Sexual Education

— Мерседес. Хэй, подруга, — Курт коснулся плеча девушки и та вздрогнула от неожиданности, на мгновение округлив глаза. — О. Прости, не хотел тебя напугать. — Ничего, — отстраненно ответила та, закрывая шкафчик и вешая сумку на плечо. — Слушай, у меня тут кое-что произошло пару дней назад и мне нужно с тобой поговорить, — Курт невольно понизил голос и прибавил шаг, чтобы поспеть за дивой. Он покусывал губы и нервно хмурился. Уверенности в том, что он поступает правильно, не было, но ему, как никогда раньше, требовался кто-то, с кем можно было поделиться самым сокровенным. Однако, девушка не выглядела заинтересованной. У нее был уставший взгляд и поникшие плечи, и весь ее вид говорил о том, что она тоже переживает сейчас не самый благополучный период. — Курт, извини, мне надо домой ехать. У меня брат сегодня приезжает из колледжа, надо помочь маме с уборкой и обедом. К тому же, отец сегодня хотел пригласить наших друзей… Прости. — Мерседес, всего на пару минут, пожалуйста. Девушка на мгновение остановилась и виновато посмотрела на парня, тем не менее, качая головой. — Мне жаль, Курт, но сегодня никак. Поговорим завтра, если ты не против. — Нет. Не против, конечно, — расстроено пробормотал Курт, принимая объятие Мерседес и позволяя ей поспешить к выходу, после чего растерянно оглянулся. Коридор был полон школьников. Они собрались в кучки, что-то громко обсуждали, шушукались по углам и обменивались новостями. И на фоне царящего вокруг праздника Курт казался себе таким одиноким и потерянным, что его невольно начали душить слезы. Кто-то толкнул его в плечо и Курт уже готов был по привычке устроить скандал наглецу, посмевшему его задеть, но вовремя осекся. Рядом, потирая ушибленную руку, прыгал Сэм. Завидев Курта, он улыбнулся. — Прости, я случайно. — Угу, — буркнул в ответ Курт. Его охватила такая апатия и нежелание что-либо делать, что он решил стоять в этом коридоре до скончания веков. Сэм удивленно повел бровями и щелкнул перед лицом Курта пальцами. — Что с тобой? У тебя такое выражение лица, будто ты лимонов объелся. — Я… — Курт тяжело вздохнул. Несмотря на громкое расставание с Мерседес, Сэм все равно каким-то чудом умудрился остаться Курту другом. — Ты сегодня свободен? Брови Сэма поползли вверх раньше, чем Курт сообразил, каким двусмысленным может показаться его вопрос для парня, не брезгующего поцелуями с представителями собственного пола. — Так. Выкинь из головы все неприемлемые мысли, — Курт покачал пальцем перед носом Эванса и тот послушно кивнул. — Просто мне нужно отвлечься. Мы могли бы посмотреть фильм. Я даже согласен поиграть в одну из этих глупых игр Финна на его приставке, только составь мне компанию. — Ладно, — Сэм пожал плечами. — Я свободен. — Отлично. Тогда ты едешь ко мне в гости. Сэм с энтузиазмом закивал головой и устремился хвостиком за Куртом, который все-таки смог оторвать ноги от пола и двинуться туда, где пару мгновений назад исчезла Мерседес. — Тебя это не напрягает? — осведомился Курт. Свежий ветер рванулся ему навстречу, ероша волосы. Погодка не очень-то радовало, и Курт невольно поежился, с завистью смотря на фирменную куртку Сэма. Сам он был в одной рубашке с жабо и узорчатыми запонками, которые от холода не помогали ни на йоту.  — Что именно? — О тебе шепчутся, — хмыкнул Курт, выключая сигнализацию на своей любимице. — Из-за того, что ты постоянно вертишься вокруг меня и мы часто вместе обедаем в столовой. — Финн мне по секрету сказал, что о нем шушукались куда сильнее, — Сэм забрался на переднее сиденье, с интересом оглядывая салон. В машине Курта он оказался впервые. — Потому что он популярнее тебя. Стоп. С каких это пор вы с Финном обсуждаете подобные вещи? — С тех пор, как мы с тобой начали дружить. Он мне даже спасибо сказал. — Что, серьезно? — Ага, — Сэм радостно улыбнулся. — За то, что, вроде как, не обращаю внимания на общественное мнение. — Он не знает о твоем поцелуем с Даниэлем, не так ли? — ухмыльнулся Курт. Сэм отвел глаза. — Я же все тебе объяснил. — Ну да. Вы были пьяны, а потом решили попробовать на трезвую голову. А ту девчушку звали Лили, кажется? И она дочь босса твоего отца. И тебе пришлось быть с ней милым и хорошим. Я помню, Эванс. Это все объясняет, но тебя ничуть не оправдывает, — заметил Курт, выворачивая руль. Сэм рядом поерзал. — Мне правда жаль, что все так вышло. Я просил прощения у Мерседес сотни раз. Но, кажется, она не простит меня до тех пор, пока я не докажу, что хочу быть с ней. — И что тебе мешает? — Ну… Я не уверен насчет своей ориентации. — Какая ирония, — поджал Курт губы. — Помнится, мы с Блейном оказались почти в такой же ситуации. — Из-за Рейчел? — уточнил Сэм. Курт неохотно кивнул. — Какая ирония. До самого дома Хаммелов-Хадсонов они с Сэмом больше не разговаривали. Курт позволил парню включить радио, а сам погрузился в собственным мысли, изредка улыбаясь, когда Сэм пытался взять высокую ноту. Чем блондин нравился Курту, так это своей непосредственностью. Рядом с Эвансом у него всегда неволей поднималось настроение и пропадало всякое желание грустить, что сейчас было просто необходимо. — Твой отец не удивится, увидев нас вместе? Курт звякнул ключами, когда на