Альтернативная история большого заговора

Просьба автобота была настолько неожиданной, что Квает Спэйс выронил из манипулятора только что взятый с полки куб авиационного. — Что, прости? — переспросил он, не поверив собственным аудио. — Тебе же этот вид дозаправки противен. Что изменилось? Сорванный вокодер беспокоит? Глотание причиняет боль? — вывалил свои предположения он, устремляя на Миража обеспокоенный взгляд. — Я заправлю тебя как захочешь, но мне важно знать причину. Сам озадаченный не меньше, колёсный пытался успеть ответить на шквал вопросов хотя бы для себя. Он даже провёл тест, сглотнув ротовую смазку. Не больно. — Просто захотелось, — таким растерянным аристократ давно не позволял кому-то себя видеть. — Вокодер уже почти в норме, глотать не больно. Ты говорил, это забота... Результат последней депривации поражал качеством изменений в восприятии личности хозяина пленником, но и пугал этим одновременно. Квает Спэйс получил желаемую всей искрой привязанность Миража, готовность тесно взаимодействовать на ментальном и физическом уровне. Маленький тиран обрел своё колёсное счастье, расплатившись за него утратой внутреннего покоя. Мысль о том, что избранник по его вине лишился части собственной личности, жгла чувством вины, терзала ощущением горькой утраты. — Всё верно, мой... — десептикон усмехнулся. — Какая ирония! Ты лишил меня эпитета, выражающего глубину моих чувств к тебе, а нового подходящего я сообразить не могу, но и по имени, которым окликают все, звать сил нет. Он поднял с пола куб, вскрыл его, налил ярко-розовую субстанцию в энергофор, разбавил её наполовину белым маслом, снижая концентрацию. Вернувшись к Миражу, он передал ему незатейливый коктейль, присел рядом, нежно погладил по закрытой крышечке дозаправочного шлюза, прося открыть её. Неожиданное признание сикера заставило Миража осознать, что он натворил. В замешательстве он машинально принял выданный куб, отпил глоток. — Подчиняясь тоже можно подчинять... — задумчиво проговорил он, словно цитируя что-то. — Виноват. Я это сделал не специально... Но, боюсь, ещё не раз сделаю, слишком хорошо это умею, даже без участия процессора. — Оставь! Я поддался — моё упущение. Что я за лидер, если не научусь распознавать подобные манипуляции и противостоять им, — бережно погладив порядком загрубевший шрам на щеке аристократа, чёрный как сама мгла гром про себя отметил, что тянуть с ремонтом больше не стоит, и нужно как можно скорее вверить заботу о Мираже новонаречённой Шрайк. — А знаешь, пожалуй я сейчас совсем не против станцевать под твою мелодию, мой... — Квает Спэйс снова задумался мучительно подбирая слово, которое могло бы вместить в себя то огромное, непостижимое чувство, что согревающим пламенем полыхало в его еще такой неопытной искре. — Мой, мой, мой, тысячу раз мой! — опять потерпев поражение в битве с логосом страстно вторил он. — Твой, — подтвердил Мираж. — Весь. И хоть тиглем зови, только в печь не ставь. Крышка лючка дозаправки дрогнула, собираясь открыться, прямо в момент касания, но Мираж успел распознать намерение и позволил себе ещё несколько кликов наслаждаться желанным касанием, только потом открыл. Квает Спэйс плавно подключился, активировал подачу топлива, и дал возможность пленнику контролировать процесс заправки. — Так хорошо? Когда оголовок шланга занял своё место и зажимы замкнулись, волна дрожи прокатилась по корпусу Миража. Он прижался своим шлемом к шлему десептикона, пережидая её, позволяя, наконец, себе принимать такую форму заботы о себе. Забрал первый литр, вернул управление хозяину. — Х-хорошо... Веди ты, пожалуйста. Сладкая дрожь чужого удовольствия почти сразу передалась Квает Спэйсу. Теперь он снова управлял процессом подачи энергона, исполняя волю избранника. Аяконец принимал его опеку в самом примитивном, но вместе с тем в самом искреннем проявлении, позволяя разделить с собой эссенцию жизни. Понимание, что Мираж наконец принимает его без принуждения, признавая своё подчинённое положение, и не мучается им, а наслаждается их единением, привело маленького грома в восторг, вселило в