Альтернативная история большого заговора

Смена настроения Миража была замечена, проанализирована и признана Голди неприемлемой, особенно учитывая явно выраженный глумливый фон, совершенно неуместный в контексте их обсуждения. — Над чем ты так потешаешься, любимый? — поинтересовалась она, отстраняясь и заглядывая в оптику цвета солнца. На её губах играла мягкая улыбка, а мимика выражала пытливую заинтересованность. — Над открывающимися безднами сикерских отношений, любовь моя. Как у них всё сложно и просто одновременно... Или у вас? Ясное ощущение зыбкой почвы под колёсами только мобилизовало его дипломатические способности. И ничуть не ухудшило настроения. — Мои крылья всё ещё на месте, — подтвердила восская аристократка, всецело относящая себя к гордому сикерскому виду. — Но ты не из линкующихся, то есть тебе все эти ритуалы с ведущими-ведомыми и кодами подчинения не нужны. Не нужны, но всё равно есть как атавизм? — Нет у меня атавизмов подобного толка, Мираж, — поспешила развеять опасения колесного избранника крылатая фемма. — Нейронную матрицу моей модели квинтессоны изначально проектировали по индивидуалистическим принципам. Я не воин, мне не нужны соратники для эффективного выполнения поставленных задач. Напротив, «Охотники» были собраны для развлечения господ, для спорта экстремальных скоростей и ловкости. Многие десятки ворн мы даже на лёгкую привязанность к кому-либо были не способны, потому что эта эмоциональная составляющая могла повлиять на нашу результативность. Стремление к победе любой ценой — вот удел сикеров моего типа. Испытывать чувства к себе подобным нам квинтессоны позволили гораздо позже. Клиенты были недовольны отсутствием системы репродукции, и нам даровали возможность один раз полюбить и одну «нить» искровой связи для удовлетворения запроса покупателей. Придя к выводу, что по какой-то причине Голди не хочет рассказывать об этой части отличия нелинкующихся сикеров от линкующихся, Мираж не стал настаивать на этой теме, считая более первоочередной сейчас иную. К ней и вернулся. — Я правильно понимаю, что сейчас линк Квает Спэйса застрял на первой стадии слинковки и даже до второй не сможет дойти в ближайшие ворна четыре? Эту-то претензию Пульсар и выдвигал ему? А за что Квает их ругал? Что они свои линки так не связали, хотя физически способны в отличие от него? Получив подтверждение этой части, он перешёл к новым вопросам. — Так, если третья фаза идёт практически вслед второй и является по сути слиянием искр, как решается вопрос с боевыми потерями? Вчера сколько у них не вернулось, пятеро, если я правильно собрал? Из них двое в плену, остальные убиты. Мне доводилось видеть меха, потерявших бондмейта — но вчера я ничего подобного не наблюдал. — Ты уверен, что действительно хочешь это знать, мой Мир, — поинтересовалась Голди, обретая серьезный вид. — Некоторые аспекты жизни крылатых альтформ сложны для понимания представителей твоей культуры и часто вызывают отвращение, иногда до физических проявлений оного. Я бы предпочла, чтобы завтрак остался внутри тебя. — Лучше я узнаю заранее, теоретически и от тебя, чем сразу практически и, возможно, на себе, — спокойно возразил тот. Голди кивнула соглашаясь, но тут же пояснила: — На себе лично ты сможешь это испытать, только если примеришь крылья, поэтому о применении к тебе сикерских законов взаимодействия внутри линка можешь забыть. Хотя, нет, любимый, даже если ты примешь небо, я перепрошью тебя в «Охотника», и принципы линкующихся моделей для тебя останутся чуждыми. Она улыбнулась, невольно предвкушая свою несбыточную мечту. — Теперь о потерях. Капитаны, лишившиеся ведомых, в этот раз обошлись легким испугом только потому, что не были инициированы с погибшими. Впрочем, вероятно как раз отсутствие связи сыграло фатальную роль в этой схватке. Заметь, Танец Ветра вернул всех ведомых на базу, поскольку им не нужна была коммуникация, чтобы общаться. Члены его линка чувствовали стремления своего ведущего и исполняли их. Сикеров, прошедших все этапы