Альтернативная история большого заговора

Когда Мираж помогал своему ученику (и хозяину по совместительству) разобраться в себе, он не ожидал ни что тот сделает это так быстро, ни что вывалит на него ответ. А теперь оставалось только хватать воздух ртом и отвергать один за другим услужливо ложащиеся на глоссу ничего не значащие ответы вроде встречного запроса определения любви (удар ниже пояса — если уж тысячи поэтов за тысячи ворн его не нашли) или напоминания о ведомых, линке и всём том, о чем так любят говорить летучки, рассуждая об их превосходстве над землеедами. «Поговорим об этом позже» был из них самым честным, и именно его колёсный и собирался озвучить, когда открывал рот. Но прозвучало иное: — Тогда тебе нечего делить: тебя я люблю не так, как Голди и не так, как Оптимуса. Задержал на миг взгляд, подтверждая тем самым, что сказал то, что имел в виду, после чего расположился как было сказано, уточнив лишь: — Спина почти вся запаяна, несъёмная теперь. Я не гарантирую неподвижности. От очевидного совета — перейти с дивана обратно на раму с фиксаторами — воздержался. И так сегодня достаточно испытывал терпение мелкого. Квает Спэйс не поверил в сказанное пленником: Мираж несомненно являлся сильнейшим из встречавшихся ему мастеров контроля, ментальная воронка просто не могла затянуть его так глубоко, только не его. Юный и неопытный вожак вожаков многое бы отдал за искренность произнесенных автоботом слов, за его любовь, ведь он так сильно нуждался в ней. — Поэтому ты хочешь аннулировать договор? Твоя странная любовь толкает тебя на нелогичные поступки? После того, как я пленил тебя, единственное, что ты должен испытывать, это ненависть. Глупая спаркская искра выбрала не того кибертронца не в то время не там где было можно, прописала его образ в самые глубокие недра подсознания, как единственного равного, как критически важного. Теперь Мираж мог влиять на потомка Мегатрона, тот понимал это и боялся завязнуть в нитях гениального кукловода, но отказаться от близкой ментальности с ним был уже не в состоянии. «Ну и кто из нас истинно пленённый?» — грустно усмехнувшись, подумал сикер. Автобот фыркнул. — Любят не за то, что сделал, а за то, кто ты есть. Квает Спэйс взял со стола сосуд с белым маслом, подошел к дивану и уселся на Миража верхом, фиксируя нижнюю часть его корпуса. — Я помогу тебе с неподвижностью, с желанием кричать тоже, — сделав глоток из сосуда, он перевернул его, выливая оставшееся содержимое на измятую спину меха. И пояснил свои действия: — Так будет легче. Обещание помочь молчать и не дёргаться тронуло искру колёсного — не столько самим фактом, сколько интонациями, с которыми было произнесено. Затекшее в стыки масло заставило щекотно пошевелить всеми подвижными пластинами сразу. — Ненависть, говоришь? А про уважение к достойному противнику слышал когда-нибудь? — Слышал разумеется, и сам испытывал, но никогда не был его объектом. Ответив, сикер извлёк из сабспейса пищевой кибертитан, наклонившись вперед, прижался грудной к спине пленника и вложил ему в рот гладкий тёмно-серый брусок. Твёрдость этого металла была не по дентам лёгкому колёсному, зато автобот мог кусать его сколь угодно долго и сильно. Брусок металла не только лишил возможности говорить, но и напомнил, что сейчас будет. Мираж ненадолго освободил рот, чтобы перейти на другой канал общения: — Подключайся, раз уж всё равно намерены болтать, а не только разбирать меня. Открыв разъём на шее, почти под самым шлемом — до остальных Квает Спэйсу было бы неудобно тянуться, учитывая, как он сейчас собирается двигаться, — автобот снова взял «анестетик» в денты. Мираж говорил то, что так сильно жаждал услышать сикер, хотя бы раз за актив, хотя бы от одного кибертронца. Сейчас десептикон готов был поверить что их с разведчиком чувства взаимны. Открытые, развернутые ментальные поля последнего вторили его словам, подтверждая честность намерений. Автобот не манипулировал его чувствами, не льстил, и этим вовлекал в доверие, разрушая спасительные защитные барьеры принца. Поля двух кибертронцев вторили друг