one more for the stars

      Они случайно сталкиваются в ванной «Sigma Phi» в первую неделю осеннего семестра. Луи на самом деле не состоит в братстве — он никогда не стремился туда попасть. Но у него и его соседа по комнате, Зейна, есть традиция, которую они не нарушают уже четыре года: являться на вечеринку без приглашения после двух часов ночи и использовать в своих же интересах бесплатную выпивку и еду после того, как все уже слишком пьяны, чтобы что-то заметить.       У «Sigma Phi» всегда отличные вечеринки, поэтому Томлинсон уже навеселе после нескольких банок пива и пары стопок водки, и никто даже не заметил, что он здесь. Спустя пять минут после того, как они прибыли, Малик заметил в толпе девушку из его группы по английской литературе, и Луи не видел его с тех пор.       Хотя он никогда не стремился присоединяться к братству, Луи нравятся эти вечеринки. Он любит наблюдать за людьми, любит атмосферу, анонимность и азарт от всего этого. Он — выпускник, ему двадцать один год, он уже на пути к получению степени политолога, но совершенно не представляет, что планирует с этим делать. Он боится жизни за пределами кампуса, боится получения реальной работы и боится того, что никогда не сможет стать счастливым, но главным образом он просто очень, очень пьян.       На лестничной клетке стоит огромная толпа девушек, и через них почти невозможно пройти, но Луи протискивается — ему срочно нужно в туалет. Второй этаж дома братства полон дверей, большинство из которых заперты, но когда он поворачивает за угол и видит табличку с надписью: «УБИРАЙТЕ ПОСЛЕ СЕБЯ, ВЫ, СВИНЬИ!!!», он полагает, что это, должно быть, ванная. Он вваливается без стука, потому что он чертовски пьян, и ничто не кажется лучше, чем справить нужду и умыться прямо сейчас.        — Ох, дерьмо, — произносит глубокий голос, и в голове Томлинсона тут же что-то щёлкает. Он, на самом деле, ожидал увидеть пьяного первокурсника, скрючившегося над унитазом или застегивающего штаны от стыда, но вместо этого видит очень красивого, полностью одетого парня, сидящего на унитазе и играющего на своем телефоне.        — Эм, — речь Луи лишена красноречия.        — Дерьмо, извини, я не хотел занимать туалет, — быстро отвечает незнакомец.       Он мигом встает — он высокий, тощий, и у него грёбаные кудряшки, какого хрена — и делает шаг в сторону двери, чтобы уйти, но Луи тут же блокирует ему путь. Его мозг в данный момент не очень быстро соображает.        — Что ты делал? — спрашивает он, указывая на телефон парня.       Красавчик тут же краснеет.        — Эм… мы с мамой играли в Скрэббл, и я пришёл сюда, чтобы сосредоточиться, потому что, типа… мы с ней довольно конкурентоспособны.       Луи начинает истерично смеяться. Это самый нелепый ответ, который он когда-либо слышал. Незнакомец отворачивается, и Томлинсон внезапно чувствует, будто он под кайфом, даже при том, что он не выкурил ни одного косяка Зейна на пути сюда.        — Это неубедительно, я знаю, — отвечает красавчик с улыбкой. Он тот тип парней, которые так прекрасны, что они могут играть в Скрэббл в туалете, пока внизу шумная вечеринка, и при этом всё ещё казаться крутыми. Луи пытается быть не таким очевидным, пока пялится на незнакомца, несмотря на то, что ему никогда не удается подобное, когда он пьян. Но это не имеет большого значения, потому что мальчик довольно горяч: на нем чёрные узкие джинсы и клетчатая рубашка, расстёгнутая почти полностью, обнажая молочные ключицы и довольно приличный пресс.        — Эмм, я Гарри, кстати, — произносит красавчик, протягивая руку, как будто они находятся на каком-то званом вечере, а не в грёбаном сортире.       Томлинсон ошеломленно моргает. — Луи, — тут же отвечает он.        — Это моя первая вечеринка братства, — улыбаясь, говорит Гарри. — Но мне здесь не по себе, на самом деле.        — Мне тоже, — отвечает Луи. — Но, ты знаешь. Бесплатное пиво и все такое.       Гарри смеется в ответ, будто Томлинсон только что сказал что-то действительно веселое, а не выдал слабую попытку флирта, но это не так важно. Смех над шутками Луи всегда был самым верным путём к его сердцу.       — Так ты на первом курсе? — спрашивает он, частично потому, что Гарри сказал, что это его первая братская вечеринка, но также и потому, что он действительно выглядит симпатично молодым. Он высок и коренаст, у него блестящие зелёные глаза, словно у диснеевского принца, и розовые пухлые губы, ему определённо может быть восемнадцать.        — На втором, — отвечает Гарри. — А ты?        — Четвертый, к сожалению.       У Гарри тут же загораются глаза.        — Так это твой последний год? Это так увлекательно. Что ты изучаешь?        — Политологию, — отвечает Луи. — Не все так увлекательно на самом деле. Ты поймешь это, когда будешь старым и конченым идиотом вроде меня. Когда перед тобой открывается только одна дорога: безработица…        — Я уверен, что всё не так плохо, — произносит Гарри, и его губы дёргаются, словно он борется с усмешкой.        — Ты, наверное, гений инженерной физики, которому никогда не придётся беспокоиться обо всём этом, верно? — спрашивает Томлинсон.        — На самом деле я изучаю английский язык и философию, — отвечает Гарри.       Глаза Луи тут же расширяются от услышанного.        — Ты собираешься пополнить ряды безработных в будущем, как и я? — спрашивает он.       Гарри лишь пожимает плечами.        — Эм, я что-нибудь придумаю.       Они смотрят на друг друга некоторое время, энергия между ними определённо… напряжённая. В последнее время Луи не прилагал особых усилий, чтобы потрахаться, но он внезапно задается вопросом, что будет, если он попытается пофлиртовать с Гарри, чтобы затащить его в постель. Из этого вышла бы хорошая история — он соблазняет горячего мальчика на вечеринке братства. Что-то из списка желаний и тому подобное.        — Ладно, я пойду, ванная в твоем распоряжении, — будто опомнившись, произносит Гарри, разрывая зрительный контакт. — Я найду другую комнату, чтобы наконец-то победить маму в Скрэббл.       Луи перестает думать о том, как бы переспать с Гарри, и начинает думать о том, что они разговаривали не больше пяти минут; о том, что Гарри, вероятно, натурал; о том, что он сам чертовски пьян; и о том, что ему нужно уже наконец отлить.        — Еще увидимся, милый Гарри, — произносит Томлинсон, прежде, чем успевает это обдумать.       Это того стоит, потому что Гарри краснеет и прикусывает свои пухлые губы, перед тем, как закрыть дверь ванной. +       После этого Луи какое-то время не думает о Гарри.       Он был изрядно пьян на вечеринке, поэтому его воспоминания о симпатичном парне довольно туманны, во всяком случае, он уверен, что он все немного преувеличил. Хотя воспоминания подкидывают ему картинки потрясающих вьющихся волос или блеск изумрудных глаз. Но у него и так много проблем, о которых действительно стоит беспокоиться. Ему следует подумать о том, что скоро предстоит писать дипломную работу, и пора бы уже задуматься о дальнейшей взрослой жизни.        — Зейн, — стонет Луи, падая на диван после первого дня исследования на его выпускном курсе. — Ты когда-либо задумывался о том, чтобы убить меня? Я предлагаю тебе сейчас воплотить эту идею, как акт милосердия, потому что я больше не могу.       — Конечно, Лу, — отвечает Малик из-под завала бумаг на их импровизированном письменном столе. — Я бы убил тебя, даже если бы это не было актом милосердия.       Томлинсон вздыхает и переворачивается на живот, зарываясь лицом в подушку.        — Ты хороший друг. +       В первый четверг семестра Томлинсон должен добраться до кампуса в половине десятого, чтобы успеть на элективный курс «Во все тяжкие». Или, как это было объявлено в главном зале кампуса, «Интенсивный еженедельный курс, который анализирует и оценивает влияние популярного шоу «Во все тяжкие» на телевидение, поп-культуру и торговлю наркотиками».       Луи решил, что он в долгу перед самим собой и взять хотя бы одно крутое занятие, чтобы сбалансировать в остальном адский график. По пути он останавливается в одном из «Starbucks» кампуса, у него в запасе есть еще две секунды перед тем, как профессор Филм — их молодой и стильный преподаватель — зайдет и закроет дверь. Томлинсон пробегает мимо профессора, проскальзывая на задний ряд небольшой аудитории, рассчитанной на пятьдесят человек.       После типично занудного введения преподаватель включает проектор, по-видимому, чтобы показать созданный им фантастический монтаж или что-то подобное. Пока он занят компьютером, дверь в передней части класса тихо открывается. Это, очевидно, студент, который еще не знает, что чтобы остаться незамеченным, стоит заходить через заднюю дверь, дабы избежать расправы преподавателя.       й — Ах, мистер Стайлс, опаздываете в первый же день, — произносит профессор, поднимая глаза от своего компьютера. — Признаюсь, когда я увидел ваше имя в списке, я задался вопросом, появитесь ли вы на занятиях вообще.       Луи хмурится, но не поднимает глаза, продолжая рассеянно рисовать на полях своей тетради.        — Извините, профессор, — доносится глубокий голос. — Больше такого не повторится.       Томлинсон отрывает взгляд от тетради, потому что ему смутно знаком этот голос, хотя он никогда не встречал кого-то с фамилией «Стайлс»       Конечно, это Гарри, прячусь-в-ванной-чтобы-поиграть-в-Скрэббл-со-своей-матерью. Луи чувствует, как что-то непонятное начинает порхать в его животе, потому что судьба — это что-то. В кампусе более 30 000 человек, но у Луи есть совместное занятие с милым мальчиком, с которым он однажды любезно поболтал в туалете. Это довольно красиво, думает он.       Сегодня на Гарри темно-зелёная шапочка и серая рубашка, и Луи не в силах отвести взгляд от чертовски впечатляющих бицепсов. Он не заметил этого на вечеринке, но у Гарри действительно красивые руки.       Стайлс поднимается по ступенькам лекционного зала, когда вдруг замечает спину Луи. Он, похоже, сразу узнает его. Его лицо буквально сияет, он машет Томлинсону рукой и направляется к нему.        — Очень рад видеть тебя здесь, Луи, — шепчет он, садясь рядом. Он кладет свой хипстерский рюкзак на стол и вытаскивает какой-то журнал.       И дело не в том запомнить чьё-то имя так уж важно — Луи, в конце концов, тоже запомнил имя Гарри, — но это отчасти от того, что Гарри — милый мальчик, и прошло слишком много времени с тех пор, как милые мальчики обращали внимание на Луи.        — Не смог удержаться, «Во все тяжкие» — крутой сериал, — говорит Томлинсон в ответ, пожимая плечами.       Гарри улыбается, прежде чем сфокусировать свое внимание на том, что профессор начинает рассказывать и анализировать первый сезон. Луи старается не смотреть на парня, но он не может сопротивляться. Он задается вопросом, откуда Гарри знает этого профессора так хорошо, что тот знает его по фамилии — в любом случае, сколько дополнительных занятий он бы взял, если бы изучал английский язык и философию? Это не имеет особого смысла.       Пара заканчивается довольно быстро, так как профессор для начала просто показал несколько роликов, они обсудили цели и задачи курса, и им выдали учебную программу. Это отчасти трагично, потому что в середине лекции Луи обнаружил, что Гарри пахнет опьяняюще восхитительно, и наслаждался этим всю лекцию.        — Так ты фанат «Во все тяжкие»? — спрашивает Томлинсон, когда они оба начинают собирать свои вещи. — Мне показалось, что ты человек со вкусом.        — Я никогда не видел этот сериал на самом деле, — отвечает Стайлс. — Но я подумал, что этот курс выглядит круто, поэтому, почему бы и нет?       Луи сразу же краснеет от гнева.        — Ты никогда не смотрел «Во все тяжкие»? — гневно спрашивает он. — Ты не можешь приходить сюда больше! Ты все испортишь!        — Я думаю, все будет в порядке, — смеется Стайлс в ответ.        — Нет, это не так, — настаивает Луи. — Я говорю это тебе для твоего же блага. Ты абсолютно точно должен посмотреть все серии на Netflix, чтобы быть готовым к следующему занятию.        — Разве там не пять сезонов? — недоверчиво спрашивает Гарри.        — А я не говорил, что это будет легко, — нервно отвечает Томлинсон.        — Ну, а что ты делаешь завтра? — вдруг спрашивает Гарри.       Они выходят через заднюю дверь лекционного зала и останавливаются. Снаружи солнечно, и Луи приходится сощуриться, чтобы посмотреть на Гарри снизу вверх.        — Ничего, — тут же отвечает Томлинсон. — Я свободен до пятницы.       — Ну, я освобожусь только во второй половине дня, так как у меня игра в субботу, — произносит Гарри. — Так, может быть, мы могли бы, типа… посмотреть его вместе? Раз уж ты такой энтузиаст, и все такое.       Луи приглашают на свидание. Он не идиот; он знает, что здесь происходит, вот почему Гарри нервно улыбается, переминается с ноги на ногу и дергает лямку своего рюкзака.       Томлинсон широко ухмыляется в ответ.        — Хорошо, давай сделаем это, — произносит он. — Давай обменяемся номерами, и тогда я смогу скинуть тебе свой адрес. Мы можем заниматься этим целый день.        — Отлично, — отвечает Гарри, и его руки, возможно, немного дрожат, когда он сохраняет свой номер на телефоне Луи. Или, возможно, Томлинсон просто фантазирует.        — Я напишу тебе позже, ладно? — спрашивает Луи, перепроверяя номер Гарри несколько раз, надеясь, что это не какой-то розыгрыш.        — Буду ждать с нетерпением, — отвечает Гарри. Как только он отворачивается, кто-то на другом конце двора кричит: «Эй, Стайлс, иди сюда!», поэтому они быстро прощаются, и Гарри бежит трусцой к своим друзьям. +       — Это чрезвычайная ситуация, Зейн, — произносит Томлинсон. — Мне нужно, чтобы ты убрал своё художественное дерьмо. Я не хочу, чтобы он подумал, что я живу в свинарнике.       Малик, который в этот момент, возможно, претендует на звание Святого Покровителя Терпения, испускает всемогущий вздох, после чего начинает собирать свои карандаши и бумагу.       — В любом случае, что за тёрки с этим парнем? Ты сказал, что разговаривал с ним, сколько, дважды?        — Два раза достаточно, чтобы понять, что он милый и забавный, — парирует Луи. Он подметает пол в крошечной кухне, чего не делали с тех пор, как миссис Малик посетила их прошлой весной и чуть не упала в обморок от беспорядка.        — Мне просто кажется, что ваши отношения развиваются слишком быстро, вот и все, — комментирует Зейн.        — Я не выхожу замуж за этого парня, — произносит Томлинсон, но он понимает, что Малик пытается сказать. Луи всегда был из тех, кто влюбляется слишком быстро, и чаще всего это приводит к тому, что его сердце снова разбивается на мелкие кусочки. Так случилось с Лиамом на первом курсе, а затем с Грегом на втором. И поскольку именно Зейну приходилось каждый раз чинить осколки разбитого сердца Луи, Томлинсон считает, что у него есть право что-то сказать.        — Но если серьёзно, это не имеет большого значения, — говорит Луи. — Я ничего не ожидаю. Просто, типа… я готов к новым отношениям.        — Я рад, — отвечает Малик. — Я останусь у Перри на день, дам вам, ребята, немного пространства. Пожалуйста, не трахайтесь ни на одной из поверхностей, которыми я пользуюсь.       