Дружеская взаимопомощь

Когда Джон, наконец, получает сигнал с устройства слежения, встроенного в Шерлоков телефон, он ловит первое же такси и рявкает адрес, едва удерживаясь, чтобы не наорать на водителя. – И прибавь газу, - автоматически добавляет он. Шерлок похищен – и это все, что известно Джону. Сердце его бьется где-то в горле, и лучше бы телефону Шерлока оказаться поблизости от хозяина, потому что если, прибыв на место, Джон обнаружит там только мобильник и никаких следов самого Шерлока, аппарат ждет неминуемая суровая расплата. Он должен был догадаться раньше. Должен был понять, что Шерлок не стал бы прокатывать его с ужином. Они же все обсудили, и Шерлок даже уточнил, что из всего меню гриль-бара на Мэрилебоун с его соблазнительными салатами и аппетитной картошкой, выберет курицу, но, когда он не объявился в назначенное время, Джон вместо того, чтобы заволноваться, надулся. А беспокоиться начал лишь ближе к десяти вечера. К половине одиннадцатого, когда пришло сообщение (с неизвестного номера, отследить который оказалось невозможным – Джон пытался), он был уже на грани паники. Маячок свидетельствовал, что Шерлок находится где-то в районе заброшенных складов около Темзы – самая неблагополучная часть береговой линии. Шерлок ждал. Циркуляция крови в его руках прекратились больше часа назад. А может, и раньше, он точно не знал, сколько времени прошло. Скорее всего, где-то между сто пятидесятой и сто пятьдесят первой минутой с тех пор, как воцарилась тишина. Примерно в это время он полностью перестал чувствовать руки. Ноги окоченели, а в здании фабрики становилось все холоднее. Шерлок очень рассчитывал, что Джон найдет его. Это была его единственная надежда: Джон всегда приходил, рано или поздно. (Впрочем, никого другого он и не хотел бы здесь увидеть). Особенно сейчас. Если его обнаружат в заброшенном здании текстильной фабрики прикованным к гофрированной металлической стене в чем мать родила, это послужит поводом для насмешек на долгие годы вперед, поэтому сейчас особенно хотелось, чтобы нашел его Джон, а не кто-нибудь другой. И уж тем более – не кто-то из друзей или подручных тех двух мужчин, что сейчас мертвыми лежали на полу. Кое в чем ему повезло – удалось спровоцировать этих двоих перестрелять друг друга. И кое в чем не повезло – не удалось убедить их предварительно его развязать. Тело его было растянуто на холодной металлической стене в виде буквы Х, руки и ноги разведены в стороны, и весь он обмотан был нейлоновой веревкой, достаточно тугой, чтобы впиваться в кожу при каждом движении. Он, конечно же, пытался высвободиться, но добился лишь того, что натер болезненные ссадины. Каждую его конечность обернули несколькими витками, освобождение займет много времени, - на это похитители и рассчитывали. (Джон, поспеши, – мысленно просит Шерлок). С захода солнца прошло сто лет. Двести одиннадцать минут или около того. Наконец, Шерлок слышит вдалеке приближающийся шорох шин, машина поворачивает за угол с той скоростью, с какой это обычно делают лондонские таксисты. Его сердце подпрыгивает. (Джон!) Это может быть кто-то другой, - строго напоминает себе Шерлок, но он почти уверен, что это Джон. (Пожалуйста, пусть это будет Джон!) Он слышит, как хлопает дверца машины, слышит, как та отъезжает. Затем шаги. Он чуть не повисает от облегчения на своих путах, когда силуэт Джона (маленький-идеальный-отважный-прелестный) появляется в дверном проеме. Эти идиоты даже не заперли дверь. Даже с такого расстояния Шерлок видит, как Джон окидывает его взглядом и роняет челюсть. Затем он приходит в себя и бежит к нему, пересекая помещение. - Шерлок! Господи! Как ты? – Джон останавливается – то ли потому, что увидел трупы, то ли потому, что не хочет находиться слишком близко от раздетого Шерлока. - О, великолепно! – с сарказмом выстанывает Шерлок. Облегчение от появления Джона и раздражение от возможной причины его заминки добавляет в его тон больше грубости, чем он рассчитывал. – Рад, что ты не спешил. Так долго