***
Даже после того, как она отключилась, Каролина продолжала пребывать в напряжении. Она вздрагивала от каждого шороха и еще сильнее куталась в плащ, даже во сне пытаясь спрятаться как можно лучше. К счастью, в сновидениях ее разум не стал вспоминать кошмар, который только что произошел. Каролина просто провалилась в забытье, ничего не чувствую, не помня, ни о чем не сожалея и лишь инстинктивно подбираясь каждый раз, когда ей казалось, что рядом находится опасность. Спасительный сон накрыл ее только под утро. Девушка не заметила, как наконец-то расслабилась, хотя по-прежнему была сжата в комочек. Наверняка потом она будет мысленно ругаться, распрямляя затекшее тело, но в данной ситуации это была наименьшая из ее зол. Лучше немного онеметь, чем оказаться убитой. Странно, что Каролина не почувствовала, как ее подняли на руки. Веки моройки дрогнули, но она продолжила спать, доверительно прильнув головой к теплой груди мужчины. И лишь тихий голос словно включил в ее голове тревогу, заставив девушку мгновенно распахнуть глаза. Это действительно был Карл, и если бы не отсутствие голоса, она наверняка бы вскрикнула от ужаса. Девушка резко уперлась руками ему в грудь и, оттолкнувшись, скатилась на пол, мягко как кошка приземляясь на ноги и тут же делая шаг назад. В панике Озера казалось, что Карл нашел ее именно для того, чтобы продолжить свои попытки и сейчас уже убить наверняка. Однако, взглянув мужчине в глаза, Каролина поняла, что он даже не знает о произошедшем. Драгомир смотрел на нее удивленно, он явно не ожидал такой реакции. И чуть позже уже девушка почувствовала исходящую от него безмятежность. Это не был тот монстр, который пытался убить ее ночью, это был тот Карл, которого она знала и любила. Но Каролина не спешила сделать шаг вперед. Выпрямившись, она запахнула полы плаща, которые разошлись в стороны, когда она падала, представляя на обзор Драгомиру обнаженное тело моройки. Капюшон уже спал с ее головы, а растрепавшиеся рыжие волосы прикрывали единственную улику кошмара прошлой ночи, оставшуюся на бледной шее девушки. - Ты, - прошептала она, коря себя за вспышку страха. Каролина никогда не была трусихой, и сейчас она видела, что опасность миновала. Ей хватило лишь небольшого усилия, чтобы понять, что Карл действительно ничего не знает. И только после этого девушка шагнула вперед, кусая изнутри губу, чтобы не позволить чувствам вырваться наружу. - Карл, - неописуемое облегчение накрыло ее, и Каролина уткнулась лицом в грудь мужчины. Если бы не боль в горле, мешающая даже говорить нормально, все можно было бы списать на страшный сон. Возможно, это и было так, только теперь сон ворвался в реальность, и Каролина совершенно не знала и боялась того, что все повторится вновь.***
Карл и сообразить не успел, в чем дело, а Каролина уже отпихнула его и каким-то чудом встала на ноги, вывернувшись из его рук. Наверно, ей снилось что-то страшное, и морой не мог винить ее в том, что после всего произошедшего ей видятся кошмары. На что же еще можно было списать эту панику? Казалось, еще немного, и девушка бросится бежать подальше от него, как будто от этого зависела бы ее жизнь. Она сделала шаг назад, явно опасаясь к нему приближаться, однако стоило ей только заглянуть в его глаза, как она оттаяла, видимо, узнав его. - Я, - не стал он отрицать, легко улыбаясь, - Кто же еще? Я, конечно, понимаю, что ты против оказания тебе помощи в любом ее проявлении, но все же ты могла бы мне и позволить донести тебя до кровати, у тебя, наверно, все тело болит от сна на полу. Что ты здесь вообще забыла? Полы ее плаща распахнулись, когда Озера в страхе пыталась отпихнуть его, и Драгомир с усмешкой заметил, что под этим несчастным слоем ткани у нее ничего нет. И разве мог он устоять, когда она, наконец, подошла