мелодичную трель в доме никто не открыл дверь. — Никого, — констатировал он и пропустил Эванса вперед. — Разуйся и поднимайся ко мне в комнату. Я прихвачу чего-нибудь перекусить. Но вместо того, чтобы заняться поиском чего-нибудь съестного, Курт, не обращая внимания на топот на лестнице, замер перед холодильником. Он чувствовал себя так, словно оказался в тумане. Он болезненно всматривался в яркую фотографию, которая была прикреплена к холодильнику магнитом в виде божьей коровки. Эту незамысловатую милую вещицу они с Блейном купили на барахолке, где оказались практически случайно. Кино, кафе, светлые сумерки, летний дождь, и они, забыв зонтики и прикрываясь газетой, несутся по улицам, пытаясь найти место, где можно спрятаться. Поцелуи украдкой за углом, восклицание «Смотри!» и открывшийся взору маленький рынок, скрывшийся под яркими цветастыми навесами. Море восторга и просьба у проходящей мимо пожилой женщины, прикрывшей плечи большущим испанским платком «Мэм, можно вас попросить сделать фото?». И вот они, такие мокрые, но счастливые, улыбаются в камеру и пытаются вытолкать друг друга из кадра. Рука улыбающейся женщины дрогнула, когда она вскинула голову, залюбовавшись на двух мальчишек и фотография получилась немного смазанной, но необычайно живой. Блейн хватает его за плечо и кажется выше, потому что привстал на носочки. Его смольные кудри торчат в стороны забавными пружинками. Курт смотрит на парня с восхищением, совершенно забыв о камере. Потому что для него весь мир — это стоящий рядом Блейн, смеющийся и родной. Курт моргнул, когда холодильник вдруг стал размытым. Вытер собравшиеся в уголках глаз слезы и аккуратно вытащил фотографию из-под магнита. А потом пообещал, что ни за что не сдастся. Не позволит кому-то испортить то, что он так сильно берег. Он мог сколько угодно разрывать отношения, а Блейн мог сколько угодно с этим соглашаться и уходить. Но Курт-то знал, что это не означало конец. У них еще столько всего впереди. Мюзикл, Нью-Йорк, мечты и чаяния на двоих, а с проблемами они точно справятся. Как-нибудь, но справятся. — Курт? А… Ты что, плачешь? — не дождавшийся Курта Сэм вернулся на первый этаж и теперь стоял на пороге кухни, с изумлением и недоверием глядя на поникшего Хаммела. — Похоже, — тот шмыгнул носом и вернул фотографию на ее законное место. Не денется от него Блейн никуда. Не денется, Курт мог в этом поклясться. — Что случилось? Это из-за него? — Сэм сделал пару шагов вперед, но еще ближе подойти не рискнул. Курт неопределенно повел плечами. — Не совсем. — Что случилось? — Я не… — Брось, Курт, я твой друг. Давай, рассказывай. Хаммел медленно кивнул и присел на край стула, кивком предлагая Сэму сделать то же самое. А потом он, всхлипывая, но старательно пытаясь сдержать дыхание, рассказал то, что так не давало ему покоя. Лаконично и сухо, словно пересказывал наизусть статью из энциклопедического справочника. Факты, не более, чтобы еще сильнее не расстраиваться. Сэм хмурился. Его лицо было богато на мимику, но, в отличие от Мерседес, которая вечно перебивала Курта вопросами, и от Пака, который активно корчил гримасы, Сэм сейчас был больше похож на менекен. И это, в какой-то степени, даже помогало. По окончании рассказа Курт еще раз вытер глаза рукавом рубашки, который уже окончательно и бесповоротно вымок, и благодарно посмотрел на Эванса. Тот тяжело вздохнул. — Мда. Бразильский сериал. Но это, хотя бы, объясняет, почему ты в последнее время такой… мрачный. — Я такой? — Угу. А что, не замечал? Ты практически ни с кем сейчас не общаешься. Постоянно о чем-то думаешь. И хмуришься много. В общем, вид крайне неоптимистичный и меня самого ввергает меня в пучину уныния, — Сэм неуверенно улыбнулся, не зная, как отреагирует Курт на попытку пошутить, но тот не смог сдержать улыбки в ответ. — И что ты думаешь обо всем этом? — Понятия не имею. Голова кругом. Но… Может, тебе стоит поговорить с Блейном начистоту? — Легко сказать, — Курт трагично уронил голову на руки. — После того, как я стал причиной нашего расставания. Боже, я даже не могу думать о Блейне, как о бывшем парне. Никак. Такое ощущение, что мы просто наговорили друг другу гадостей из-за плохого настроения, и они, на самом деле, ничего не значили. Как будто, я проснусь завтра, и все будет, как прежде. Я не могу это воспринимать слишком серьезно. Это ведь… — запнувшись, Курт со стоном взъерошил себе волосы, показывая тем самым крайнюю степень обреченности. — Слушай, приятель, я действительно не могу ничего путного сказать на этот счет. Но если Блейн даже согласился с тобой расстаться, то ситуация явно неприятная, — задумчиво пожевал губу Эванс. — Это все его отец, я знаю. Но я не могу просто взять и, допустим, пожаловаться в органы опеки. Или что-то еще. Блейн только возненавидит меня. Он боится отца. Точно боится, ведь он не произнес ни слова тогда…. И в то же время, я не уверен в правильности своих выводов и… И я так запутался, что даже мысли воедино собрать не могу… — Курт глянул на озадаченное выражение лица Сэма и мотнул головой. — Ладно. Прости. — За что? Иногда нужно с кем-нибудь говорить о своих проблемах, — Сэм пробарабанил пальцами по столу. — Говорить о проблемах, а не