слинковки, убить сложно: они берегут друг друга и, если чувствуют, что не справляются с врагом, отступают, перегруппировываются и пробуют снова. Голди сделала паузу, подбирая правильные слова, чтобы раскрыть тему полностью, но не слишком шокировать своего наземника. — Если беда всё же настигает линк, лидер выводит свою группу из боя, а затем один следует за гаснущим ведомым. Дальше есть два варианта развития событий. Первый, наиболее частый — ведущий подтверждает искровую связь с умирающим ведомым, компенсируя недостаток плотности его искры своей. Оба оказываются сильно ослаблены, но остаются живы. Второй — поглощение. Если искра ведомого к моменту слияния распалась более чем на треть, она будет интегрирована в искру ведущего. Таким образом снимается интенсивность эффекта потери и возвращается нить искровой связи, которая может быть снова использована. В сторону лидера всё работает так же, за исключением того, что он сам выбирает, кем из ведомых будет поглощён в случае деактива. С момента интеграции забравший искру лидера ведомый сам становится лидером, принимая все инициации линка на свою искру и спасая оставшихся в живых сикеров линка от мучительного угасания. Боевое звено продолжает своё существование. Против ожиданий крылатой, ужасы про поглощение искр не вызвали у её избранника того отторжения, что недавний рассказ о кодах подчинения, истолкованный как лайт-версия перепрошивки. Нынешнюю часть колёсный выслушал просто с глубочайшим интересом, впитывая информацию как губка, но и только. — Продуманно, — резюмировал он. — Понял. Следующий вопрос — горизонтальные связи в линке. Если ведомые Квает Спэйса переконнектят друг друга до его совершенноворния — а они, похоже, уже начали — как это понимать в терминах слинковки? — Полагаю, тут стоит начать с того, что звено Квает Спэйса — это форменное издевательство над естественными алгоритмами слинковки. Лидер группы не имел возможности самостоятельно выбрать подходящих ему ведомых, поэтому был вынужден приспособиться к навязанным. Такая адаптация возможна только в случае Квает Спэйса — у него от активации расширенные возможности к образованию связей, и это для него спасительно. Этот же несчастный лидер находится в другой возрастной группе, на предыдущем этапе развития, в отличие от взрослых ведомых, которым отчаянно требуется подтверждение принадлежности к линку определённого ведущего. Таким образом, горизонтальные связи — это попытка компенсировать отсутствие одного из элементов слинковки. Сейчас они обманывают собственные базовые установки, временно удовлетворяя инстинкты, основываясь на том, что лидер не всегда сразу делится кодами, растягивая удовольствие от процесса. Насколько долго этот самообман будет работать, я не знаю, всё индивидуально. Так же возможен вариант смены лидера, но для Квает Спэйса это будет совсем уж жёсткий удар, поэтому остается надеяться на первый. А ещё это может быть истинная любовь, которой как ты знаешь, покорны все возрасты, субрасы, виды и трансформы. Концепцию искровой связи для слинковки, но без любви Мираж всё равно не очень хорошо понял, но уже осознал, что никакие объяснения не помогут. Поэтому спросил о другом. — А чем наша искровая связь отличается от слинковочной? — Порядком основания, любимый. Глубиной эмоционального вовлечения. Возможностью дать новую жизнь. Равноправием в связи, наконец. Крылатая фемма обняла своего колесного, нежно поцеловала в губы, а отстранившись, лучезарно улыбнулась и произнесла: — Это я тебя покрыла, а не наоборот, Мираж, смирись. — Ужас, — поцеловал тот в ответ, лизнул в губы, когда отстранилась, и пояснил: — С логикой у тебя, любовь моя, полный ужас. Равноправие и разборки кто кого... покрыл — взаимоисключающи. Это слово в контексте их отношений всё ещё давалось ему с трудом. Голди осталась довольна результатом своего вербального маневра, благодаря ему она точно смогла почувствовать негативную реакцию Миража на произнесённый термин. — Ой, и правда, о чём это я, — весело усмехнулась золотая фемма. — У