Альтернативная история большого заговора

Перезагружавшийся в вынужденно позе автобот апнулся раньше своего гостеприимного хозяина. Чуткие газоанализаторы в боковых расширениях шлема подсказали ему, что ещё не истрёпанные системы юного сикера уже справились со вчерашним излишеством, и, вероятно, скоро пробудится и он. Сказанные Квает Спэйсом на ночь слова о сложном орне вернулись в память со всей пугающей отчетливостью. Сам пленник под обещанными «страшными истязаниями» понимал манипуляции, которые он не сможет выдержать без крика, как бы ни старался. Очень много таких, на протяжении долгого времени. В прошлое попадание в плен он узнал, что легко может сорвать вокалайзер за ничтожные шесть джооров, а потом и вовсе сломается. Но упоминание «протокола ночь» подразумевало, что одним циклом здесь ограничиваться не намерены. «Напуган своими фантазиями», ха. Угадывать и представлять, что именно планирует сделать обманутый им десептикон, Мираж и не пытался. Во-первых, всё равно не угадает, а во-вторых, ему бы так себя в манипуляторах удержать, не выдать своего страха. Еще многочисленные вчерашние намёки, что извлечение искры отменяется... Или откладывается на неопределённое время? Квает Спэйс явно по каким-то причинам не хотел озвучивать свой план целиком, а Мираж был слишком горд, чтобы спрашивать. И так вчера практически спросил — и получил весьма обтекаемый ответ. Если пытка неизвестностью была частью плана маловорнового принца, следовало признать, что ему это вполне удалось. Ленивое шевеление на огромной перезарядочной платформе сообщило ожидающему расправы пленнику, что его фиолетовозначный мучитель приходит в онлайн. Квает Спэйс ещё какое-то непродолжительное время перекладывался, подгребая под себя пухлый мягкий изолетик, стараясь удержать мгновения сладкой ускользающей неги. Оставляя оптику отключенной, он привычно искал кого нибудь из своих ведомых рядом с собой, чтобы прижаться, ощутить присутствие жизненно необходимой, пусть пока ещё непрочной связи. Но его платформа была пуста, его линк вчера так и не вернулся в клубок. Издав низкотембровое, выражающее возмущение, рычание, сикер попытался перевернуться на спину, не преуспел в этом и окончательно апнулся. — Доброго утреннего цикла, Мираж! — поприветствовал он автобота, попутно составляя и отправляя запрос о состоянии своих ведомых. Сильного волнения по поводу их отсутствия вожак вожаков пока не испытывал, зная множество возможных причин их задержки. Чувство невосполнимой потери у него отсутствовало, а значит, все его избранники были живы. — Как ты себя чувствуешь? — садясь и потягиваясь, поинтересовался принц. — Я бодрячком, а ты? Избавившись от всё ещё цеплявшегося за опоры изолетика, маленький гром покинул спальную зону и отправился в помывочную. Пленник легко откликнулся на доброе пожелание, но последовавший за ним вопрос едва не поверг его в ступор. Однако потом он догадался об истинной подоплёке вопроса и понял, какой ответ будет правильным. — Достаточно отдохнул, благодарю. Вернулся из санотсека Квает Спэйс мрачным и напряжённым. Информация о состоянии ведомых настигла его там. Хлопнув в ладоши, он приказал виртуальному помощнику отпустить пленника. — Иди мойся. Ты должен быть чистым. Я настроил нужный режим автомойки. Зайдёшь в камеру очистки, хлопни, программа запустится. Пока Мираж исполнял его распоряжение, сикер активировал уборочных дронов, вызвал дежурного вехикона, сдал изолетики и подшлемные блоки в чистку, приказал принести свежие, после чего начал готовить пыточную установку к предстоящим манипуляциям. Наказание автобота, ранее задуманное как приятный сюрприз для феммы его искры, теперь обретало совсем иной, печальный контекст. Мираж заметил резкую смену настроения, но решил сначала выполнить распоряжение, а потом задавать вопросы. — Что-то случилось? — спросил он по возвращении. Он заметил, что «его» кольцо выдвинуло дополнительные модули, но пока не вычислил их функционала. Да и не очень стремился, если на то пошло — и так скоро узнает. — Всегда что нибудь да случается, — ровным тоном ответил маленький гром. — Вопрос только в том, насколько сложно это преодолевается. В данном случае несложно. Он указал на два больших куба авиационного, приготовленного им заранее и теперь стоящего на уже знакомом столике. — Заправляйся, твои баки должны быть полными. Сообщение от главного связиста десептиконов, упавшее на канал закрытой личной связи, проинформировало принца о попытке пленника передать автоботам шифр. Этот факт Квает Спэйс принял как дурную данность и лишь отрицательно покачал шлемом, бросив короткий взгляд яркой полыхнувшей оптики на Миража. Сейчас тяжёлые ранения ведомых заботили его разум и искру больше, чем мелкие проделки алозначного разведчика. Сводка из ремблока сообщала, что сильнее других из офицерского линка пострадала Акустика. И снова означенный разведчик поняв, что с ним не хотят разговаривать, не стал ни докапываться до причин, ни настаивать на попытках разговорить, а молча подчинился. Количество высоко- и сверхзаряженного топлива, потребляемого им последнее время, уверенно приближалось к довоенным временам, когда он вёл активную светскую жизнь. Да, и полыхнувший в его адрес взгляд, явно бывший частью недоступного аристократу разговора, тоже был как из того прошлого. Архивы обсчета интриг распаковывались сами собой, он даже поймал себя на том, что принюхивается к выданному энергону в поисках возможного