искру радостное ликование. Его непреклонный благородный мех теперь упивался ощущением духовной близости, тесного тактильного контакта со своим недавним мучителем и желал большего. Всё сильнее вовлекаемый в безудержную игру собственных эмоций, так гармонично вторящих настроению фоновых полей Миража, юный вожак вожаков в стремлении дать партнеру желаемое развитие ситуации вдруг поцеловал его, бережно перехватив фейсплейт манипуляторами. Мягкий, тёплый и сладкий от энергона металл губ автобота ощущался совершенно потрясающе, туманя сознание, даря ощущение абсолютного счастья. Подобное маленький тиран испытывал впервые. Назначенные извне в его линк ведомые просто не могли дать ему переживаний истинной слинковки, в то время как колёсный, совсем для этого процесса не предназначенный, смог. Поцелуй заставил автобота удивиться снова, но не вызвал ни отторжения, ни смущения. Не зная, хотят от него встречной инициативы или же только покорности, он пока ограничился тем, что расслабил губы и разблокировал челюсть. Если его господин захочет проникнуть внутрь, он не встретит сопротивления и, более того, обнаружит, что его там ждут. Пробежавшая по корпусу тёплая волна показала, что открылись всё инфоразъёмы, приглашая к подключению. По всей видимости, его подпрограммы по-своему истолковали происходящее и предложили наиболее подходящий вариант развития ситуации. В отличие от своего пленника, принц нового мира точно знал чего хочет — чтобы несущая в себе столько новых потрясающих впечатлений тактильность не заканчивалась. Он, как и в прошлую, менее удачную, попытку поводил губами по податливой гладкости чужих губ, жадно ловя новые оттенки ощущений, затем неловко прихватил верхнюю губу Миража своими, отпустил на мгновение, борясь с расползающейся улыбкой, повторил заход. Откликаясь на призывно открывшиеся инфоразъёмы, сикер сместил манипуляторы ближе к затылку автобота и, выпустив кабели из запястий, подключился, сразу же сбрасывая свой нефильтрованный эмоциональный дамп, как будто Мираж без того не чувствовал, что с ним происходит. Звонко курлыкнув, он игриво потёрся шлемом о шлем, поймал губы пленника снова, но вдруг замер, окатив партнёра ледяной волной беспокойства. Проскользнувшая в его разум мысль заставила искру сжаться и пропустить пульсацию: мятежный аристократ теперь позволял своему пленителю делать всё, чего бы тот ни пожелал. Включая то, что раньше считал совершенно неприемлемым, что неоспоримо доказывало утренние опасения маленького грома. Медленно отстранившись, он сдавленным от волнения голосом произнес: — Мираж, моя бедная бибика, как же сильно я тебя поломал... Крепко обняв своего колесного за шею, крылатый уронил голову на обнажённый каркас его плеча. Квает Спэйс совсем по-спаркски всхлипнул и пустил из оптики омыватель горького сожаления о совершенном. Мираж наслаждался тем, что с ним делают. Не так — истинное наслаждение дарил сам факт, что его господин, его Квает Спэйс что-то делает с ним. Делает то, что хочет господин, и это становится желанием самого Миража в тот момент, когда он разгадывает это желание. Вдвойне замечательным было то, что именно желал и делал его господин: заливался в него своим топливом, всовывал свои провода, покушался на его рот, проникал в услужливо распахнутое сознание... Это было настолько правильно, уместно, настолько именно то, что было так нужно, что колёсный таял в приступе нежности и благодарности. Внезапная горечь и отстранение на миг вызвали чувство вины — что я сделал не так? — но последующие слова расставили всё по местам. Наличествующее подключение не давало ошибочной трактовке и шанса. — Не критично... Попытавшись обнять в ответ, обнаружил в манипуляторах дозатор, отставил его на стол. Неловко погладил чёрный шлем. — Всё по-настоящему важное я оставил без изменений. Отправил в подключении сигнал-приглашение, предлагая не только слушать слова, но и видеть их искренность в сознании, иметь возможность читать дополнительные оттенки смысла... И, конечно же, слышать висящие фоном эмоции — желание утешить, окутать заботой, лёгкую грусть по чему-то