меня и возможностей внедрять такие коды нет, да и необходимость в этом отсутствует. А вот тебя именование этого процесса явно смущает, почему? — Потому что это грубое жаргонное слово, обозначающее унизительный процесс, — повёл плечами тот. — По твоему поведению и контексту я догадываюсь, что ты не имеешь этого в виду, но звучит для меня всё равно дико. Однако, меня сегодня интересует скорее техническая сторона. Ты ведь ощущаешь связь не так, как я? Я всегда знаю, что ты жива и более-менее в порядке. Если сосредоточусь — думаю, смог бы найти тебя в лабиринте или что-то вроде этого. Остальное знаю теоретически, например, когда одному бондмейту больно — не пятку ушиб, а по-настоящему сильно — второй об этом знает. Не сам чувствует, а просто очень ярко знает, где болит, как сильно болит. Вспомнил свои вчерашние злоключения, зажмурился, ткнулся извиняясь шлемом в плечо. — Прости... — собрался, продолжил. — Ещё видел, как один знал, что второй в смертельной опасности, когда сам второй об этом ещё не знал. — Верно, мой Мир, — подтвердила догадку колесного аристократа Голди. — Все кибертронцы искровую связь ощущают по-разному, в меру возможностей, выданных от активации. Кто-то ощущает происходящее с бондмейтом слабее, кто-то сильнее. Чем экспрессивнее тип темперамента и быстрее нейропроцессоры, тем острее воспринимается исходящее от партнера эмпатическое эхо. У меня высокий уровень восприятия. Когда интенсивность твоего эмоционального фона превышает норму на тридцать процентов, плюс-минус, я начинаю принимать отклик искровой связи, чем больше твоё напряжение — тем острее и подробнее я его чувствую. Испытываемая тобой физическая боль, имеющая экстремальные значения, для меня трансформируется в ментальную. Это отвратительное давящее переживание, которое даже сравнить с чем-либо сложно, это похоже на абсолютное отвращение, страх обречённости и сжигающую ненависть одновременно. От него некуда спрятаться, потому что оно пылает внутри самой моей жизни. Подводя итог — постарайся не провоцировать Квает Спэйса в моменты притирания слишком старательно, пожалуйста. Мираж внимательно слушал, представлял — и ему становилось плохо. Он снова, уткнулся лицом куда-то между крыльев своей избранницы. Когда после большой паузы он заговорил, голос его звучал глухо. — Я... даже не представляю, как просить у тебя прощения. Не думал, что это настолько сильно тебе отзывается. А, главное, я не знаю, как это исправить. Я, безусловно, буду изо всех сил стараться не вызывать лишний раз гнев Квает Спэйса — но даже при этом огребать мне предстоит немало. Связь можно как-нибудь... если не заблокировать, хоть приглушить? Или разозлись на меня, мол, сам дурак, заслужил... Она отрицательно покачала шлемом, на нем заиграли блики отраженного света. — Никак, я сама это выбрала. Никто не должен извиняться за тяготы собственного существования, Мираж, и исправлять тут нечего. Золотой сикер взяла манипулятор избранника, встала, увлекая его за собой к иллюминатору. В бесцветной темноте космоса, в значительном удалении от них всё ещё тлело их бледное усталое солнце. — Наша любовь доставляет мне больше радости, чем причиняет боли. Без тебя, мой Мир, жизнь была подобна созерцаемому нами светилу, а с тобой вспыхнула яркой сверхновой. Ты разжёг во мне чувства, сикерам моего вида малодоступные, я благодарна тебе за возможность познать этот опыт. Мираж, я не хочу отчуждаться от эха нашей связи, какое бы оно ни было, но мне нужно время научиться принимать его без агонии, — она заглянула в оптику цвета солнца, мягко улыбнулась — То, что сам дурной и что заслужил, это само собой, но разве же от этого легче? — Тем, кто умеет злорадствовать, — легче. Сейчас я почти жалею, что ты не из таких. Постоянно помня, что на него без слёз не взглянешь, он старался держаться позади, поменьше попадать в поле зрения, передавая своё присутствие через прикосновение, голос, игру полей... Каковые снова выходили на привычно-положительный уровень: подолгу предаваться унынию этот мех не