дулся, что я прокатил тебя с ужином, что не сразу сообразил, что что-то случилось? Джон бросает на него сердитый взгляд, и Шерлок понимает, что попал в яблочко. – Что произошло? – допытывается Джон, игнорируя сарказм Шерлока. - Кто это сделал? – Он указывает на распростертые на полу тела. – Они сами? Шерлок закатывает глаза: – Нет, Джон, организаторы похищения просто так наплевательски отнеслись к выбору места, что явились на заброшенную фабрику, где в этот самый момент совершенно случайно случилась перестрелка. - Так ты хочешь, чтобы я тебе помог, или нет? – спрашивает Джон, окидывая его язвительным взглядом. Шерлок отводит глаза и замолкает, внезапно смущенный своей наготой. - Да, пожалуйста. Это умиротворяет Джона, он переступает через второе тело и подходит ближе. – Долго ты находишься в таком положении? – спрашивает он, отводя глаза. Шерлок пытается пожать плечами, но едва может шевелиться. – Достаточно долго, - коротко отвечает он. – Думаю, около двух часов. Джон хмурится. – Где твоя одежда? Шерлок кивает на кучу на пыльном полу у Джона за спиной. – Вон там. Очевидно, они не забрали мой телефон, раз ты меня нашел. Хотя и очень нескоро, - ядовито добавляет он. Джон качает головой. – На твоем месте я был бы повежливее, - предупреждает он, вынимает из кармана перочинный нож и выдвигает лезвие. - Тебе повезло, что он у меня с собой. - Освободи меня, пожалуйста, - просит Шерлок. Джон смотрит ему в лицо, а затем взгляд его пробегает по всему телу Шерлока, и то, как внимательно Джон его изучает, почти доводит Холмса до бешенства. – Ты не ранен? – тихо спрашивает Джон. – Они не… ничего тебе не сделали? - Немного побили, - признается Шерлок. – Но ничего серьёзного. Думаю, завтра будет пара синяков. Джон делает паузу, а затем решительно сжимает губы и задает вопрос, который ему явно не хочется задавать. – Почему они раздели тебя? Я имею в виду, они не… - Нет, - быстро отвечает Шерлок. – Если и собирались, то не успели. Может быть, хотели таким образом заставить меня признаться. В любом случае, они перестреляли друг друга раньше, чем успели что-то сделать. - Ладно, - отвечает Джон и в голосе его слышно облегчение. Он подходит ближе, рассматривает узлы и выбирает тот, что рядом с коленом. – Слушай, мне пока придется оставить твои руки привязанными. Дело в том, что если я сначала развяжу руки, ноги тебя не удержат. Поэтому придется пока оставить руки так. Я начну с внутренней стороны, хорошо? - Как скажешь, - отвечает Шерлок, приготовившись терпеливо ждать освобождения. - Не двигайся, - просит Джон, и голос его звучит немного нечетко, как и всегда, когда он пытается говорить и сосредоточенно что-то делать одновременно. Шерлок замирает и пытается притвориться, что не находит это очаровательным и возбуждающим. Но на самом деле так оно и есть. И притворство не поможет. Он уже пытался. По какой-то причине, когда ловкий и умелый Джон приходит к нему на помощь, он всегда выглядит чертовски привлекательно, особенно потому, что даже не подозревает о своей привлекательности. Конечно, кроме тех случаев, когда Джон и сам прекрасно об этом осведомлен, когда он, самодовольно ухмыляясь, стреляет в противника (почти никогда не стремясь его убить, только обездвижить, предотвратив побег). И это еще хуже, потому что тогда Шерлок ухмыляется ему в ответ, и ему, опьяненному адреналином и эндорфинами, отчаянно хочется затащить Джона в темный угол, притиснуть к ближайшей стене и прижаться к его разгоряченному, тоже обдолбанному адреналином телу, слиться с ним, стать его частью – частью Джона. (Или и того хуже – сгрести Джона в объятия и поцеловать). Адреналиновый кайф и Джон стали для его разума и тела тождественными понятиями, и это крайне опасно. Хотя примешавшаяся ко всему этому эмоциональная составляющая еще опаснее. Сейчас адреналин в его крови не бурлит, он закончился еще час назад, одновременно с заходом солнца. Покалывание в теле (в тех местах, где он еще способен что-то ощущать), жар, зарождающийся в глубине живота, никак с ним