яда. Впрочем, отбросить глупые мысли было проще, чем впихнуть в себя второй куб. Полностью заправленный накануне, он почти не тратил заряд последнюю ротацию. Но, кое-как перераспределив нагрузки, он усилием воли сумел-таки прикончить выданную порцию. Схлопнув, замер в вопросительном ожидании. Он был уверен, что знает, какая команда будет следующей, но опережать не собирался. Зато сложился кусок головоломки. Из кольца выдвинуто оборудование для слива энергона, «твои баки должны быть полными», мрачность Квает Спэйса — похоже, сейчас одно колёсное станет недобровольным донором для кого-то из его ведомых. Что объясняет многое, кроме ощущения, что десептикон почему-то недоволен им лично. Подчиняясь очередной команде, Мираж снова стал частью зловещего произведения искусства, вот уже второй орн украшавшего мрачную спаркскую каюту потомка Мегатрона. Протокол удержания изменился на пугающий «судный орн», а в одну из основных энергонных магистралей, прямо под камерой искры, вонзилась толстая длинная игла системы забора плотных субстанций. — Ты сильно тормозишь, колёсное, я ожидал от тебя большего здравомыслия и проницательности. Скажи мне, Мираж, как, по-твоему, я должен реагировать на твою попытку саботировать интересы десептиконов? Ты намерен нарываться на каждую лежащую на поверхности провокацию? Десептикон аккуратно погладил обнаженный каркас грудного отсека непутевого разведчика. Затем, ухватившись другим манипулятором за кольцо и наступив на стопу пленника, приподнялся, сравниваясь с ним ростом, прильнул губами к аудио и вкрадчиво прошептал: — Шифр для автоботов был большой ошибкой, мой мятежный мастер. Наказание будет жестоким. Ты будешь кричать те семь нот снова и снова до тех пор, пока не забудешь их значения. Чёрный как глубины космоса гром рывком отстранился от лишённого брони корпуса, а затем спрыгнул вниз. — Тебе есть что сказать? Оптика десептикона разгорелась пламенем юникроновых плавилен, обещая скорую расправу. Парадоксальным образом страх пленника ушёл, стоило его мучителю приступить к реализации своих планов. Мираж уже привык к такому выверту своего второго сознания и сейчас лишь с интересом изучал показания внутреннего диагноста и его прогнозы. К сожалению, в механомедицине познания аристократа были на редкость скудны, так что детально интерпретировать написанное не получалось. Сам будучи неплохим мастером замены покрышек на ходу, разведчик был уверен, что и Квает Спэйс в данном случае не устраивал провокацию сознательно вчера, а делает вид, что так и было задумано, сегодня. Но доказывать это не видел нужды. — Да, милорд, — безмятежно откликнулся он, отвечая на прямой вопрос. — Реагировать — как вам будет угодно. И я подготовил запрошенный вами вчера доклад. Могу скинуть файлом или изложить устно... видимо, позже? Он длинный. Только последнее уточнение и показывало, что обещание криков было услышано и понято. Мираж испытывал серьёзные сомнения в своей способности хотя бы раз воспроизвести эту сверхбыструю веселенькую мелодию в формате крика боли, но говорить не стал — зачем гадать, если они оба это скоро узнают точно. Лидер офицерского линка ЧА опустился на пол в паре декаметров от инсталляции, достал из сабспейса моток мягкого изолята и когти-ингибиторы, наспех приступив к их перенастройке. Поза его выглядела почти расслабленной: скрещённые опоры, брошенные вперед плечи, для полноты картины не хватало только опущенных крыльев, но эта опция ему была временно недоступна. Каждые пару кликов чёрный сикер поднимал оптику, проверяя уровень заполнения тубы для сбора магистрального энергона. Конечно, виртуальный помощник был запрограммирован сообщить ему о завершении процесса, но десептикон словно не доверял ему. — Устно, позже, — спустя десять кликов ответил принц, завершивший настройку устройства сдерживания, и начиная нарочито медленно обматывать фаланги пальцев глянцевой чёрной лентой. — Теперь у тебя будет возможность поддерживать связь внутри «Немезиса», но не за его пределами. Считаю это целесообразным ввиду твоих будущих заданий, — сикер встал, подошел к кольцу, снова использовав стопу автобота как ступеньку, закрепил ингибитор на шейный отдел нейроствола и спрыгнул вниз. — Что было в шифре, Мираж? Подушечки облаченных в мягкий изолят пальцев постучали, едва касаясь, простую мелодию по камере искры, предупреждая разведчика о необходимости говорить только правду. Эффект от лёгкого постукивания оказался совсем не лёгким для его жертвы. Стиснув денты, автобот сумел удержаться от постыдного стона, но едва-едва. Невозможность посмотреть, увидеть, далеко ли убрались мучительно нежные пальцы, только обостряла чувствительность, нервировала. Но пока разведчик держался. — Мой позывной. Мираж не сомневался, что будет наказан за такой ответ, но иначе сказать не мог — ибо это наиболее точно отвечало на заданный вопрос. Что ж, значит, сейчас у его ученика будет внеплановый урок по технике ведения допроса, тоже полезно. — Хорошооо, — нарочито растягивая слово произнес, десептикон, подтверждая получение ответа и отводя кисть манипулятора чуть в сторону, давая автоботу понять, что он ведёт себя правильно. — Какой смысл ты вложил в это сообщение? — голос юного грома звучал спокойно, глубоко, даже гипнотически, эту манеру он успел перенять у самого аристократа, и она комплементарно дополняла его образ. Для полного эффекта недоставало разве что низкого тембра, но дефицит этого параметра могло исправить только