Альтернативная история большого заговора

Атмосфера в каюте второго капитана офицерского линка располагала к романтике. Освещение обеспечивалось только кристаллами тёплого спектра, атмосферу пропитывал манкий* озоново-пряный аромат, а на платформе было устроено мягкое уютное лежбище. Разве что слепой или тупой не распознал бы планы Танца Ветра на предстоящий ночной цикл. Впрочем, на кого расставлялись эти любовные силки, бесцеремонно проникший в чужие владения Пульсар узнал сразу. — О как. Топчик! На ловца и зверь бежит, — процитировал древнюю мудрость безупречно отполированный сикер. Широко улыбнувшись гостю, он подошёл ближе, заигрывающе обнял того за талию. — Ты взъерошенный такой. Случилось чего? От его внимания не ускользнуло и то, что бравадный четвёртый капитан был слегка навеселе, и что его насос гнал энергон по магистралям быстрее нормы, что свидетельствовало о приличном уровне эмоционального возбуждения. — Плеснуть тебе что-нибудь? — предложил гостеприимный хозяин, отпуская гостя из объятий, словно невзначай задевая намагниченными ладонями зону интерфейс-панелей. — Только, чур, не сверхзарядки, мне у Мелкого хватило, — тут же согласился тот, рефлекторно приподнимая задетые элементы брони. Он бы совсем не возражал прямо сейчас открыть их полностью, выпустить на волю провода и... но сначала надо было разобраться с делами. — Это ты меня, что ли, ловить собрался? Не боишься, что зверь великоват окажется для твоих ловушек, и дичь с охотником поменяются местами? Вторя своим словам, он обнял глянцевого хозяина каюты сам и потащил его в сторону платформы. — Бинго, Топчик! — обвив шею большего меха манипуляторами, мастер шакрама позволил оттеснить себя к платформе. — Чем крупнее зверь, тем ценнее добыча, не так ли? — Я набегался как бешеный шарктикон, мне надо куда-нибудь упасть, — с этими словами Пульсар, собственно, упал, утягивая за собой второго. — Я ваще к тебе по делу, так что решай быстро, сначала разговор, потом твоя страшная месть за непотребство в пыточной или наоборот. Свой повысившийся фон он и не пытался полностью скрыть, но пока уверенно держал под контролем. Оказавшись уложенным на спину, Танец Ветра зафиксировал бёдра нависшего над ним грома опорами, да так, чтобы тот чувствовал его паховую броню своей. — Упадёшь! — резкий сильный рывок поменял чёрных мехов местами, теперь Танец Ветра был сверху, оседлав Пульсара. — Под меня. Тёплые уверенные манипуляторы пробежали по бокам, намагничивая защитные пластины интерфейс-панели. Он порывисто подался вперед, лизнул объект своего вожделения в губы, столь же стремительно перехватил запястья чемпиона тренировочного лагеря, завёл их тому за голову, заканчивая комбо мучительно нежным поцелуем. В отличие от Пульсара, самый быстрый сикер проекта отпустил фоновые поля на волю, ярко демонстрируя свои намерения в адрес гостя, полыхая горючей смесью бешеного азарта, беспредельного вожделения и предвкушения. — Я всегда отдаю приоритет делам, мой пойманный хищник, но я многозадачен, так что... — гибкая змейка инфокабеля настойчиво ткнулась блестящей начищенной головкой в шейный порт собеседника. — Пока я буду упоённо целовать твои губы, ты расскажешь мне, что за дело. Под сбивающим внешним воздействием магнитные замки расщёлкнулись, но открываться Пульсар не спешил, позволяя партнёру самому его вскрыть. До поры он не мешал валять себя по платформе и хватать, выжидая время для контратаки. Потом ещё отвечал на поцелуй, чуть было не увлёкся этим, но пресечённая попытка вломиться в чужой рот всей глоссой вернула его к реальности. — Взялся доминиздить — не халявь! — рыкнул он, почти в полную силу рванувшись высвобождать свои манипуляторы и скидывать шустрого нахала, ещё не победившего, а уже тыкающего в него своими проводами. Но тот, как выяснилось, не халявил, и едва не освободившиеся манипуляторы в последний момент были снова перехвачены, ещё крепче сжаты и вбиты в платформу, а «мятежник» был покаран укусом в горловую магистраль. Крепкие денты ненадолго полностью передавили ток энергона, рождая странный шум в процессоре и сладкую дрожь в корпусе. Разом лишившиеся контроля энергополя Пульсара хлестнули жаркой страстью, желанием овладеть, проучить, прямо на лету перерождающимся в наслаждение примененной к нему силой, яростным одобрением... О, да, силу могучий сикер ценил — как свою собственную, так и наоборот, прикладываемую к нему. Он позволил себе обмякнуть в таком, оказалось, качественном захвате и впустить чужой штекер. — Так-то лучше... — только услышав себя, Пульсар заметил, сколь развратно-довольно звучит его голос. —Ты думаешь я с тобой шутки шучу, Топчик? — поинтересовался у объекта своего откровенного желания Капитан Непогрешимость. Выдвинув когти из больших пальцев на одну десятую длины, он с точностью опытного нейрохирурга вонзил их в центр запястных сочленений норовящего изменить расстановку сил грома. Разряд безупречно выверенной мощности на три клика вывел манипуляторы Пульсара из строя, превратив их в онемевшие куски бесполезного металла. Дальше последовала нейтрализация защитных шейных пластин с последующим их заклиниванием в сложенном состоянии и крепкий, но вместе с тем бережный хват за нейроствол, враз лишивший чемпиона почти всей его силы. — Нет, моя мощная атомная бомбочка, я тебя коннектить буду. Подкрепляя слова делом, он осторожно огладил левый бок большего сикера свободным теперь манипулятором, и начал методично вскрывать предохраняющие разъёмы интерфейс-панели крышечки. Фоновые поля доминирующего меха наполнились предвкушением предстоящего соединения, Танец Ветра жаждал поскорее объединить их систему в единое целое, насладиться мощностью аккумуляторов сильнейшего сикера их сотни. Обнажив гнезда одного бока партнёра, он принялся за второй. — Ещё несколько кликов, и ты начнешь принимать в себя мои кабели, — прямо на аудиорецептор Пульсара вкрадчиво прошептал он, а затем снова принялся жадно целовать его губы. Изнемогающий от нетерпения Пульсар наслаждался непривычной беспомощностью, но после такого обещания всё же попытался обуздать свою страсть и всё же заняться передачей информации по существу, пока ещё хоть как-то себя контролирует. Он быстро скинул слепок памяти, как едва вернувшийся в каюту Мелкий устроил классическую сцену ревности на ровном месте. «Короче, нету у нас шлаковых нескольких ворн, решать вопрос лидера и его игрушки надо срочно, он уже совсем процом поплыл! Смотри, он вот прямо уже без ума от своего Миража. Сначала оставил меня с ним