не связан. Это все из-за близости Джона, из-за его умелых рук. Он так и лучится надежностью, его отяжелевшая челюсть и сомкнутые губы говорят обо всем без слов. И его руки, костяшки пальцев, касающиеся кожи Шерлока, такие горячие, что это почти мучительно. Шерлок закрывает глаза и старается игнорировать это. Джон перерезает первую веревку. – Прости, - говорит он, нарушая воцарившуюся в помещении тишину. – Веревка очень тугая, и я боюсь тебя порезать. Жаль, что у ножа не зазубренное лезвие – дело пошло бы быстрее. - Неважно, - отвечает Шерлок и крепко сжимает челюсти. Он изо всех сил старается, чтобы голос звучал спокойно. - Не спеши. Джон поднимает на него глаза, а затем отводит взгляд, кивает и облизывает губы. Выдохнув, Шерлок опускает глаза. К этому времени у него должен бы уже выработаться иммунитет против этого постоянного облизывания губ (по которому так элементарно вычисляется оральная фиксация), но не тут-то было. Потому что это Джон, Джон, являющийся крайне отвлекающим фактором, планомерно разрушающим все его жалкие попытки самоконтроля. Шерлок медленно выдыхает, смотрит в даль и пытается сосредоточиться на чем угодно, кроме касающихся его живота теплых костяшек пальцев. Это просто плоть, ничего больше. (Ах, если бы Джон тоже был раздет и все это было бы просто тщательно спланированной игрой!) (Перестань!) Шерлок снова выдыхает, и на этот раз выдох получается дрожащим. Он все силы прикладывает, чтобы его тело не выдало слишком очевидную реакцию. Он знает, что соски его затвердели, но это легко можно списать на холод. Ничего страшного. - Так кто это был? – снова нарушает тишину Джон. – Кто это сделал? Я имею в виду, что это были за люди? - Пока не знаю, - вихор на макушке Джона очень отвлекает. – В таком положении мне сложно сосредоточиться. Подумаю об этом позже. Дома. - Ясно, - быстро говорит Джон. - Ладно. Перепиливая следующую веревку, Джон упирается ладонью Шерлоку в грудь, в опасной близости от соска, и его самоконтроль тут же окончательно рассыпается в прах: тело начинает реагировать, яички напрягаются, а кровь устремляется строго на юг, прямиком к начинающему твердеть члену. Шерлоку приходится сглотнуть, его рот полон слюны – пару секунд назад ее там точно не было. Джон должен немедленно убрать руку, иначе и без того унизительное положение Шерлока станет и вовсе смертельным. Вместо этого, Джон упирается ему в грудь еще сильнее и чертыхается сквозь зубы, пытаясь перепилить узел, - и все это никак не помогает члену Шерлока обрести покой. Шерлок с трудом выдыхает и пытается думать о самых невозбуждающих вещах. Борода Андерсона. И вся деятельность Андерсона в качестве криминалиста вообще. Смех миссис Хадсон. Результаты этого, казавшегося на первый взгляд таким простым, упражнения совершенно неудовлетворительны. Самодовольная улыбка Майкрофта, когда он во время рабочих встреч с очень важными персонами из иностранных правительств пытается выглядеть самым изысканным человеком в комнате. Ничего не выходит. Все, о чем удается думать Шерлоку, - это теплые пальцы Джона на его обнаженном теле. На свой страх и риск он бросает взгляд вниз, но голова Джона скрывает от него собственную нежелательную эрекцию. Это отвлекает. Шерлок видит крошечную родинку на шее Джона, пятнышко, к которому ему всегда хочется прикоснуться языком, чтобы узнать, соответствует ли вкус кожи Джона запаху, остающемуся на воротниках его рубашек. (Прекрати!) Шерлок чувствует, как его член встает все сильнее, и в отчаянии сдается. Ну вот, теперь он окончательно возбужден, на лице вспыхивает румянец и ползет вниз по шее к груди, вся нервная система ожила и вибрирует от желания. Джон так близко и, по крайней мере, еще пару секунд будет не в курсе. А потом он точно обнаружит его эрекцию, и при мысли об этом Шерлоку хочется провалиться сквозь бетонный пол заброшенной фабрики. Джон разрезает особенно сложный узел. – Вот, - облегченно вздыхает он. – Торс теперь свободен. Давай займемся ногами, - он переводит взгляд на пах Шерлока и