требовать их решения. Я совсем разбаловался. — В смысле? — Ну, — Курт замялся. — Раньше у меня с друзьями туго было. А теперь вот, видишь, можно список составлять. Обычно я рассказываю о всем Мерседес, но она сегодня занята, а ты так удачно попался. А Пак… Курт замолк, вспомнив о Пакермане. Будет слишком нагло снова прийти к нему со своим «бразильским сериалом», в который превратилась его жизнь за последние полтора месяца? — Что «Пак»? — напомнил о себе Сэм. Курт покачал головой. — Нет, ничего. В общем, прости, что забил тебе голову. — Легче стало? — Немного. — Отлично. Может, ты меня теперь накормишь? — Сэм состроил умильную рожицу, и Курт, не удержавшись от смешка, кивнул. Он встал из-за стола, чтобы заняться, наконец, как следует, обедом, но Сэм неожиданно схватил его за руку и притянул к себе. Курт споткнулся и ухватился за стол в тот момент, когда Сэм, удачно приподнявшись, поймал его губы в воздухе. Пару мгновений ничего не происходило. Курт слышал тиканье часов, размеренные удары своего сердца и гул проезжающих за окном машин. А когда осознал, что он делает, то незамедлительно оттолкнул Сэма от себя, и сам отскочил от него, по меньшей мере, на пару метров, прикрыв рот ладонью. — Какого черта ты вытворяешь?! Сэм выглядел невероятно виноватым. — Курт, прости, я не… — Что это… Ты… Господи, Сэм, у меня и так в жизни черте что творится, зачем ты только все усложняешь? Сэм провел рукой по лицу и, не поднимая глаз от пола, вновь извинился. — Я не хотел…. То есть, хотел, но не удержался… Ты же… — он снова вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок. — Прости… Мне лучше уйти. Не дожидаясь ответа, он вылетел из кухни, и через какие-то пару секунд в коридоре послышался стук двери. Курт оставался стоять на месте, прижавшись спиной к холодильнику и не убирая руки, и отчаянно пытался убедить себя в том, что ничего не было. Тщетно. Снова вытерев губы, он медленно вздохнул и бросил еще один короткий взгляд на фотографию. С разговорами по душам ему чертовски не везло, а, значит, надо было исправлять ситуацию. Самому, конечно. Это требовало определенной смелости, но, говоря начистоту, Курт никогда не был трусом. С самого детства он привык бороться и со своими недоброжелателями, и с собственными страхами, а став старше, понял, что иногда ему придется бороться и с целым миром. Это не было каким-то откровением, скорее просто фактом, и Курт воспринимал его как должное. Именно поэтому он собрался с силами и в один из пасмурных рабочих дней поехал в Далтон. Никогда раньше он так сильно не хотел ошибиться в собственных подозрениях. Но развеять или подтвердить их мог только сам Блейн. Поэтому у Курта особого выбора не было. Ежась в своем плаще от холодного ветра, он поднял голову, чтобы оглядеть такую одинаково родную и незнакомую Академию. Нижние этажи были практически не видны из-за растущих внизу деревьев, а по периметру школы по-прежнему возвышалось кованое витиеватое ограждение с аккуратными широкими воротами. Курт уверенно их преодолел и ступил на территорию Далтона. Он шагал по аккуратно заасфальтированной дорожке, спрятав руки в карманы и оглядываясь по сторонам. Мест на парковке практически не было, а небольшой парк, что находился по правую от ворот сторону, был пуст. Курт глянул на часы. Он приехал раньше, чем планировал, и сейчас ему предстояло еще подождать, пока закончится урок. Порог здания он переступил с гулко бьющимся сердцем. Расписался в книге посещений у охранника и двинулся дальше. Его не покидало любопытство и почти забытое ощущение сказки. В первые недели своего обучения в Далтоне Курту казалось, что он попал в другой мир, такой непривычно красивой и элегантной была обстановка внутри. Широкие и длинные коридоры с вычищенными до блеска полами, высокие деревянные двери, мягкие кресла, обитые дорогой тканью, чуть поблескивающие тюли, с легкостью пропускающие сквозь себя солнечный свет, позолоченные торшеры и занимательные портреты, — Курт помнил все это наизусть, словно покинул Далтон не полгода, а каких-то пару дней назад. Он все еще без особых проблем ориентировался в школьном лабиринте и не путался в одинаковых лестницах. Найти нужный кабинет не составило труда. Для этого пришлось подняться на второй этаж, и Курт с замираем сердца остановился на том месте, где впервые встретил Блейна, ласково провел рукой по перилам, улыбнулся висящим на стене портретам. — Целая вечность, — прошептал он, — целая вечность прошла. — Курт? Звонкий голос разлетелся по пустому холлу и заставил Курта обернуться. В паре шагов от него стоял Джефф, который забавно ерошил себе волосы на затылке и не сводил со старого друга изумленного взгляда. — Глазам не верю. Ты ли это? — Я, — откликнулся Курт и, подойдя ближе, обнял блондина. Тот радостно похлопал его по спине. — Как жизнь, приятель? — О. Бывало и лучше, — Курт вымученно улыбнулся. — А у тебя? — Не хочется сыпать тебе соль на рану, но у меня все замечательно. Знаешь, я заключил контракт с одной небольшой звукозаписывающей студией в Колумбусе. Уезжаю после Рождества. — Серьезно? Вот это новость. Я за тебя очень рад. Надеюсь, я буду первым, кому ты пришлешь диск с автографом, когда одним погожим деньком