умел и не считал нужным. В мгновенном порыве нежности он поцеловал любимую фемму сзади под самым шлемом. Потом рядом. И туда, откуда растёт крыло... Уже почти не удивился, услышав бархатистое урчание собственного мотора. — Будешь так пахнуть, начну осваивать сикерскую науку с терминологией, — шутливо пригрозил он. — Вот как возьму, как покрою тебя! В качестве иллюстрации он изобразил намёк на захват за плечи и вполне однозначно прижался тазовой секцией. Падшая принцесса клана Руф вновь принимала ласки колесного меха, податливо позволяя делать с собой всё, что тот может пожелать. Даже заход Миража на второй круг, манеру которого прежде она бы сочла грубостью, сейчас не встретил сопротивления. Напротив, навёл ее на мысль, как доступно и навсегда запечатлеть в понимании избранника истинное значение по незнанию противного ему термина. Золотой сикер развернулась фейсплейтом к бондмейту, обвила шею нежными манипуляторами, заигрывая, поцеловала в кончик носового конуса, затем едва ощутимо коснулась губами его губ. — Тебе понравилось сочетание амброксоина, амилформината и метилфенилацетата. Я рада, что мои старания по синтезу арома-эфиров не прошли даром, — прокомментировала комплимент Миража она. — Покроешь, обязательно, только вот сначала освоишь истинное значение этого слова. Выпустив разведчика из объятий, она сделала шаг назад и приглашающе указала изящным жестом тонкого манипулятора на большой диван. — Приляг, пожалуйста. — Не сами запахи, а их сочетание с твоим личным ароматом и при температуре твоего корпуса, — уточнил колёсный мурчащим голосом. — Страшно хочу изучить порядок раскрытия нот при нагреве. Заподозрив, что сейчас с ним будут делать что-то... — ужасное или непотребное? неважно, любимой он готов был позволить очень многое, — Мираж немного растерянно подчинился, вернувшись на диван и заняв его почти весь. — Что ты собираешься делать? — Рисовать глифы, — состроив хитрое выражение фейсплейта, сообщила Голди, уже предвкушающая грядущие впечатления от пикантного урока восского диалекта для колесного. Ей очень нравилось ласкать своего пылкого форсера, наблюдать за его реакцией, за тем, как он пытается сдерживаться в угоду приличиям, но потом сдается, с удовольствием погружаясь в бездну сладострастия. Она снова оседлала его бедра, как и в прошлый раз соблазнительно потерлась о паховую броню своей. Быть в положении ведущей ей импонировало больше, чем в роли послушной принимающей. Затем она извлекла из сабспейса красиво оформленную кисточку для рисования с густой, плотной и очень мягкой набивкой. Продемонстрировав её Миражу, изощренный доктор потянулась к сосуду с белым маслом. Концепция рисования глифов на спине с попытками угадывания написанного в качестве невинной ласки была Миражу знакома. Но, во-первых, сейчас его спина не представляла собой единой плоскости, а во-вторых он на ней лежал. На чём Голди собралась рисовать? Покрасовавшись изящной гибкостью корпуса, крылатая фемма обмакнула розовую кисть в густую субстанцию, после чего едва касаясь самым кончиком провела ею по переднему стыку камеры искры, проверяя интенсивность отклика на стимуляцию. С интересом наблюдая за приготовлениями, Мираж мимоходом поглаживал сжимающие его бока коленки, и ниже... и выше тоже. Возможно, поэтому он слишком поздно понял, куда она целится. Но... она же не может... Сказать гонщик уже ничего не успел, выгибаясь в судороге, которая могла бы напугать — если бы искровая связь не подсказывала, что это эффект неожиданности и невыносимо сильного ощущения, но никак не боли. У Миража остановилась вентиляция, пока он пытался удержать под контролем вокалайзер и при этом не отбить манипулятором кисть, делающую слишком... горячо? щекотно? возбуждающе? слишком всё. И не сдавливать слишком сильно золотую броню. Бросив всё внимание на контроль манипуляторов, он упустил вокалайзер, немедленно издавший протяжный стон. Она отстранила кисть от золочёной клетки, сохраняющей пламя жизни любимого меха, и констатировала: — С текущими настройками