другу, сливались в единый гармоничный поток. Даже ожидание неизбежных мучений, исходившее от Миража, не портило их совершенства. Последний рубеж обороны Квает Спэйса пал, когда пленник предложил ему доступ к главному информационному порту. Спарклинг жадно, не скрывая удовольствия, воспользовался предложением, впрочем сам использовал кабель того же приоритета. Подготовка была завершена, и, распрямившись, спарклинг с характерным звенящим звуком активировал боевые когти. Отчего «смиренный» автобот под ним крупно вздрогнул всем корпусом, резко раскрывая отсек для хранения рейлгана, выдвигая и направляя на источник звука... пустое крепление оного. Закрыл всё обратно, обмяк, извинился. Отследив рефлекторную реакцию автобота на потенциальную угрозу, сикер очередной раз убедился, что выбирает себе окружение только из мехов лидерского склада. Он мягко, почти не касаясь когтями, провел по одной из грубых спаек, прицеливаясь. Заодно начал поддавливать мороком, намереваясь облегчить состояние колёсного меха. Несколько быстрых точных ударов распороли сварные швы на его спине. — Расскажи мне, Мираж, какая она, твоя любовь? Подобные сложные и неудобные вопросы сейчас были как нельзя кстати, они могли отвлечь автобота от боли, хотя бы частично. Рывок, затем ещё один, и ещё, сегменты помятой брони отделялись с трудом, но Квает Спэйс был настойчив. Волна умиротворённой расслабленности, мягкой лапой придавившая разбираемого меха, была настолько неуместна в текущей ситуации, что её наведённость извне была очевидна. Но беспокоиться по этому поводу Мираж не имел ни сил, ни желания, поскольку процессор накрыло той же волной, тактовая частота плавно снизилась, боль отошла на второй план... Гонщик перестал напряжённо ожидать каждого нового удара и, соответственно, дёргаться от них, сосредоточив все силы на решении задачи. А поразмыслить было над чем. Судя по всему, он ощущал подпрограммное желание защитить этого спарка, такого одинокого в толпе. Научить, поделиться опытом, помочь вырасти сильным и самодостаточным, способным преодолеть любые трудности, и не на разрыв, а играючи, мимоходом. В связи с чем возникал второй вопрос — как сказать об этом сикерлету, помешанному на идее доказать всем, что он большой и не нуждается в опеке, и остаться в живых. ~ Убери, пожалуйста, ненадолго свои когти от моих магистралей. Если, получив ответ, ты решишь их распороть, я приму. Но не хотелось бы, чтобы ты сначала полоснул, вспылив, а потом пожалел об этом. Начинающий вожак вожаков наблюдал, оценивал. Пока всё шло по плану: морок работал, автобот расслабился настолько, что даже кибертитановый брусок закусывал вполсилы и только в момент удара, а значит мог теперь всё имеющееся у него внимание посвятить своему мучителю. Квает Спэйс был готов к подвоху, к тому, что в момент максимальной ментальной податливости автобот нанесет удар — неотвратимый, жёсткий, поучительный. Такой, что вытряхнет из головы всякие нежные глупости, лидера недостойные, вернёт в ледяную реальность, вырвет с корнем из сознания, выбьет из искры потребность в принятии себе подобным, равным, достойным. Острый холодный металл, игнорируя просьбу собеседника, скользнул к горлу. Миражу могло показаться что цепкие сильные пальцы вот-вот сомкнутся у него на шее, одним движением разрубят беззащитные топливные магистрали. Вместо этого когти сикера прошли дальше к плечу, разрубили ещё один сварной шов, а затем ушли в глубину пальцев. Десептикон мягко погладил заднюю часть шеи напуганного им меха. — То, что с тобой происходит, похоже на симфурский синдром, но об этом после. Отвечай на вопрос, Мираж, я не причиню тебе вреда. За искренность не наказывает даже мой создатель, а я гораздо сдержаннее его. Ощутив когти у самого горла, колёсный остро осознал, что перегнул с вольностью. Он вытянул шею, открывая магистрали ещё больше в универсальном жесте покорности. И вновь завентилировал только когда угроза миновала. ~ Мои к тебе чувства более всего похожи на создательские. Хочется защитить, обучать... радоваться успехам. Догадавшись, что полностью разобравший