ВСЕВОЗМОЖНЫЕ ВОЛШЕБНЫЕ ВРЕДИЛКИ косой переулок, 93 Почему так всех волнует Тот-Кого-Нельзя-Называть? Лучше пусть народ волнует Тот-Кто-Умеет-В-Кишках-Застревать! Он хитёр, он шустёр! От него с давних пор У всей страны запор!
Я улыбнулась, и, смяв буклет, выкинула его в ближайшую урну. Магазин близнецов Уизли — так значилось мелким шрифтом внизу объявления. Не думаю, что миссис Малфой понравится, если я посещу место, которое принадлежит членам семейства предателей крови. Я повыше подняла голову, и, стараясь держаться ровно, уверенно побрела по улице. Помимо учебников, в списке также значилась покупка новых мантий, которые я легко смогу найти в старом магазине мадам Малкин. Внутри, кроме хозяйки, никого не было, а сама женщина с недовольным видом сидела у окна, высматривая потенциальных клиентов. С одеждой я разобралась довольно быстро, благо, мантия моего размера в ассортименте нашлась сразу, а ушивать её не было необходимости — моя фигура не отличается чем-то от фигуры среднестатистического подростка. Мадам Малкин просто пришила знаки моего факультета и назвала плату: целых три галлеона и пять кнатов! Для недавней беднячки такая сумма была бы слишком великой, но сейчас, весело улыбнувшись, я без всяких проблем и тревоги заплатила нужное количество монет и, довольная, покинула магазин. — Так, остались только чернила и пергамент, — невнятно пробормотала я себе под нос, — и не забыть корм для Врен. В поместье за моей птицей следили домовики, но теперь, когда школа не за горами, я вспомнила про свою сову, которую, к сожалению, очень давно не видела, занятая другими, не менее важными делами. Вот так, читая список прямо на ходу, я совершенно случайно натолкнулась на своего однокурсника — пожалуй, самого выдающегося фаната Поттера, Колина Криви. Он держал в руках точно такой же, как у меня, котелок и свежий выпуск «Ежедневного пророка», в котором, по слухам, мечтал работать в будущем. — Здравствуй, — слегка сконфужено поздоровалась я, краснея из-за собственной неуклюжести. — Привет, — вполне искренне улыбнулся мне гриффиндорец, взъерошивая себе свои светлые волосы, которые за это лето отросли на пару сантиметров, придавая парню какой-то более бунтарский вид, если так, конечно, можно сказать про Колина. — Готовишься к учебному году? СОВ и всё такое. — Ага, — просто ответила я, всё ещё удивлённая встречей. Колин, как и его брат, являлся магглорождённым, и увидеть его тут было очень неожиданно. Мы обсудили несколько ничего не значащих тем и распрощались: я всё ещё удивлённая, а Колин почему-то ужасно довольный. Нужно было сделать остальные покупки как можно быстрее и незаметнее, ведь увидеться с кем-то ещё из знакомых совершенно не хотелось. — Постой, — неожиданно остановил меня парень, несильно хватая за локоть. — Ты почему одна? Подруги или родители где? Это опасно… Может, мне проводить тебя? Я только в один магазин собираюсь забежать — и всё, домой… Я нервно хихикнула и поправила выбившийся из хвостика локон. — Не надо проявлять свою гриффиндорскую сущность, Колин, — вместо отказа, мягко ответила я, и ради приличия спросила: — А в какой магазин ты идёшь? — «Всевозможные вредилки», конечно же! Пошли, Фред сделает мне скидку как гриффиндорцу, — уговаривал он меня, но я, покачав головой, помахала ему рукой и ушла, на самом деле жалея, что не смогла посетить магазин. Домой, в Малфой-Мэнор, я добралась на Ночном Рыцаре, попросив высадить меня около леса. Абнер, радостно улыбаясь, уже ждал там.***
— Знаешь, по уставу одной из маггловских религий, уныние — смертный грех, — заметила я в один из последних дней лета. Абнер пребывал в каком-то грустном состоянии уже не первый день, тревожа этим не только меня, но и всегда спокойную Нарциссу. Я только что вошла в его комнату второй раз в жизни, но только уже днём, при свете солнца. Тут было гораздо чище, чем у меня, он ведь не брезговал помощью домовиков. Сам Абнер сидел на полу и читал какую-то тонкую книгу. — Похоть — тоже смертный грех, — парень загадочно улыбнулся и прикоснулся своими сухими губами к моей щеке. После того памятного вечера мы вели себя друг с другом более нежно, чем раньше, хотя никто из нас не собирался