замирает. Он увидел. Шерлок молча сжимает губы, возбужденный и раздраженный одновременно. Ради всего святого, он ничего не может с этим поделать. (Блядь, - мысленно от всего сердца ругается он. Обычно в мыслях он не сквернословит, но если уж когда и стоит употребить крепкое словечко, так это сейчас, когда он висит обнаженный и связанный, а член его стоит на друга и соседа по квартире. Который как раз пытается его развязать. И то, что все его попытки удержать собственный член от эрекции не увенчались успехом, достаточно веская причина, чтобы выругаться). Джон остолбенел, словно олень, застывший в свете фар встречной машины. Он сидит, пригнувшись, одним коленом упираясь в пол, а другим в подбородок, и таращится на лодыжки Шерлока, словно его эрекция – что-то вроде солнца, смотреть на которое вредно для глаз. Джон дважды нервически откашливается (хотя ему-то с чего нервничать?), а затем кашляет в третий раз. Теперь Шерлоку все прекрасно видно: его член гордо торчит вверх. Никогда еще он не испытывал к своему телу такой ненависти! А Джон опять кашляет – как будто трех откашливаний подряд недостаточно, чтобы вернуть ему способность говорить. - Эээ, - выдает он, наконец, проводит рукой по глазам и сжимает пальцами переносицу. – Эээ… вау! – А затем пытается разрушить неловкость шуткой. – А я-то, признаться, полагал, что здесь холодно, - невпопад произносит он. - Ради бога, - рявкает Шерлок. – Я не имею к этому никакого отношения, ясно? Джон выглядит виноватым. – Эээ, извини, - бормочет он, глядя на Шерлока снизу-вверх. А потом медленно отводит взгляд, возможно принимая пылающее Шерлоково лицо за признак того, что ему неловко. – Слушай, мне жаль, - говорит он, и на этот раз его голос звучит искренне. – Думаю, такое со всеми случается. – Он лихорадочно перепиливает веревку. – Я… эээ… просто продолжу то, что я делал, ладно? И, не дожидаясь ответа, Джон принимается за веревку, опутывающую левое колено Шерлока. Почему-то теперь, когда Джон все видел, становится еще хуже. Каждое прикосновение его пальцев только еще больше возбуждает. К ногам быстро возвращается чувствительность, скорее всего из-за того, что вся кровь Шерлока сейчас прилила к нижней части тела. Его член тверд до непристойности, он даже не покачивается, а попросту торчит вверх, как чертов флагшток. Торчит вверх прямо перед лицом Джона, и все, о чем Шерлок может сейчас думать, это – как было бы замечательно, если бы Джон прикоснулся к его члену руками или губами. Он так близко. Шерлок закрывает глаза, пытаясь унять взбесившееся дыхание. Как это возмутительно, что его обычно не особенно докучающее либидо, выбрало именно этот момент из всей его жизни, чтобы проявиться во всей красе. Шерлок думает, что сделал бы что угодно, лишь бы Джон к нему прикоснулся. Он сглатывает, наслаждаясь изысканной пыткой – прикосновением пальцев Джона к его правому колену. Джон работает быстро, ему явно неловко не меньше, чем Шерлоку. Они просто никогда не будут этого обсуждать, - принимает решение Холмс. Может быть, когда Джон, наконец, освободит его, он выйдет и подождет снаружи, пока Шерлок оденется. Тогда он сможет покончить со всем этим, устроив себе самый быстрый за всю жизнь сеанс мастурбации. Ему хватит и минуты – в таком-то состоянии. Джон принимается за его лодыжку и разрезает оба узла разом. А затем опускает его освобожденную ногу на пол. – Ты там держись, - советует он. – Ноги тебя пока не удержат, поэтому я еще и не принимался за руки. - Я понял, - откликается Шерлок сдавленным голосом. Джон решительно проделывает все то же самое с его правой лодыжкой. – Эээ, я просто, - он кладет нож на пол и принимается энергично растирать бедра, колени и икры Шерлока. – Я просто хочу восстановить кровообращение, - объясняет он с пылающим лицом, даже не пытаясь смотреть Шерлоку в глаза. Шерлок не говорит ему, что уже может чувствовать ноги (их словно колет иголочками – это довольно неприятно, но хотя бы отвлекает от всего остального). Руки Джона растирают его довольно грубо, и это