его спину сикер захочет продолжить, Мираж высвободил свои почти полностью покрытые сварными швами манипуляторы из-под головы, облегчая доступ к ним. Заставить расслабляющийся корпус шевелиться было по-прежнему очень трудно. Десептикон задумался. В словах Миража не было ничего резкого, обидного или умаляющего достоинство. Отношение к нему автобота было вполне здоровым. Квает Спэйс, хоть и питал отвращение к своему возрасту, принимал его как данность, как испытание слабостью, проверку воли и искровой силы. Исправить этот брак могло только время, тренировки и максимальное старание приложенное к развитию того, чем так щедро одарила его Всеискра. — И все? Любишь как бэту? Никаких подвохов? Сикер широко улыбнулся, испытав облегчение, что больно и стыдно не будет. Факт фантастической щедрости, не иначе. В его активе такая удача выпадала редко. Он подался вперёд и на радостях обнял мастера за плечи. — Спасибо. Меня устраивает, — потеревшись боковой частью шлема о шлем пленника, он вернулся в прежнее положение. — Твой тип любви идеально вяжется с моими планами, но розгами стегать себя не позволю, ясно! В ответ колёсный только приподнял свободную часть манипуляторов — не то сдаваясь, не то соглашаясь. ~ Ясно. Симфурский синдром заездили до невозможности, применяя этот термин к делу и не к делу. В целом ты верно упомянул этот защитный механизм психики. Он есть у всех и работает одинаково: когда ты беспомощен и полностью зависишь от кого-то, ты подпрограммно пытаешься покорить этого кого-то, очаровать. Чтобы любил и заботился. Это делал Гром на Базе Амазонок, это делаю я сейчас — базовые протоколы у всех одни. А лучше всего любовь возникает как ответное чувство. Вот и привязываются жертвы к тем, кто их удерживает. Беспомощности и зависимости у меня сейчас через край, даже при только договоре. Но привязанность возникла раньше, так что в этот раз твоя догадка мимо. Переждав отрывание очередной детали, тихо фыркнул и продолжил. ~ Однако, поскольку мой актив теперь зависит от твоего благополучия, мне стоит о нём заботиться. В частности, я заметил, что тебя напрягает недостаточная полнота обладания. В моих интересах это исправить, и это легло в копилку причин отмены договора. Слушая минилекцию, десептикон снял блокираторы с запястий смиренного меха, а затем ловко разобрал остатки бронепластин на его манипуляторах. Вид его внутренних механизмов поражал своим несоответствием расе и модели альтформы. Мощная гидравлика, подходящая больше тяжелому боевикону, нежели профессиональному гонщику, тяжи из усиленного волокна с армированием алмазными нановолокнами, парные дублирующие сервоприводы повышенной износостойкости, защищённые специальным изолятором нейроволокна, гравитационные усилители. «Вот почему ты почти вырвался из кольца! Учту! Как занятно, это Голди сделала тебя таким?» Впрочем, завидную боевую начинку обильно разбавляли эстетические ухищрения в виде прозрачных энергоновых маристралей, узлов и насосов. Учитывая, что энергон достаточно ярко подсвечивал все механизмы даже в труднодоступных местах, подобный незаурядный ход явно был выбран для облегчения работы ремонтника. Таким продуманным и сложным был весь корпус аристократа, но особенно Квает Спэйса заинтересовала защитная оболочка нейроствола. Движимый любопытством, он сильно ткнул когтем в центр уязвимого стержня, но тот не поддался, а Мираж не проявил реакции. Тогда сикер продолжил давить до тех пор, пока не повредил собственное лезвие. — Ты ничего не чувствуешь? — спросил он, удивленно рассматривая порядком деформированный коготь. ~ Чувствую. Давление. Неприятно. Страшно, — расслабленный тон плохо вязался с последним словом. ~ Хорошо, что ты пальцем трогаешь, а не когтем ковырнул. — Когтем, — подтвердил крылатый, не скрывая нарастающей заинтересованности. — И погнул его. Хочу такой апгрейд! — подытожил он, формируя запрос главе ремонтной службы. Если бы колёсному не было так лень, он бы удивился. Кажется, он многого не знает о собственной начинке. А сикер сместился ниже и, оценив объём проделанной работы, подрезал и отодрал