к нему и уткнулась холодным носом ему в плечо? Шаловливые руки тут же скользнули под плащ, обвивая ее обнаженную талию, а затем спускаясь и ниже. У них давно ничего не было: не позволяло физическое состояние Каролины, да и все эти нерадостные мысли, что целиком и полностью занимали его сознание. Но сегодня что-то изменилось: больше никакой затаенной злости или же необоснованной ярости, просто дикое желание продолжать жить. И пока что Каролина была неотъемлемой частью его жизни, и он хотел ее прямо сейчас. Выпростав одну руку из складок плаща, Карл повернул к себе ее лицо и, зарывшись пальцами в спутанные рыжие пряди, поцеловал ее. Он постарался вложить в этой поцелуй все, что чувствовал к ней: всю свою любовь и накопившуюся за столь долгий срок нежность, и всю надежду, символом которой она для него стала. Не отрываясь от ее губ, он подхватил ее за талию и усадил на ближайший подоконник, что несколько прибавило ей в росте. Откинув только раздражающие сейчас полы плаща в стороны, Драгомир цепочкой поцелуев спустился ниже, на ее ключицы и грудь, а затем и живот. Огладив кончиками пальцев ее бедра, он раздвинул ее ноги, опускаясь перед ней на колени. На секунду оторвавшись от бледной кожи, Карл поднял взгляд на ее лицо и, хитро усмехнувшись, опустился губами еще ниже. Целуя там, где, он был уверен, ее не целовал еще никто. Он всегда неплохо владел языком, и речь не только об ораторском искусстве.***
Каролина слабо улыбнулась, когда Карл шуткой ответил на ее слова. Это действительно был он. Тот, который заботился о ней и который вернул девушку с того света. Этот Карл пришел бы в неописуемый ужас, если бы узнал, что пытался сделать с ней этой ночью. Он бы вряд ли оправился, если бы ему все же удалось еще немного удержать руки на ее шее. Он бы никогда себе этого не простил, как до сих пор винил себя за смерть Микеле и своего нерожденного ребенка. Это был тот Карл, которому Каролина могла довериться. И он не пытался обвинить во всем только ее, как делал это несколько часов назад. Того монстра, которого она видела ночью, Каролина не знала и боялась. Она прижималась к груди мужчины, слушая, как бьется в груди его огромное доброе сердце. Каролина чувствовала, как под ее плащом руки Карла скользят по ее телу, как спускаются ниже, ненавязчиво дразня и заставляя желать его. И девушка действительно хотела этого. После всего, что произошло, она нуждалась хоть в чем-то хорошем, она нуждалась в нем, его прикосновениях. Раньше Каролина ни за что бы не призналась себе в том, что так сильно хочет этого мужчину. Но сейчас все изменилось, и она не была уверена, что доживет до следующего дня, что не найдет свою смерть в объятиях того, кому сейчас так доверяла. Карл поцеловал ее, и девушка подняла руки, зарываясь пальчиками в его волосы, чуть сильнее притягивая мороя к себе, потому что поднимать голову было больно. Каролина целовала его жадно, словно дыша этими поцелуями, желая как можно скорее вновь почувствовать себя живой и счастливой. Девушка послушно обвила ногами талию Карла, когда мужчина приподнял ее и усадил на холодный подоконник. Затекшее тело жалобно застонало, но до его капризов Каролине не было никакого дела. Она хотела Карла, хотела убедиться, что это действительно он, и он любит ее, чтобы сам парень ни говорить по этому поводу. И он не разочаровал ее, отстранившись от губ моройки и спускаясь горячими поцелуями по ее шее, груди, плоскому животу. Затаив дыхание, девушка смотрела в глаза Карла, а когда он провел языком между ее ножек, с губ Каролины сорвался тихий хриплый стон. Это было непередаваемой удовольствие, и пальцы девушки сильнее сжимались на волосах мужчины, не в силах расслабиться от наслаждения, что он доставлял ей. - Карл, - вновь шепотом позвала она его, и когда он поднял на