могло бы еще усилить его и без того унизительный стояк, если бы это в принципе было возможно. На головке члена появляется капля влаги и капает на пол прямо у Джона перед носом. Джон, как подкошенный, оседает на пятки. Он смотрит на все еще привязанного за руки Шерлока и говорит – слова цепляются друг за друга, не желая соскакивать с языка: - Как насчет… дружеской взаимопомощи? В том смысле, что я мог бы… - О, боже, пожалуйста, - выдыхает Шерлок, слишком измученный, чтобы держать себя в руках. Он полностью обнажен, его член, твердый, как гранит, торчит напоказ, и все, чего он сейчас хочет, - это чтобы Джон прикоснулся к нему немедленно. - Ты хочешь, чтобы я… - Джон все еще колеблется, и Шерлок полностью теряет самообладание. - О, пошло все на хуй, да, пожалуйста, просто прикоснись ко мне, - бормочет он, почти умоляя. Но, видимо, все в порядке, потому что горячая ладонь Джона уже обхватывает его член и с силой проводит по нему. Рукой Джон опирается о грудь Шерлока, словно о барную стойку, и мастурбирует ему с какой-то медицинской бесстрастностью, но Шерлоку сейчас на все наплевать. Ему так невероятно хорошо, и он заранее боится тех звуков, которые станет издавать, когда его накроет оргазм, до которого остаются считанные секунды. – Сильнее, - умоляет он, голос его срывается, и Джон (восхитительный-замечательный-добрый-милый-щедрый Джон) подчиняется, начинает двигать рукой сильнее и быстрее, крепче сжимая пальцы. А потом Шерлок воспаряет – тело его выгибается и извивается на холодной металлической стене, с отчаянным криком он толкается в кулак Джона и эякулирует, как из брандспойта – а может, ему только так кажется. Все тело выгибается, в ушах стучит кровь, а член пульсирует у Джона в руке. Ничего прекраснее в жизни с ним еще не происходило. Ничто с этим не сравнится – ни адреналиновый кайф, ни наркотический приход, ни подтверждение собственной правоты. Шерлок бессильно повисает на нечувствительных руках, прижимаясь спиной к гофрированному железу. В левом уголке рта скопилась слюна, он слизывает ее – и тут же на голову ему обрушивается реальность. Джон только что подрочил ему. Почему-то в голове появляется именно это просторечное выражение. Ну и ладно. Шерлок не может заставить себя посмотреть Джону в глаза. Вероятно, существуют какие-то правила приличия – общепринятые вежливые фразы, которые положено произносить в таких ситуациях – в любом случае, ему они неизвестны. Он тяжело дышит и прячет глаза от Джона, а тело его все еще прошивают спазмы первого в жизни разделенного с другим человеком оргазма. Шерлок в шоке – и физически, и морально. Ему одновременно хочется остаться одному и зарыться лицом Джону в живот (или прижаться к его губам). Джон снова откашливается, выпускает из ладони опадающий член и отходит, деликатно вытирая руку о ближайшую деревянную балку, а затем о джинсы. Когда он возвращается, лицо его абсолютно бесстрастно. Он принимается за правое Шерлоково запястье. – Ты почувствуешь слабость, - говорит он глухим «докторским» голосом. – Как я уже говорил, ты не сможешь удержаться на ногах, поэтому даже и не пытайся. Веревка перерезана, и Джон перехватывает тяжелую руку Шерлока, не давая ей удариться о его тело. Он принимается массировать ее обеими руками, так же, как делал перед этим с ногами, и, похоже, изо всех сил пытается сделать вид, что ничего особенного не произошло. Шерлок смотрит в пол. Глаза его полузакрыты, сердце постепенно успокаивается. Осталось левое запястье - и он будет свободен. Джон перерезает последний узел, прижимает Шерлока плечом к стене и принимается массировать его левую руку. - Вот так, - говорит он и поворачивается, чтобы поудобнее перехватить Шерлока обеими руками.