пешком-под-стол. Кто во что горазд, особенно за оптику. Так что я привык и стараюсь не заострять на этом внимание. Это всё пройдет, как только новый строй укрепится, а я стану взрослее. Закончив демонтаж нагрудной брони пленника, сикер некоторое время смотрел на пылающее теплом свечение внутри прозрачной сферы, помещённой в золотые хитросплетения защитного каркаса. — Это что, искра? — спросил десептикон, и тут же осознав как это было глупо, стыдливо увёл оптику в сторону. Впрочем, он быстро справился с чувством, недостойным вожака вожаков, и, вернув взгляд обратно, изучающе провел пальцами по передней части золотой рамы. — Холодная! — констатировал он, и с искренним восторгом пояснил. — У тебя холодная искра, как у героя сказаний о «бесконечных облачных долинах». Ты читал? Этого действия Мираж тоже предсказать не смог, потому и не успел предупредить, а когда пальцы любопытного спарка медленно проскользили по камере искры, которую его возлюбленная почему-то решила сделать гиперчувствительной, только забился в пароксизме невыносимого удовольствия с отчаянным стоном, переходящим в бесконечный вопль. Зажимы удержали его только чудом — так затрясло всю конструкцию. Лишь через несколько нанокликов после того, как испуганный неожиданной реакцией десептикон убрал свой манипулятор, автобот сумел хотя бы перестать кричать, но усмирить бешеный вихрь полей было бы не под силу сейчас никому. Большую каюту разрывали бьющиеся потоки наслаждения, муки, страсти, невыносимого желания продолжить и прекратить немедленно. Их источник обвис в захватах и тяжело вентилировал, с трудом удерживая голову, чтобы смотреть на собеседника. — Х-х-холод-ная... кон-нечн-но, х-холод-дная... — сквозь непослушно стучащие денты едва выговорил всё ещё крупно содрогающийся мех. — Была б г-горячая, с-сейчас тут д-дыра в к-кос-мос бы-была б-бы... — Что с тобой? — спросил шокированный увиденным и не способный разобраться в бешеном отклике полей искры противоречащих друг другу Квает Спэйс. — Боль такая сильная? — Н-не боль... Нао...наоб-борот, — разбитый экстремальным воздействием гонщик не только с трудом говорил, но и мысли в кучу едва мог собрать. — Н-но сильно. Нев-выносимо. Сделай кто т-так посреди к-коннекта, было б-б-приятно. А так... просто... с-сильно. В-вообще. Очень. Проведи ты так-к-когтями, я быб-блокирнулся от боли, нав-верное. Остатков разума ему хватило на то, чтобы не попросить больше никогда так не делать — ибо тогда точно сделает, причём сильнее. — Вот как, — заинтересованно протянул потомок гладиатора и дикарки. Сильнее инстинкта подчинять себе других альфа-сикеров в нём был только интерес к познанию нового. — Мираж, я никогда еще не видел, как мех выпадает в эйфорическую перезагрузку, — предвкушающим новую интересность тоном сказал он, хитро улыбаясь. Легким небрежным движением стёр с шейной магистрали автобота капли хладагента. — Хочу посмотреть. Его пальцы снова коснулись одного из золотых сегментов камеры искры, начав своё путешествие сверху вниз. Эти прикосновения были очень нежными и предельно точными, Квает Спэйс хотел вывести своего пленника на пик чувственного удовольствия и уверенно вёл его к этому. Вспомнив, что происходящее относится к сфере коннекта, как и его пробы с поцелуем, он решил объединить оба эти действия. Легко запрыгнув на зафиксированные супинаторы Миража, чтобы сравняться с ним ростом, маленький гром зацепился свободным манипулятором за край рамы, обеспечивая себе устойчивость, и снова покрыл губы автобота своими. Мираж сначала не поверил своим аудио, когда услышал план, а потом было поздно пытаться что-либо предпринимать. Он смотрел расширившейся оптикой на приближающийся манипулятор, в последний миг дёрнулся в безнадёжной попытке избежать касания, выгнулся дугой с мучительным стоном сквозь сжатые денты... ...