Альтернативная история большого заговора

Невзирая на усталость, давившую на обоих кибертронцев стотонным грузом, долгожданное забытьё шло к ним нехотя. Мираж сначала никак не мог уйти в перезагрузку: полторы ротации постоянного выдергивания из офлайна изрядно сбили эту функцию. А когда всё же получилось, пришли знакомые кошмары — снова он-десептикон под личиной автобота, на этот раз бежавшего из заточения и помогавшего другим пленным, проникал на базу, где сбрасывал овечью шкуру. Квает Спэйс в свою очередь вскоре после начала перезагрузки словил побочный эффект от «научной магии» Голди и был вынужден несколько раз за ночной цикл покидать платформу, чтобы избавиться от требующей немедленного сброса отработки. В первый же вынужденный ап маленький гром заметил мучительную тревожность офлайна своего лишённого сил избранника. Желая облегчить его состояние, сикер придавил Миража мороком, погружая того в более глубокую перезагрузку, затем переложил безвольно податливый корпус колёсного в более удобное с его точки зрения положение, укрыл и своим изолетиком, стараясь компенсировать отсутствие кокона, и только после этого удалился. Вернулся в клубок Квает Спэйс только джоор спустя. Налипшая на корпусе грязь и сопутствующий отвратительный запах беспокоили его сильнее, чем срочная необходимость освободить бак сбора отходов. Чистый, отполированный и источающий лёгкий аромат сладкого акрила, он осторожно забрался под мягкую тёплую уютность теплоизоляционных покрывал, обнял безмятежного теперь аяконца, покрепче прижал к себе и блаженно отключился, впрочем, ненадолго. В пять джооров утреннего цикла юного лидера ЧА привычно апнул сигнал будильника. Новый служебный орн начался. Пребывая в состоянии блаженной расслабленности, он не сразу распознал, что его ручное колёсное уже онлайн — таким спокойным умиротворением от него веяло. И теплом. Практически жаром — ободранный корпус в коконе крыльев был ощутимо горячее, чем должен бы, даже с учетом отсутствия брони. — Почему ты не офф, рано ведь еще? — лениво разжигая ярко алую оптику, поинтересовался Квает Спэйс. — Тебе плохо? — Апнулся, — исчерпывающе объяснил тот, видимо, полагая, что такого объяснения достаточно. — Доброго утреннего цикла, мой господин. Голос его звучал всё ещё хрипловато, но в нём появились интонации, отличные от вчерашней растерянной беспомощности. Услышав знакомую манеру, свойственную аристократу в его нормальном состоянии, Квает Спэйс мысленно воздал хвалу Праймусу, благодаря святое Провидение, что пронесло его мимо большой беды. Мираж даже подобрал поля, вероятно, сочтя своё умиротворенно-расслабленное состояние неуместным. — Как ты себя чувствуешь? — заботливо поинтересовался десептикон, поймав себя на том, что побоялся произнести контрольное «мой Бэль». К новому раунду борьбы с любимым колёсным маленький тиран был не готов. Ему следовало взять чувства под контроль и подвести черту под завершенным этапом или немедленно додавить сопротивление, если ступень окажется не пройденной, но вокодер категорически отказывался воспроизводить именование, им самим же автоботу присвоенное. — Как Триптикон протоптался, — легко отозвался колёсный. И уточнил: — Не жалуюсь. — Не удивительно, — подтвердил получение информации Квает Спэйс. Облачённый в саму космическую мглу гром сначала отключил блокировку гидравлики своего пленника, затем сел сам, подтянув под себя опоры. Дисциплинировал готовые выдать его истинные чувства фоновые поля. Всё ещё питая надежду на лёгкий исход предстоящего разговора, обернулся к собеседнику. — Я полагаю, мы окончательно выяснили отношения, м... Мираж? — спросил он, направляя пристальный фокус алой оптики в пустую темноту той, что раньше светила как солнце. Стоило характерному зуду в нейростволе оповестить колёсного, что он теперь может двигаться, как он воспользовался этой возможностью. Сначала не удержался, вытянулся в рост и потерся шеей о платформу, снимая