реакция на прикосновения слишком сильная. Так быть не должно. Маловероятно, но всё же возможно, что мои расчеты оказались недостаточно точными или заданные параметры чувствительности сбились до максимальных значений по иной причине. В любом случает её нужно найти и устранить. Апгрейд, установленный для удовольствия, не должен становиться орудием пыток. Мираж оставил без комментариев столь наивное убеждение: если она не знает о роли соединительной системы при проведении экпресс-допросов, он не станет её просвещать. Голди выпустила из-под шлема кабель, подключилась к центральному разъему медпанели, провела выборочную диагностику, проверяя свои предположения о причине поломки. Найдя её довольно быстро, она аккуратно просунула манипуляторы вглубь механизмов грудной полости автобота так, чтобы умелые нежные пальчики оказались прямо под камерой искры особенного пациента. — П-погоди, — попросил он, догадываясь, что сейчас будет. — Замри, не шевелись. Опасаясь собственной бурной реакции, Мираж плавно просунул свои манипуляторы под свою спину, прижимая их там, гарантируя себе и ремонтнице защиту от случайных рывков. Заодно получился полезный побочный эффект: его корпус немного выгнулся, облегчая доступ в грудь. — Г-готов. С сожалением Голди пришлось констатировать, что Мираж настолько привык к тому, что она причиняет ему боль, что иного от очередной манипуляции со своим корпусом не ждал. Юная доктор отчетливо ощущала его напряженное беспокойство, а наблюдение за его основательными приготовлениями к предстоящей процедуре дало понять, что автобот готовится к очередному испытанию воли. — Постарайся расслабиться, Мираж, вентилируй ровно и медленно, — попросила она, нащупывая сбоящий блок стабилизации нейросигнала. — Прости, любимый, не все элементы заменённых в твоем корпусе деталей были новыми. Некоторые синтезировать на оборудовании ремблока базы сопротивления было просто невозможно. Я поправлю сейчас, как смогу, а когда вернусь в лабораторию, распечатаю тебе новый. Даже ремонт в исполнении Хука пугал его меньше. Наверное, потому что когда всё болит, а какое-то место всего лишь сильнее прочих, не так страшно. Да и фиксировать пациентов конструктикон не ленился. Сейчас же Мираж более всего опасался, что золотистая доктор может задеть чего-нибудь гиперчувствительное, он от контраста снова забьётся в судороге всем корпусом и либо себе что-нибудь сломает либо ей манипулятор зажмет... А то и вовсе дернется слишком сильно, а она не успеет отпустить, и так он сам себе искру вырвет об её манипуляторы — очень дурацкий получится деактив, Праймас умрёт со смеху. Поэтому он лежал, пытался расслабиться, следил за ровностью работы собственной вентиляции, очень старался не следить за движениями видимой ему части золотых манипуляторов, угадывать, что они сейчас делают в глубине его корпуса... Ой, нет, лучше не угадывать. Надо отвлечься. Сосредоточиться на чём-то более безопасном. Вот, точеный фейсплейт разглядывать. Такой милый в своей сосредоточенности. Прикушенную губку. Хитрый прищур. Хитрый? Что она задумала?! Пальпация поврежденного блока выявила значительную деформацию его формы. Руф была вынуждена смириться с тем, что провести быстрый и результативный ремонт на месте не сможет, поэтому решила просто удалить лишнее из организма Миража, временно лишив того страхующей системы, без которой он и так вполне сносно обходился, по ее скромным расчетам уже несколько ротаций. — Мой Мир, в этот раз терпеть не придется, совсем, — поспешила успокоить возлюбленного Голди. — Отключи оптику, и давай посчитаем от десяти до одного. Она специально использовала тот же прием, что и в прошлый раз, когда разжигала его искру сверхперезаряженным концентратом энергона. В те моменты она заставила его пережить боль за гранью возможного, теперь намеревалась доказать, что подобного больше не повторится и бояться ее манипуляторов не нужно. «Угукать» аристократу не позволяло воспитание, для более сложной же реплики не испытывал уверенности в своём вокалайзере, поэтому