посидеть, мол, тот один боится... или Квает боится, я не понял, короче, потребовал, чтобы я этот колёсный шлак со всех сторон обиходил, а потом чуть не пришиб нас обоих за то, что я ему манипуляторы починил. Они там у него опять в полный фарш раздолбаны были, так он их дентами чинить пытался, я, блин, маньяк, что ли, на такое смотреть? Да прекрати ты целоваться, у меня, ржа, мысли разбегаются! Я-то не мультизадачный как некоторые.» «Это выше моих сил, Топчик! — ответил на просьбу чемпиона тренировочного лагеря млеющий от происходящего Танец Ветра. — Ты активирован для поцелуев!» Пульсар попытался отодвинуть голову, но не преуспел — корпус казался незнакомым, таким он был сейчас слабым. «Ща зацелую тебя до потери контроля, освобожусь и сам тебя сконнекчу, опять. Короче, ты у нас умный, вот и придумывай, как нам из этой отработки теперь выбраться да чтобы ручки чистыми оставить, как ты хочешь. Я вижу только вариант подтолкнуть Мелкого, чтобы сам свою игрушку доломал. Глядишь, потеряет интерес и выкинет.» В качестве иллюстрации ушёл ещё один кусочек памяти — как враз окаменел вполне нормальный с виду меха, как схлопнулись поля и весь он словно выцвел от резкой отповеди. Как сидел, как неживой, со всунутым в манипуляторы кубом. Такая гиперреакция на несильное, в общем, воздействие — подумаешь, рыкнули разок — явно говорила, что пленник своего мучителя боится до коллапса искры. Видимо, есть повод. Получив файлы, облачённый в безупречный глянец гром бегло просмотрел их, составляя пока ещё поверхностное мнение об имевших место событиях. Главным аспектом, требующим внимания прямо сейчас, он посчитал вовсе не судьбу Квает Спэйса, ловко замагниченного автоботским разведчиком, а то, что Пульсар рассматривает ситуацию с позиции его ведомого. «Я подумаю об этом, как раз пока тебя коннекчу, выплывешь из перезагрузки, расскажу что надумал. А пока вот что мне скажи. Как думаешь, почему я решил реализовать свое право на твою нулёвость именно сегодня?» Тем временем выпустив на волю саднящие от желания кабели интерфейс-подключения, расчётливый мастер шакрама приступил к реализации обещанного. Он проникал в гнёзда партнера медленно, заполняя их по одному в случайном порядке, дразнил лёгкими разрядами тока, срывающимися с измученных ожиданием головок. Фиксируя подключения, он невольно вздрагивал сам, от удовольствия и напряжения. Танец Ветра словно испытывал терпение их обоих, смакуя каждое мгновение их близости. — Да потому что траур только сегодня закончился, шарк ты ржа-а... — ответил очевидное Пульсар и тут же сбился на стон, когда первый провод нашёл своё место и пинганул. Следующие несколько кликов Пульсар мог только пытаться выгибаться и извиваться (так слабо!), без слов умоляя двигаться решительнее, быстрее уже заполнять зудящие разъёмы... Но вслух проговорил всё же иное: — Это было очень коварно... лишить меня силы. Я-то думал, завалишь, ласты вы... выкрутишь да промеж крыльев разряд дашь, чтоб... чтобы у меня... Закончить мысль он так и не сумел, тратя все силы на контроль корпуса. В частности, манипуляторов, вернувших, наконец, способность подчиняться и добравшихся до боков Танца Ветра и покусывающих теперь током его интерфейс-панель, основания проводов, крышечки гнёзд... Отпущенные на волю энергополя «атомной станции» ещё не вышли в видимый спектр, но явно к тому целились. От яростной жажды коннекта, казалось, воздух дрожал. Пульсар наслаждался проникновением в него проводов Танца Ветра, мечтал засадить в того что-нибудь сам, овладеть, отдаться, хоть что-нибудь, но скорее, сильнее, прямо сейчас! — Не груби, Топчик! — предупредил партнёра, практикующего употребление крепких словечек, капитан непогрешимость. — А то будешь... Он снова перехватил дентами энергоновую магистраль на шее большего меха, но теперь с другой стороны и держал чуть дольше. Отпустив, он только собрался вернуться к любимому делу, то есть поцелуям, но был прерван на полпути: замеревший было со стоном укушенный мех повторил ошибку, стоило лишь его пощадить. — Да шарка с два! — дерзко заявил он. — Если я не буду ругаться, ты не будешь меня куса-а-а... Даже сорвавшись на громкий стон и сотрясаясь в сладкой дрожи, Пульсар излучал торжество, довольство и радость отличной шутки. Чем неизмеримо веселил упоённо жующего его магистраль Танца Ветра. ~ Обожаю, когда ты так кусаешься, — передал Пульсар, когда энергоснабжение его мозгового модуля восстановилось, а рот снова был занят жадными до поцелуев губами. Пришлось Танцу Ветра отвлекать разгорячённого сикера от основного процесса — уж слишком быстро тот взлетел на высокие пики возбуждения. ~ Про траур ответ неверный, мой торопливый друг, а ещё варианты есть? Сам облачённый в безупречный глянец гром вожделел близости ничуть не меньше Пульсара, но предпочитал потерпеть, растянуть долгожданное удовольствие на подольше, насладиться моментом покорения огромной силы, что сейчас так беспомощно извивалась под ним в сладких муках желания... И коварно пытался сунуться в него своими проводами! — Не люблю грубости, предпочитаю пытать нежностями, — нехотя отрываясь от губ самого желанного меха, усмехнулся мастер шакрама. Он перехватив несколько чужих кабелей, так и не допущенных к его разъёмам, и намагнитив пальцы сильнее, стал дразнить их головки. В то же время импульсная передача по инициированному подключению постепенно набирала интенсивность, Танец Ветра остался верен своим привычкам, использовав как основу ритма известную им обоим мелодию. — Сегодня подключаюсь только я, а ты только принимаешь, Топчик, — объяснил он правила их пикантного взаимодействия. — Какой ты... авторитарный, оказывается! Огромный сильный мех, ныне пребывающий в нехарактерной для себя принимающей роли, совершенно не стеснялся при этом ни своего срывающегося голоса, ни пробивающего порой статикой вокалайзера, ни трепыханий корпуса, которые кто-нибудь неумный мог бы назвать жалкими... Ему было хорошо, он наслаждался происходящим и не держал и мысли это скрывать, совершенно не заботясь о возможных последствий для собственной репутации. Логично: с его силой и манерой общения можно позволить себе не заботиться о мелких условностях. Кто имеет ему что-то сказать, может сделать это лично. И огрести, конечно, тоже лично. А тявканье за спиной сильных не волнует. — Всё для тебя, мой трепетный, наслаждайся, — отшутился в ответ гораздо менее сильный, но более ловкий и расчётливый сикер. Абсолютная раскрепощённость Пульсара восхищала его, разжигала всё большее любопытство. Пока