время. Виртуальный помощник сообщил о заполнении первой тубы голубым энергоном и по команде Квает Спэйса заменил её на вторую. Готовый к удару автобот оказался не готов к его отсутствию. Выдавая его волнение, оптика на миг погасла и разгорелась снова. — «Актив. Продолжаю работу.» — Над чем же ты работаешь? — поддерживая прежнюю манеру беседы, поинтересовался пока довольный десептикон, вернув манипулятор к камере искры. Он пока не касался, но явно обозначил свое близкое присутствие настолько, что Мираж мог ощущать тепло его мягких, обещающих сладкие страдания, пальцев. Принц предполагал, что гонщик мнит себя агентом влияния, считает, что сможет переиграть его, но это было явно не всё. Что ещё, он непременно собирался выяснить. И в целом Квает Спэйс был недалеко от истины. Что изрядно осложняло актив одного конкретного автобота прямо сейчас: изменять себе и начинать лгать Мираж не собирался, правду говорить не хотел, а сформулировать, как обычно, точно, ёмко и неоднозначно не получалось. К тому же сообщения диагноста отвлекали уже достаточно сильно, да ещё и запросы на переход в режим сохранения энергии посыпались один за другим, и никак не получалось запретить им вылезать. Параллельно приходилось отслеживать положение манипулятора десептикона и следить за таймером — он уже слишком долго молчит, если прямо сейчас не родит подходящего ответа, спросивший перейдет к карательным мерам (сам Мираж на его месте уже бы перешёл, это принц на удивление добр и терпелив). Гонщик разогнал сильнее вентиляцию в надежде, что прохлада поможет держаться онлайн. И мыслить. Очередное смахнутое системное сообщение, промах — и свежесгенерённая шутка на заданную тему уходит вместо корзины на вокалайзер. — Над победой. Сил добра над силами разума. Квает Спэйс весело рассмеялся, оценив шутку по достоинству, он даже не разозлился на автобота за потерянное время. Мираж подарил ему шикарный демотиватор, который принц тут же обрамил подходящей контекстной картинкой и разослал своим раненым ведомым для поднятия их настроения. Тем не менее его пальцы легли на камеру искры, покрывая почти всю её переднюю полусферу, затем, слегка надавливая, собрались к центру и вновь медленно расползлись, заполняя собой большую площадь. — Мираж, шутка была хороша, браво, благодарю тебя за неё. Но вот уместна ли? Я всё ещё жду ответа на вопрос! — маленький гром сделал паузу, наблюдая за сменой состояния пленника. — Над чем ты работаешь, автобот? На этот раз издевательская ласка была слишком долгой, чтобы суметь вытерпеть её без звука. Сдавленный стон до обидного быстро превратился в крик, пленник отчаянно дёрнулся в креплениях, пытаясь отодвинуться — абсолютно безуспешно, разумеется. Наконец, невозможно мягкие благодаря мягкому покрытию пальцы остановили движение, давая жертве шанс попытаться совладать с собой. Невероятным усилием воли Мираж почти победил свой вокалайзер — наступившую тишину нарушал только стук дентопластин да изредка прорывавшееся поскуливание, ибо ладонь так никуда и не делась. Мучительно нежная, тёплая ладонь, бархатистый изолетик на которой рождал ярчайший отклик сразу у половины всех датчиков камеры искры, так непредусмотрительно ими нашпигованной разработчиком его нынешнего корпуса. Эта ладонь совершенно не помогала унять бьющую автобота крупную дрожь, и сейчас он был даже благодарен раме, так немилосердно его растянувшей — если бы не она, он сейчас трепыхался бы сильнее, тёрся при этом о ладонь и уж точно не был бы способен себя контролировать хоть как-то. Вырвавшиеся было из-под контроля поля искры снова были призваны к порядку, пусть и не с первой попытки. Голос Квает Спэйса достиг, наконец, сознания, Мираж попытался ответить, но, услышав начавшееся вместо речи подвывание, умолк. — Зад-д-дыыы... — новая попытка ответа снова попыталась перейти в вой и была прервана. — Зада...да-ч-чу. Ну, хоть команды на отключение процессора прекратились: видимо, автоматика признала воздействие слишком опасным, чтобы игнорировать. Поняв, что трепещущая жертва не в состоянии произнести больше одного неразборчивого слова, пока его манипулятор стимулирует камеру искры, десептикон отстранил кисть, давая пленнику отдых. — Неправильный ответ, Мираж! Даю последний шанс! Тем временем виртуальный помощник сообщил о заполнении второй тубы и получил распоряжение заменить её третьей. Пленник с готовностью воспользовался кратким отдыхом, выравнивая прерывистый ритм вентиляции, подчиняя сбоящий вокалайзер, старательно усмиряя стучащие денты... Сложности остались только с корпусом, который всё продолжал трястись, несмотря на отпустившую уже сладкую судорогу. Вместо неё теперь разлилось болезненное покалывание, обострявшееся от каждого движения, и от которого никак не удавалось отмахнуться. — Я расскажу тебе, что будет дальше, если ты не дашь мне требуемую информацию, — принц все ещё демонстрировал чудеса самообладания, сохраняя прежнюю мягкую манеру речи и внешнее спокойствие. — Я подключусь к тебе и сам найду нужное мне знание, а если не найду — передам тебя Саундвейву, и он найдет. Юный гром сделал паузу, давая пленнику осознать им сказанное. — После запрошу у тебя подготовку документов по теоретическим основам гуманитарных дисциплин ворна на два интенсивного освоения, а затем выкачаю весь твой энергон, в том числе из малого круга, вытащу искру, и отдам тебя на перепрошивку Шоквейву. Ещё одна пауза, сопровождаемая зловещей улыбкой. Занятый борьбой с собственным