просто молча кивнул и погасил оптику. И... — Десять. Девять. Восемь... Сейчас его голос звучал уверенно, идеально отчётливо, как для радиоэфира, цифры назывались размеренно и с одинаковым интервалом — в общем, чувствовалась весьма специфическая выучка. Мираж почувствовал умеренное давление где-то внутри за камерой искры. Затем ощутимый укус тока, пережигающий поврежденный блок, вызвавший полное онемение в зоне воздействия и позволивший безболезненно извлечь вышедшую из строя деталь. Его остаточные вибрации стремительно распространились по нейроволокнам грудной секции, будоража интимный интерес, снимая эмоциональную нагрузку от ожидания последствий воздействия. — ...Один, — произнесла в голос с пациентом Голди. — Можешь посмотреть. Золотая фемма показала разведчику маленький, размером не больше двух фаланг ее пальца, сильно помятый и закопчённый блок, некогда имевший прямоугольную форму. — Увы, мой милый, это работать уже не будет. Но и создавать тебе ложные наводки тоже. Тебе станет полегче, хотя интенсивность сигнала с поверхности камеры искры при её стимуляции останется прежней. Поэтому стоит ли развлекать тебя подобным образом —большой вопрос. Она отложила издающую отчетливый запах гари деталь на стол. Наклонилась к бондмейту, поцеловала его в губы. Тот счёл процедуру оконченной и, выпростав манипуляторы, обнял ими неосторожно приблизившуюся фемму и целовал долго-долго. — Но один глиф тебе всё же придется выучить, пока я проверяю безопасные для твоей жизни пределы нагрузки. Считаю целесообразным сообщить их твоему мучителю, он ведь не отступится, даже если я выпишу официальный медицинский запрет, верно? — Намекаешь, что я рано манипуляторы достал? Слова про изучение пределов никогда лёгкой жизни не сулили. Но он только весело фыркнул, и воспользовался временной свободой, чтобы нежно огладить золотистую опору, прижимающуюся к его боку. — Верно. — Пределы нагрузки я и так знаю: сильно греется — пора сделать паузу. Пока он снова убирал манипуляторы под спину и удобно устраивался, осознал, насколько пугающе для золотого доктора могли прозвучать его слова, но сгладить впечатление не успел. Услышав последнюю фразу, Голди едва смогла подавить в себе желание стукнуть бестолкового меха по лбу, чтобы вбить понимание физически, раз вербально не получилось. — Мираж! Если твоя искра начнет нагревать самую технологичную и самую защищенную из когда либо сконструированных камеру, тебя уже сам Праймус не спасет. Милый мой герой, пока твоя искра находится в моей клетке, и эта клетка цела, от потери стабильности светоча жизни ты точно не деактивируешься! Даже если Квает Спэйс будет пытать тебя ворн без передышки. У тебя выгорят все предохраняющие и перераспределяющие блоки, потом нейроволокна и вспомогательные процессоры, затем центральный, но искра продолжит гореть и стабильности не утратит. Сломать мой шедевр тоже очень не просто. Голди вспомнила про видео, которое теперь имело гораздо более глубокий смысл, чем предполагалось изначально, и должно было принадлежать разведчику. Она без труда нашла его в личных архивах памяти и передала Миражу. — Это краш-тест твоей на тот момент будущей камеры искры и память о тех, кого мы потеряли. Феммы базы сопротивления, включая саму Первую Леди автоботов весело снимали накопившийся стресс, играя золотой сферой в футбол, они смеялись, перебрасывались шутками и засаживали импровизированный мяч в стены, не жалея сил. Часто упоминали самого раненого героя, временно прикованного к ремонтному столу Птахи, но несомненно с большим удовольствием поигравшего бы с ними при возможности. После первой неудавшейся попытки воинственные феммы приступили ко второй: они колотили камеру тяжелой кувалдой, и спорили кто из них ударит сильнее, но не преуспев и в этот раз, принялись расстреливать из всех видов доступного им оружия. Они беззаботно баловались в попытках разрушить предложенный им предмет, хорошенько проверяя прочность будущего вместилища жизни лучшего друга Элиты. Видео разведчика