напряжение, но после безотлагательно принял более приличествующее перед лицом хозяина положение — на коленях и со склоненной головой. По-прежнему на платформе, ибо покинуть её было пока выше его сил. — По-хорошему, стоило задать этот вопрос до отключения «когтей», а не после, — усмехнулся он. И, не став более затягивать, ответил на вопрос: — В ближайшее время я точно не намерен проявлять строптивость по какому бы то ни было вопросу. Но буду крайне признателен, если ты расскажешь, что вчера было, как я тут оказался, — он показал на платформу, — и до чего мы договорились. За вежливыми словами и аккуратно подобранными полями теперь читалась собранность, почти настороженность. По всей видимости, расслабленно валялся он недавно, пользуясь моментом, а стоило Квает Спэйсу объявить утро наставшим, собрался в боевой режим, предвидя новый раунд их такого непростого взаимодействия. На самом деле из памяти автобота выпало не всё, кое-какие обрывки сохранились. И по ним картина складывалась пугающая и непонятная — в частности, он помнил нежное пение в голове и отчаянную необходимость ему вторить, то самое своё обещание не огрызаться на «Бэля», дикую боль в шее... Теперь он понимал, что она значила — проникновение инородного тела в нейроствол блокирует весь корпус, не позволяя двигаться и ещё больше повредить себя, часто эта физиологическая особенность используется и для удержания пленников. Но как это увязывается с другим обрывком, наиболее внятным — как он покушался на Квает Спэйса? Миражу казалось, что раскалённый штырь в шею был до покушения, а не после, как должно быть по логике. Он что-то упускает? Или это очередные шутки глючащего таймера? И откуда это ощущение, что можно расслабиться? Проворно переместившись по платформе и оказавшись чётко напротив автобота, столь ярко демонстрирующего свою покорность позой, но так легко посмевшего сделать ему замечание, Квает Спэйс резко схватил его за подбородок, но сдавил совсем чуть чуть, почти нежно. Медленно подняв изуродованный фейсплейт бывшего красавчика вверх, он тихим и до жути спокойным голосом сообщил. — Работу над ошибками прямо сейчас делать не буду, мой мастер. Впрочем, если ты настаиваешь... — острые лезвия чёрных когтей покинули слоты, но не ранили чувствительной поверхности тонкого металла, — ...я обезопашусь так. Завесив коротенькую, но весьма драматичную паузу, он продолжил. — Термин «ближайшее время» меня категорически не устраивает, мой Бэль, — разгорающийся внутри искры пожар негодования придал ему сил, стирая позорный страх снова быть отвергнутым и жалость к тому, кто никак не мог уяснить отведенное ему место. — Мне отвратительны все эти жестокие игры, они ломают меня изнутри! Меня тошнит от твоих воплей. От твоего жалкого вида и бесконечных попыток разозлить меня до неистовых припадков. Можешь считать себя победителем, Мираж, я готов сдаться! В твоем активе больше не будет пыточной рамы, Голди восстановит твой фейсплейт и оденет в броню, ты получишь возможность участвовать в сотворении новой истории Кибертрона. Однако запомни! Следующий твой бунт против меня для тебя будет последним! Выпустив из запястья инфокабель, он стукнулся его головкой в шейный разъём пленника, требуя предоставить подключение. Получив доступ, маленький гром передал свой слепок памяти о вчерашнем вечере, предварительно подчистив эмоциональную составляющую: знать все подробности его собственной ментальной агонии автоботу было ни к чему. После он прервал подключение и отпустил челюсть аяконца из своих цепких пальцев. От «контрольного обращения» пленник вздрогнул, как от удара, его энергополя встопорщились резкими пиками, но столь же быстро были усмирены, а сам их обладатель так и не возразил. Ни словом, ни рыком, ни даже оскалом. Вместо всего этого он медленно опустил оптозатворы, в меру отпущенных возможностей изображая покорный кивок. Очень внимательно и сосредоточенно выслушал произносимое