утраченному — не навсегда, только заблокированному! — некоторую настороженность в отношении прописанного нового, жажду поскорее это новое обкатать, протестировать и вставить на место, подспудную уверенность, что это новое — правильное и нужное, и что тестирование это только подтвердит... Ощущение, что самое важное и сложное завершено успешно, осталось довести до ума. — Я не очень хорошо понимаю, что со мной происходит, но точно знаю, что оно правильное. Искрой чувствую. Оно... Наверное, я наконец где-то внутри, по-настоящему принял, что связан теперь с тобой надолго если не навсегда, и мои поведенческие протоколы, не найдя подходящих ситуации алгоритмов, начали писать новые. Но не с нуля, а по очереди перебирают стандартные схемы и пытаются скомпоновать их них что-то подходящее для нашей ситуации. Он ненадолго сосредоточился на ощущении поступающего в бак энергона, смакуя каждый литр, — и к насыщению это не имело никакого отношения. — Виноват, отвлёкся, — слова дежурные, а сожаление, что надо снова бОльшую часть внимания перекидывать на разговор, настоящее. — Так вот, перебираем схемы. Прямо сейчас, например, я остро ощущаю себя принадлежащим тебе. Не как любой из твоих бойцов принадлежит твоей армаде, а совсем прямо и буквально, как вещь. Это чувство очень сильное, яркое и, как ни странно звучит, приятное. Я очень хочу быть твоим настолько полно, насколько это технически возможно. Жажду твоего подтверждения этого. Очень хочу сидеть на полу у твоих опор и чтобы ты одобрительно касался меня, положил покровительственно ладонь на шлем... Возникшая в сознании картинка была полна уюта, умиротворения и... наверное, так бы нежился тот самый ранее упомянутый турбокот под любимыми манипуляторами. — Процессором я понимаю, что это нетипично для меня и, наверное, не совсем то, чего хотел ты, но пока могу утешить только предположением, что, когда эта поведенческая схема будет полностью оттестирована, она меня отпустит, а подпрограммы загрузят следующую. Не знаю какую. А пока единственное, что меня огорчает, это то, что у меня бак такой маленький, скоро он заполнится, и ты прекратишь... Процессор услужливо подкинул решение этой проблемы: откачать обратно и снова залить. Не успевший перехватить эту мысль Мираж смутился: неприлично, обычно это часть совсем иного, «взрослого» взаимодействия. Хотя он хотел бы такого переливания топлива — ради этого невероятного ощущения единения, чтобы топливо журчало в баке Миража, неважно в какую сторону, главное — по воле Квает Спэйса, и потихонечку, чтобы не дразнить неуместные сейчас интерфейс-протоколы. Скрыть это желание от того, кто сейчас читал его сознание как раскрытый датапад, конечно, было нельзя. Десептикон погрузился в себя, обдумывая полученную информацию. Объяснения Миража о происходящих с ним процессах помогли ему унять беспокойство. Хоть он и представлял себе четвёртую ступень «приручения» иначе, но исходя из теоретических знаний о ней, смело мог утверждать, что это именно она. Теперь ему нужно было удержать и стабилизировать позицию, не позволить Миражу снова откатить их прогресс, достигнутый титаническими усилиями. Принцип «направляй мягко, но жёстким манипулятором» сейчас подходил лучше всего. Выдать то, в чём нуждается пленник, быть вовлечённым в него, но дозировать, не давая абсолютного насыщения, чтобы заставить помнить, кто ведет партию. — Теперь я понимаю, благодарю тебя, мой мастер, — деликатно разорвав кабельное подключение, но сохраняя объятия, произнес крылатый монстрик. Еще полбрийма спустя, когда бак гонщика был заполнен, Квает Спэйс извлек из горловины свой заправочный конус. — Я знаю, ты хочешь ещё, но переливать топливо туда-сюда — занятие совершенно бессмысленное. Покровительство — хорошо, лишённые смысла обмены — плохо. Автобот был покладист, и, хотя и немного огорчён разрывом соединения, не сделал и попытки зажать кабели. Так же беспрепятственно он следом отключил крепления и в шлюзе, а вот шланг успел перехватить манипулятором до того, как владелец втянул его под крыло. Подчеркнуто медленно, явно не столько для себя сколько