ни один из покрытых им нулёвочек не чувствовал себя так уверенно и свободно, принимая свою участь. Его мучимые чужой ладонью провода настойчиво тыкались в пальцы и между ними, безнадёжно пытаясь отыскать хоть какой-нибудь разъём, сами тоненько кусались слабыми разрядами тока, но вырваться не пытались — силач принимал правила игры и не перехватывал инициативу, позволяя мучить его как того хочет передающий партнёр. Кстати, о правилах. Усилием воли Пульсар заставил свой процессор перекинуть часть мощностей с обработки сигналов от плавящегося в удовольствии корпуса на логический блок. ~ Да откуда же я знаю, мож, это тоже часть заговора, типа коннектить меня всю ночь, чтобы утром я был никакой... Мелкий напоить пытался, ты вон так... Я, кстати, не возражаю, ты продолжай, не отвлекайся... ~ Какая глубокомысленная догадка! — он отпустил извивающиеся змейки чужих кабелей, затем ещё раз укусил шейную магистраль бравадного капитана, на этот раз намеренно причиняя боль. Впрочем, уделять внимание дурной шутке, сгенерированной затуманенным страстью процем, больше одного клика не стал. Впереди его ждал чистый кайф, перекрывающий все возможные странности поведения Пульсара. Тот стойко перенёс заслуженную кару (то есть выгнулся с хриплым стоном и вцепился манипуляторами в то, что под них попалось) и, ничему не научившись, продолжил перечислять генерируемый без участия процессора бред. ~ Или наоборот, ты мне славы хочешь добавить, мол, смотрите, Пульсар даже после хорошего вечера и не менее насыщенной ночи может вонзить кого угодно на любом поле... «Вонзить» он, кстати, попытался — двинул тазом так, что если б не паховая броня, всё ещё закрывающая соединительные системы обоих, пробил бы партнёра, наверное, до искры. Удар мучительно отозвался по недосформированной скрутке, и без того прижатой бронёй, и мех раздражённо зарычал, заминая неприятное ощущение толчками послабее, дополнительно прихватывая манипуляторами тазовую секцию Танца Ветра, вжимая его в себя, тоже им двигая. ~ Если не сунешь в меня сейчас джампер, я свой достану, чтоб ты не думал, что после победы мне впадлу будет подставить тебе порт! Логическая связанность собственных выкладок беспокоила его столь же мало, сколь и слухи. Во всяком случае неизмеримо меньше совершенно мокрого порта, раз за разом то подающего запрос на стыковку, то судорожно поджимающегося от такой перспективы. Танец Ветра гулко рассмеялся: попытка наглядной демонстрации серьёзности намерений для самого инициатора закончилась не лучшим образом. Впрочем, была довольно забавной для подпрыгнувшего вверх второго участника действа: ещё никто не пытался втирать его в ушибленное место, да ещё так откровенно, бесстыдно, вызывающе. Угроза звучала под стать вытворяемому им безобразию, и с присущим последнему сикеру сотой серии безбашенному очарованию и прямоте. — Ой! Напугал! — силясь подавить грозящий затянуться приступ смеха парировал Двадцать шестой. — Вставлю, можешь не сомневаться, но чуть позже, потерпи. Впрочем, нейроствол партнера, доказавшего свою способность к сопротивлению сдавил сильнее: пустословом чемпион тренировочного лагеря не был и возможностей не упускал. — Ты такой уморительный, Топчик, — всё ещё широко улыбаясь, прокомментировал облачённый в безупречный глянец гром. — Ловлю на слове: если победишь, подставишь мне порт снова. Ему было по-настоящему хорошо с этим странным, грубоватым, до жути самоуверенным, но вместе с тем таким искренним мехом. Дело было даже не в том, что Танец Ветра, обожающий ронять под себя самых мощных представителей своего вида, получил сильнейшего из них, а в чувствах, что он испытывал, находясь рядом с ним. — Эй, я не это сказал! — возмутился Пульсар, одновременно понимая, что и так его слова тоже можно было трактовать. — Шарк с тобой, подставлю. А проиграю — ты подставишь! Буду... а-а-ах... на тебе отыгрываться... Последние слова он практически простонал, ибо хоть ругательство на этот раз и не было сознательной провокацией, но шейная магистраль в очередной раз пострадала. Так остро-возбуждающе пострадала, что хотелось ругаться и ругаться, лишь бы Танец Ветра продолжил её угрызать. Тем более, что иных способов воздействия на партнёра у поверженного силача практически не оставалось: корпус теперь практически ему не подчинялся, всех сил хватало только слабо елозить, а подключения были только односторонние, что позволяло передающему использовать фильтры. Чем второй капитан без зазрения совести и пользовался, пропуская к себе лишь малую часть мощных Пульсаровых откатов, заставляя того распалять больше себя, чем партнёра. А Танец Ветра огладил горячую грудную панель бравадного грома, скинул в неё несколько дразнящих разрядов и зачем-то направил ладонь выше, по шее, к подбородку. На клик замерев, он полюбовался любопытством на грубой лицевой партнера, поцеловал его, но мимолетно, потом нежно коснулся губ большим пальцем, поводил по ним, вставил палец между ними, легонько надавил, побуждая открыть рот, проник внутрь, коснулся нёба. Пульсар с недоумением выполнил просьбу и с всё возрастающим беспокойством наблюдал за дальнейшими действиями столь нетрадиционно разнуляющего его сикера. А тот немного пошалил, изучая его рот. Найдя искомое, надавил на точку глубоко внутри и по центру. Этот приём запуска интерфейс-протоколов по безусловному автоматическому присвоению им высшего приоритета показал ему Нокаут. Теперь Танец Ветра решил порадовать им Пульсара, разнообразив таким образом их прелюдию. Словно огненная нить прошила его шлем насквозь, чтобы взорваться где-то в глубине яркой вспышкой, расплескавшей онемение. И следом — бурлящий в нейросети жар скачком усилился, вмиг заставляя невыносимо остро почувствовать каждый штекер в его гнёздах, каждое касание, каждую сбегающую капельку хладагента и пальцы — о, эти пальцы во рту! Пульсар моментально свалился в поверхностную выгрузку, а по выходу из неё не мог думать ни о чём, кроме того, как его невыносимо возбуждает то, что делает с его ртом Танец Ветра. Низкий гул оповестил, что запустился дополнительный контур охлаждения реактора, а прирождённый лидер сотой серии пытался осознать, как может быть такое, что его так невозможно прёт от того, что его имеют в рот. Неужели это значит, что его и джампером так можно, а он будет лишь грузиться как какой-нибудь автобот? Мысль об этом тоже заводила со страшной силой, и он скинул напряжение в партнёра единственным доступным способом — повысив мощность энергополей. Это оказалось так невыносимо