корпусом, автобот, однако, внимательно слушал, что ему говорилось. Того ключевого слова, которое он так боялся услышать, не прозвучало, а без него можно было и потрепыхаться ещё немножко. Он выслушивал описание ждущей его незавидной участи, демонстрируя неплохое спокойствие, почти насмешку, он даже одобрительно прищурился, когда принц выказал продуманность собственного учебного плана... Как вдруг очередные слова разбили вдребезги его самообладание, оказавшееся на поверку тонким перекалённым стеклом. — Нет! — отчаянный вскрик, и с новой силой забившийся в оковах Мираж фонит безграничным ужасом. Ученику удалось не только найти главный страх своего мастера, но и ударить по нему с ошеломляющей точностью. — Ты очнёшься послушным, преданным мне сикером, сохранившим свой драгоценный опыт, навыки и даже характер, от которого я, признаюсь, в восторге, а вот памяти о служении автоботам в тебе уже не будет. Как и возможности гадить там где жрёшь! Нравится такая перспектива, мастер? Ученик не останавливался, развивал успех, но и мастер в полной мере заслуживал своё звание — он продолжал свою безнадежную борьбу за контроль над собой. Безудержный страх всё ещё обжигает сенсоры обоих присутствующих, но к нему уже примешиваются другие нотки — обреченность, отвращение, ярость... Отчаянные метания, видимо, в поисках выхода и — смирение, и горечь, и никуда не девшийся страх. — Снач-чала в-высочество, — с трудом проговорил он. — Теперь эм-эм-пурата и т-теневые игры. Ч-чем же вы... от-отлича...етесь. Горечь ненадолго поменялась местами со страхом, заняв главенствующее положение, но вскоре опять сдулась — за эту соломинку автоботу и бывшему сенатору удержаться не удалось. А вот нелогичная смесь решимости и смирения оказалась соломинкой покрепче. На короткое время гонщик даже перестал дрожать, обречённо повиснув в захватах. — П-подключайся. Запястные инфоразъемы были далеко, шейный плотно закрыт широким ошейником, крепящим автобота к раме, поэтому он открыл на груди, чуть выше камеры искры. Квает Спэйс осознал, что преуспел в своем стремлении подавить волю автобота, когда его поля наполнились, яркими, болезненными переживаниями, которые тот не смог контролировать. Десептикону удалось, наконец, добраться до глубинных страхов мятежного пленника, прижать его, призвать к ответу за совершённое преступление, за которое самому придется расплачиваться немногим позже. Однако радости от почти свершившейся победы над сильным противником юный вожак вожаков не испытывал, напротив, страдания мастера причиняли ему ментальный дискомфорт. Он мучил своего любимого врага не потому что хотел, а потому что был должен, но последнему знать об этом было не нужно. — Заставить тебя кричать по-настоящему было совсем несложно, — продолжая играть роль безжалостного ублюдка, ровным тоном произнес десептикон, собирая волю в кулак, чтобы не позволить себе проявить неуместное сострадание. Перед исцелением глубокой раны всегда бывает очень больно, этот принцип Квает Спэйс знал очень хорошо и понимал, насколько глубока рана его пленника. — Ты повторяешься, Мираж, вроде бы не в твоем стиле. Подумай вот о чем, — маленький гром саркастически ухмыльнулся и полыхнул оптикой. — Так ли сильно ты, алозначный моралист, в своих методах достижения целей отличаешься от меня, аморального фиолетовозначного? Он выпустил из-под шлема длинный кабель, подключился к предложенному аристократом инфоразъёму. — Ну, давай, удиви меня! Доступ колёсный сразу дал максимально полный ко всем разделам, пусть и только на чтение. Квает Спэйсу теперь оставалось только обозначать свои запросы, и соответствующие разделы памяти или сознания услужливо разворачивались перед ним. Чем размытее даётся запрос, тем обширнее обрушивается лавина данных, в которой практически невозможно что-то найти, хотя всё имеет то или иное отношение к теме запроса. Но в этом же была и прелесть — не надо было стремиться к идеально точным формулировкам озвучиваемых вопросов, а все побочные ветви развития темы ответа представали вполне наглядно, можно было ухватить и раскрутить любую, потом снова вернуться к узлу... Для принца это был первый опыт взаимодействия с живым кибертронцем в качестве накопителя информации. В учебных симуляциях, предлагаемых ему Саундвейвом, структура выглядела иначе, впрочем, алгоритм работы Квает Спэйсу был понятен. Он повторил запрос, но теперь сформулировал его согласно правилам оптимизации поиска — и перед ним начала стремительно разворачиваться огромная сложная схема вариантов, явно не укладывающаяся в озвученный Миражом ответ, да с полупрозрачными элементами различной яркости... Хозяин процессора проявился в образе собственной бесцветной аватары и начал деловито сворачивать лишние, на его взгляд, ветви, отсекая всё, кроме того, что намерен был показать гостю. Десептикон сразу запросил причину попытки сокрытия от него информации, а в реальном мире его манипулятор снова скользнул к камере искры непокорного пленника, посмевшего продолжать свои игры. Сигнал оглушающей мощи — и потому абсолютного приоритета — ударил штормовым порывом по сознанию, разметал все построения, буквально дезинтегрировал аватару хозяина. Кэш и очередь запросов на прерывание были аварийно обнулены, сознание заполнили столь же оглушающие запросы первого приоритета и шквалом посыпавшиеся следом отказы на них — столь же мощные и потому невыразимо болезненные. Настоятельная потребность синхронизироваться с полями