пленителем, но не успел ни ответить, ни даже подтвердить, как получил новое требование. Моментально дав запрошенное подключение и полный доступ, он был шокирован снова — у него не требовали информацию, а давали её. В самом лучшем и удобном виде. Бегло изучив скинутый файл в процессе копирования, он не посмел... нет, скорее счёл невежливым заставлять ждать дольше. Едва соединение было разорвано, а лицо освобождено, Мираж низко поклонился. — Благодарю, мой господин. Поля его вторили словам, но следом сомкнулись обратно. — Позволишь вопрос? Вернее, два. Опасная точка проверки была успешно пройдена, Мираж смог удержаться от агрессивной реакции на присвоенное ему именование и даже выразить согласие с ним. Квает Спэйсу следовало считать это успехом, переходом на новый уровень в их отношениях, однако болезненная реакция, отразившаяся в фоновых полях аяконца, не ускользнула от его внимания и очень огорчала. Наречение, выражающее самые нежные чувства, не должно травмировать того, кому оно было присвоено. Сейчас он осознал, что упустил какой то очень важный момент, но не мог пока понять какой и когда. В целом аяконец вёл себя как обычно: почтительный поклон, преисполненный чувства собственного достоинства, приятный слуху тон, запрос разрешения, прежде чем спрашивать. Но эта склонённая поза, почему не выпрямляется? Опасается? Неужели вопрос будет соответствующим, и его снова ждет разочарование? — Разумеется, Мираж, спрашивай. — готовясь к очередному удару, ответил маленький тиран. Получив дозволение, Мираж распрямился. — Вопрос первый: что есть бунт? Например, — он коснулся своей мертвой оптики, показывая: — то, за что ты сжёг мне видеокарту? Здесь можно было бы уточнить отдельные нюансы, но в целом заслужил, не спорю. А в чём принципиальное отличие от моего нападения вчера вечером? Я ведь в самом деле пытался выдрать или примять твои пластинки-излучатели, обездвижить тебя и двинуть на выход. Что сходу не получилось, не моя заслуга: одумался я позже. Где граница, разделяющая устное порицание и... — он сглотнул, выдав тем самым, что вовсе не так несгибаем, как пытается выглядеть, — последний бунт? — Всё просто, Мираж, — не услышав ожидаемой провокации, сикер немного расслабился. — В тот злополучный вечер ты оскорбил меня намеренно, со зла, полностью осознавая последствия и делая свой выбор в их пользу. Прошлой ночью было иначе. Тебе было плохо, наказание измотало тебя, надломило, ты был в бреду. Чёрные пальцы бережно коснулись правой щеки аристократа, погладили глубокий шрам. — Бунт — это осмысленно принятое решение о нарушении нашей договорённости. Ты ведь хорошо понимаешь, где пролегают границы дозволенного, — он нехотя отстранил манипулятор от фейсплейта избранника. — Я ответил на твой вопрос? Едва заметно дрогнув в первый момент от неожиданного касания, Мираж потом уже сам подставлял лицо незатейливой ласке. — Кажется, да, мой господин. Проверь, пожалуйста, правильно ли я понял. Я тебе тогда нахамил — да. Осознанно — да. Попытки побега или нарушения приказа — не было. По причине отсутствия приказа. Договорённость в силе. Но, думаю, я понял, о чём ты: подчинение следует трактовать расширенно, а не только прямые распоряжения в явном виде. В таком случае это уже было неподчинение. Квает Спэйс кивнул, подтверждая умозаключение пленника. — Теперь я спрошу, Мираж. С чего тебя так воротит от обращения «мой Бэль»? Ты ведь знаешь, что это не про пустоту внешней красоты. Тебя оскорбляют мои чувства? Если так, кому то из нас проще сдохнуть, потому что, вряд ли я смогу это исправить. — Это... долго объяснять, мой господин. Потребуется экскурс в историю и культуру Золотого Века. Сейчас излагать? В любом случае могу сразу заверить, что к твоим чувствам это не имеет отношения. Они для меня не секрет, и я не нахожу их ни оскорбительными, ни нежелательными. «И только знание о них да мои ответные чувства и дали мне силы продержаться эти