впечатлило. Очень. — Квает Спэйсу это не показывай, — тихо попросил он позже. — А то совсем страх потеряет. — Зачем бы мне ему это показывать? — удивилась Голди. — Эта информация только для тебя. Я надеюсь, ты понял, что не нужно воспринимать отсутствие нагрева камеры искры как руководство к тому, что можно продолжать, не заботясь о перегрузке? — Понял. Впрочем, пока-то он технику безопасности соблюдает, в известной ему части даже с запасом. В частности, когда наказывает, не когтями камеру искры ковыряет, а просто сдавливает равномерно всей ладонью. Это было действительно важно: пусть ощущение не столь острое в первый момент, зато таким способом практически невозможно сломать сферический предмет, каковым является камера искры. Даже если Квает Спэйс выпустит свою злость из-под контроля, он может быть уверен, что не убьёт своего пленника случайно, по неосторожности. — Плохо как раз когда поощряет. Он же считает, что удовольствие неземное мне причиняет, а я не знаю, как ему сообщить, что это не так. С другой стороны — он вчера днём за кое-какие заслуги обещал меня вечером выгрузить, но когда пришло время, просто оффнул с консоли. Забыл? Передумал? Начал что-то подозревать? Не знаю пока. Так что возможно, твои опасения напрасны, и ничего такого больше не будет. Она нежно погладила обводы статического каркаса грудной секции мятежной игрушки принца десептиконов. — Хорошо если так, Мираж. Согласись, не должен сикерлинг взрослого меха в выгрузки интимные ронять. Я понимаю экспериментаторский интерес Квает Спэйса: сикеры очень любопытны, особенно наделенные мощным процессором. Я сама такая, и от этого бывает много бед. Она подняла с дивана брошенную ранее кисточку, начала крутить её в пальцах, снимая нервное напряжение. — Мой Мир, постарайся донести до него, что некоторые пытки и способы поощрения просто неприличны и ему не по возрасту. Готовясь к возобновлению теста, Руф окунула подсохшую кисть в масло ещё раз. — Тем не менее правильное воздействие должно доставлять тебе неземное удовольствие, причем не столь важно в чьем исполнении. Расскажи, пожалуйста, как именно он тебя стимулирует? — Да неважно «как», главное «кто»! — взмолился тот, пристально наблюдая за движением руки с кисточкой. — Он же мех, понимаешь? Да ещё и мелкий. Я себя извращенцем в такие моменты чувствую, и вот это, как ты можешь догадаться, удовольствия ни капельки не доставляет. Особенно, когда у него получается. Да и когда не получается... гладит нежно-нежно, едва касаясь, да ещё пальцы чем-то пушистым обмотал раз — а в оптике холодный интерес исследователя и только. Я, конечно, отключаю оптику и пытаюсь убедить себя, что это твои пальчики меня ласкают, но получается не очень. Вспомнился тот единственный раз, когда у Квает Спэйса получилось выгрузить его легко и быстро, и который тоже... заставлял заподозрить недоброе. Мираж сильно сомневался, стоит ли его любимой знать, о том эпизоде, когда принц десептиконов сначала причинил ему жестокую боль, а потом выгрузил в один поцелуй. Их стремительно набирающая обороты беседа не стала помехой для начала подготовки Миража к запланированной проверке. Она сильнее сжала бедра форсера опорами, чтобы обеспечить больший уровень фиксации нижней части его корпуса. — Любимый, твоя главная задача сейчас — расслабиться. Я буду постепенно увеличивать нагрузку, очень мягко. Кончик промасленной кисточки лег на внешнее кольцо одного из гнезд грудной панели, медленно обвел его по кругу, дразня сенсорику, нырнул внутрь, увеличивая площадь воздействия, пошалил там... Колёсный плавно прогнулся, стремясь продлить соприкосновение с кисточкой, вздрогнул, когда стало щекотно в глубине, но сумел обратно расслабить корпус, уже не столь остро реагируя на щекотку, постепенно начиная получать удовольствие и от кисточки в разъёме... — Мираж, я понимаю тебя, однако вопрос гендерного неприятия Квает Спэйса — это твои личные установки, навязанные социокультурными особенностями аяконского высшего общества, — продолжила обсуждение заявленной ранее