пронесешься знаменитым? — Не сомневайся. Так, а ты тут какими судьбами? — Я к Блейну. Что я тут могу еще делать? Джефф понимающе закивал. — Ну, у меня была смутная надежда, что ты решил вернуться. К Блейну… Я слышал, вы расстались? Курта покоробило, когда Джефф произнес это вслух. — Блейн…? — Не волнуйся, знает только несколько человек. Он не любит сплетен. — Вообще… как он? — Ну как сказать… Я его не узнаю, — Джефф опустил глаза в пол и покачал головой. — Без понятия, что у вас или у него там происходит, он об этом не распространяется. Но он стал самым настоящим занудой и пессимистом. Мы пытаемся как-то его приободрить и все такое, но, не зная причину его подавленного состояния, сложно что-то сделать. Он даже репетиции в хоре пропускать стал. Если его еще не исключили, так это потому, что он у Совета на особом счету. Курт мысленно перенесся на страницы недавно прочитанных книг. «Он перестает хорошо учиться, не участвует в школьных мероприятиях». Да, нередко встречался и такой признак, и Курта это совершенно не радовало. — Я собирался подняться и подождать, пока у него закончится занятие, — он кивнул в сторону лестницы. — Не составишь компанию? — Если тебе нужен Блейн, то он с классом сейчас в столовой. Миссис Грин заболела, так что, вместо биологии они теперь по школе слоняются. — Вот оно что. Спасибо, — Курт на мгновение задумался. — Слушай, я могу тебя кое-о-чем попросить? — Да, конечно. Курту не хотелось светиться своим появление в Далтоне. Поэтому встречу с Джеффом воспринял, как благоприятный знак. Тот, попросив подождать Хаммела в коридоре, скрылся в столовой, где слышались приглушенные голоса и смех, а через мгновение вышел уже в сопровождении хмурого Блейна. Завидев Курта, он нахмурился еще сильнее и с укором глянул на Джеффа. Тот пожал плечами. — Окей. Спасибо скажешь потом. Увидимся, — он ободряюще улыбнулся Блейну, подмигнул кивнувшему в знак благодарности Курту и поспешил ретироваться, почувствовав, как моментально накалился воздух между этими двумя. — Что ты здесь делаешь? — Блейн смотрел на Курта исподлобья. На лице — ни намека на прежнюю лучистую улыбку. — Я приехал, чтобы поговорить с тобой, — не стал скрывать Курт. Блейна эта идея не воодушевила. — Уходи. Не о чем разговаривать. — Блейн, я не займу много времени. — Уходи, пожалуйста, — с заминкой повторил Блейн. Он уже собрался развернуться, чтобы снова скрыться в столовой, но Курт не дал ему такой возможности. Ему нужен был Андерсон. Ему нужен был разговор. В конце концов, ему нужно было удостовериться. — Твои ссадины… Блейн невольно напрягся. — Я наткнулся на передачу по телевизору… И решил кое-что почитать… Я не хочу никого обвинять. Я просто… Я просто хотел спросить. И я буду признателен, если ты ответишь честно, — сбивчиво объяснил Курт. Его губы пересохли от волнения и голова начала немного кружиться, но он упорно продолжал смотреть на Блейна широко распахнутыми глазами, игнорируя и то, и другое. Блейн развернулся к Курту полу боком. Он колебался между желанием уйти и желанием дослушать Курта до конца, и это заставило его замереть на месте. — Блейн, твои ссадины — это было насилием? — Я же сказал, что подрался, — с неохотой откликнулся Блейн. Было видно, что он изо всех сил старается быть вежливым. — Ты действительно подрался с тем, о ком говорил? Парнем, который тебя обозвал? — Что тебе нужно, Курт? — уголки рта Блейна опустились, придав ему донельзя опечаленный и уставший вид, а голос стал неожиданно тихим. — Если есть, что говорить — говори, если нет, то не трать мое и свое время. Курт медленно выдохнул. Он боялся, просто до ужаса боялся произнести это вслух. Как будто, он на кого-то клеветал. Как будто, совершал преступление. Он готов был отказаться от всей этой идеи, но лицо Блейна заставило его передумать. Угрюмая складочка между бровями, потускневший взгляд, который когда-то был таким ярким и глубоким, что можно было в нем затеряться. Ссутуленные плечи, а вместо губ — сердитая полосочка. Это был не тот Блейн Андерсон, к которому Курт привык и которого знал, но любил он его не меньше. — Блейн, тебя избивает твой отец? Воздух, наверное, можно было резать ножом и подавать на блюдечке, таким густым он стал. Неудивительно, что Курту было так тяжело дышать. Его сердце то и дело сбивалось с ритма, то пускаясь в безумный пляс, то становясь почти неслышимым. А Блейн все продолжал стоять, подобно мраморной статуе, мрачной и неподвижной. — Ты с ума сошел, — произнес он, наконец. Но голос его дрогнул. Дрогнул, черт возьми! И он сам это заметил, поморщился и отвернулся. Но Курту теперь было плевать. Он обещал себе, что не оставит Блейна, а нарушать обещания он не привык. Он сделал два гигантских шага и схватил Блейна за рукав. — Блейн, просто скажи… — Какого черта я тебе должен что-то говорить? Мы расстались, я тебя сюда не приглашал, и я хочу, чтобы ты немедленно ушел, — процедил сквозь зубы Блейн, пытаясь стряхнуть с себя руку Курта. Не тут-то было. Может, Хаммел и казался хрупким на вид, но уж справиться с одним Андерсоном был в состоянии. — Я пытаюсь тебе помочь… — Мне не нужна твоя помощь! — Нужна, и ты прекрасно это знаешь, — возражал упрямо Курт. — Не знаю я ничего. Убирайся. И