последнюю часть мятого металла с поясницы. Вот на это гонщик соизволил поёжиться и снова закусить брусок «анестетика». — Я скоро стану взрослым мехом, мой мастер, тогда твои слова про обладание обретут другой, более глубокий, даже интимный смысл. Ты осознаёшь это? Ты не должен желать отмены договора только по той причине, что пункт 178.1 защищает тебя от необходимости близких контактов. Ты привлекательный мех, Мираж, я это даже сейчас понимаю. Рано или поздно мне в процессор придет идея покрыть тебя, и, если договора не будет, что остановит меня? Ты всё ещё хочешь аннулировать договор? ~ Это будет не первое изнасилование в моём активе, — вполне равнодушно отвечал тот. ~ Или ты думаешь, я от скуки так отапгрейдил манипуляторы и стал осваивать бокс и единоборства? Откровение Миража повергло юного авиатора в шок, вызвало бурю негодования, желания разорвать на жалкие сереющие куски металла его обидчиков, раздавить их искры, отомстить. Ревность, не по ворнам взрослая, на некоторое время завладела его искрой. Покорно лежавший под ним колёсный должен принадлежать только ему, ему одному абсолютно и безраздельно. Только он, Квает Спэйс, может решать, страдать пленённому автоботу или наслаждаться активом, а всех остальных, кто осмелиться претендовать, он отправит в Юникронов шлак, даже если сам после этого уйдет в деактив. — Мне очень жаль, что в твоем активе случился такой опыт. Тот меланхолично крутанул плечевыми колёсами, мол, случился и случился, проехали. Сикер был серьёзен, многочисленные тонкие пластинки излучателя на задней поверхности шеи невольно приподнялись, такое физическое проявление агрессии у него случалось очень редко. Впрочем, аристократ отчетливо ощущал, что гнев десептикона направлен не в его сторону, напротив, Миража накрыло непроницаемой броней ауры покровительства и защиты. Несмотря на юный возраст, поля Квает Спэйса по мощности были сравнимы с Мегатроновскими. — Как такое было возможно при твоем положении в обществе? Вряд ли же ты пошёл в Тупик на поиски приключений! Было то эффектом морока или чем иным, разобрать было сложно, но расслабленные поля колёсного спокойно колыхались, плавно собираясь в сосредоточенность и не более того. ~ Приключения сами меня нашли. А про тебя я считаю, что ты и без договора вполне в курсе, что принуждать кого-то к коннекту против его воли аморально и противозаконно. Если тебя не удержит это, не удержит и договор. Но, сгорая от желания и пытаясь найти в договоре лазейку, ты изведёшься сам и изведёшь меня. А главное, если я правильно посчитал, однажды твоё высочество станет величеством и получит огромную власть над целым народом. Тебя, конечно, будут ограничивать советники и законы, но что такое законы для того, кто может их переписывать? Так что чем раньше ты наиграешься с абсолютной властью и совершишь все неизбежные при этом ошибки, тем лучше для всех. Такой довод мастера в пользу отмены договора стал решающим в принятии решения. Квает Спэйс даже представить не мог, насколько важной для бывшего сенатора станет попытка создания нового мира. Мираж готов был самоотверженно пожертвовать собой ради великой цели, ради лучшего Кибертрона, ради возможности вырастить идеального правителя. Переполненный чувством глубокого уважения к мастеру и гордости за то, что сможет учиться у такого волевого и сильного искрой меха, принц зарождающегося мира осторожно прервал соединение, слез с лишенного брони корпуса, и протянул манипулятор Миражу чтобы помочь подняться. Морок рассеялся. Два кибертронца стояли друг напротив друга, не нарушая личного пространства. Квает Спейс смотрел в мерно горящую оптику цвета солнца совершенно очарованным взглядом голодного скраплета, заметившего неспособную к сопротивлению живую добычу. — Я принимаю твою жертву, мастер. Отныне я разрываю договор. Теперь ты мой по праву победителя. Морок ушёл, а безмятежное спокойствие мятежного колесного нет. Он церемонно поклонился. — Благодарю, милорд, — в кои-то веки это обращение у него прозвучало легко и без сокрытой иронии. — Я признаю себя твоим личным пленником и подтверждаю