Имею право

Он все время задается вопросом: «Откуда взялась эта дурацкая цивилизованная привычка постоянно следить за временем?» А потом вспоминает, что ему с детства твердили о том, что если время всегда под контролем, то лишняя минута не будет потрачена впустую. А это означало, что все запланированное будет сделано в сроки и Джейсон будет чертовски счастливым человеком. И, наверное, до определенной поры это работало. Взять те же тренировки или занятия в колледже, да и вообще любого рода работу и всевозможные дела, которые преследуют на протяжении всей жизни любого человека. Все это рано или поздно требует своего логического завершения. И у Джейсона такие дела всегда завершались вовремя. Но эта идиотская привязанность к бегущим стрелкам не была заметна ровно до того момента, пока он не разъебал свои часы вдребезги, в очередной раз убегая из лагеря военнопленных с одним ножом. Тогда все стало куда заметнее. С тех пор он все время неосознанно пялится на пустое запястье левой руки, каждый раз надеясь увидеть там долбанный циферблат. Кто бы мог подумать, что избавиться от этого простого жеста будет так непросто. Он снова бросает взгляд на руку и быстро одергивает себя. Внутри тут же закипает злость. Ведь он уже черт пойми сколько блуждает в бесконечных джунглях, бродит кругами и все никак не может пробраться сквозь зеленую листву. Высокие кустарники и однотипные деревья обступили его со вех сторон, а колючие ветви так и норовят изодрать без того рваную футболку или вовсе выцарапать глаза. И в какую сторону не смотри, везде есть только труднопроходимые заросли, через которые он медленно, но упорно прокладывает свой тяжелый путь. И с каждым шагом Джейсон Броди понимает, что, похоже, он все-таки заблудился. Возможно, путь был бы немного легче, если бы не палящее солнце. Он задирает голову вверх. Яркие полуденные лучи прорываются через высокие кроны деревьев, а свет, который исходит со всех сторон, падает на кожу и становится невыносимо жарко. Джейсону кажется, что на верху кроме дневной звезды больше ничего нет. — Угораздило же, — недовольно бормочет он, пролезая под кривыми ветками полусгнившего болотного дерева. Он внимательно смотрит под ноги, пытается отыскать следы чьих-нибудь армейских ботинок или лап диких животных. Теперь это дается ему с большим трудом, ведь впереди болото. Для Джейсона здесь ничего не бывает легко и просто. Он глубоко вздыхает и чувствует затхлый запах болота, заставляющий все тело поежиться от неприязни. Поправляя одной рукой сползший с плеча ремень сумки, он делает первый шаг. Наступая в грязь, Броди слышит громкое хлюпанье под ногами. Ботинки тут же мокнут насквозь. Но он продолжает упрямо идти вперед, запинаясь о корни деревьев, выступающие из мутной воды. Старается поднимать ноги выше, но они постоянно вязнут в иле. Поскальзываясь и теряя равновесие, Джейсон падает вперед, лишь в последний момент успевая выставить перед собой ладони. — Вот же дерьмо. Джейсон морщится, поднимается с колен и хватается за первый, попавшийся на пути ствол дерева. Он оставляет на нем грязные отпечатки и тянется за большим зеленым листом, чтобы оттереть липкую грязь. Броди падает еще несколько раз, прежде чем миновать болотный брод. Он снова злится на себя за то, что как следует не подумал, прежде чем сворачивать с тропы, которая вела его прямиком в местную деревню. А теперь ему ужасно хочется жрать, но еды нет. Точно также, как и воды. — Вот тебе урок, Джей, — он брезгливо смахивает кончиком мачете сеть паутины перед своим лицом и замечает, что листвы становится меньше. Джейсон расчищает путь от лиан и проходит несколько сотен метров, прежде, чем оказаться на вершине крутого склона. Сердце начинает колотиться быстрее от осознания того, что он выбрался живым. Даже жара отходит на второй план, и он уже не замечает капли пота, текущие по вискам, которые он периодически стирал перепачканными в грязи ладонями. Джейсон торопливо заваливается на спину, группируется и катится вниз по склону, поднимая пыль и отбивая задницу о лежащие на земле камни. Теперь он окончательно измазал всю свою одежду. Но сейчас это интересует его меньше всего. Броди поднимается, держась за больную поясницу. Он видит перед собой огромное поле кустарников, густо увешанных чем-то красным. Подобрав с травы упавший мачете, он моментально забывает о боли и несется к привлекшим его внимание растениям. Подбежав ближе, он видит глянцевые ярко-красные ягоды, запах которых наполняет воздух сладким ароматом. И этот запах душит, напоминая о том, как сильно хочется есть. Джейсон скидывает сумку на землю, а сам падает на колени. Он торопливо срывает пару круглых бусин и принюхивается. Пахнет все так же вкусно и поддавшись искушению он кладет одну ягоду на язык, наплевав на то, что не знает даже ее названия. Медленно перекатывая во рту и слегка зажимая передними зубами, ягода лопается и наполняет рот свежим кисло-сладким соком. Он довольно облизывает губы и блаженно тянет: — Охренеть можно… Затем Джейсон жадно срывает чудо-ягоды с веток вместе с зелеными листьями, даже не заботясь о своих руках, в которые впиваются острые колючки. Он кидает их на траву, наскоро отбирает листву, откидывая ее в сторону, набирает горсть ягод в ладонь и сыпет их себе в рот. Джейсон получает несказанное удовольствие до тех пор, пока в какой-то момент не чувствует, что что-то пошло не так. Но Броди уже не может понять, что именно случилось с былой сладостью, которая в одно мгновение превратилась в кислую, терпко вяжущую оскомину. А запах стал едким и неприятным, будто при одном только вдохе в легких остался осадок. Затем стали происходить кардинальные изменения, такие, что уловить что-то конкретное стало уже невозможно. Цвета и звуки перестали быть привычными, становясь то яркими и звонкими, то тусклыми и совсем тихими. И Джейсон понимает, что так быть не должно. Мир не должен кружиться с невероятной скоростью, смазывая общую картину реальности. Последнее, что он помнит — это веселое падение вниз и скольжение мордой по траве. Больше он не видит и не слышит ничего.