хорошо, что он повторил. И ещё. Излучаемый им фон яростного желания ощущался почти материальным давлением, заставлял потрескивать воздух, пробивая статикой все диэлектрики поблизости, повышая заряд энергона прямо в магистралях — своих и чужих... Ощутимо разогревшаяся толстая броня выглядела настолько логичным дополнением к происходящему, что никого здесь не насторожила. Быстрая экспрессивная выгрузка Пульсара порадовала Танца Ветра, потешив его мехское эго. — Один-ноль в мою пользу, Топчик! — самодовольно объявил меньший сикер, закрывая наконец гештальт прошлого, менее победного для него опыта. Пульсар оказался на редкость чувственным и податливым принимающим, настоящим подарком! Он смело согласился на эксперимент, табуированный для большинства десептиконов. Сам Капитан Непогрешимость, чуть больше двух ворн назад по собственной инициативе попавший в цепкие опытные манипуляторы Нокаута, как мог сопротивлялся практической демонстрации этого приёма оказания экстренной помощи на себе. Однако напору самолюбивого красного спорткара проиграл и не пожалел об этом ни разу. Теперь в его арсенале был безотказно действующий метод выгрузки, мало кому известный и достаточно экзотический, чтобы удивить опытного партнера или довести до нужной кондиции неопытного. Облачённый в безупречный глянец гром всё сильнее ощущал, как его корпус пронизывают волны нефильтрованного кайфа его партнера. Это было несомненно приятным, но очень странным дополнением их взаимодействия. Поля их синхронизировались сразу и резонировали идеально. Откаты по проводному соединению он специально свёл к минимуму, понимая, что Пульсар гораздо мощнее его, а постоянно вылетать в выгрузки, являясь передающим, не комильфо. Тем не менее, отклик настигал его, словно накрывая волнами, каждая следующая сильнее предыдущей, перенасыщая магистральный энергон зарядом, а корпус удовольствием, туманя процессор, обжигая неистовым желанием немедленно овладеть прижимаемым им к платформе сикером. — Топчик, ты такой обалденный! Совершенно невероятный! Хочу тебя, так сильно, хочу... — нехотя освобождая рот Пульсара от неоправданно задержавшегося внутри пальца, хриплым шепотом произнес Танец Ветра. Как же будоражило это простое действие его фантазию, как же не хотелось его прерывать. Очередной раз припав губами к таким манящим и пожалуй слишком горячим губам партнера, чувствуя как трепетно вибрирует жизнь во всех его механизмах, мастер шакрама вдруг осознал, что переполнен этим блаженством. Не в силах противостоять уносящему его сознание потоку эйфории, он выпал в короткую выгрузку, на клик утратив всякий контроль. — А уж я-то тебя как... — немного неразборчиво проговорил непослушными от зашкаливающего вожделения губами тот и вновь был принудительно лишён дара речи. Прохладные губы Танца Ветра тоже невозможно возбуждали, гораздо сильнее, чем недавно. И этот хриплый голос. И выгрузка. И жар под собственной бронёй... Пульсар наконец осознал его происхождение и следом — возможные последствия. Пришлось терпеть, дожидаясь возвращения фокуса в оптику Непогрешимого. Пока же, пользуясь ненадолго ослабевшей хваткой на нейростволе, постарался хотя бы частично взять реактор под контроль, замедляя всегда идущую в нём реакцию. — Танец... погоди... послушай... — огромным усилием воли не отдался он возобновленным ласкам. — Тебе всё-таки придётся взять меня сзади. Или придумать другой способ фиксации — когда я не контролирую свой корпус, реактор тоже... На всякий случай он дублировал сообщение в проводное подключение, дававшее куда большую плотность инфопотока, благодаря чему смог передать и беспокойство за партнёра, которого было бы обидно сжечь своей страстью в прямом смысле, и как возбуждающе горячо ощущалась сейчас работа собственного реактора, и схему распространения основной волны радиации (преимущественно от груди вперёд), и самоприсоединившийся пакет с концентрированным желанием проникновения и подключения в хоть каком-нибудь порядке... —Ммммм... — многозначительно протянул глянцевый сикер, абсолютно не напугавшись предупреждением о грозящей ему опасности. Он с огромным удовольствием принимал в себя губительные частицы, наслаждался их воздействием на системы. Это было приятно, даже очень. — Так эта потрясающая, обволакивающая пыль, исходящая от тебя — радиация? Очаровательно! Отпустив нейроствол большего меха, он опустился грудной бронёй на источник излучения, потёрся об него. — Она мне так нравится! — мягко курлыкнув, Танец Ветра медленно отстранился, садясь. — Поток частиц, — мрачно-сосредоточенно подтвердил тот, усиленно обуздывая наконец реактор. — Если не хочешь потом весь облезть, не купайся в ней слишком много и вообще потом сразу в мойку иди. Тем временем манипуляторы Танца Ветра начали бережно отсоединять кабели из гнёзд интерфейс-панели. — Нужно переподключиться, — объяснил он свои действия возмутившемуся было партнеру. — Потерпи немного. Я компенсирую ущерб, позволив тебе вонзиться в мои бока, даже занять все свободные гнезда, все до единого... — вкрадчивый хриплый шепот Двадцать Шестого металлическим шелестом дразнил аудио бравадного капитана. — Переворачивайся, — соглашаясь с предложением Пульсара сменить позу на более безопасную для себя, и технически правильную для первого раза, произнёс он. Впрочем, это и так входило в его планы. Слезая с партнёра, Танец Ветра слегка потёрся о его бедренную броню своей, поддразнивая. Сомкнув ладони на его пульсирующих боках, чтобы облегчить разочарование от разрыва подключений, он простимулировал их чередой ритмичных энергетических импульсов. Пульсар предсказуемо ворчал и полапывал уползающего с него партнёра, но так, без огонька. Он даже вполне спокойно перевернулся крыльями вверх, принимая позу подчинения... Замер на полудвижении. Танец Ветра его не победил, чтобы так под него прогибаться! Нет. Не победил. Но и Пульсар Танца Ветра тоже не победил, а под себя уронил. Обещав взаимно уступить. Это что же, получится, если он сейчас взбрыкнёт и снова овладеет Двадцать Шестым, значит, у него джампер вместо глоссы? А тогда в пыточной, он не помогал раненому товарищу, а цинично воспользовался временной слабостью и обманул? Танец Ветра получится сильнее его, ведь он-то сумел обуздать свои лидерские подпрограммы и без сопротивления упал под него? Стиснув денты, Сто Первый решительно лёг на живот, подобрал под себя согнутые в коленях опоры, приглашающе приподнял «хвост» и открыл доступ к приёмному порту. Сложив манипуляторы под голову, он резким движением