– Осторожно. - Опусти меня, - просит Шерлок, горло саднит, будто он кричал. Джон отступает на пару шагов, колени Шерлока подгибаются, и он падает на колени, утыкаясь головой Джону в живот. Покачнувшись, Джон все же удерживается на ногах и медлит, не желая, чтобы Шерлок свалился на пол. (А, может, Шерлоку просто хочется так думать). И вдруг Шерлок замечает кое-что, и сам теперь застывает в ошеломлении. У Джона стоит. Это совершенно точно, Шерлок понял это, когда на секунду прижался подбородком к Джоновой промежности. Он поднимает голову, встречается взглядом с Джоном, и у того в глазах вспыхивает понимание. Он знает, что Шерлок заметил. Долю секунды никто из них не двигается, а затем Шерлоку удается податься коленями вперед, прижать Джона к стене и ртом прижаться к его промежности через джинсы. Джон стонет, а затем, опомнившись, начинает ругаться и отталкивать его голову. – Шерлок, не… Я… - Дружеская взаимопомощь, - напоминает Шерлок, игнорируя его протесты и пытаясь придумать, как расстегнуть ширинку полумертвыми пальцами. Их подвижность еще до конца не восстановилась, но у Шерлока серьезная мотивация – и он зажимает ширинку руками. С молнией он расправляется зубами, что почему-то вызывает у Джона беспомощные стоны. Джон больше не сопротивляется. (Хорошо!) Шерлок подцепляет его трусы все еще онемевшими пальцами, стягивает их с яичек и наслаждается представшим перед ним потрясающим зрелищем - член Джона полностью встал, он такой же твердый и влажный, каким был член Шерлока несколько минут назад. Шерлока охватывает завистливое восхищение – Джону куда лучше удавалось скрывать свое состояние, чем ему самому. А потом он притягивает Джона к себе руками, в которых все еще покалывает иголочками, и обхватывает губами Джонов член. Он скользит по нему ртом, сосет, ласкает языком и наслаждается раздающимся над его головой потоком ругательств. Только получающий невероятный кайф Джон может сгладить его сильнейшее унижение, только это уравнивает их позиции. Кроме того, Шерлок только что выяснил, что, оказывается, он любит это делать. (Боже всемогущий, если бы он только знал раньше, что минет приносит ему такое наслаждение… Впрочем, наверняка, все дело тут в Джоне. А про то, что с Джоном все будет чудесно, он знал и раньше – пускай и чисто теоретически). Не пытаясь больше его остановить, Джон толкается Шерлоку в рот, и тот слегка ослабляет хватку и одной рукой обхватывает основание члена Джона, не прекращая работать языком. Вкус Джона немного изменяется, Шерлок понимает, что тот близок к оргазму, и сразу затем Джон кончает ему в рот, и Шерлок чувствует то же чувство удовлетворения, что и после разгадки особенно сложного дела, - а может, даже и более сильное. Член Джона извергается ему в рот, а пальцы сжимаются у Шерлока в волосах. Шерлок едва не давится, но все же сглатывает, и снова сглатывает, собирает капли языком и губами, смакует вкус Джона, продолжая ласкать ртом его член. Все заканчивается слишком быстро. Джон выпутывает пальцы из волос Шерлока, выскальзывает из его рта и быстро застегивается. – Я эээ… - говорит он, нервно приглаживая волосы. – Эээ… я выйду посмотрю, нет ли такси. А ты пока одевайся. Шерлок сидит на пятках. – Хорошо, - отвечает он. Почему-то он чувствует себя совершенно опустошенным. (Неожиданный спектр эмоций: печаль, обида, - к чему бы это?) Он слышит, как удаляются шаги Джона, и ползет к вороху своей одежды. После нескольких осторожных попыток он убеждается, что способен подняться, и, нетвердо стоя на ногах, одевается. Натянув пальто, он снова ощущает на себе взгляд Джона. Это глупо, но сейчас он чувствует себя куда более обнаженным, чем раньше. – Вызвал такси? – cпрашивает он, и голос его разносится по зданию. Шаги Джона снова приближаются. – Да, уже подъезжает. Пойдем. Подозреваю, тебе понадобится помощь. Оказывается, стоять Шерлок может, но вот с ходьбой дело обстоит сложнее. Шерлок с раздражением понимает, что ему и правда нужна помощь. Джон сильной рукой поддерживает его под спину, Шерлок закидывает руку ему на плечо и, опираясь об Джона, движется к выходу. На улице стоит прохладная ночь. За весь путь до Бейкер-стрит ни один из них не произносит ни слова. А дома Шерлок обнаруживает, что так поглощен своими мыслями, что ни о похищении, ни о каком бы то ни было деле вообще и думать не может.