бесконечные полторы ротации...» — Нет, сейчас не нужно. Но Мираж, если ты понимаешь, какой смысл лично я вкладываю в это именование, какая разница, что именно оно значило в эпоху Золотого Века? — спросил принц нового мира, отпуская поля, позволяя пленнику чувствовать всю свою привязанность, нежность, любовь, и сожаление о причинённых ранее страданиях. — Не в ту эпоху, а лично для меня. Прости. Я постараюсь больше не показывать. Развёрнутого ответа от него сейчас не требовали, а дать короткий, но чтобы понятно было, даже его таланта не хватало. Оставалось только съехать с темы. — Так дело не пойдёт, Мираж! Можешь коротко объяснить, что не так с «Бэлем»? Тот ненадолго задумался, потом коротко кивнул. — Всё. Для начала, была одна холопостановка, невероятно популярная, несколько волн популярности пережила. Бэль — это имя персонажа из неё, красивой пустышки и к тому же феммы. Неприятная мелочь, вроде «автошлака», давно уже не задевает. Хотя вру, от тебя задело бы. Но я бы пережил. Дальше: этим словом было модно называть всё подряд, и скоро оно стало признаком дурного вкуса и отсутствия фантазии у называющего. Тут уже мне неприятно плохо думать о тебе — примерно как Танцу Ветра слышать ваше сквернословие — но это я бы тоже пережил. Однако ещё была одна очень неприглядная история совсем иного толка, и в ней, во-первых, был мех, которого с издёвкой называли Бэль, а во-вторых, я совсем не горжусь моей собственной ролью в той истории. Резюмируя: я бы понял, если б ты так говорил, чтобы уязвить меня, но когда я молодец, сделал всё правильно и подспудно ожидаю похвалы... Тяжело понять. — Золотой век канул, вместе с кривотолками слов. — напомнил аристократу маленький гром. — теперь это слово значит только то, что значит и прекрасно подходит для меха, который замагнитил мою искру. Однако, я подумаю над этим. Инсайт пришел в его голову как всегда неожиданно и, как часто бывает, гораздо позже, чем следовало. Теперь Квает Спэйс ясно понял, что было им упущено. Мираж самоотверженно жертвовал своей свободой ради других, а сам получал за это только боль. Сначала это была Голди, потом Джаз, плюс ещё Прайм всё время где-то тенью маячит. Вместо того, чтобы хоть немного позаботиться о себе, его благородный пленник помогал другим, принимая весь огонь гнева ненавистных захватчиков на себя. Очень сложно дорожить таким существованием. — Мираж, всё время твоего пребывания на «Немезисе» мы говорили только о моих желаниях, ужасно эгоистично. Поэтому скажи, пожалуйста, чего хочешь лично ты? — Он на пару кликов задумался и дополнил. — Кроме победы автоботов, этого я предоставить тебе не смогу. — Позволь мне работать, — пожал плечевыми колёсами тот, явно не очень хорошо понимая, какого ответа от него ждут. — По моей специальности и в полную силу. И быть рядом с тобой. Тут его осенило. — Кажется, я понял, что нам сейчас надо. Надо выдать тебе инструкцию по эксплуатации меня. Это и будет оптимальным ответом на твой вопрос, как мне кажется. Позволишь? — «Инструкцию по эксплуатации»! — и этот термин применяет к себе мех, которого выворачивает от «Бэль»! — вспыхнул негодованием потомок Мегатрона. — Серьёзно, ты предлагаешь мне, десептикону, с собой делать что? То, что десятки поколений делали с нами разбогатевшие на страданиях менее удачливых кибертронцев и упивающиеся абсолютной вседозволенностью ублюдки из Высоких Башен! Мираж, в моем присутствии даже произносить этого слова не стоит, могу не справиться с праведной жаждой убийства! Потомок раба и дикарки сделал паузу, успокаивая бешеную пульсацию искры и вместе с ней унимая гнев. — Переформулируй и валяй! — совладав с собой разрешил он. — Осмелюсь напомнить, что один из тех самых ублюдков из Высоких Палат перед тобой и сидит, — заметил аяконец. — Потомственный эксплуататор. — Такое забыть сложно, Мираж, — подтвердил сикер. — Однако твою вину перекрывают два факта: первый — ты аристократ от активации и