распластал крылья в стороны, открывая уязвимое место между ними. Доверчиво подставляясь, отдавая инициативу, позволяя вести. Он сильный. Он кого угодно может победить, даже себя. А потом, наконец, Танец Ветра всегда будет его! Эта мысль снова разожгла притухшее было желание. От одного вида Пульсара, укладывающегося перед ним крыльями вверх, искра Танца Ветра замерла от чистого восторга, сбиваясь с ритма. Такой крупный, мощный, выносливый, неоспоримо превосходящий самого мастера ловкости по перечисленным параметрам сикер покорно подставлял ему свой нулёвый порт. За возможность испытать такое — отдаться ему первым было не в облом. Ещё немного и вся эта неистовая, непостижимая, атомная мощь покорится ему. Только ему! Сто Первый ожидаемо боролся с собой, подавляя базовые установки альфы, сопротивляющиеся роли принимающего. Ему было сложно. Гораздо сложнее, чем самому второму капитану, тогда, в пыточной. Облачённый в глянец гром был ослаблен, жаждал покровительства, и имел в своём изначальном коде привязку к Пульсару. У самого атомного сикера таких бонусов сейчас не было, но он всё же справился. Помогая своему восхитительному партнеру снова расслабиться, Танец Ветра, плавящийся от присущей ему тихой страсти, исполнил своё обещание, впустив чужие кабели в свои разъёмы даже прежде, чем восстановил собственные подключения. Принимая в себя провода Пульсара, он слегка вздрагивал и закусывал нижнюю губу, чтобы не позволить себе застонать: ощущения были слишком упоительными, возбуждающими, острыми. Скрутка, давно пытающаяся принять естественную для происходящих событий форму, но лишённая этой возможности, доставляла ему проблем, требуя немедленно выпустить её из тесного заточения. Тем не менее, Танец Ветра не спешил. Первый раз бывает лишь однажды, повторить не получится. Удобно пристроившись сзади, он плотно прижался пока ещё закрытой паховой броней к раскрытому порту большего меха, ощущая, как тот вздрогнул от этого прикосновения. Мастер шакрама гулко провентилировал, сдерживая порыв пристыковаться немедленно и на всю длину разом. Сбросил по проводному подключению вместе с очередной импульсной передачей свой крышесносный эмоциональный дамп — не одному же Топчику таким баловаться. И тут же отклик полыхнувших ответной страстью энергополей оповестил, что удар достиг цели, а крылья принимающего сикера взметнулись к голове в самодовольном подтверждении «да, это я такой великолепный!». Искреннее восхищение смыло недавнее напряжение внутренней борьбы, и сохранять позу стало проще. А Двадцать Шестой тем временем положил ладони на чёрно-фиолетовую гладкость плотно состыкованных поясничных бронепластин, повёл манипуляторы вверх до самых крыльев, затем по ним, насколько хватило длины. Прижавшись грудной броней к спине отдающегося ему солинковца, он тоже раскрыл длинные чёрные плоскости крыльев, покрывая партнера. — Топчик, я восхищён твоей волей! — тихо произнёс он, касаясь губами центральной точки между распахнутыми крыльями чемпиона тренировочного лагеря. Ха! Знал бы он, как моментально отвердела скрутка «его Топчика», самовольно вырвавшаяся из плена брони, когда его провода вонзились в чужие разъёмы. Как сейчас набирает силу неистовое желание перевернуться, одолеть, овладеть, вновь ощутить плотно сложенным джампером тугую податливость приёмных путей — и такую же податливость чужого сознания, проминающегося, покоряющегося... Острый кончик глоссы его безупречного партнёра мягко скользнул по самому уязвимому и чувствительному нейроузлу, разом сбивая «завоевательский» настрой, вызывая желание расслабиться, нежась в океане ласки, в кои-то веки получая, а не даря её... — Ты самый сильный из всех, кого я знаю, — глосса легонько лизнула снова, рождая тихий и нежный курлык, затем ещё раз и ещё. Потрясённый неожиданным звуком Пульсар всё пытался понять, как Танец Ветра может разговаривать и курлыкать одновременно. Раздвигая его колени, удобно и так неожиданно приятно прогибая спину, чуть толкаясь тазовой секцией назад и вверх, распластывая уже полностью расслабленные крылья. Сладко курлыкая — он, наконец, осознал, что это его вокалайзер, оказывается, способен на такие звуки. Поняв, что интерфейс-подключение сбивает ему правильный настрой, он разорвал сцепку и втянул провода обратно. Сегодня ведёт Танец Ветра, а Пульсар примет от него и ласку и джампер, не пытаясь перехватывать инициативу. Левый манипулятор Непогрешимости покинул широкую горячую плоскость, медленно перемещаясь вниз и нежно поглаживая всё, что попадалось ему по пути. — Я сделал правильный выбор, упав под тебя. Обмен вышел шикарный... Ловкие умелые пальцы, облаченные в чёрные «перчатки», без труда нашли внешнее кольцо нетронутого порта, бережно обвели его по кругу несколько раз, осторожно проникли чуть внутрь, проверяя реакцию деликатного оборудования. В то же время его глосса продолжала безобразничать, стимулируя точку чистого удовольствия. Кольцо судорожно поджалось, но кликом позже снова расслабилось, проминаясь, упруго расходясь под плавным надавливанием, мягко впустило первую фалангу и в тот же миг резко сомкнулось, словно пытаясь раздавить проникший в него инородный предмет. Ещё клик — и тугие захваты разошлись, кольцо снова стало мягким, позволяя его гладить, проникать глубже. Оно подрагивало, слегка сокращаясь, но больше не боролось с вторжением, только мягко обхватывало и отпускало. Пальцы легко скользили по обильно выделившемуся маслу, характерный запах смазки одуряюще дразнил анализаторы, а Пульсар с нежным (?!) стоном скинул по инфосоединению дамп-пожелание, в котором верхние кромки его крыльев у самого основания ощущали крепкие ладони, сильно и уверенно оттягивающие их назад и вниз. Плотно удерживая вздрагивающий и пытающийся уползти корпус, притягивая его... — Я обязательно так сделаю, но чуть позже, — пообещал Танец Ветра, крепко обнимая послушного партнера за талию. — Ты на удивление узенький, Топчик, так что не торопись. Его пальцы продолжали ласкать «пугливый» порт истинного альфы, настойчиво принуждая упрямые механизмы раскрыться больше, пустить его глубже. Борясь с собственным вожделением, он прикусил кромку чёрно-фиолетового крыла, ведь проникать в жаркую, масляную тесноту хотелось вовсе не пальцами, а тем, что гораздо длиннее и значительно объёмнее. Слегка усилив давление, он протолкнулся ко второму внутреннему кольцу, так же обвёл его несколько раз, пробуждая спящие системы, после продолжил поступательное внедрение и наконец нащупал предохранительную