произнесённые мною ранее обещания. Выдержал паузу, вернулся к менее приоритетному вопросу. — Вопрос как может подвергнуться насилию аристократ в Аяконе, ещё актуален? Кстати, ужин окончен, и ты можешь меня отпустить, — снова подсказал он нюансы застольного этикета. — Точнее, вернуть. Показывать на доминирующую в помещении пыточную раму необходимости не было, оба знали, что эта передышка была ненадолго. А пока пленник отвлечённо размышлял над увиденным и услышанным. Непроизнесённое вслух обещание не насиловать было очень громко подумано. Однако, и интерес, уже сейчас ярко горевший в алой оптике, скрыть было невозможно — идею сконнектить своего ручного автобота сикерлет не отпустит и обязательно вернётся к ней, едва активируются соответствующие системы. Интересно, как выкрутится? Узнаем ворна через три-четыре. Кстати, хорошая реакция на сверхзаряженное — мысли не путаются, настроение тоже, пусть не сразу но сумел выровнять... Похоже, он из тех, которые, накачавшись до полного изумления, говорят и двигаются неестественно чётко, а потом просто падают в перезагрузку. Удачно. Разобравшись со статусами, мастер и его ученик вернулись к прежним, едва не потерянным из за волнительного момента темам. Отменив договор — сплясав-таки под флейту коварного аристократа, — Квает Спэйс не чувствовал себя обманутым. Так же, проанализировав ход разговора, приведший к отмене договора, он не нашел оснований для подтверждения акта психологической манипуляции, хотя до последнего момента был в ней уверен. Посягательства на лидерскую позицию в их тандеме тоже не было, а вот обращение «милорд» звучало совсем иначе, приятно, почти по-настоящему. — Да, разумеется, мне очень интересно. Уверен, эта история будет ещё и поучительной, — он слегка улыбнулся. — Ты прав, ужин закончен, но мы не закончили с тобой. Поэтому, пока я убираю со стола, ты разберешь себе броню на опорах. Идея самому разбирать броню, точнее, отрывать её приваренные участки, Миража не порадовала. Квает Спэйс мимоходом нащупал ещё одно его слабое место: умея терпеть довольно сильную боль вообще, колёсный не мог причинить её себе сам. Он даже сомневался в своей способности укол себе сделать, не то что кусок сварки оторвать. Просить сикера было нельзя — и так перебор просьб с его стороны. Да и как бы выглядел процесс разборки? Он удобно развалится на диване, этак по-хозяйски протянув опоры? Или победителю опуститься перед ним на колени (главное не думать, на уровне чего при этом окажется его шлем)? Но, пока гонщик метался в поисках выхода, крылатый всё решил сам и наилучшим образом. Он присел на колено возле своего пленника и крепко прихватил его правую опору чуть выше коленного сочленения. — Не дергайся! — предупредил он, быстро, но аккуратно срезая участки сварки. Встав, он кивнул на диван указывая, что Миражу следует присесть, а сам занялся посудой. С остальным Мираж уже без особых сложностей мог справиться сам. К чему и приступил, одновременно ведя свой рассказ. — Строго говоря, нарваться на серьёзные и очень унизительные неприятности в коридорах Дворца значительно проще, чем на улицах. У каждого знатного отпрыска с высокопоставленными создателями за спиной есть такие же знатные недруги с не менее высокопоставленными создателями. Ты не представляешь, сколько судеб там было поломано, сколько «отправившихся отдыхать в наше имение в колониях» были на самом деле высланы подальше от слухов, а то и вовсе убиты роднёй же — чтобы не позорил. Меня сия чаша миновала — я обычно правильно выбирал, с кем против кого когда дружить. Ну и невидимость выручала. Короткое шипение, с которым была отсоединена особо упорная пластина, ненадолго прервало рассказ. — Нарвался я не при дворе и не в Тупике. Помнишь, я рассказывал Грому, как свалил из дома, пытался выяснить, чего стою сам, без имени, без денег и репутации создателя?.. На начальном этапе этого выяснения я снимал очень дешёвое жильё в многоэтажном кондоминиуме в неблагополучном районе. Там как-то раз в лифте и прижал... Кто-то. Было темно, у меня вся вторичная сенсорика отключена от хронического