рядом — возбуждёнными, жаждущими близости, готовыми к ней! Отказ: нет подходящих полей в радиусе досягаемости сенсоров. Искать лучше! Сенсоры на максимум! Снова отказ: пронзающий смертельным холодом отклик единственного источника полей рядом — холодное изучающее любопытство — разрывает сознание невозможностью, недопустимостью такого вопиющего противоречия. Стравить хотя бы часть запредельного напряжения в крик. Отказ! На этот раз пришедший от самого процессора, который сумел дать нужную мощность своему сигналу только за счёт подпитки от внешнего источника — воли. Которой явно скоро не хватит. И — всё оборвалось так же внезапно, как началось, когда манипулятор поражённого сикера отдёрнулся спустя всего миг после прикосновения. Резкий обрыв процессов отозвался яростной вспышкой, прокатившейся по системам в обратную сторону — боль и невыносимое разочарование. Вжатый в виртуальную стену и непостижимым образом никак не задетый разыгравшейся в чужом сознании бурей визитёр мог наблюдать, как снова проявившаяся аватара сознания хозяина бродит, мигая и подёргиваясь, по усеянной обломками равнине, что-то высматривая, на удивление легко ориентируясь в беспорядочных нагромождениях. Вот она подобрала что-то, ещё один предмет, ещё — и уже стоит перед гостем, немного растерянно протягивая ему собранное. Это тот же ответ, что был озвучен, только теперь от него тянутся бледные нити связей, за которые при желании можно потянуть, раскрутить дополнительные оттенки смысла. Определив для себя оптимальный режим работы с учётом опыта совершенной ошибки, Квает Спэйс убрал манипулятор от камеры искры пленника и приступил к методичному исполнению поставленной задачи. Его предположения оказались верны: Мираж избрал стратегию личностного влияния. Впрочем, попытки углубиться в изучение данной темы привели к довольно интересным результатам. Планы автобота не противоречили ожиданиям десептиконов, а значит, и не требовали корректировки. Диверсионной, а также любой другой вредоносной для нового режима деятельности, включая планирование и осуществление побегов для себя или других пленных, в намерениях автобота обнаружено не было. Мираж, как оказалось, намеревался выполнять свою часть соглашения честно и к запретам крылатого хозяина отнёсся со всей серьёзностью. Основной же целью передачи оказалась довольно сомнительная с точки зрения здравого смысла, но абсолютно понятная десептикону в плане личной ментальной необходимости идея сообщить Джазу, что он в порядке. Преимущественно для того, чтобы ослабить его беспокойство о судьбе товарища, а не в рамках доклада командиру. Помимо этого важным аспектом передачи шифра стало желание Миража доказать своим, что он по-прежнему верен идеалам алой фракции. Хотя это стремление было изрядно размыто личным сомнением в истинности данного утверждения. В связи с чем эта передача служила ещё и страховкой от искушения для самого разведчика. Лишний повод удержаться, помнить, что остаётся автоботом, несмотря на личные симпатии к некоторым представителям фиолетового знака. Многим представителям. Сама же задача... Явно вытекала из стандартной инструкции военнопленного — выжить, освободиться, навредить врагу. Но в данном случае была вынужденно скорректирована, ибо первый пункт уже выполнен, а другие два заблокированы личным кодексом чести: обещал не сбегать и не вредить. Конфликт с присягой. Решение конфликта: «навредить врагу» заменено на «послужить на благо своим». Это из штаба десептиконов даже удобнее, особенно если под своими понимать народ Кибертрона. Весь. Начать с получения влияния на принимаемые решения. Аватара уже не мигала, она просто исчезала и появлялась. Квает Спэйс заметил, что, пока она рядом, нить разворачивается легко и удобно, подчиняясь малейшим намёкам на запрос, а, когда пропадает, приходится вручную возиться с файловой системой, как в безыскровом накопителе. Аватара же бледнела, изредка вновь наливаясь яркостью, и всё чаще надолго пропадала. Квает Спэйс уже начал жалеть, что самое интересное— главный побудительный мотив в момент отправки шифра — оставил на потом. — Почему твое присутствие не постоянно? — поинтересовался десептикон, не отрываясь от запущенных процессов. — Мне больно, — не жалоба, равнодушное информирование. — Контроль вокалайзера требует всё больше процессорных мощностей.* Закончив говорить, аватара не отвела пристального взгляда. Словно ждала чего-то очень важного. — Контроль не является приоритетной задачей, Мираж! Мне нет дела до твоих воплей. Твое присутствие ускоряет мою работу. Чем скорее я закончу, тем быстрее приму решение о твоей дальнейшей участи. Аватара медленно одобрительно кивнула: — Учишься на чужом опыте. Похвально. Откуда-то издалека — из реального мира — донёсся металлический стон. Долгий, монотонный, плавно модулирующийся, не прерывающийся. Последняя нить, главный побудительный мотив оказался... Почти чистым хулиганством. Увидел возможность — не увидел сходу прямых аргументов против — сделал. Хозяину сознания страшно стыдно от того, что Квает Спэйс это всё увидел. Столько пафоса — и считай на пустом месте. Особенно стыдно на фоне вчерашнего разговора. А ещё очень боялся услышать приказ отвечать, потому что пока его не было, оставалась некоторая свобода манёвра. Да, первый раз лишние части схемы он не обрубал, а сворачивал, для удобства выделения главной мысли и побочных, предполагая последующее развертывание по запросу. Получив нужные ему ответы, Квает