заглушку. Погладив по ней немного, надавил, проверяя чувствительность. Пульсар болезненно дернулся. Уже поняв, что лёгкого разнуления им не светит, Танец Ветра перехватил кистью правого манипулятора жаждущий внимания коннектор партнера. Бережно, но уверенно сжав его верхнюю часть, он отпустил с ладони несколько легких разрядов, отвлекая. Как раз в этот момент его коготь подцепил лишнюю теперь деталь и резким рывком удалил её из организма. Пульсару было в высшей степени сложно адаптироваться к претящей его лидерской натуре роли принимающего. Ему нравился Танец Ветра, и коннект с ним тоже очень нравился, а вот впускать его в свой порт — совсем нет. Впрочем, поначалу было неплохо. Новые ощущения оказались сильными и приятными, они возбуждали, даже вызывали желание раздвинуть опоры шире, впустить в себя глубже, испытать этот кайф острее. Но потом пришла вытрезвляющая донельзя обидная боль. Она напоминала о его подчинённом положении, заставляла чувствовать себя униженным, ослабленным, вынужденным терпеть её в угоду доминирующему партнеру. Затем пришло облегчение, как поощрение за покорность. По нейросети снова растекается тот же навязчивый, притупляющий волю кайф, вынуждающий подставляться с ещё большим рвением, потом опять боль, как напоминание кто тут главный. Эйфория то приходила к нему, то вновь ускользала, Пульсару постоянно приходилось убеждать себя, в том что не надо кидаться убивать или в срочном порядке ответно насиловать обидчика, посмевшего посягнуть на его нулёвость, а нужно расслабиться и получать удовольствие. Подчинить себе второе кольцо оказалось даже сложнее, чем первое, хотя, казалось, должно быть наоборот, ведь алгоритм уже известен. Но нет, опять судорожное сжатие, опять эта жуткая пытка, опять приходится корректировать работу интерфейс-протоколов самому. Да, вот прямо вместе с теми сигналами с джампера, да. Как там хорошо, так и в порту, никакой разницы. Да, доступ разрешён, запомнить уже, шлак, и применить для следующих нескольких конфли... Резкая боль сбила с мысли, Пульсар замер, напрягшись, успев только заблокировать пошедший на вокодер сигнал. Переключить внимание, сосредоточиться на отзвуках россыпи искр по джамперу. Нет, раскрывать его рано, несмотря на плотное сжатие. С тихим стоном он толкнулся вперёд, пытаясь урвать чуточку больше кайфа от сжимающей его руки, и тогда осознал, чего ещё ему не хватает. — Открой доступ к поверхностным мыслям, пожалуйста. Хоть не будет больше таких неожиданностей, в следующий раз он будет готов и сумеет не дернуться. Наверное. А ещё — круто ощущать в полях искры, как тебя хотят, но ещё круче ещё и читать это прямо в сознании. Помогая партнеру пережить неизбежную муку, Танец Ветра задержал манипулятор на его впечатляющих размеров скрутке. Исполняя безмолвную просьбу, осторожно приласкал многочисленные маленькие штекеры на её конце магнитным полем, затем лёгким током. —Прости, Изотопчик, я не пускаю к себе в голову, там слишком шумно, даже на самой поверхности. Выпустив завидное орудие покорения из захвата, облачённый в безупречный глянец гром оглаживающим движением передвинул манипулятор под крыло, спустил с ладони с десяток быстрых импульсов, после увёл её обратно к верхней части спины и оставил между крыльями. Ментальное смятение Сто Первого беспокоило эмпатичного сикера. Пульсару отчаянно претило происходящее, но он продолжал издеваться над собой ради исполнения обещания, данного сгоряча в момент страсти. Такого печального исхода их договорённости Двадцать шестой не ожидал. Для него это была забавная игра между двумя словившими чувство глубокой взаимной симпатии мехами, а для чемпиона тренировочного лагеря обернулась серьёзной проблемой. — Мой Краш, послушай, тебе не нужно бороться с собой, не сдерживайся. Кричи, рычи, вырывайся... Я удержу, — он погладил бравадного сикера между крыльями. — Тебе плохо потому, что ты воспринимаешь своё положение как вынужденное. Но ведь это не так, ты мне не ведомый. Ты равный, принявший решение получить со мной опыт пассивной близости. Пауза в манипуляциях, мягкие ласки, полные тёплой заботы поля, не пытающиеся его подавить — всё это должно было дать разнуляемому сикеру возможность собраться, расслабиться, начать снова обрабатывать сигналы нейросети как удовольствие. Горячее, порой болезненное, но удовольствие. Дрогнув на миг крыльями в попытке их сомкнуть в защитное положение, он распластал их обратно, даже чуть выгнулся под ладонью — намёк на угрозу сейчас воспринимался должным образом: нагнувший его контролировал его и только сам решал, сконнектить или убить, причинить боль или приласкать. И сейчас мастер ловкости решил приласкать — легонечко прикусив основание широкого чёрно-фиолетового крыла клыками, а затем поцеловав его. — Если ты не готов, давай прекратим. Признаем затею неудачной и забудем. Ммммм? Ему предложили — что? Сдаться?! — Нет! — Пульсар яростно зарычал и подтверждая свою готовность продолжать, сильно толкнулся тазовой секцией назад. — Просто, ржа, держи крепче! И кусай! Толчок предсказуемо ни к чему не привёл, ведь сейчас его порт был свободен от инородных тел, а вот признание внезапно вырвалось: — Лучше ты сегодня, чем кто-то из них завтра... Крылья снова дёрнулись, на этот раз резко и сильно — показывая, что могут и врезать, если их не держать. Волна возбуждения прошила жаром корпус, он страшно хотел сильных ощущений, везде — чтобы джампер сдавили, в порт сунули уже не пальцы, чтобы крылья заломили в жёстком захвате, магистрали едва не разрывали клыками... Ну почему у него горло с этими магистралями спереди, а Танец Ветра сзади! — Дай топливный шланг, — практически потребовал он. — В рот. Поддерживая решительный настрой Пульсара, категорически не желающего бросать начатое дело, Танец Ветра надавил на точку между крыльями сильнее, передал в неё легкий разряд тока, лишая партнера сил к сопротивлению, заставляя нейросеть плавиться от удовольствия и неотвратимо приближая выгрузку. — Тогда, полетели, что ли! — усмехнулся Непогрешимость, правильно истолковав неуклюжую фразу большего сикера, ориентируясь на вложенные в неё эмоции, а не слова. Потоки импульсов, текущих по проводному соединению, на клик прервались, а затем, сменив ритм с упорядоченного на хаотичный и контрастный, подбросили ощущения принимающего их сикера на новый уровень. Растёкшийся было в курлыкающую лужицу Пульсар вздернулся как в закоротке. Сам Танец Ветра такого напора бы не выдержал, но чемпион тренировочного лагеря не оставил ему выбора. Он жаждал острых