недозаряда, чуть замешкался, меня втянули в лифт, двери захлопнулись. Этот облапал и заявил о своих намерениях. Я прикинул, что звать на помощь тут бесполезно, а с его мощью и габаритами — их успел оценить, кабина тесная — либо он меня сконнектит либо изобьёт, переломает и потом всё равно сконнектит. Так что после пары тычков решил не сопротивляться. Тот, кажется, даже немного расстроился. А я больше думал, что на работу опоздаю, выгонят, какую новую искать, не знаю, домой побитым возвращаться не хочу... В итоге обошлось куда проще, чем порой в новостях мелькало: он не издевался и не ломал меня, просто поимел и всё. Я его ещё на топливный развёл — он меня залил под завязку, полцикла булькал потом. Можно сказать, даже пользу получил*. Рисунок полей однозначно говорил, что победившим или даже сведшим вничью он себя в том эпизоде не считает. Впрочем, и более сильных негативных переживаний тоже не было. Ни в петлю, ни на Турхулон из-за происшедшего Мираж явно не собирался. Квает Спэйс внимательно слушал рассказ, нет, скорее исповедь своего мастера, представлял, обдумывал, делал выводы. Все сходилось к одному: как всегда, слабость и неповиновение приказам старших ведёт к неминуемым неприятностям разного толка. Его создатель в моменты единения в клубке тоже рассказывал ему о прошлом — ярком, как вспышка сверхновой, полном приключений, риска и жестокости. Часто это были очень страшные сказки, о предательстве тех, кто прописан глубоко в искре, безумной ярости обречённых, алчности вечно голодных власть имущих, их ненасытной похоти... Юный принц знал о своем создателе даже больше чем хотел, Мегатрон не считал необходимым делать поправку на возраст. Почти каждая история имела неоднозначный конец, заставляла думать, учила подстраиваться под динамично меняющиеся условия, не прогибаясь. Порой такие реалистичные воспоминания создателя подолгу не давали маленькому сикеру уйти в перезарядку; он переживал чужие кошмары прошлого, чужие эмоции, становясь сильнее. — Твой случай не самый страшный, — десептикон облегчённо продул воздухозаборники. — Я знаю множество других, гораздо омерзительнее твоего. Например, как обезумевшие от напряжения, синтетиков и неустранимых повреждений гладиаторы коннектили побеждённых ими деактивных противников прямо на оптике бьющейся в экстазе привилегированной толпы. Я ненавижу старый мир! Мираж легко догадался об источнике подобных историй — гладиаторов в окружении юного сикера было навскидку двое, но один из них разговорчивостью не отличался. И ему тоже было что рассказать о старом мире, но его не спрашивали, и он промолчал. Снятая броня была аккуратно сложена, а её обладатель стоял, сверкая голыми механизмами и светящимися магистралями. От «тоги» он тоже избавился, ведь её было позволено надеть к столу, каковой был теперь убран. — Я закончил... милорд. Взгляд его был устремлен на груду металла, снятого с его манипуляторов. Напомнить или оставить себе кусочек свободы? Наверное, всё-таки нечестно пользоваться забывчивостью пьяного спарка. — Ты не вернул блокираторы. Пристально осмотрев корпус отрапортовавшего почти полностью обнаженного меха, Квает Спэйс задвинул ящик с сервировочной утварью в слот. — Быстро, молодец. Блокираторы надень сам и возвращайся в кольцо. Услышав такое распоряжение, пленник сначала вопросительно склонил голову набок, заново прогоняя в памяти только что произнесенное. Да, он не ослышался. Медленно кивнул. «Быстро учишься...» Прошёл к куче, выковырял из неё блокираторы, приложил первый к левому запястью, поморщился, пережидая противное проникновение щупа в управляющий узел гравитационного кулака, попытался приложить второй, чуть не выронил его из временно плохо слушающихся пальцев, оставил просто лежать на ладони и решительно прижал второй манипулятор к ней нужным местом. Потом прошёл к кольцу и расположился уже знакомым образом. Зажимы затянулись, как было сохранено в настройках, разошлись в стороны, чтобы растянуть свою жертву... — Кажется, что-то пошло не так. Мираж продемонстрировал своему хозяину манипулятор, без труда выскользнувший