Спэйс разорвал соединение, не желая более задерживаться в чертогах чужого сознания, в здравости которого он теперь сомневался. Вернувшийся в реальный мир колёсный первым делом занялся восстановлением контроля над корпусом. Фейсплейт: открыть оптозатворы, закрыть рот, сделать общественно приемлемое выражение. Корпус... Ладно, пусть продолжает пытаться извиваться — всё равно захваты не позволят ни поломаться, ни заметно корчиться. Голос: заткнуться. Уточнение: и оставаться таким. Разрешено перенаправлять напряжение в корпус. Поля искры... ну хоть немножечко свернуть. Хотя бы видимость приличий. Ладно, но особо яркие выплески всё-таки гасить. Принц был столь любезен, что дождался полного возвращения пленника в онлайн прежде чем продолжить. Поймав настроившийся фокус оптики цвета солнца, он поинтересовался, не скрывая ноток разочарованности в голосе: — Мираж, к чему была вся это показуха? — юный гром догадывался о причинах нелогичного поведения пленника, но не хотел верить, что восхищающий его мех смалодушничал. — Тебе пытка понравилась? Могу ещё раз повторить! Кисть манипулятора тут же оказалась возле камеры искры, но пока не касалась её. — Н-не... понравилась. Если забитая статикой пауза в речи могла исказить смысл реплики, то попытка отодвинуться от манипулятора достаточно красноречиво расставляла всё на места. — Ты же... сам видел. Не хотел... — гримаса не то боли, не то отвращения, короткий стон. — Не хотел, чтоб ты знал... видел, что... пустышка. Он уже почти хотел, чтобы жестокие пальцы вновь сомкнулись на его камере искры, позволяя не продолжать более этот позор. Тем временем система забора энергона загрузила в приёмник последнюю, четвертую, тубу, напомнив десептикону о необходимости дозаправки пленника, ведь для быстрого восстановления магистрального энергона требовалась полная загрузка бака топливом. — А, кстати... — Квает Спэйс щелкнул пальцами свободного манипулятора обозначая пришедшую в голову правильную мысль и самодовольно улыбнулся. — Порт дозаправки открой. — За...чем? Я же почти пол...полный. Но на этот раз сообразил раньше, чем получил стимулирующий разряд по горловине. Мираж на миг зажмурился от унижения, но нашёл в себе силы подчиниться. Заслужил — огреби. С едва слышным хлопком крышка разблокировалась и ушла в сторону. Электромагнитные поля, которые Мираж всё ещё очень плохо контролировал, позволяли беспрепятственно читать его чувства всем желающим. Сикер понимающе кивнул, подсоединился к заправочному порту автобота, инициировал подачу энергона в режиме медленного потока. — Не делай так больше. Я жесток к непослушным игрушкам, даже если люблю их. Энергонные магистрали автобота видоизменились, потускнели и приобрели характерную для угрозы схлопывания форму восьмёрки в сечении: сказывалась острая нехватка жизненно важной субстанции. Сам пленник выглядел изможденным. Заметив это, сикер приказал виртуальному помощнику прекратить забор энергона, решив, что на данном этапе наказания колёсному достаточно мучений, да и доводить его организм до схлопывания магистралей Квает Спейс не планировал, оставляя эту болевую ступень про запас. Автобот нашёл в себе силы криво ухмыльнуться — он неплохо себя знал. — В ближай... шее время... точно не... Сдерживать стоны становилось всё труднее, они начинали уже прорываться не только во время речи. А тут ещё заправка. Он судорожно дернулся, когда переполненный бак подал экстренный запрос на сброс топлива, машинально отказал — и бак с хрустом деформировался, заставив своего владельца снова дёрнуться и тихо заскулить на совсем другой ноте. Подача прекратилась. Заправив беззащитное колёсное до максимально возможного предела, крылатый изверг оставил его в покое, разрешив отдыхать, но позаботившись о том, чтобы тот не смог спрятаться от пытки в офлайне. Разрешение отдыхать было расценено поначалу как утончённое издевательство, но потом колёсный сообразил, что его, наконец, перестали теребить, и ему больше не надо держаться в онлайне. То, что последние клики он удерживался онлайн без дополнительных усилий, его поначалу не насторожило. Он постарался расслабить если не корпус, так хоть сознание, поставив контроль вокалайзера в автоматический режим и стал ждать отключки. Из которой сознание постоянно выныривало, едва уйдя в офф. А корпус по-прежнему жгло сигналами от всех систем о критической нехватке энергии. Обновлявшимися с каждой каплей энергона, что поступала из конвертера, то есть практически непрерывно. Скоро стало очевидно, что это установка, провода которой сидели в некоторых его разъёмах, постоянно выдергивала его в онлайн. Простой расчёт показывал, что гореть ему в персональных Юникроновых плавильнях до вечера, пока объём энергона в магистралях не выйдет из критической зоны. Вой отчаяния и понимания он даже не попытался сдержать. Сикер некоторое время занимался бытовыми делами, не обращая внимание на звуковое сопровождение, производимое пленником. В преддверии возвращения потрёпанных ведомых, в особенности Акустики, их было достаточно. Он, как и положено хорошему лидеру линка, подготовил перезагрузочную платформу, организовав на ней уютный хаос из мягких пухлых изолетиков и подголовников. Затем перелил скачанный из аристократа энергон в гранёный прозрачный дозатор — так светящаяся голубая субстанция выглядела ещё привлекательнее — поставил его на кубической формы маленький столик и обеспечил к нему лёгкий доступ со стороны импровизированного