больше сюда не приезжай, тебе здесь нечего делать. Мне не о чем с тобой говорить, поэтому выбрось из головы весь этот бред. Блейн снова попытался уйти, и Курту пришлось поступить очень нечестно. Он обхватил Блейна руками и прижался к его спине. Носом он зарылся в его волосы и позволил себе один раз улыбнуться. Как же он скучал. Как же он скучал по этому теплу и по этому идиотскому гелю в черных волосах. — Я хочу, чтобы ты знал. Что бы ни случилось, я всегда на твоей стороне. Ты можешь прийти ко мне с любыми своими проблемами и мы вместе их решим. Я готов на все, чтобы больше не видеть тебя несчастным, потому что люблю тебя, Блейн. Не забывай об этом. И извини меня за мои слова в прошлый раз. Это была не лучшая попытка тебе помочь, но я обещаю исправиться, если ты мне дашь шанс. После маленькой речи, произнесенной от всего сердца и, посему, не казавшейся чересчур пафосной и торжественной, Курт чуть ослабил хватку. Секунда, другая, дыхание восстановилось, мир перестал вращаться, а Блейн, качнув головой, чуть оттолкнул Курта плечом и, не оглядываясь, скрылся в столовой. Курт тяжело вздохнул. Внутри него бушевало столько эмоция, что казалось странным, как один человек может испытать их все разом. Но это не имело никакого значения. Потому что у Курта теперь был ответ. ~ Несмотря на свое собственное далекое от идеала состояние, Курт не позволял себе расслабиться и погрузиться в уныние. Он все так же плохо спал по ночам, но каждое утро был на ногах, напевая песни, готовил завтрак, убегал в школу, где еще усерднее учился и лез везде, где нужно было чье-то активное участие. Он упросил Сью снова взять его в группу поддержки, тем самым уменьшая количество часов, которые он проводил наедине с собой. Он засиживался в школьной библиотеке, делая домашнее задание, до тех пор, пока она не закрывалась. Количество его соло в хоре стремительно приближалось к количеству соло Рейчел, а на репетиции мюзикла он взял на себя роль тирана, ругающего за любую осечку. Он крутился и вертелся так, словно накачался небезызвестным витамином D, вступал в споры, ругался, командовал и действовал всем на нервы неуместной и раздражающей энергией, вечными упреками и недовольством. Странно, но довольно долго ему сходило с рук его безумное поведение, но всему рано или поздно приходит конец. Причиной этого самого конца стал Пак. Тот самый Пак, который благополучно валялся в больнице, разглядывая фотографии полуголых красоток и слушающий проповеди своей любимой матушки. За всеми треволнениями Курт уже успел подзабыть о нем, но в хоре ему напомнили. Курт окинул себя в зеркале самокритичным взглядом и проигнорировал пересевшего к нему поближе Сэма. Тот заламывал руки и постукивал ногой по полу, не сводя с Хаммела настороженного взгляда, но тот мало обращал на блондина внимания. Он раздумывал над тем, какое оправдание Блейн придумает на этот раз, если пропустит репетицию мюзикла. Не все же ему бегать по выдуманным врачам. — Сэм, не сейчас, — пробурчал Курт, когда услышал оброненное Финном имя Пакермана. Он опустил зеркальце и, хмурясь, вслушался в разговор. — Мы репетировали все выходные, — пожаловалась Бриттани. — У меня болит нога. Я не знаю, хорошо это или плохо. Мне нужно выступать. Но если ноги отвалятся, я тоже буду постоянно кататься в кресле, как Арти, а это очень весело. — Типун тебе на язык, Брит, — возмутилась Сантана, которая, следуя своей давней традиции, полировала свои длинные коготки. — Это какое-то страшное проклятие? Как ты можешь меня на него насылать, если мы с тобой лучшие подруги? — не поняла девушка. Она все еще пребывала в недоумении, когда Финн, откинувшись на спинку кресла, задумчиво поглядел в потолок. — Тебе-то чего волноваться, Бриттани? Вы с Майком наши лучшие танцоры, а это не танцевальный конкурс. Вот как я буду выглядеть послезавтра, понятия не имею. Пак обычно отвлекал на себя внимание от моих неуклюжих телодвижений, а теперь я буду похож на полного неумеху. — Ты и так на него похож, не велика потеря, — «утешила» своего парня Рейчел, ласково погладив его по руке. Тот тяжело вздохнул. — Он в последнее время мало интересовался хором. Может, ему надоело с нами петь, и он решил таким образом от нас избавиться? — пожала плечами Тина. Курт покачал головой и захлопнул зеркальце, пряча его во внутренний карман сумки. Он чувствовал, что еще немного, и он перестанет контролировать все негативные эмоции, которыми был переполнен уже несколько недель. — Какая разница, будет с нами Пак или нет? Там буду я, остальное уже неважно, — вновь вставила Рейчел. — Уж лучше сотня Паков, чем одна ты, — фыркнула Сантана. — Да, но я-то здесь, а Пак прохлаждается…. — Пак лежит в больнице с сотрясением, которое тебе бы не помешало. Может, хоть оно бы сумело вправить тебе мозги, — процедил со своего места Курт, невозмутимо скрещивая руки на груди. В комнате воцарилась тишина. — Это было грубо, — произнесла, наконец, Рейчел. Но Курт был с ней явно не согласен. — Грубо? Грубо — это перемалывать косточки другу, который лежит в больнице. — Мы не перемал… — Вы уже неделю жалуетесь на то, что он не сможет выступить. И если бы это было оправдано, я бы сейчас промолчал. Но человек попал под машину, а