Семь кругов ада.

Рихард сбежал по ступенькам особняка и резко остановился, шумно, яростно дыша. "Тварь, тварь, тварь!" - билось в его мозгу. "У тебя не получилось!" - раздался в голове Рихарда голос Каролины, констатирующий факт. - Нет! - отчаянно выкрикнул Рихард. - Я не остановлюсь на этом! Я получу от неё то, что тебе нужно, я вернусь назад и получу её кровь и слёзы! Даже если для этого мне придётся изрезать её на кусочки и вырвать её глаза, чтобы выжать из них хотя бы одну слезинку! "Ты не способен на подобный поступок, ты прекрасно понимаешь это!" - возразила Каролина. - Тогда что мне делать?! - закричал Рихард. - Я не знаю как мне получить то, что ты хочешь! Я смогу взять кровь этой суки, но я никак не смогу добиться её слёз! Потребуй что-нибудь другое, измени моё испытание! Возьми мою кровь, забери всю до капли! Позволь мне самого себя порезать на кусочки, мне это сделать будет проще! "Ты уверен в этом?" - произнесла Каролина. - Да! - решительно выкрикнул Рихард. "Ну что же... ты сам предложил это! Я уступаю твоей просьбе и заменяю одно испытание другим! Отправляйся на задний двор. Тебе нужна мраморная беседка, которая там находится." Рихард быстро обошёл особняк и оказался на выложенном плиткой заднем дворе, посередине которого находилась очень большая круглая беседка, вся из белого мрамора, обнесённая по кругу узорчатыми мраморными перилами, с куполообразным верхом, покрытым тонкими линиями узоров, точно таких, из которых состояли перила. Рихард приблизился к беседке. - Что я должен сделать здесь? - взволнованно спросил он. "Войди внутрь беседки, - ответила Каролина. - На белоснежном мраморе её пола станут проступать бледные буквы. Это будет текст на незнакомом тебе языке. Тебе не важна суть этого текста, это древнее любовное заклинание, не дошедшее до ваших дней. Ты должен будешь повторять эти буквы на мраморе своей собственной кровью. Разрежь вены на руке, макай в кровь палец и пиши. Заклинание очень большое, и тебе должно хватить крови, чтобы написать его полностью. Если ты не допишешь его, твоё испытание будет считаться непройденым. Ты вернёшься в свой мир, а твой любимый мужчина останется в мире мёртвых. Навсегда! Приступай, Рихард!" Рихард судорожно вздохнул. - Твою мать! Ты изощрённая, кровожадная... Он умолк, осознавая всю бессмысленность этих восклицаний. Каролина уже итак не один раз слышала от него всё, что он о ней думает. Он сам попросил заменить одно испытание на другое, она согласилась на это. Она сказала ему о том, что он должен сделать взамен того, что ему сделать не удалось. Это безжалостно и кровожадно, но... это более реально, чем то, что она требовала от него до этого. Он не боится боли! Он сделает то, что она хочет! Он сможет!.. Только теперь Рихард обнаружил, что до сих пор сжимает в руке нож, при помощи которого собирался получить кровь от своей матери. Он ещё раз судорожно вздохнул. Затем решительно снял пиджак, закатал рукав рубашки на левой руке, поднялся по невысоким ступенькам и вошёл внутрь беседки. Беседка была ярко освещена подвешенными под потолком фонариками. Её мраморный пол был чистым, белоснежным. Но как только Рихард ступил на него, с противоположной стороны на нём проявилась первая строка любовного заклинания. Странные, непонятные буквы, смесь японских иероглифов, римских цифр и ещё каких-то диковинных символов слабым серебристым светом проявились на белом мраморе, строка была примерно двадцать сантиметров высотой и метров пять длиной, почти во всю беседку. Рихард медленно подошёл к ней. Всего на несколько секунд он позволил нерешительности овладеть собой. То, что он собирался сделать, по сути было безжалостным безумием по-отношению к себе. А затем... "Но откуда-то берутся силы... Наверное, это потому... что у меня есть... ТЫ!!!" Рихард глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бухающее в груди сердце, ещё крепче зажал в ладони острый нож, приподнял левую руку, зажмурил глаза и... резко полоснул ножом по своей собственной плоти. Он не смог удержаться от болезненного вскрика. Чёрт, как больно! Так больно!.. Из глубокого пореза, рассёкшего вены, стала обильно проступать кровь. Рихард выронил нож. Потрясённо смотря на то, что он сотворил с собой, он побледнел, по телу