и последний бастион самоконтроля рухнул именно в тот момент, когда губы десептикона коснулись его. Мираж в судороге рванулся хлёстким движением обратно, разевая рот в крике, разбивая дентами губы Квает Спэйса, отчаянный рывок шлемом назад, чтобы спасти глупого мелкого, раз уж самому удержаться никак, удар об удерживающую балку сзади и новый неподконтрольный рывок всего корпуса вперёд, снова столкновение — теперь лба с чем-то хрустнувшим, чужой манипулятор, сдавливающий шею, жёсткие пальцы сминают магистрали, но амплитуда размахов головой уменьшается настолько, что становится возможным разглядеть что-то алое и ярко горящее прямо рядом. Наслаждение, мука, боль, отчаяние, мечта, чтобы эта пытка поскорее закончилась, продлить этот миг, ощущение, что сейчас станешь сверхновой, удивление, что это ещё продолжается, невыносимое удовольствие и «добейте меня уже» — всё сплелось в безумной пляске энергополей, наполнивших каюту, захлёстывающих обоих присутствующих. И почему-то длилось, хоть давно должно было вынести любую нейросистему такими перегрузками. И длилось. Зависший на пике нагрузки автобот никак не мог перейти этот пик и выпасть в спасительный офлайн, ибо откуда было мучающему его спарклингу знать, что для завершения нужен резонанс, нужны такие же зашкаливающие поля второго участника. И что не менее важен разогрев и правильный настрой перед этим. Мираж, ещё примерно две вечности назад считавший что вот-вот выгрузится или взорвётся, продолжал биться в неистовой судороге, изо всех сил пытаясь не то согнуться, чтобы отодвинуться от терзающих его пальцев, не то, напротив, разогнуться до упора, чтобы сильнее упереться в них. Или просто — сжаться в сверхплотный комок вокруг полыхающей искры, чтобы не дать ей взорваться, выгнуться от непереносимой агонии, сделать хоть что-нибудь, лишь бы это прекратилось, перешло, наконец, в долгожданную вспышку. Кое-как в почти неработающем процессоре сформировалась нужная мысль. Чей-то нескончаемый крик (его собственный) отошёл на задний план. Разведчик попытался убедить себя, что это нежные пальчики его любимой ласкают его камеру искры, что вот-вот они соединятся, что она здесь и жаждет слияния не меньше его... Наконец, ослепительное сияние затопило сознание. Спрыгнувший вниз после удара в нос Квает Спэйс ещё какое то время держал за горло отключившегося автобота, внимательно рассматривая его и осознавая итоги проведённого эксперимента. По изрядно саднящей лицевой горячим липким потоком струился энергон. Сикер стёр его размашистым быстрым движением, размазав по предплечью ярко-розовую субстанцию. И тут же пожалел об этом: боль, ещё мгновение назад казавшаяся вполне терпимой, ударила с новой силой, заставляя его схватиться за фейсплейт обоими манипуляторами и согнуться пополам. — Вот шлак... шлак... срань Юникронова, — срывающимся на рычание голосом выругался он, чувствуя как омыватель непроизвольно подступает к оптике. — Ну давай, поплачь ещё, мелкое ничтожество! — раздражаясь на рефлексы собственного корпуса, рычал потомок Мегатрона. — Как же ты меня бесишь, слабая, убогая, недостойная моей великой сути, ублюдочная оболочка! Восемь метров позора и... дрожи, ну вот ещё! Сесть на колено, кулак в пол с размаху, как можно сильнее, вот так, уже лучше, продуть воздухозаборники, ещё раз. Довольно скоро справившись с приступом, который сам же себе устроил, принц не спеша побрел в санотсек. Мир вокруг него слегка кружило, словно он выполнял элемент «спираль». Автоботу всё же удалось сбить настройки гироскопов. Умывшись и вправив на место лицевой газоанализатор, он ещё пару кликов боролся с вытекающим из повреждённых участков энергоном и заливающим оптику омывателем. Впрочем, совладав с ними, он тут же выбросил факт травмы из головы и вернулся к пленнику. Провисший на разболтавшихся держателях Мираж выглядел ужасно и поэтому жалко. Однако десептикон был ему благодарен, ибо выводы, которые он сделал в ходе исследования, казались ему очень важными. Он подошёл к колёсному, осмотрел. Оказывается, крепления не подвели, это пленник так сильно бился, что смял собственную тонкую броню. На опорах таких помятостей не было — очевидно потому, что верхняя часть корпуса могла двигаться с большей амплитудой. Сикер подтянул крепления манипуляторов и закрепил шею и голову в специальных держателях. После вскрыл панели информационных разъемов на запястьях и подключил автобота к системе контроля пыточной установки. Активировав монитор, который полупрозрачным экраном повис в воздухе по правую сторону от инсталляции, Квает Спэйс запустил диагностику состояния пленника. Убедившись, что Мираж вусмерть измотан, но не сломлен, он вытер уже начавший подсыхать голубой энергон с его разбитых губ.