для зрителя, взяв конус полностью в рот, и плавно вынул, мягко и плотно обхватив губами, собирая остатки топлива. Разжал «клешни», позволяя шлангу убраться на место. — Я даже так могу, — повторяя недавние слова Квает Спэйса, он весело улыбался, довольный своей маленькой проказой. — Кстати... — он передал по связи одиночный щелчок, всем видом обращая на это внимание. Спонтанный сюрприз от автобота застал маленького тирана врасплох, с одной стороны предпринятое им действие служило подтверждением его искренней привязанности, и высшей степени принятия — это было хорошо, но с другой совершенно унизительной и от того неприемлемой для его благородного избранника формой демонстрации подчинения. Впрочем, Квает Спэйс надеялся, что его мастер к данному акту относится иначе, и виной всему разница их культурного кода. Тем не менее, немного поразмыслив он понял, что его идея ложная и не выдерживает даже элементарной критики, ведь аяконец даже к аварийной дозаправке относился крайне отрицательно. — Зачем ты так сделал? — алая оптика сикера полыхнула протестом — Да, я оценил шутку с цитированием моей же реплики, признаю, было забавно, но зачем головку шланга в рот брать? — торопливо вытерев рот пленника своей ладонью, он продолжил. — Ужас! Мираж, запомни! В десептиконском мире никому никогда так не делай, а если кто то намекнет тебе на подобное, сразу сообщай мне, чтобы я мог отправить к Юникрону на болт эту ржу! — Принц нового мира был огорчён и растревожен, он пытался найти выход из щекотливой ситуации, устроенной ему автоботом. — Что мне теперь прикажешь с твоей выходкой делать, а? Одно дело шейную магистраль облизать и совсем другое шланг, ты даже не представляешь как сам себя оскорбил... или представляешь? Условный сигнал он, конечно же, распознал, но счёл, что коррекция его ошибок подождёт до разрешения внезапно возникшего и куда как более сложного дела. Расценив паузу как приглашение к ответу, пленный автобот заговорил очень спокойно и мягко: — Я в курсе, что это значит у вас. У нас обычно то же самое, но с одним исключением — когда точно знаешь, что глумиться не будут. Так что я сейчас не унижался и даже не пресмыкался, а всего лишь сделал хорошему меху приятно, вернул любезность и весело, хоть и сомнительно, пошутил, всё. А вот ты, мой господин, похоже, ваши порядки хуже меня знаешь — на такое намекают только предварительно вырвав антенны и надёжно зафиксировав, потому что ответ известен заранее. Так что если вдруг что-то подобное случится, мне останется только пожаловаться постфактум. Принято: если будут приставать, я пожалуюсь. А ты их всех найдёшь и закопаешь, я понял. Спасибо. Он криво улыбнулся: — И это вторая причина, почему мне не стоит перемещаться без конвоя. Ну и шататься по нижним палубам, конечно, но этого, вроде, и так в планах нет. Объяснения Миража маленьким тираном были приняты, признаны годными, и усвоены как норма поведения для них двоих. Теперь он точно понимал, что именно его мастер хотел показать своим очень спорным с точки зрения десептиконских традиций поступком. Впрочем, вопрос о безопасности автобота вне каюты Квает Спэйса всплыл очень вовремя. Мираж объединял в себе сразу три раздражающих фактора, которые могли втянуть его в большие неприятности. Первое — он был алозначным на десептиконском флагмане. Второе — очень привлекательным алозначным. Третье — неприкосновенным личным пленником многими нелюбимого отпрыска повелителя. Впрочем, последнее являлось и мощным фактом устрашения: связываться с мелким монстром и тем более с его создателем никому не хотелось. Но даже несмотря на это манеры старой гвардии и принципы принимаемых ими решений поразительно отличалась от тех, что несли в себе сикеры новой формации. Они порой были непредсказуемы и далеки от понятий здравого смысла, поэтому Мираж действительно нуждался в постоянном присмотре. — Ты никогда не будешь один, Мираж! — пообещал он. — Все, от уборочных дронов до высшего командования, будут знать, что ты мой, а значит посягательство на тебя эквивалентно мучительной смерти. Продув воздухозаборники, юный вожак