подчинялся правилам среды обитания. Второе — ты пересмотрел вложенные в тебя основы мировоззрения, когда стал на это способен. Квает Спэйс замолчал, а после вдруг широко и самодовольно улыбнулся. — А ещё, знаешь что, я тебя выбрал! Представляешь, безупречного Танца Ветра принял, а тебя — сам... В общем, ты автошлаком быть не можешь, ведь моя искра не могла так ошибиться. — То, что я пересмотрел и раскаялся, не означает, что до того не эксплуатировал, — привычно попытался оставить за собой последнее слово тот самый выбранный, но всё же сообразил извиниться: — Прости, дурацкая вышла шутка про инструкцию. Тряхнул шлемом, сосредотачиваясь. — Наиболее эффективно я работаю, обладая полной свободой в выборе средств выполнения поставленной задачи. То есть это не «делай что хочешь» вообще, а... «делай что хочешь, но чтобы вот это было вот таким к такому-то сроку». Так что в идеале нам бы прийти к такому режиму. Но сейчас это явно не наш путь. Сам видишь: если других десептиконов я не трогаю, потому что обещал, то тебе причинять боль я сам не хочу, без приказа — при этом же постоянно то бешу тебя, то прямо атакую. Тебе из всех ваших больше всех же от меня и досталось. При таких раскладах оптимальной стратегией мне видится максимально короткий поводок и жёсткий контроль сейчас и постепенное ослабление его по мере адаптации меня к текущим условиям. То есть сделать упор не на систему поощрений и наказаний, как сейчас было, а лишить самой возможности косячить. Вероятно, имеет смысл рассмотреть вариант держать меня пока на минимальном пайке, чтобы просто сил на всякие глупости не оставалось. Или просто — утром из камеры под конвоем к рабочему месту, там приковать, вечером под конвоем же обратно. Хотя нет, так я без тебя очень скоро взвою. А, ещё важный момент. Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты, когда я делаю что-то не так, не долго терпел, чтобы потом взрываться, а сразу же проявлял своё недовольство в максимально доступной форме. Нарычи, отмахни когтями... хоть мороком своим приложи — главное, сразу, не дожидаясь, когда я оборзею больше и наболтаю на пяток расстрелов. Я, как видишь, границы допустимого пока только нащупываю и много ошибаюсь — такие подсказки мне сильно помогут. И, боюсь, «когти» и прочие средства контроля и сдерживания с нами теперь надолго, как бы тебе ни хотелось смягчить условия моего содержания. — Мираж, ты не правильно понял мой вопрос. Я спросил, чего ты хочешь, а не как тебя следует заставлять работать. Подобное обсуждение у нас уже имело место, я мелкий, а не тупой, дважды научать не нужно! — Я хочу заниматься тем, для чего был зажжён. И не отвлекаться на провокации тебя и наказание за них. — Второй раз задаю тебе один и тот же вопрос, и опять получаю тот же протокольный ответ, что с тобой не так? Мираж, есть множество иных аспектов актива — жить с любимой феммой, например, завести турбокота или спарка. Это должна быть твоя личная хотелка, не во благо общества, а для тебя самого, для отдохновения, понимаешь? — постарался достучаться до сознания пленника маленький гром. На упоминании любимой феммы лицо пленника исказилось, из вокалайзера его вырвался хриплый звук, но он, казалось, сумел совладать с собой и дослушать сказанное. — Не понимаю. И никогда не понимал этого пункта вашей программы. Как может не радовать искру, когда следуешь своему призванию? Мне нравится делать то, для чего я был зажжён, я сам, а не по какой-то обязанности хочу служить моему народу, как бы высокопарно это ни звучало. На ниве политики, экономики, культуры, наконец. Защищать его с оружием в манипуляторах — моя запасная функция, на чёрный орн. Я выбрал этот путь сам, но сто ворн следования ему счастья мне так и не принесли. И вот передо мной проект века! Возможность построить новое общество, с нуля, лишённое недостатков прошлого — а я второй декацикл не у дел! В голосе такого обычно сдержанного аристократа сквозили