и сильных ощущений настолько яростно, что предложил ему совершенное непотребство. Лучше уж забить его до полного изнеможения током, чем выдать шланг в рот. Отправив в ответ на неприемлемое предложение красочную анимацию, в которой весёлый крылатый смайлик сначала очень удивленно выпучивает оптику, а после стравливает радугу изо рта, глянцевый гром жёстко перехватил бёдра партнера. Ещё раз укусив Пульсара за чёрное подрагивающее крыло, он наконец позволил себе раскрыть паховую броню и выпустить на волю ноющий от нестерпимого вожделения коннектор. С тихим утробным рыком до того сдержанный Танец Ветра беззастенчиво потёрся им о горячий, пропитанный смазкой порт партнера, предупреждая о своем намерении. — Будь умничкой, Топчик, не сдерживайся... Твёрдая, тугая, измученная ожиданием скрутка осторожно толкнулась вглубь узкой и пульсирующей приёмной трубки. — Какой же ты умопомрачительный! И мой, весь мой! Я овладею тобой, вставлю очень, очень глубоко, научу наслаждаться этим, а потом выгружу так сладко как никто не выгружал, и ты сам попросишь ещё! Даже самое начало проникновения скрутки — насколько же она толще пальцев! — вызвало острую боль. Моментально перехваченную и преобразованную интерфейс-протоколами в такое же невыносимо острое удовольствие, но всё равно успевшую вырвать из его вокодера хриплый рык. Перспектива дальнейшего проникновения, ещё глубже, вызывала внезапный страх — будет же ещё больнее? Что с ним, он же никогда не боялся боли, спокойно сжигал раз за разом собственную броню, жаря условного противника радиацией, он весь один сплошной шрам — и ничего. А теперь пищит как фемка и малодушно мечтает, чтобы пытка поскорее кончилась, чтобы джампер Танца Ветра был как можно короче... Обещание вставить глубоко-глубоко, да ещё повторенное, вызвало дополнительную порцию страха, но возмутиться Пульсар не мог — гордость мешала. Танец Ветра рычал, плавясь от охватившего его неистового кайфа, не в силах сдержать эмоции, он безжалостно кусал партнера за кромку крыльев и неотвратимо проталкивал коннектор всё глубже. В мельчайших подробностях чувствуя, как впервые перестраиваются механизмы порта самого мощного сикера сотни, он испытывал чистый ни с чем не сравнимый восторг и щедро делился им с Пульсаром, передавая все оттенки эйфории, переполняющей его нейросеть. Он не жалел своего партнера, не давал ему отдыхать, продвигаясь внутрь медленно, но безостановочно. Он брал его уверенно и непреклонно, давая в полной мере прочувствовать происходящее, принять его, и насладиться этим. Да какое уж тут сдерживаться! Пульсар был так уверен в своей силе и выносливости, он точно знал, что сумеет удержаться и не будет непотребно орать и пытаться удрать, как первый раз делали все разнулённые им, — и забыл о своём намерении, едва только оголовок джампера протиснулся своей самой толстой частью. Дальше он мог только орать, бесноваться, кусать толстую броню собственных манипуляторов, рычать, снова орать, пытаться вырваться, скинуть наглеца крыльями, подкидыванием корпуса, испепелить радиацией платформу... Что характерно, это не помешало ему скинуть по проводу Танцу Ветра схему распространения наиболее опасной части выброса и где (за его крыльями) от неё прятаться. И безграничное восхищение его невероятной мощью — ещё бы, ведь Сто Первый вырывался изо всех сил, а Двадцать Шестой так легко и уверенно его удерживал! Крики Пульсара, честные и проникновенные, были мелодией его личного мехского триумфа. Танец Ветра наслаждался ими, чувствуя себя летящим в самом высоком небесном эшелоне. Энергон, сочащийся из расходящихся впервые стыков порта, так приятно обволакивал его коннектор своим вязким жаром, подтверждая его превосходство над другими. В жизни сикера может быть множество партнеров, но всего один является победителем. Лишь одному позволено быть первым. Только одного признают истинно достойным. С покорностью принимая мучения, отдающийся подтверждает искренность своего выбора и право на свой особый статус по отношению к избраннику. Самый сильный, неприступный, самовольный мех нового поколения выбрал его, доверился ему и теперь терпел, позволяя всё глубже вталкивать в себя терзающую его невинность скрутку. Пульсар был его пятой по счету, но самой невероятной и яркой победой. Равным! Нет, превосходящим, дерзко укравшим его собственную свободу, поймав в магнитные силки своей непробиваемой харизмы. А Пульсару было страшно обидно, что он начал кричать и вырываться раньше всех, кого доводилось разнулять ему самому. Он усиленно пытался понять, в чём дело, что не так. Вспоминал своих ведомых, недавний опыт с тем же Танцем Ветра... О Танце он думал почти непрерывно все последние дни — сжигал мучительный стыд, желание признаться в том эпизоде насилия над автоботом, страх, что холодная красная оптика полыхнёт в ответ презрением и откажется вообще впредь на него смотреть. Понять, что не так, почему настолько нечестно невыносимо больно, даже сквозь кайф, у него не получалось никак. А вот вопрос с Танцем, стыдом и шлангом решить, кажется, было можно. Для начала надо доказать, что не делал с пленным ничего такого, что не выдержал бы сам. Хотя бы себе доказать. — Шла-анг... дай... Танец Ветра быстрым рывком сменил положение манипуляторов, игнорируя неприемлемую просьбу, перехватывая партнера за основания крыльев, потянул на себя, принуждая сместить их назад. Он не боялся обжигающей верхний слой брони радиации, эффект от её воздействия нравился уже слегка облезающему грому в глянцевой броне. Он с удовольствием впитывал в себя покалывающую ионизацию, балдея от её терпкого, щекочущего газоанализаторы аромата. В сочетании с дурманящим запахом смазки и энергона она была особенно хороша. Притупляя чувство сострадания, Танцем Ветра завладело жадное желание услышать жалобу на боль — такую правильную, навечно запечатляющую его образ в памяти партнера — оно спровоцировало его приподняться и толкнуться внутрь сильнее. Значительно продвинувшись внутрь, он одним движением почти достиг желанного предела. Это оказалось перебором даже для Пульсаровой выносливости, и без того подкошенной неожиданно открывшимся слабым местом. Он как-то очень неправильно судорожно дернулся, едва не выламывая собственные и без того ободранные направляющие, и закричал в резко иной тональности. — Больно, ну больно, больно же! Такой чистый искренний выкрик — нет, признание. Танец Ветра получил что хотел: Пульсар, отринув гордость, дал ему то, что никто не мог дать — правду. Вопреки принятым в их