гнездилища. После расставил с десяток светящихся фиолетовым спектром крупных кристаллов по периметру жилой зоны и выключил весь свет, кроме подсветки настенной инсигнии. Атмосфера в каюте стала уютной, расслабляющей, а когда Квает Спэйс активировал атмосферный ароматизатор, ещё и медитативной. — Вокодер отключи, — приказал пленнику принц. — Гармонию нарушаешь. — Не могу... сам. Помоги. В канал десептикону прилетела схема подключения вокодера с указаниями, как его отключить. Помимо очевидных — снять его совсем, оборвать управляющий провод, отключить питание, перехватить управление определённым участком нейросети — там были и более изощрённые способы, явно из арсенала адептов кристаллокьюжн. Переменный ток определённых параметров в точку, связь которой с вокодером неочевидна, или магнитное поле, меняющее напряжённость по сложному алгоритму напротив строго определенного участка шеи... Десептикон кивнул, подтверждая принятие просьбы, но сообщение мастера проигнорировал. Вместо того чтобы выполнить его инструкции, Квает Спэйс снова звонко хлопнул в ладоши, активируя искусственный интеллект. — Отключить голосовой модуль дурной бибики, — приказал он, злобно улыбаясь Миражу. — Я разве спрашивал твоего совета, мой Бэль? Сикер демонстративно медленно начал движение в сторону пленника, запугивая того ярко пылающей оптикой и выразительной мимикой, предвещающей скорую неотвратимую расправу. ~ Спасибо, — передал пленник, услышав приказ установке. Он действительно испытывал прилив благодарности и облегчения, ибо так его гордость меньше страдала, поэтому не сразу осознал свою оплошность. Он быстро сгенерировал текст извинений, но не отправил сразу, а присоединил к нему дамп эмоций для пущей искренности — и отправлять внезапно стало поздно. Он готов был просить прощения — искренне и в любой форме. Он даже присоединил к своему так и не отправленному тексту обращение «мой господин», которое в этот момент было шуточным лишь наполовину. Но после такого обращения это стало невозможным, ибо означало и согласие с новым именем. Принять которое он не был готов категорически. Осознавая, что проявляет непослушание, он мог только с ужасом наблюдать приближение своего мучителя, которого только что ещё больше разозлил. Надо было всего лишь начать быстро и горячо извиняться, и он, скорее всего, не сделает, что собирается, или хотя бы сделает слабее, но Мираж не мог, никак не мог признать себя — Бэлем. Оставалось только стиснуть денты, вызвать всё смирение, какое осталось, и приготовиться покорно снести заслуженное — опять! — наказание. — Давай кое-что объясню, мой Бэль! Я спрашиваю — ты отвечаешь. Я приказываю — ты делаешь. Я желаю — ты исполняешь. И не смеешь давать мне инструкций, которых я не просил! Чёрный манипулятор рванулся к камере искры разведчика, едва юный гром смог до неё дотянуться. Длинные сильные пальцы грубо обхватили изящное вместилище маленького золотого солнца. Сжали его. Впрочем, применяемую к камере искры силу Квает Спэйс контролировал, он лишь пугал автобота, но не собирался причинять ему вред. На этот раз ни звука не вырвалось из его распахнутого в крике рта, а освобождённые от контроля вокалайзера процессорные мощности могли заняться более насущным вопросом спасения одного колёсного от его же гордыни. Квает Спэйс был неправ, он сейчас нарушал важное правило, сформулированное одним древним завоевателем. Поверженного врага не следует лишать гордости, но и не следует оставлять ему что-либо кроме неё. Низводя же Миража до уровня аксессуара, ценного лишь своей красотой, как следовало из нового имени, юный наследник покушался именно на остатки гордости своего пленника. Думать, когда искра сжата в тисках боли, было трудно, но оказалось возможным. И необходимым — без извинений тот явно не отпустит, а если их придётся ждать слишком долго, сожмёт пальцы сильнее и раздавит совсем. Решение родилось сходу, по методу от противного. Позволить ему получить своего Бэля — красивого, образованного и безвольного. Лишённого гордости вообще. Пусть полюбуется. С мстительным злорадством Мираж сгенерировал новый ответ, на этот раз с картинкой — на которой бело-синий колёсный красавец простёрся ниц у опор крылатого принца и вылизывал ему супинаторы. Подредактировал — теперь колёсный эротично приподнял задний бампер. И текст: «Прошу прощения. Самым униженным образом». Снова не отправил. Понимая, что, во-первых, за это его точно добьют — это сейчас, хотя Квает Спэйс и причинял ужасную боль, но сообщений об угрозе разрушения камеры искры пока не приходило. А во-вторых, сейчас всё держалось на взаимной договорённости, обещаниях — выполнять которые Миража заставляла всё та же гордость. Если её не останется, рухнет и всё остальное. Значит, бунтовать нельзя, тыкать принца носом нельзя, надо изворачиваться. Он сгенерировал и передал как можно более отчётливо: ~ Я осознал свою ошибку. Я прошу прощения. Даже на время передачи сумел свести фокус на лицевой своего «воспитателя». Забавно, должно быть, это сочеталось: выверенно ровный бесплотный голос и судорожно бьющийся в оковах корпус, и бешено пляшущие энергополя, буйно смешивающие самые противоречивые тональности: страдание, страх, смирение, страдание, злорадство, горечь, готовность драться, страдание, смирение, напряжённое ожидание... Яркая палитра чувств, подкрепленная быстрой сменой противоречивых эмоций — от осознания вины и кротости до обжигающего презрения и ехидства — покоряла своей