пробежала холодная дрожь. Кровь потекла по руке и стала капать на белоснежный мрамор. Рихард продолжал заворожённо смотреть на это зрелище, но затем, вздрогнув, словно очнулся, подошёл к началу строки, опустился на корточки, и, измазав подушечку среднего пальца в своей крови, повторил ею на мраморе светящуюся слабым серебристым светом первую букву. По мере того, как его палец двигался по мрамору поверх светящихся линий, закрывая их линиями кровавыми, лёгкий серебристый свет, обозначающий букву, исчезал. То же самое произошло и со второй буквой, и с третьей, и с последующими. Продвигаясь на корточках всё далее по длине первой строки заклинания, Рихард оставлял после себя непонятные иероглифы, знаки и символы ярко - алого цвета, цвета свежей человеческой крови... Когда первая строка закончилась, через небольшой промежуток под ней тут же проступила вторая... Затем третья... Рихард слишком сильно порезал руку, кровь обильно вытекала из глубокой раны, её более чем хватало на то, чтобы пачкать в ней пальцы и писать ими на белом мраморе текст старинного заклинания, помимо этого она впустую капала из раны на мраморный пол. После нескольких строк Рихард почувствовал первые признаки слабости. Он опустился на колени и продолжал старательно писать, продвигаясь уже на коленях вдоль очередной строки. Алая кровь текла и капала, рука сильно болела. Сжав зубы, Рихард старательно продолжал выводить на белоснежном мраморе поверх слабо светящихся серебристых линий перекрывающие их линии кроваво - красные... Силы оставляли Рихарда. Его тело охватывала всё большая и большая слабость, в глазах стало темнеть. Ничем не останавливаемая кровь покидала его тело, а вместе с ней его покидала и сама жизнь. Буквы как будто стали больше, а строки словно увеличились по длине вдвое. Они уже с трудом давались ему... Он выполнил очередную строку, но следом за ней появилась новая. Он смог выполнить и её, но следом за ней тут же появилась ещё одна. Он ещё с большим трудом справился с ней, но закончив, увидел как на белом мраморе проступает следующая... Превозмогая себя изо всех остававшихся сил, упорно борясь с наплывающим беспамятством, Рихард окровавленными, дрожащими пальцами старательно выводил светящиеся серебряные линии, которые уже потеряли для него свою чёткость и правильность, и были всё более и более неровными, коверканными. Он уже просто ползал по мраморному полу беседки, вперёд, вдоль очередной строки, всё медленнее и медленнее... Строка закончилась, и с криком отчаяния, сквозь ускользающее сознание, Рихард разглядел появление новой. Он пополз к её началу, словно пытаясь хвататься за гладкий мрамор, оставляя за собой неровный кровавый след. Всё поплыло перед глазами, сознание помутилось, его стало накрывать сгущающимся мраком, остатки крови покидали его организм, унося с собой и его жизнь... Он как будто дополз до начала очередной строки... Он как будто попытался что-то начать писать... Он даже не заметил того момента, когда его сознание покинуло его... Рихард больше ничего не видел, не слышал, не чувствовал... Он не видел того как в беседку вошла его мать, до этого наблюдавшая за ним с выходившей на задний двор террасы особняка. Полными слёз глазами она смотрела на открывшуюся перед ней кровавую картину. В её руке был бокал с красным вином. - Я не знала, что ты настолько любишь его, я не понимала всей силы твоих чувств! - прошептала она. Женщина поднесла бокал с вином к лицу и крепко сжала веки. Побежавшая по щеке слезинка капнула в вино. Затем она подошла к выроненному Рихардом ножу, подняла его, проткнула его острым кончиком подушечку пальца и капнула в вино каплю своей крови. Подойдя к лежавшему без сознания сыну, невероятно бледному, с начавшими синеть губами, женщина аккуратно присела рядом с ним на корточки и ласково погладила его по голове. - Ты не прав, мой милый! Я любила и люблю тебя! Меня волнует всё, что с тобой происходит, и я действительно хочу для тебя только лучшего! Если этот мужчина так нужен тебе, настолько, что ты готов отдать за него свою жизнь... Что же, пусть будет так! Женщина поставила рядом с рукой Рихарда бокал с вином, содержащим её слезу и каплю её крови. В тот же момент яркая белоснежная вспышка поглотила всю мраморную беседку...