неподдельно яркие эмоции. Его энергополя вторили пламенной речи, а тот, не замечая, продолжал распаляться. — Да я на стены ещё не кидаюсь только потому, что к одной из них привязан почти всё время, а ты меня спрашиваешь про турбокота? — и без того хрипловатый ещё голос, наконец, сорвался с неприятным подвыванием. Его обладатель умолк, а потом продолжил спокойнее и вспомнив про другую часть вопроса. — Я игрушка в чужих манипуляторах, пусть и сколь угодно любящих и заботливых, сам себе не хозяин, я даже безопасность своей бонди обеспечить не могу, я... — вокалайзер снова пробило, а Мираж говорил, не замечая этого: — ...не знаю, как ей аукнулись мои последние ротации, даже не могу разобрать, её ли чувствую по искровой связи или собственную память о ней. Она мне искру вырвет при встрече и будет права. Не могу ни отменить причинённые ей страдания, ни искупить свою вину перед ней, я не посмею просить у неё прощения... Чрезмерная эмоциональность автобота являлась следствием недавнего травмирующего опыта, Квает Спэйс был готов к подобному и точно знал, что следует делать дальше, чтобы помочь Миражу вернуться к норме. Он терпеливо выслушал сбивчивый поток речи, отмечая его гармоничное строение, и радуясь быстрому восстановлению мыслительных функций главного процессора. К большой удаче, его избранник смог выбраться из грозящей ему бездны безумия без серьезных последствий. Тем не менее темпераментного от активации форсера понесло в бесконтрольный дрифт. Бережно притормаживая разбушевавшуюся нейросеть аяконца, маленький гром снова обнял его, тесно прижимая к себе, укладывая бело-синий шлем на чёрное плечо. — Никто из ныне живущих не принадлежит сам себе, Мираж. Свобода лишь иллюзия. Ты же сам это хорошо понимаешь, — тёплая ладонь принца нового мира осторожно погладила гладкую поверхность шлема колёсного. — Я тебя услышал и во многом разделяю твои жизненные приоритеты. Для меня благополучие обновлённого Кибертрона так же стоит во главе смысла актива, однако погладить Рэведж или побыть с друзьями тоже приятно и важно. Его манипулятор сместился ниже, чтобы нежно коснуться шейного участка нейроствола пленника, пропуская через пальцы лёгкую успокаивающую вибрацию, фоновые поля юного вожака вожаков, как и прошлым вечером, затянули нуждающегося в поддержке меха в плотный покровительственный кокон. Приём безотказно сработал, вновь стабилизируя состояние автобота. — У меня нет друзей, — неестественно ровно проговорил он, позволяя недавнему мучителю совершать с ним любые манипуляции. — Нет, есть один. Я его недавно сам отсюда спровадил. Но если каким-нибудь образом я сам окажусь на месте его дислокации, у меня будет мало шансов уйти оттуда живым. Остаётся только нейтральная полоса. Сделать её. Самому. Размером в весь Кибертрон. Потому что ведь есть ещё пары... бондмейты, чья связь протянулась через линию фронта, несмотря на разный цвет знаков на броне. Об этом не принято было говорить, но кому надо знали и оберегали их как могли. Нечаянное откровение автобота как обычно растормошило любопытство жадного до подробностей сикера, цепким гарпуном укрепилось в сознании и потребовало немедленного удовлетворения! Вот только сейчас было не время требовать выдать эти пары — Мираж и без того снова напрягся, поняв, что сказал лишнего. Об этом его можно будет расспросить потом, а сейчас было уместно вернуться к более важному на данный момент обсуждению. — За бонди не волнуйся, вы оба важны для меня. Я позаботился о том, чтобы Голди миновало твое наказание. Более того, я уверен, что она отлично перезагрузилась и будет бодра и довольна, когда выйдет онлайн. Медленно заскользив пальцами к центру спины автобота и отдавая с них лёгкие энергетические импульсы, Квает Спэйс повышал уровень так необходимой им обоим тактильности. — Так что у нас там со вторым вопросом? — шепотом спросил он, тестируя чувствительность аудиовоспринимающих датчиков, так же пострадавших