многогранностью и непостижимой красотой. Купаясь в сложном магнетическом коктейле фоновых полей форсера, принц словил свой первый эмпатический кайф. Закусив краешек нижней губы, чтобы не застонать, он значительно ослабил хватку, выпустил когти на треть длины и простимулировал пленника серией лёгких электрических разрядов. Он добивался усиления психических эффектов и жадно изучал собственную реакцию на изменения окружающего фона. Щекотка электричеством дала вполне предсказуемый эффект: гонщик, которого частично отпустила боль, радостно ухватился за новые ощущения — приятные и достаточно сильные, чтобы можно было отвлечься на них от огня, сжигающего остальной корпус. Возбуждение нейросети ощутимо сменило тональность в сторону болезненного удовольствия, желания ещё, больше... С принцем ничего подобного раньше не происходило, и потому вызывало дикий интерес. К тому же не противоречило течению воспитательного процесса: осмелившегося оскалиться на хозяина турболиса следовало наказать. Особенно сильно сикера огорчила реакция Миража на именование «мой Бэль», в которое он вложил всю глубину своих чувств к этому неординарному и восхитительно прекрасному безумцу, который так глубоко врезался в его разум и искру. Слово, выбранное Квает Спэйсом, с эстетикой внешности аристократа было не связано, хотя отрицать его физическую привлекательность было бы извращением. Мираж же не изволил утруждаться поиском верной трактовки, а выцепил лишь пошлость, лежащую на поверхности, оскорбив его глубокие искренние чувства. Впрочем, принять извинения Миража духа у десептикона хватило, он убрал манипулятор от камеры искры, а затем максимально доступно объяснил глупому колёсному смысл выбранного именования, оставив на его фейсплейте пять глубоких рваных ран от смертоносных когтей. — Ты всё ещё мой Бэль! — ровным утвердительным тоном произнес сикер и поцеловал мятежную искру в самый центр её преисполненной красотой клетки. Стон разочарования не огласил каюту, когда манипулятор был убран, лишь по причине отключённого вокалайзера. И следующее действие... Мираж не сразу понял, зачем ладонь Квает Спэйса накрыла его лицевую, и лишь в последний моменту успел захлопнуть оптозатворы, спасая хотя бы линзы. Когти сдвигались к центру медленно, со всей очевидностью показывая, что это не мимолётная вспышка, а взвешенное сознательное действие. Что-то из этого следовало, важное, но додумать он уже не успел, так как поцелуй в камеру искры и сопутствующие этому энергополя вынесли, наконец, его в перезагрузку. И тогда жестокие настройки пыточной машины сразу выдернули из неё. Громкую жалобу на вселенскую несправедливость пленник задавил сам, с остальным и не пытался бороться, сосредоточившись на мысли, которую недавно чуть не ухватил. Квает Спэйс неравнодушен к эстетике, это видно по всему. При этом пытался показать, что называет своего пленника Прекрасным (главное не вспоминать легенду о призе, который полагалось вручить «Прекраснейшей»!) не за внешность, самым очевидным — и полностью выдавшим его способом. Хотел бы по-настоящему изуродовать — смял бы несущие элементы фейсплейта, а не ограничился повреждением мягкого слоя металла. В целом это было хорошо. Мираж слишком хорошо знал, насколько извращённым может быть понимание эстетики, особенно у избалованных достатком власть имущих, и сломанный шедевр был, наверное, меньшим злом из них. Тем лучше было, что у предполагаемого будущего правителя Кибертрона это представление оказалось нормальным: он даже «шедевр» испортил несильно и поправимо. Осталось выяснить, нет ли в нём скрытой склонности к садизму, и это наставник наследника рассчитывал узнать в ближайшие орны. Если нет, то вообще замечательно, все сопутствующие выяснению неприятности того стоят. Он высунул глоссу наружу через новое отверстие в щеке, исследовал края раны, слизнул немногие выступившие капли энергона — как же мало его осталось в системах! — и криво ухмыльнулся. ~ Как скажешь. И повиновения в этот раз не было ни на уник. Мятежа, впрочем, тоже. Эффект от полей искры обласканного автобота крылатому экспериментатору понравился гораздо больше предыдущего агонистического варианта. Без сомнений, первый тоже был интересен, именно он разбудил в десептиконе новую способность испытывать удовольствие от ментальных переживаний другого кибертронца, но именно возникшие в момент эйфорической выгрузки эмоции дали ему ощущение полной экзальтации, свободы, чистого агапэ. Юный гром выпал в прострацию, на пару коротких мгновений лишившись ориентации в пространстве и времени. Вернувшись к реальности, он словно в замедленной съемке наблюдал за тем, как приходит в себя колёсный. Взглянув еще раз на изуродованный им самим фейсплейт автобота, Квает Спэйс с сожалением поджал губы, но тут же небрежно отмахнулся от собственных мыслей, нагнетающих ложное чувство вины и ненужное сострадание. Проделать это оказалось удивительно просто, ибо теперь его разум прибывал в состоянии баланса и абсолютной стабильности. — Да, Мираж, всё будет так, как я скажу, — ответил преисполненный умиротворения голос, которому вторили неестественно ровные, полные гармонии фоновые поля искры обычно вспыльчивого сикера. Автобот уже привык, что плохо предсказывает реакции своего тюремщика, но этот вариант поведения стал уж совсем неожиданным. Впрочем, ни действий ни реплик от него сейчас не требовалось, а от неуместной инициативы его недавно вылечили. Дурная бибика была вполне обучаемой.