из зажима, настроенного, когда он был в броне. Сикер оценил шутку, звонко рассмеялся, показал Миражу большой палец поднятый вверх. Собраться с мыслями вдруг стало сложно, его нестерпимо клонило в офлайн, настолько сильно, что зажатые в ремонтных фиксаторах крылья смещали баланс, грозясь опрокинуть его на спину. Десептикона заметно качнуло. — Шарковы гироскопы! Как же оквинтело, — злобно зашипел он и громко хлопнул в ладоши. — Смена настроек, коррекция фиксаторов покорной бибики. Протокол «ночь». Механизмы пыточной машины подчинились хозяину, прочно сковывая автобота по расширенной схеме удержания: конечности в двух местах каждая, талия, широкая полоса ошейника, зажимы для шлема, все с дублирующими ремнями повышенной прочности. Напоследок крепления ещё и разъехались, растягивая зажатого в них меха, убирая даже мелкие люфты. Еще один хлопок. — Платформа! Дождавшись, когда виртуальный помощник соберет его ложе, покачивающийся от навалившейся усталости и перезаряда спарклинг медленно, стараясь не развалиться на полу пошел к платформе. — Спокойной перезарядки, Мираж. Следующий орн для тебя будет сложным, постарайся отдохнуть. — Спокойной перезарядки, — эхом отозвался «покорная бибика», пробуя пределы подвижности в новой версии и затем расслабляя корпус полностью. Рама держала уверенно, даже с запасом. В отличие от первой версии, Мираж сомневался, что из этой вообще сумеет выбраться, даже вывернув себе сочленения. Чтобы не думать, являлась новая схема данью увиденной начинке его манипуляторов или подготовкой к завтрашнему (это как же, по мнению Квает Спэйса, колёсное дёргаться должно и отчего?), стал размышлять на более отвлечённые темы. Например, стоить планы, как можно было бы таки ж вывернуться из захватов. Не с целью побега, разумеется. Так, на всякий случай. Часть версий проверил — не в полную силу — и, заподозрив, что на этот раз всё-таки попался по-настоящему, перешёл к другим вопросам. Например, как можно перезагружаться, когда рядом кто-то курлыкает в офлайне. Вроде, курлыкают сикеры, когда чем-то довольны. Наверное, это можно записать себе в плюс: он добился чего хотел, при этом контрагент тоже доволен. Правило «где-то прибавилось — где-то убавилось» безупречно для экономики и физики, но совершенно не работает в отношениях. Намертво зафиксированные в крайнем положении сочленения ныли, но вполне терпимо, скоро вообще должны были перестать — прогон диагностики не выявил предпосылок к повреждениям. Зато он выявил, что Мираж снова способен слышать радиоэфир! Впрочем, довольно быстро выяснилось, что на десептиконских частотах ничего по-настоящему интересного нет, а на автоботских и того тише. Видимо, война перешла в стадию отлова оставшихся партизан. Которая, как он знал из курса истории, может длиться десятиворниями, и так и не привести к успеху, ибо решение лежит в области политики, а не военных действий. Но как они всё-таки быстро. Повинуясь наполовину крепко вбитым инструкциям, наполовину личному безотчетному желанию, он всё же отправил передачу. На очень редко используемой частоте. Очень короткую — всего семь нот. Это не было в полной мере шифром, но он не сомневался, если адресат его вообще услышит, то поймет, а остальные могут биться над расшифровкой хоть до Юникронова пришествия. Где-то очень далеко неприметный сервер записал сообщение, а вскоре трём мехам с алыми инсигниями на броне ушло оповещение, что на специальном почтовом ящике для них есть сообщение. Один из адресатов находился в данный момент на «Немезисе» в глубоком стазисе и оповещения не получил. А другой — тоже находящийся на борту десептиконского флагмана, но не являвшийся адресатом — получил. Причём не оповещение, а саму передачу. И, хоть знак на его броне был фиолетовым, эти ноты он распознал — слишком часто их появление в эфире означало, что где-то ему прибавилось работы. Задаче был присвоен соответствующий приоритет, бесконечный список дел расширился на ещё несколько пунктов, шестерёнки завертелись. Не знавший ничего этого автор сообщения предавался медитации, плавно переходящей в офлайн.