вы за его спиной укоряете его за то, что он не в состоянии приползли на выступление. Потому что вы выглядите не такими идиотами на их фоне, не так ли, Финн? Или потому что он вам испортил весь танец, хотя у вас ушло всего пару дней, чтобы все подправить. И если у кого-то отваливаются ноги, так это не из-за Пака, а из-за того, что ты, Бритатни, сегодня с утра на моих глазах навернулась на лестнице, когда пыталась поймать муху. Скажешь, что я не прав? Вам всем проще обвинять Пака, нежели признаться, что вы ленивые и неисполнительные. А еще вы отвратительные друзья, потому что ваш друг попал в больницу, а вы даже не удосужились его навестить! Сердито поджав губы, Курт обвел изумленных хористов негодующим взглядом, после чего подхватил сумку и решительно поднялся с места, не забыв поправить на себе форму группы поддержки. — Курт… — попыталась вмешаться Рейчел, но тот ее оборвал на полуслове. — И слушать ничего не хочу. Провожаемый пристальными взглядами, он покинул класс. Но он не знал, куда пойти, потому что занятия уже кончились, и сидеть в школе было глупо. Домой? Но тогда отец обязательно спросит, почему он приехал так рано, ведь вчера у него была репетиция в группе поддержки, позавчера он полвечера потратил на мюзикл, а до этого сидел с отстающим одноклассником, помогая ему с уроками по договоренности с Фиггинсом. Он так и продолжал стоять посреди коридора, неуверенно смотря на сторонам, когда услышал шаги позади. Сантана бойко подхватила его под руку и затащила в первый попавшийся класс. Арти ехал за ней. Плюхнувшись на стул, Курт недоуменно заморгал. Сантана присела рядом. — Почему… вы…? — Мы официально воплощаем абсолютно зло и абсолютное добро хора, — пояснила Сантана и так уверенно, и грациозно закинула ногу на ногу, задирая и без того короткую юбку еще сильнее, что даже самый голубой гей Курт Хаммел вскинул бровь. — Вам официально нужен психиатр, если вы там кого-то воплощаете, — Курт сделал попытку встать на ноги, но Сантана и Арти вовремя положили ладони ему на плечи, заставив вернуться на место. — Ты должен нас выслушать, — попросил Арти. — У тебя нет выбора. Либо это, либо на перемене тебя достанет разгневанная Рейчел, потому что она уверена, что только у нее есть право называть Финна идиотом, и она крайне возмущена твоим поведением. — Мне уже без разницы. Я сказал то, что сказал, и не собираюсь брать слова обратно. Не трогайте меня. — Мы тебя не трогали все это время, и ты… — начал Арти, но Сантана его перебила. — Слушай внимательно. Потому что это первый и последний раз, когда я так благородно помогаю кому-то вправлять мозги. Так волнующе, — закатила глазки Сантана. Арти, чуть ухмыльнувшись, многозначительно посмотрел на Курта, и тот, вздохнув, сдался. — Валяй. — Умница, — Сантана улыбнулась своей фирменной улыбкой. — Слушай. Я не знаю, какого черта у вас там произошло с Блейном. Но я знаю, что вы расстались, и теперь ты в депрессии и на всех бросаешься, словно в тебя вселился злобный дух или я. — Второй вариант каж… — Не перебивай! — Сантана безжалостно щелкнула Курта по носу. Курт ойкнул и обиженно потер пострадавшую часть тела, не сводя со жгучей брюнетки обиженного взгляда. — Так вот. Знаешь, что у нас общего? — То, что мы скандалисты с хорошим чувством стиля? — предположил Курт. — Почти, — Сантана на секунду замолкла. — Нет. То, что когда нам делают больно, всем остальным рядом с нами становится тесно. Потому что мы начинаем терроризировать людей так, словно хотим, чтобы им было так же больно, как нам. — Неправда, — неуверенно откликнулся Курт. — О. Ну, может, я чуточку добрее… — Я себя имел ввиду, вообще-то. — Зануда. Ладно, у меня это проявляется в большей степени. Но ты такой же колючий, как и я. Потому что без этих колючек нам не выжить. — Отлично. Кактус и ежик. Замечательная парочка. Нас за это не посадят? — Курт. Я говорю с тобой серьезно, прекрати обращать все в глупую шутку. Думаешь, мы разные? Ни черта. Я знаю, какого тебе. Ты — открытый гей, и каждый день тебе приходится бороться за право быть таким, какой ты есть. Но знаешь, что говорят у меня за спиной? Продажная шлюха и сучка — это самые мягкие ругательства. От остальных твои ушки завяжутся в тугой узел. — Но ты гордишься тем, что ты такая, разве нет? — Это как… Арти, как там это фигня называется, которая все время увеличивается в этой науке про черточки и уголки между ними? — Геометрическая прогрессия. — Да. Именно. Чем больше мне говорят, что я стерва, тем большей стервой я становлюсь. Этот процесс необратим. В один прекрасный день я превращусь в Халка и разгромлю здесь все к чертовой матери. — Это печально, конечно, но причем здесь я? — Притом, что на этой недели ты был очень колючим. На тебя даже смотреть было страшно, потому что ты кому-нибудь мог выколоть глаза. — И? — Что и? — И все? — Я тебе абсолютное зло, а не тибетский монах, чтобы наставлять на путь истинный. Этим неблагодарным делом пусть четырехглазый занимается. — Спасибо, Сантана. — Всегда не рада помочь, — улыбнулась та. Курт ожидал, что она поднимется и, как ни в чем ни бывало, вернется в класс, но она продолжала сидеть на месте в той же чарующей позе. — Так вот, Курт. Как сказала Сантана, ты был очень