девушку взгляд, Каролина потянула его к себе, чтобы с жадностью впиться поцелуем в его сладкие губы, на которых теперь запечатлелся ее вкус. Теперь уже сама девушка скользила ладошками по его телу, желая как можно скорее стать с Карлом одним единым и наконец абсолютно забыть о своих страхах. Пальцы мужчины зарылись в ее растрепанные волосы, скользнули по стройной шее, и Каролина резко отпрянула от боли, которую он доставил ей, прикоснувшись к синякам, багровеющим на ее бледной коже. Упершись ладошками Карлу в грудь, девушка смотрела на мужчину, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Как бы она ни пыталась убедить в этом себя, но даже сейчас Каролина не могла забыть того ужасного ощущения его стальных пальцев на своем горле. Она хотела объяснить свой жест, но Карл понял все без слов: плащ девушки спал с ее плеч, и теперь складки капюшона не прикрывали то, что Драгомир не заметил с самого начала.***
Драгомир поднялся на ноги, повинуясь ее немым просьбам, и снова поцеловал ее, жадно сминая губы. Он действительно скучал по близости с ней и сейчас наслаждался каждым моментом, пока она скользила руками по его груди и тянулась к штанам, недвусмысленно намекая на то, чего они оба страстно желали. Он аккуратно заправил за ухо выбившиеся растрепанные пряди, улыбаясь ей, поцеловал в скулу и опустился ниже, к шее. Ворот плаща мешался, и Карл расстегнул фибулу, скрепляющую ткань, невзначай задевая ее шею кончиками пальцев. От этого простого, совершенно невинного прикосновения девушка дернулась в сторону, как от огня, уперлась ему руками в грудь, отталкивая. Мужчина недоуменно глянул на нее, удивленный такой переменой: только что она сама целовала его и требовала большего, а сейчас не позволяет к себе прикоснуться. Понимание пришло, только когда он разглядел за непослушной копной волос багровеющие на бледной коже синяки. Поутихшая было злость напополам с тьмой в его душе снова проснулась – Драгомир был в ярости, что кто-то посмел причинить вред его женщине. Гневно сверкнув глазами, он отвел в сторону рыжие пряди и осторожно, но твердо, не позволяя ей уйти от его рук, приподнял ее подбородок, чтобы лучше рассмотреть эти ужасающие следы. Как будто кто-то намеревался убить ее, задушив, и у него это почти получилось. Сердце сжалось при мысли, что он мог потерять еще и Каролину и даже не понять, как и когда. Найди он человека, который посмел посягнуть на жизнь моройки, убил бы, не задумываясь. Теперь ему уже было явно не до романтического настроя. - Каролина? – он не сводил глаз с отметин на ее шее, - Какого черта? Кто это сделал? Ее упрямству мог позавидовать любой осел. Поджав губы, она молча помотала головой, наверняка, снова полагая, что сможет разобраться со всем свалившемся на нее в одиночку. Честно говоря, Карл был уверен, что если бы он сейчас ничего не заметил, она бы никогда не сказала бы ему сама. А то, что говорить она может только шепотом, списала бы на боль в горле от обычной простуды, да еще и покашляла бы для виду. Видимо, испытывая неудобство от его пристального ожидающего взгляда, моройка попыталась прикрыть горло, натянуть плащ обратно, однако Драгомир не позволил ей, перехватив ее руки. Ему срочно требовалось подтверждение, что нападавший оставил синяки только на горле, и, на его счастье, быстрый осмотр показал, что с ней все в порядке. - Каролина, тебе не хватило одного раза? – сказал он, невесомо прикасаясь к ее горлу, чтобы залечить повреждения. Пускай он и не в том состоянии, чтобы пользоваться магией духа, после ее воскрешения, но он просто не мог видеть следы чужих рук на ее шее, - Однажды ты уже скрыла от меня то, что мне нужно было знать, и посмотри, к чему это привело. Повторяю, кто это сделал? И как ты оказалась здесь? Теперь уже ее ночная прогулка не выглядела блажью лунатика, решившего прогуляться под луной и подышать свежим воздухом. К тому же он все еще помнил, как она в страхе шарахнулась от него, когда он ее нашел, возможно, приняв его за того, кто пытался ее убить. Сейчас этот замок находится под его началом, и он не потерпит здесь людей, которые желают зла Каролине. Так что ей придется ответить на его вопросы, чтобы он смог гарантировать ее безопасность. - Ну же, Каролина, не молчи!***