вожаков на несколько кликов стих, примиряясь с собой, на данный момент он видел для себя лишь один верный исход — превратить унижение одного в познавательный опыт для двоих. — Дай мне свой дозаправочный шланг. Тот поначалу просто не понял, зачем, и потому с легким недоумением подчинился, протянув шланг — на двух ладонях и с поклоном. Мягко принимая дозаправочное устройство из манипуляторов своего колёсного, облачённый в «убийцу света» гром хитро прищурился, посмотрел на головку его шланга, потом, по привычке, в прикрытую оптозатворами оптику Миража и, ухмыльнувшись, произнес: — Ну, не то, чтобы сильно приятно было, скорее щекотно. После чего медленно поднес чужое оборудование к своим губам и с точностью повторил манипуляцию Миража, проделанную с его заправочным конусом. — Это потому что ты думал не о том, — на автопилоте ответил шокированный колёсный. Сам он, разумеется, в данный момент грешил тем же, но уже сознательно. Лишённый возможности видеть, он, однако, прекрасно «читал» все движения касающегося его корпуса, но в данный момент мог лишь замереть, ожидая, пока процедура завершится. Сосредоточиться на удовольствии было нельзя, ибо не позволяла личность (возраст, взаимный статус...) партнера, а на моральном неприятии нельзя, чтобы не обидеть. Смущение он, вроде, усмирил, а вот дрожь нет. — Вот, тебе тоже очень щекотно, аж до дрожи! — победно заявил сикер. Сам он ожидал, что чужое заправочное оборудование во рту будет ощущаться ужасно противно, но ничего подобного не почувствовал: слизывать грязь с шеи Миража было куда хуже. — А о чём положено думать в такие моменты? — пытливый сикерлинг предпочитал всё делать правильно. — Поскольку обычно это является частью топливного или орального коннекта, то, очевидно, о нём, — вполне ровно ответил наставник принца. — О том, как возбуждает запретное развлечение, или как восхитительно греет искру чужое унижение. Физическая составляющая тут самая малозначащая, — и почти без паузы перехватил инициативу: — Позволишь вопрос? Удовлетворив любопытство и очередной раз столкнувшись с фактом своей возрастной неполноценности, Квает Спэйс решил оставить тему, которая теперь уже не привлекала его как раньше, а скорее расстраивала. — Да, конечно, спрашивай, только сначала, будь любезен, залей в себя энергон. Получив напоминание о дозаторе, Мираж внезапно осознал, что приёмный-то бак у него всё ещё пустой. На этот раз он уже приладился к своим скрюченным пальцам и достаточно ловко справился с заправкой. — Мой вопрос — а ты-то зачем сейчас мой шланг хватал? Всё самое главное о твоём ко мне отношении ты и так уже сказал, и словами и действиями, особенно утром. — Решил узнать, как это ощущается, — ответил маленький гром, не желая посвящать Миража в свои истинные мотивы. Он смог это сделать, остальное уже не столь важно, тема была исчерпана. — Если можно тебе, то почему мне нельзя? — маленький тиран лучезарно улыбнулся. — Что там с ошибкой? После обсуждения ты будешь отдыхать, а мне нужно будет разобраться с одним непростым делом. Пока моя армада ещё моя. Миражу показалось, что сикер что-то темнит, но выяснять было не в его положении. Да и на вопрос надо было отвечать. — Да как раз моего отдыха и твоей армады она и касается, — с виду легко отозвался колёсный. Он помнил, что в дела ЧА ему лезть было не рекомендовано, поэтому сейчас он сделал небольшую паузу, давая возможность его остановить. Чем, к его сожалению, сикер и воспользовался. — Стоп! — по прежнему доброжелательным тоном произнёс лидер названного подразделения, и слегка щёлкнул мастера по носовой конусу. — Тебе сейчас ещё что-нибудь нужно? — рачительно поинтересовался Квает Спэйс. — Если нет, я займусь делами. — Нет, больше ничего. Спасибо, — немного сник автобот. Удобно устроив пленника на диване и порекомендовав уйти в перезагрузку, лидер ЧА удалился в противоположную часть каюты, где стояло его любимое кресло. Усевшись в него, он развернул голографические экраны, загрузил утреннюю новостную сводку и рабочие программы — с недавних пор стараниями ИО главнокомандующего ВВС забот у него прибавилось.