обществе устоям, он выказал ему высшую степень доверия, вознеся над множеством других. Теперь они были связаны по-настоящему. Отныне Пульсару тоже будет дозволено всё, всё что он пожелает. Осознав, какой ценой было добыто желанное им доказательство, Непогрешимость замер, прижался к спине дрожащего меха и начал вылизывать точку чистого удовольствия компенсируя причинённый ущерб. ~ Прости, Топчик, не сдержался... в тебе так хорошо, так тесно, так горячо, хочу подключиться, рассыпаться на сотни тонких проводков и... Ещё один сильный толчок, завершающий процесс проникновения, протяжный стон удовольствия, укус в крыло, страстная дрожь в корпусе, штекеры распущенной на волокна скрутки один за другим находили разъёмы, стыкуются, посылая тестовые сигналы. Танец Ветра рычал, не в силах сдержать эмоции, вызванные неудержимым жёстким кайфом, подаренным ему Пульсаром. Сам даритель вновь крупно содрогнулся от жёсткого завершения стыковки, взвыл совсем уж отчаянно... и полностью расслабился. Корпусом, разумом, духом. Обмяк, прекращая борьбу с собой и Танцем Ветра, отдаваясь новому чувству, мягкой, но стремительной волной накрывающему сознание. Вот теперь он по-настоящему отдался партнеру: не терпел через силу, а с готовностью принимал то, что тот давал ему. Равно радуясь муке и наслаждению. Наконец он перестал гадать, что будет дальше, прикидывать, сколько ещё пройдет кликов до завершения стыковки, бояться подключения, хотеть чего-то конкретного... осталось одно желание — чтобы Танец Ветра вёл его и дальше, как сочтёт нужным. А тот, если и заметил переживания принимающего, не остановился и на миг, едва завершив стыковку, сразу стал подключаться, не давая покорённому передышки, ещё больше тревожа и без того пострадавшие стенки приёмной трубки, обжигая даже тестовыми уколами тока. Подчинившемуся, наконец, Пульсару оставалось только сносить это, вздрагивая от каждого подключения, да неровно подвывать, оповещая вселенную о том, с каким удовольствием он покоряется овладевшему им. Шквал новых переживаний, наслаждение, наконец-то ставшее ярче боли и продолжающее набирать силу, да ещё практически полностью запертые в его корпусе его же откаты — всё это наложилось друг на друга, и остатка сил Пульсара хватило только на быстрое извинение: — Прости, я ща вырублюсь... Неожиданная смена приоритетов в сознании партнера стала для Танца Ветра очередным приятным сюрпризом и поводом словить эмоциональный катарсис. Он уже смирился с тем что Пульсар, являясь рафинированным вожаком, не сможет преодолеть скромного предела ведомости, отмеренного ему создателями и довольствовался имеющимся. Но привычный несгибаемый стержень сопротивления вдруг расплавился, принимая форму абсолютного подчинения. Это было восхитительно! В одно мимолетное мгновение вся непомерная мощь чемпиона тренировочного лагеря, вся его несокрушимая воля покорились — ему. Эффект не заставил себя долго ждать, Двадцать Шестой взлетел на пик... но не один. — Нет, только вместе! — подхватил его настроение Танец Ветра и бесцеремонно добил своим нефильтрованным откатом. Промежуточная загрузка оказалась очень к месту, ибо по возвращении из неё разнуляемый сикер наконец-то ощущал исключительно выносящий процессор кайф, мощными волнами проносящийся по системам по замкнутому кругу, усиливаясь с каждым проходом, неудержимо неся его к следующей выгрузке. Всецело получив всё, чего желал, и даже больше, Танец Ветра продолжал жадничать, не отпуская своего идеального партнера из страстных объятий. Словно проверяя их обоих на прочность, он ловил едва вынырнувшего из ребута Пульсара, и ронял его обратно, расчётливо и методично, наслаждаясь своей сладострастной властью над ним. Правда, через раз падал и сам, но до определенного момента это не мешало ему продолжать. Как бы ни было хорошо, но любые силы имеют обыкновение заканчиваться. Владевшее облачённым в потрёпанный глянец сикером вожделение получило удовлетворение и постепенно сходило на нет. Однако идея отправить партнера в каскадную выгрузку не давала его мехскому эго покоя. В очередной раз встретив Пульсара из поверхностного ребута, счастливый и до жути довольный собой Непогрешимость, сверкая отполированной улыбкой поинтересовался, готов ли его Краш сорваться в неконтролируемый штопор. Дожидаться ответа он, впрочем, не стал. Отключив на клик импульсную передачу, он настроил собственную систему на один короткий мощный всплеск. Уже привычно положил манипулятор между крыльев, нащупал подушечкой указательного пальца заветную маленькую выемку, затем выдвинул коготь на четверть длины, но ввёл внутрь только тонкий кончик. — Топчик, не шевелись! — предупредил шутник. Тот замер, парализованный страхом близкого деактива и восторгом предвкушения... чего-то. С кончика когтя ушёл первый пробный разряд, совсем лёгкий, но его хватило, чтобы разбудить и подготовить к нагрузке все вспомогательные сопроцессоры в могучем корпусе. Сам Танец Ветра, надеясь разделить творимую им техномагию на двоих, отключил фильтры интерфейс-блока. — Три, два, пуск... Второй разряд ушел с когтя, и одновременно с ним максимальной мощности в бока, заставляя всю нейросеть Пульсара вспыхнуть сверхновой, а вспомогательные процессоры выгружаться последовательно, вызывая эффект домино. Корпус Пульсара охватила сладостная безудержная волна наслаждения, он ощущал как в глубине его механизмов один за другим «детонировали» нейропроцессоры, прошибая насквозь, наполняя каждый миллиметр живого металла болезненно-острым удовольствием. Едва затухал один объятый пламенем кайфа узел, тут уже «взрывался» следующий периферический сопроцессор. Спровоцированная предыдущим выбросом новая волна спекающего системы огня проходила прямо поверх не успевшей опасть предыдущей, грозя сжечь и снова оставляя сознание кристально чистым... для следующего умопомрачительного шквала. Пульсар был уже по-настоящему уверен, что сейчас перегорит насмерть — и желал этого, таким невыносимым было прокатывающееся по нему удовольствие. Наконец, очередная волна — считать он уже не мог — накрыла его полностью, затопила центральный процессор и вынесла его в глубокую перезагрузку. Танец Ветра наслаждался своим восхитительно пылким и громким партнёром до самого конца, проникаясь каждым мгновением близости, разделяя с ним эйфорию и изо всех сил сопротивлялся жажде слияния, охватившей его разгоревшуюся искру. Последний откат, принятый от Пульсара, сковал его волю, корпус и сознание, заставляя упасть в бездну блаженной выгрузки вместе с партнером.