колючим. Это простительно, учитывая обстоятельства, но всему есть предел. Не буду скрывать, ты подрываешь командный дух прямо перед соревнованиями. Это не очень-то правильно для командного игрока. — Мне не понравилось, как вы отзываетесь о Паке… — Бога ради, Курт, не будь таким наивным. Я все время говорю о всех гадости. Но если бы я действительно вас так всех ненавидела, парилась бы я целых три года в хоровом кружке? Что-то я сомневаюсь. — Не стоит воспринимать сказанное так прямо. Ты открытый и честный, но не всем даны эти качества. У нас у всех разные недостатки и достоинства, и приходится с этим мириться, потому что мы в одном команде. — Как мило. Я уже истекаю слезами любви и верности. — Окей. Это все очень животрепещуще, и мне будет, о чем подумать на досуге, спасибо. — Мы еще не закончили, — угрожающе пробормотала Сантана. — По поводу Пака. Ты слова нам вставить не дал. Ты не прав. Да, мы огорчены тем, что его с нами не будет на отборочных. Но пойми, мы впервые выступаем неполным составом на соревнованиях. И мы чувствуем себя не так уверенно, как обычно. И кстати, мы были у него в субботу. У нас даже фотографии есть. Мы хотели позвать тебя. Но когда позвонили, твой отец сказал, что ты спишь. — В середине дня? — После разговора с Блейном, — тихо прошептал Курт, опуская глаза в пол. Он вновь ощутил все одиночество и боль того дня, которые так безжалостно топтал в себе все это время, но на этот раз он был не один. Сантана чуть замешкалась, но все же обняла его за плечи. Он мог чувствовать аромат ее умело подобранного парфюма и запах шампуня для волос. Яблочный. Как у Блейна. Глаза Курта вновь начали пощипывать от подступающих слез, и он неохотно шмыгнул носом. Арти сжал его руку, но лишь потому, что не мог подняться и присоединиться к объятию. — О. Совсем раскис, нытик. Хватит реветь. Пошли обратно. — Что? Нет-нет… — Никаких нет. У нас репетиция, и без тебя мы репетировать не будет, даже если Рейчел устроит забастовку. — Она их по десять раз на день устраивает. Нашел проблему. — Я не хочу извиняться… — Эй. В глаза смотри. В глаза, я сказала. Ты сейчас же пойдешь и извинишься, и хор снова станет похож на общину счастливых обкурившихся хиппи, которые послезавтра выиграют очередные отборочные. Усек? — А что, есл… — А если нет, то Рейчел покажется тебе безобидной соседской девочкой. Я взломаю твой ящик, украду все твои скидочные карты, нарисую на потрете Блейна усы, а в лак для волос добавлю желтой краски. — Мне не идет желтый, — испуганно пролепетал Курт. — Так что, извинишься? — Угу. — Хороший мальчик. Сантана вновь улыбнулась, и этой улыбки, несмотря на все устрашающие фразы, у Курта потеплело на сердце. Он вложил ладонь в протянутую ему ладонь девушки и кивнул Арти. Теперь он не чувствовал себя одиноким. И это, наверное, стоило сотни извинений. ~ Дня через четыре после разговора с Блейном, после выяснения отношений с любимым хором и, главное, победы на отборочных, Курт лежал на кровати и методично разглядывал свой мобильный телефон. И делал это с таким болезненным интересом, будто ничего подобного раньше в жизни не видел. Он провел пальцем по чуть потертым кнопкам, зацепился ногтем за едва заметный шов, соединяющий заднюю и переднюю панели, пригляделся внимательнее и увидел небольшую трещинку на экране. Не удивительно, учитывая, сколько раз несчастный аппарат становился козлом отпущения разгневанного хозяина. Теперь же он стал предметом пристального наблюдения. И все потому, что каждый звонок Блейну обрывался после трех-четырех гудков, а минуту назад телефон Андерсона оказался недоступен. Курту оставалось валялся на кровати, держа мобильный в руках, будто своеобразный талисман. Совершенно бесполезный, ко всему прочему. В среду он его с собой в школу даже не потрудился взять. Зря. Буквально на первой перемене Курта отловил Карофски. Мрачный, как обычно, о чем-то напряженно размышляющий футболист Курта сначала даже напугал. Хаммел тут же подумал, что стоило, все-таки, прихватить телефончик, чтобы вызвать подмогу. Пусть Карофски и не отличался особым умом, но вот в силе уж точно преобладал. Курт не успел подумать о том, с какой кстати Карофски нужно возвращаться на опасную дорожку и бить его, потому что тот объяснил свое поведение сам. — Слушай, я тут подумал… Курт возвел глаза к небу. Он бы ни за что не признался Карофски, какие шутки по этому поводу только что пришли ему в голову. — Можно тебя попросить об уроках? — Если тебе нужна геометрия или еще что-то, это к Фиггинсу. Все дополнительные занятия отличников с отстающими согласовывает он. — Я не про школьные предметы. Я про пение. — Уроки вокала? Зачем тебе? — Ну… ты сам сказал, что я не пою, а хриплю, как перерезанный кабан. — Я… Я так сказал? — Угу. — Вау. Да я был в ударе. — Ты умеешь драться? — Интеллектуально, разве что, — цокнул языком Курт. — Слушай, Карофски, не…. Не загоняйся. Ты нормально поешь. — Испанцу тоже не понравилось. — Испанцу?.. О. Мистеру Шустеру. Я этого тоже не помню. Что ему не понравилось?  — Он сказал, что я плохо тяну ноты. — Вытягиваю, а не тяну. Ничего сверхъестественного. С твоим опытом в подобных делах вообще удивительно, как ты хоть что-то из себя выдавливаешь. — Да, но… Вы все так хорошо поете. И… мне просто нужно немного помощи. Я не займу много твоего времени. Я не хочу выглядеть слишком плохо на фоне остальных. Курт прислонился плечом к холодной стене и потуже завял шарф на шее. Шарф. Блейна. Черт. — Ты ведь не очень занят? Все еще горюющий по Блейну Курт мельком подумал, насколько он «не занят» в выпускном классе с репетициями хора, мюзикла и с участием в команде поддержки. Не говоря о тех самых дополнительных занятиях с отстающими, хоть он и получал небольшое материальное вознаграждение за каждый час. Но Карофски выглядел таким трогательно печальным, что благородство в Курте возобладало над эгоизмом. Как всегда, не вовремя. — Только по пятницам после уроков. — Ладно. — Ладно, — повторил Курт, словно ставя точку в их коротком разговоре, но Карофски отчего-то не торопился оставить его в одиночестве. И Курт, которому слишком сильно хотелось вернуться в надежное убежище под названием класс французского языка. — Что-ж, договорились. Мне надо идти. — Стой. Курт замер, так и не сделав шага. — А ты… можно номер твоего мобильного? Ну, на всякий случай. Курт не был уверен, что это хорошая идея, но не видел повода отказать в маленькой просьбе. — Ладно. Только живее. Не хочу опоздать на урок. Терпеливо дождавшись, когда Карофски добавит его телефон в адресную книгу, Курт поспешил вернуться в стены школы, надеясь, наконец, провести остаток дня в тишине и покое. Надеяться-то он надеялся, но, как это обычно бывает, надежды были разрушены в пух и прах не поддающимся управлению стечением обстоятельств. Он успел пересечь школьный двор, открыть входную дверь, пройтись по гудящему коридору, кивнув по пути Рейчел и мимоходом посоветовав Бриттани одеть кофту так, чтобы швы были не видны, и подойти к своему шкафчику. Через три с половиной минуты должен был прозвенеть звонок. У Курта следующим был французский, и ему нужен был учебник, посему он открыл шкафчик и принялся рыться в аккуратно сложенных вещах. На Сэма, стоящего рядом со скрещенными на груди руками, он даже не глянул. — Курт, ты меня еще долго игнорировать будешь? Курт невозмутимо пролистал стопочку тетрадей и, пытаясь найти ту единственную, которая ему сейчас была так нужна. — Так долго, как это будет возможным. Сэм всплеснул руками. — Прекрати вести себя, как ребенок. Давай поговорим. — Не о чем говорить, Эванс, — Курт бросил на блондина короткий взгляд и захлопнул шкафчик. В этот момент он себе напомнил Блейна во время их последнего разговора. Не самое приятное сравнение. — Есть. — Нет, — упрямо повторил Курт, отходя от шкафчика и направляясь в дальний конец коридора. Но Сэм сдаваться не собирался. Обогнув парочку одноклассников, он двинулся вслед за Хаммелом, стараясь не отставать ни на шаг. — Есть, Курт. Не надо делать из произошедшего катастрофы, ничего не было. Курт решительно промолчал на это заявление. — Курт, я просто хочу остаться с тобой друзьями. Мы можем забыть об инциденте и сделать вид, что ничего не случилось? На этот раз Курт затормозил прямо посреди коридора, не дойдя до класса пары шагов, и пристально глянул на Эванса. — Тебе легко сказать. Ты можешь делать, какой угодно вид. Я — нет. Я чувствую себя виноватым. Перед тобой, потому что не заметил ничего или заметил, но не придал этому значения. Перед Меседес, потому что, так или иначе, она все равно остается моей лучшей подругой. И она заслуживает куда большего. Перед Блейном… — Курт, вы расстались… — Ты знаешь, почему. Спасибо, что никому об этом не рассказал, я благодарен тебе, правда. Но встречаемся мы или нет, неважно. Я чувствую себя связанным с ним. Несмотря ни на что. И то, что произошло, мне совсем не нравится. — Курт, просто подумай… Это… Блейн? Курт вскинул брови, когда взгляд Сэма переместился куда-то ему за спину и, набрав побольше воздуха в легкие, развернулся на сто восемьдесят градусов. Сэм не обманул. У входных дверей, где, как обычно это бывало на большой перемене, толпилось немало народу, топтался Андерсон. Засунув руки в карманы, он потерянно оглядывался по сторонам, будто ища кого-то, а, завидев Курта, бросился к нему, с трудом не переходя на бег. Курту хотелось кинуться Андерсону на шею. Назвать нехорошими словами, потом поцеловать в губы и, прижимая к себе, долго признаваться в любви. Но ввиду произошедших событий он не чувствовал себя слишком уверенно, поэтому остался стоять на месте. — Сэм, ты.? — он вопросительно глянул на Эванса, и тот незамедлительно кивнул. — Да, конечно. Но ты подумай о том, что я тебе сказал, хорошо? Не дождавшись какого-то отклика на свой вопрос, Сэм поспешил на урок. Курт уже не помнил ни про Эванса, ни про свой французский. Все его внимание было приковано к кудрявому парню, замершему напротив. Блейн переминался с ноги на ногу и избегал зрительного контакта с Куртом, заставляя того чувствовать еще большую нервозность. — Блейн, что… что ты здесь делаешь? — Не хотел ехать к тебе домой, — тихо ответил тот. — Но я подумал, что ты должен знать… — Знать что? Курт, которого с каждой секундой охватывало все большее волнение, невольно вцепился в руку Блейна, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Я подумал, ты должен знать, что я ушел из дому.