темы Руф. — С точки зрения этики и морали интимная близость с мехом не является порицаемым аспектом в большинстве кибертронских культур. Более того, мой милый, это норма и физиологическая и психологическая. Феммы были созданы гораздо позднее, чем у трансформеров появилась соединительная система. Она ласково улыбнулась бондмейту, перемещая кисточку к следующему разъёму и методично повторяя процесс. — Коленями ещё локти прижми, пожалуйста, — попросил он. И, когда та выполнила просьбу, окончательно расслабился и отключил оптику. Проникновение во второй разъём прошло ощутимо легче, вздрагивание было едва заметным. — Таким образом у нас остается только аспект возраста, и тут проблема этики встает в полный рост и максимально остро. Интим с индивидами, не достигшими полной трансформации, жёстко порицается всеми обществами и является абсолютным табу, — кисточка переместилась к следующему гнезду, продолжая вырисовывать круги. — Тем не менее, учитывая твое положение пленника, не позволяющее оказать физическое сопротивление, и положение пассивного принимающего, тебе остается только способ разъяснения и убеждения. Если же цель не будет достигнута, то лучшим вариантом для тебя будет принятие и смирение со своим положением. — Знаю я всё это, в первый день ещё вычислил, что только смирение мне и осталось. Но и личностные установки так просто не сбросишь. Голди внимательно следила за шкалой состояний пациента, закрепленной на правой стороне внутреннего виртуального экрана. Пока все системы и протоколы отрабатывали свои схемы штатно и без помех; впрочем, ничего удивительного в этом не было. — Прошу заметить дорогой, я делала акцент на убеждении. — И чем бы я аргументировал? «Не делай так, потому что мне это кажется аморальным»? Пфе. Таких учителей у него и без меня хватает, наверняка уже задрали хуже скраплетов. Я не буду мешать ему совершать ошибки — только прослежу, чтобы они не стали фатальными, и подскажу, как их исправить. — Именно, Мираж. Одно дело совершать ошибки, которые способен осознать, совсем другое найти их в своем поведении, не зная основы. Разве я не права? — Хорошо, я решу этот вопрос, — не стал спорить колёсный. Ведя разговор, доктор отметила повышенный отклик принимающей части соединительной системы на воздействие. Он прекрасно сочетался с выбором тактики смирения и указывал на попытку второго сознания скорректировать поведение меха, игнорирующего потребность полноценного использования интим-блока. Голди невольно улыбнулась, приняв решение проверить пришедшую в её процессор догадку. Та при положительном исходе теста могла помочь Миражу ослабить отвращение к идее о близости с мехом. — Мираж, расскажи пожалуйста подробнее про тот опыт с мягкими пальцами. — Он тогда спрашивал одну вещь, которую я говорить не хотел. Отмалчиваться я не мог, прямо лгать тоже. И вот чтобы я не уходил обтекаемыми формулировками, он меня с мысли своими мягкими пальцами и сбивал. По-разному пробовал: то погладит, то побарабанит легонько или просто ладонью обхватит и держит... иногда сжимал, тогда больно, отпустит — уже счастье. Так в итоге и выгрузил — долго-долго сжимал, потом отпустил да ещё поцеловал на радостях — я и вылетел. Голди могла заметить, что рассказывал мех о недавних неприятных приключениях нейтрально-повествовательно, явно не скрывая, а просто не испытывая по этому поводу значимых эмоций. Однако прогибаться, следуя манипуляциям кисточки, перестал — видимо, высшая рассудочная деятельность автоматически перетянула на себя все процессы, и ласки ушли в фоновый режим, практически не воспринимаясь. Впрочем, как только она перестала бомбить его вопросами, он вновь отправил высшую процессорную деятельность в конец списка приоритетов и отдался подпрограммам. Его возлюбленная и лечащий врач любовалась, как он легонько изгибался всем корпусом, повинуясь движениям кисточки, отзываясь на малейшие её движения, такой податливый... как можно так легко позволять себя вести и при этом быть таким яростным противником роли принимающего?