Она корила себя за этот страх, ведь сейчас ей ничего не угрожало. Но девушка ничего не могла поделать с собой. Стоило Карлу прикоснуться к ее шее, как все в Каролине кричало об опасности, и тело действовало раньше, чем мозг мог объяснить ему, что все в порядке. Каролина думала, что готова ко всему, но, видимо, переоценила свои способности. Может, она и не была бы так подавлена, если бы ее пытался убить кто-то другой. Кто-то, но только не Карл. Он смотрел на нее с яростью, вот только сейчас, девушка чувствовала это, ярость была направлена не на нее. Это не было то гнетущее темное чувство, которое душило Каролину не хуже его рук. Она не тонула в тьме, заполнившей его душу. Сейчас Карл всем сердцем ненавидел того, кто посмел поднять руку на его женщину. Ярость застилала ему глаза, когда он смотрел на шею девушки, превратившуюся в один сплошной синяк с явными отметинами пальцев. И Каролине пришлось собрать все свое мужество в кулак, чтобы не отстраниться, не начать в страхе пятиться от него. Этот Карл не собирался причинять ей вред, он хотел уничтожить того, кто обидел ее, совершенно не зная правды. Она ждала этого вопроса и лишь поджала губы, молча мотая головой. На глаза наворачивались предательские слезы, и девушка до боли кусала губу, чтобы не позволить себе расплакаться. Только не при нем, только не сейчас. Если она проявит слабость, то не сможет больше сдерживать себя, она обязательно все расскажет, и Каролина не хотела знать, что может сделать с Карлом страшная правда. Да, теперь она боялась его, но все равно продолжала любить. И молчала, оберегая мужчину от самого себя. Она попыталась прикрыть свое горло, но Карл ей не позволил. Распахнув полы плаща еще шире, он окинул взглядом все ее тело и немного расслабился. Больше нигде синяков не было. Удивительная удача, потому что сейчас девушка была уверена: задержись она в комнате хоть на секунду, и он бы завершил свое дело. Неважно, как. В любом случае сейчас бы ее уже не было. Мужчина вновь осторожно коснулся пальцами ее шее, отчего Каролина неосознанно вздрогнула и приподняла руку, словно хотела остановить его. Она смотрела Карлу в глаза, не находя в них и частички тех темных чувств, что плескались во взгляде Драгомира ночью. И от этого вновь хотелось зареветь как маленькая девчонка и, уткнувшись в грудь мороя лицом, все ему рассказать. Нет, нельзя. Это может его убить, и поэтому она должна молчать. - Я не скажу тебе, Карл, - прохрипела девушка, не сводя с него покрасневших глаз. - Какие бы аргументы ты ни привел, я не скажу тебе. И никто никогда не узнает. Ты не заставишь меня, - ее голос крепчал, и теперь наконец-то было не больно глотать. Каролина взяла мужчину за руку и отвела ее от своей шеи, украдкой взглянув на его запястья. Ужасных ожогов, которые она лично оставила ему ночью, не было. То чудовище, которое напало на нее, позаботилось о том, чтобы не оставить после себя улик. - Давай, примени ко мне внушение! Потому что я ни за что не назову тебе это имя. Оно уйдет со мной в могилу, и тебе придется смириться с тем, что ты не всегда можешь защитить меня! Она замолчала, с болью в бездне карих глаз смотря на Карла. И почему у них ничего не может быть нормально? Или в глубине души он действительно считает, что она недостойна той жизни, которую он ей дал? Ведь Каролина до сих пор не знала, кто тот другой, кто прошлой ночью вырвался из его сознания. - Al naibii curvă. Эти слова настолько впечатались в ее память, что Каролине не составило труда произнести их. Это все, что она могла сказать, и даже этого хватило, чтобы еще сильнее огорчить его.***