от его гнева. Неистовая вспышка радости от такой новости на этот раз не привела к дестабилизации только благодаря по-прежнему заботливо и мощно давящим полям юного вожака вожаков. Пробормотав что-то до крайности эмоциональное и почти и бессвязное о благодарности и радости, аристократ сумел утихнуть, сосредоточившись на искрах по нейроузлам. Слух у него, как выяснилось, восстановился полностью, а ещё он осознал, что чувствует запах моющего средства от брони обнимающего его десептикона. И совсем иной — закисший, противный — запах от собственного корпуса. Мягко и неохотно попытался высвободиться из объятий. — Я грязный. Испачкаешься. Юный мастер контроля тут же пресёк попытку пленника отстраниться, возвращая его корпус в прежнее положение. — Я всю ночь об тебя обтирался, Мираж, перемазаться в твоей вони ещё больше мне вряд ли удастся. Поэтому забей, чуть позже пойдем мыться вместе. А вообще я и так могу! Продолжая поглаживать автобота по обнажённому нейростволу, маленький гром, демонстрируя избраннику наивысшую степень принятия, провёл глоссой по его шейной магистрали, слизывая всё, что на нее налипло. Вкус скисшего хладагента, смешанного с гидравлической жидкостью, был горьким и вяжущим, в иной ситуации Квает Спэйс непременно сплюнул бы омерзительную гадость, но в этот раз сглотнул, даже не поморщившись. Неожиданная и такая небэтская ласка вызвала совершенно неуместный отклик интерфейс-протоколов, в памяти всплыли кадры, как Танец Ветра вонзил свои когти в шею Пульсара — экстремально десептиконский, опасный интерфейс. Заметив лёгкое колебание полей, которое ввиду отсутствия инструмента распознания понять был не в состоянии, маленький тиран предположил, что Миражу его экспромт был неприятен, и постарался сгладить впечатление. — Тебе противно, прости. Я это к тому, что тобой мне не ломы испачкаться. — Не было необходимости... — ответил тот, замявшись с обращением: придумать что-то нежно-ласковое и с соблюдением субординации у него не получилось. — Итак, второй вопрос — что мне следует делать, когда я вижу твою ошибку? Пожалуй, даже стоит разделить этот вопрос на две части: если ошибка уже совершена и если ещё нет. Если уже, то... вероятно, мне стоит просто писать их в лог, а ты будешь, допустим, раз в ротацию запрашивать их список и разбор? Но главный вопрос, что мне делать, если вижу, что вот-вот совершишь, и прямо сейчас ещё есть возможность легко избежать больших проблем? Вмешиваться сразу — ты взбесишься, что тебя считают маленьким и неспособным, и неправ при этом будешь лишь частично, а позволить совершить... — начинающий мастер замялся, а потом как-то обречённо продолжил: — ...серьёзную всё равно не смогу, но ты почти наверняка сочтёшь это бунтом. Не хотелось бы оказаться одноразовым наставником. Задачка про ошибки заставила Квает Спэйса задуматься. Мастер был прав, им стоило сразу определить область дозволенного вмешательства. — Правильный вопрос, Мираж, важный и своевременный. Давай определим границы твоих полномочий как моего наставника. Я предпочту избегать роковых ошибок, руководствуясь твоим опытом, тебе не стоит опасаться моего гнева. Так же вариант с разбором мелких раз в ротацию мне подходит. Однако есть сферы актива, в которые без моей просьбы лезть запрещаю, а именно мои взаимодействия с ведомыми и управление ЧА. Сделав небольшую паузу, принц нового мира уточнил: — Моя резкая реакция на твои замечания была вызвана предшествующими событиями и необходимостью борьбы с твоим мне сопротивлением. Надеюсь, нам удалось преодолеть его. Я умею быть сдержанным и послушным, поэтому если ты не будешь чудить, у нас с тобой всё будет отлично. — Сейчас моя очередь учиться сдержанности и послушанию, — едва заметно усмехнулся тот. — А ты будешь помогать мне откалиброваться, найти удобный для тебя баланс на шкале от не имеющей собственной воли марионетки до презирающего любые границы и нормы... советника в маске шута.