ничего обсуждать. — А это значит, что я тот ещё грешник. Я покраснела и, пытаясь это скрыть, встряхнула тёмными волосами. Усевшись на пол рядом с Абнером, я посмотрела на книгу. «Шекспир» — гласило название, выбитое золотыми буквами на коричневой обложке. — Я как полукровка, воспитанная магглами, читала меньше маггловских книг, чем ты, чистокровный волшебник. — Тебе так кажется, — мягко улыбнулся Абнер, переворачивая страницу. Его губы улыбались, а вот глаза оставались всё такими же грустными. Я пожала плечами: не хочет он делиться со мной чем-то, не надо. Не в душу же мне ему после пары поцелуев лезть. Какая-то часть во мне, что отвечала за романтику, надеялась, что причина грусти в моём отъезде, но, скорее всего это было не так — не такой Абнер нытик. — Прочитай мне что-то, — попросила я неожиданно, положив голову на плечо парня. Длинные пряди его волос щекотали мне щёку, что было довольно приятно. — Что? — устроившись поудобней, спросил Абнер. — Что-то из своего любимого. Послышался быстрый шелест страниц, а потом звучание мягкого голоса Абнера заполнило комнату.Кто, злом владея, зла не причинит, Не пользуясь всей мощью этой власти, Кто двигает других, но, как гранит, Неколебим и не подвержен страсти, — Тому дарует небо благодать, Земля дары приносит дорогие. Ему дано величьем обладать, А чтить величье призваны другие. Лелеет лето лучший свой цветок, Хоть сам он по себе цветёт и вянет. Но если в нём приют нашёл порок, Любой сорняк его достойней станет.
Чертополох нам слаще и милей Растленных роз, отравленных лилей. ¹
Я приоткрыла глаза и взглянула на его сосредоточенное лицо. Губы, роняя лёгкие, почти воздушные слова, шевелились как-то изящно, если этот эпитет вообще можно применить к губам. Мягкие лучи позднелетнего солнца, что проникли сквозь лёгкие полупрозрачные занавески изумрудного оттенка, придали комнате какое-то очарование; читаемые стихи превращались его голосом в плавную сладостную мелодию. Это сводило меня с ума. Сонет был чем-то большим, нежели обыкновенным стихотворением, и не зря Абнер позначил его как любимый. Слова, переплетаясь в строчки, воспринимались удивительно легко, но отчего-то глубоко западали в душу. В тот день Абнер долго ещё читал мне стихи. А потом, словно устав таить в себе всё, рассказал: — Я тоже уезжаю. Тёмный Лорд считает, что лишние союзники нам не помешают. Он отправляет нас во Францию — родину вейл. Опасные девушки. Мы должны... подружиться с ними, — медленно, с расстановкой, тихо проговорил он, а потом, вздохнув, обнял меня, ища безмолвной поддержки. И я обняла его в ответ, так и не поняв причину его грусти. — Ненавижу Францию, — зачем-то добавил он, целуя мои волосы.***
Тридцать первого августа семья Малфоев устроила прощальный ужин. Казалось бы, обычная традиция любой семьи, но меня это так приятно удивило, даже если и пришлось сидеть в компании ненавистной Беллатрисы, что постоянно хихикала из-за выпитого огневиски, который она в последнее время употребляла ежедневно, раздражая этим Нарциссу. Сама хозяйка поместья же прощалась с Драко и Абнером, которым завтра предстояло уезжать. Не знаю, прощалась ли она со мной тоже или праздновала мой отъезд, но в этот вечер женщина поменьше привычного шутила надо мной, а иногда почти нормальным тоном задавала вопросы о наступающем учебном годе и об экзаменах. Я как чужой человек отлично прочувствовала эту скрытую семейную атмосферу, доселе неведомую мне. Ужин был вкусным, уместная за столом беседа — непринуждённой, хотя уют обстановки иногда немного портил пафос, с коим иногда начинали говорить Нарцисса и Драко, словно бы вспомнив об этой своей семейной черте. Эльфы незаметно приносили и уносили тарелки, наливали всем свежего, горячего чая. Уходить из-за стола мне не хотелось, так что я сидела до последнего, пока глаза уже не начали слипаться, а в голове — странно гудеть от усталости. Но в комнате меня ждало то, что сразу же прогнало дремоту и хорошее настроение. Я обнаружила на своей постели записку, неизвестным образом там оказавшуюся, и состояла она всего из нескольких слов.Помни о задании, дорогая.
Я смяла бумажку и кинула на пол. Я помню. Я всё прекрасно помню.