Карл всегда прекрасно понимал настроение окружающих, как бы старательно те не пытались прятаться за своими масками. Наверно, это было как-то связано с его магией, но здесь было вовсе необязательно прибегать к духу, чтобы понять, что Каролина боится. Причем шарахалась она именно его прикосновений: в глазах ее блестели слезы, а сердце забилось так часто, словно она бежала несколько часов подряд, стоило только ему протянуть руку к ее шее. Драгомир помрачнел еще больше: что такого могло с ней случиться ночью, что Озера, всегда такая смелая и самоуверенная, приходит в ужас от малейшего касания? - Тише, Каролина, успокойся. Я не причиню тебе вреда, ты же знаешь, - прошептал морой, легко поглаживая кончиками пальце бледную кожу горла и наблюдая, как постепенно исчезают багровые синяки, - Больше ничего не болит? Вспомнив, что она пролежала несколько часов на холодном полу, Карл провел рукой по ее позвоночнику, избавляя ее и от боли в спине. Только после этого, когда ее здоровье и состояние можно было счесть удовлетворительным даже на его придирчивый взгляд, он посмотрел ей в глаза. И с неудовольствием заметил, что еще немного – и она действительно расплачется. Ну вот как вообще можно что-то у нее выспрашивать и требовать, если она уже готова удариться в слезы? Если она вздрагивает от его рук и инстинктивно пытается уйти от прикосновений? Драгомир накинул плащ обратно на ее плечи и прижал к себе, позволяя ей спрятать лицо у него на груди. Он ведь знал, как она не любит, когда кто-то видит ее слезы, она считала это проявлением слабости. Тогда Карл не против попритворяться еще немного, что ничего не замечает. - Да, я знаю, что не могу защитить тебя ото всего, - расстроено сказал он, успокаивающе поглаживая ее по спине, - Но пока я рядом, я не могу не пытаться. Пожалуйста, Каролина, ответь мне. Просто скажи мне это чертово имя, и я сделаю все, чтобы ты никогда не увидела его больше. Однако Озера продолжала упорствовать и отвечала одними лишь отговорками. Карл не понаслышке знал, что уж если она решилась на что-то, то никто не сможет вразумить ее, но ему необходимо было знать, кто посмел сотворить с ней такое. В свете столь сильной жажды знания, ее слова о внушении прозвучали действительно заманчиво. Навязчивая мысль никак не желала покидать его голову: он мог выпытать имя, а потом заставить Каролину забыть об этом. Он получает нужную правду, а она сохранит иллюзию секрета, что столь важна для нее. - Я… - начал было он, но тут же осекся, встретившись с ней взглядом, - Я не могу так. Только не с тобой. Она была слишком близка ему, чтобы так обойтись с ней, закрыть глаза на ее желания. Драгомир не станет больше вызнавать у нее ответ, зато попытается стребовать с других. Кто-то в замке должен был что-то видеть, слышать. Он допросит каждого человека в этом чертовом месте, и ни один не посмеет соврать ему. Однако, если он и в этом случае ничего не узнает, останется только предположить, что Озера сама рассчиталась со своим обидчиком и тихонько прикопала его труп во дворе. Неужели, она молчит только потому, что боится, что он обвинит ее в диверсии? Несусветная глупость. Каролина все же дала ему крохи столь важной информации, которая могла бы помочь ему найти нарушителя. Но сказанное ею совсем не радовало: румынский язык означал, что ее пытался убить кто-то из его людей, что пришли вместе с ним из Валахии. Curvă? Неужели ее пытались убить из-за связи с ним? - Это тебе сказал тот, кто хотел тебя удавить? Ты знаешь, как это переводится? Он очень надеялся, что нет.***
"Успокойся, Каролина, немедленно успокойся! Ты не разревешься здесь как кисейная барышня! Ты не расскажешь ему! Успокойся сейчас же!" Нехитрый способ, но приказы самой себе действительно помогали. Внутренний голос, который не сломался после этой ночи и мог мыслить хоть немного разумно, сейчас оказался идеальным помощником. Каролина действительно не должна была плакать и теперь сама себя призывала успокоиться и терпеть. Все позади, ей не угрожает опасность, а эти слез - самовнушение, будто она до сих пор несчастна. Они были позволительны вчера, когда она только сбежала от Карла, и весь ужас событий навалился на нее, когда горло раздирало от боли, и каждый вдох был пыткой. И вес же ей вновь пришлось мысленно приказать себе оставаться спокойной, когда Карл кончиками пальцев прикоснулся к ее шее. Девушка смотрела ему в глаза, замечая малейшие изменения в его настроении. Она чувствовала, как он расстроен и зол, и теперь она была уверена, что это не ее догадки. Каким-то непостижимым образом после своего воскрешения она стала привязана к Карлу, при желании она могла видеть его глазами, читать его мысли или, как сейчас, с легкостью чувствовать его настроение. Ей больше не грозила опасность - Каролина знала это и заставляла себя успокоиться, ведь никто кроме Карла не мог причинить ей вреда, что бы сам мужчина сейчас ни думал по этому поводу. Но ему лучше заблуждаться, чем знать страшную правду. Она покачала головой, когда он спросил, болит ли что-нибудь еще, и почти тут же почувствовала, как мягко скользят его пальцы вдоль ее позвоночника, наконец-то расслабляя затекшую спину девушки. Он был таким чутким и нежным, что слезы вновь навернулись на ее глаза, и Каролина с радостью подчинилась мужчине и спрятала лицо в его груди, глубоко дыша и заставляя себя вновь прийти в норму. Это наедине с самой собой она может быть слабой, да и то не сейчас. Теперь, как бы горько девушке не было от этого понимания, она могла рассчитывать только на себя. Карл больше не был той надежной стеной, которая могла спасти ее от суровой реальности. Но не стоило лишать его этой иллюзии. По счастливому стечению обстоятельств, это Каролина могла читать его мысли, а не наоборот, и это она могла контролировать свое поведение так, чтобы он ничего не заподозрил. - Нет, я не могу, - прошептала девушка, еще сильнее замотав головой, и ее рыжие локоны рассыпались по плечам моройки. Потому она и должна была молчать: узнав, что сделал все это сам, Карл наверняка поспешит избавить ее от своего общества. А Каролина была не готова к тому, чтобы лишаться его. У них ведь было еще две недели, верно? А потом еще и возвращение домой. Не так уж много, если подумать. И она сможет выдержать это время и сохранить свою тайну, не нарушая душевный покой Драгомира. Приподняв уголки губ в кривоватой улыбке, она немного отстранилась от Карла и посмотрела ему в глаза. Он не собирался применять к ней внушение, хоть и очень хотел этого. Несмотря на печальный опыт ее секретов от него, он в очередной раз доверялся ей и позволял сберечь эту тайну. И в отличие от прошлого опыта, это была первая правильная вещь, которую он совершал, доверившись моройке. - Тогда поверь, что я сама смогу с этим разобраться, Карл. Больше никто и никогда не застанет меня врасплох. Слез больше не было, лишь реснички по-прежнему блестели, напоминая о ее недавней слабости. Каролина смотрела на мужчину твердо и спокойно. Он не стал забирать ее тайну, и теперь она не потеряет его. Не позволит ему уйти, угнетаясь чувством вины. - Примерно знаю, - тихо произнесла девушка после того, как пересказала Карлу его же слова. Уж значение слова curvă для нее точно было известно. И было нетрудно предположить, что он еще говорил ей. - Я замерзла, Карл. И не совсем одета. Давай вернемся в комнату? Каролина мягко отодвинула мужчину от себя и спрыгнула с подоконника, поправляя плащ так, чтобы не было видно ее обнаженного тела. Девушка взяла Карла за руку, сильнее, чем обычно, сжимая его пальцы. Она вновь боялась, но на этот раз - потерять его. Вся надежда была на то, что он не изменит своим принципам и не станет действительно внушать ей все рассказать. Переступив порог их покоев, девушка вновь замерла, замечая небольшой погром, которого вчера не было, чувствуя почти выветрившийся запах крови и гари. Карлу вчера тоже немало досталось, но, к счастью, он уже успел все залечить. - Как ты? Ты тоже пострадал сегодня, хоть и не помнишь этого, - с беспокойством спросила она, поворачиваясь к Драгомиру и вновь невольно бросая взгляд на его руки.***
- Хорошо, - вздохнув, согласился Карл, - Не говори. Я так понимаю, ты опять не ответишь мне, если я спрошу, почему ты молчишь? Хоть что-то еще, что могло бы ему помочь, помимо туманной румынской фразы, что содержала сплошные оскорбления. За одни только эти слова, Драгомир пожелал бы встретиться с обидчиком Каролины, чтобы надрать ему задницу, а он посмел гораздо больше, посмел поднять на нее руку и едва не убил. В одном морой был уверен: Озера была далеко не маленькой испуганной девочкой, она и сама могла постоять за себя. И уж точно она бы не позволила своему несостоявшемуся убийце уйти безнаказанным. - Только в этот раз, - строго сказал он, стирая с ее щеки мокрую дорожку, - Если твое молчание снова окончится плохо, ты больше не станешь ничего скрывать от меня. Ничего. Пообещай мне. Он пошел против своих убеждений, оставляя все на самотек, лишь бы не применять к ней внушения и сохранить ее секрет, и справедливо полагал, что может потребовать что-нибудь взамен. Что могло бы гарантировать ему, что в будущем такого не случится. Конечно, их совместное будущее закончится слишком быстро, но это не отменяло того, что, возможно, их дороги еще пересекутся. И даже если она уже не будет принадлежать ему, он все равно постарается защитить ее. Будь то нападение дампира или же просто холодный пол. Неудивительно, что Каролина замерзла, на ней ведь был всего-то один лишь плащ из одежды. А босиком идти по каменным плитам – то еще удовольствие. Не хватало еще, чтобы она заболела, и Драгомир дернул ее к себе за ладонь, которую она столь сильно сжимала, будто боялась, что он уйдет от нее, и подхватил ее на руки. Теперь-то уж он точно никуда от нее не денется, равно как и она от него. - Ты замерзла, а пол, должно быть, ледяной, - сказал он, ухмыляясь, - И, прежде чем ты спросишь, да, мне нравится носить тебя на руках. Он донес ее до самого порога их комнат и, только опустив ее на ноги, заметил, какой беспорядок царит здесь. Честно говоря, они и до этого никогда особо не беспокоились об уборке, но сейчас вещи явно были не на тех местах, что вечером: листы со стола оказались на полу, чернильница разбита, даже стул – и тот оказался сломан. К тому же в воздухе витал легкий запах крови и горелого мяса, чего он так же не заметил, когда, проснувшись, подорвался на поиски Каролины. Тогда его разумом владела одна единственная мысль – поскорее ее найти, теперь же она стояла рядом с ним, и он мог оценить масштаб трагедии, оторопело осматривая помещение. - Что значит, я тоже? – он проследил за ее взглядом и посмотрел на свои запястья, не находя на них ничего необычного, - Каролина? Чего я не помню? Ситуация изменилась. Драгомир думал, что речь идет о Каролине, только о ней одной, а оказывается, сам он тоже проявил какое-то участие в происшествиях ночи, однако не помнит совершенно ничего. Они легли спать, был разговор с Ринальди, а потом он проснулся один в постели. И где-то между этими обыденными событиями Озера чуть не придушили. Не мог же он проспать такое?