Томлинсон закатывает глаза в ответ и шлепает друга по заднице ручкой метлы, когда проходит мимо.       Он не то чтобы нервничает, потому что, даже если это «свидание», сейчас всё ещё одиннадцать часов утра, а Луи отказывается придавать большое значение тому, что происходит до семи. Прошлой ночью он отправил Гарри сообщение со своим адресом, и тот ответил простым: «Я буду у тебя около полудня? Не могу дождаться!»       Так что это обычная встреча, напоминает себе Луи, вытирая пыль в гостиной во второй раз. Всё как обычно, думает он, разглядывая свой шкаф добрых двадцать минут, решая, что надеть.       — Обычно, — мысленно повторяет он, когда раздается звонок, и он чуть не опрокидывает свою банку содовой.        — Привет, — произносит Луи, открывая дверь. Гарри топчется на пороге с одной из экологически чистых продуктовых сумок, которая до краев наполнена едой, хотя Томлинсон и не просил ничего покупать. Приносить еду, вероятно, признак номер один звездного гостя, так что Луи уже впечатлен.        — Я пришел подготовленным, — объявляет Стайлс. — Куда мне всё это положить?        — Вон туда, — отвечает Томлинсон, указывая на кухню, которая находится всего в паре футов от гостиной и прихожей. Гарри начинает рыться в сумке, вытаскивая разнообразные продукты — мясо для сэндвичей, хлеб, чипсы, фрукты и упаковку «Gatorade» из шести штук.        — Я подумал, что если мы собираемся устроить марафон, нам нужно оставаться сытыми. Алкоголь точно не помешает, — добавляет Гарри немного застенчиво, когда замечает поднятые брови Луи и ухмылку.        — Умный мальчик, — игриво отвечает Томлинсон.       Скулы Гарри заливаются румянцем, и это ему очень идет. Луи подходит к стойке и достает из пачки баночку Gatorade, потому что каким бы милым Гарри ни был, когда он смущен, он не хочет, чтобы ему было некомфортно.        — Это потрясающе, — произносит Томлинсон. — Ты явно понимаешь и уважаешь важность путешествия, в которое мы собираемся отправиться.       — Если честно, я немного переживаю, — отвечает Стайлс +       Прошло всего четыре эпизода, и они уже лежат на диване в обнимку. Гарри первый делает шаг: по классике вытягивает руки по спинке дивана, и Луи не нужно быть гением, чтобы понять намек. Гарри намного выше Луи, и это заставляет того чувствовать себя маленьким, но в то же время таким ценным. Это удобно. Это мило.       Они постоянно комментируют каждый момент, что, несомненно, раздражало бы любого, если бы они были не одни, но это их атмосфера, их фишка. Гарри с самого начала не нравится Джесси, но он уважает Скайлер, за что Луи слегка поглаживает его ногу и говорит:        — Ты хороший человек, Гарри Стайлс.       Гарри выглядит немного сконфуженным, когда Луи внезапно называет его по фамилии, ведь он не говорил её прежде. Луи объясняет, что он услышал его фамилию от профессора в первый день лекций, и это слегка успокаивает Гарри.        — Подумал, вдруг ты выследил меня на Facebook, — произносит он в шутку.       Томлинсон закатывает глаза от услышанного.        — А какая у тебя фамилия? Мне кажется это несправедливо, что ты знаешь мою, а я твою нет, — спрашивает Гарри, но Луи делает вид, что не слышит вопроса. Они обсуждает еще пару сцен из пятого эпизода, в то время как Луи не может найти себе места. Гарри подвергает критике почти каждый шаг героя, это Луи должен комментировать, это он говорит почти все время.        — Томлинсон, — наконец, отвечает он. — Но можешь даже не искать меня на Facebook, так как меня там нет.       — Слишком крут для Facebook? — дразнит Гарри.        — И это мне говорит мистер скинни-джинсы и бандана? — спрашивает Луи. — Ты — настоящий хипстер. Я не могу поверить, что до сих пор общаюсь с тобой.        — Ты святой, — мечтательно произносит Гарри, смотря на Луи сквозь ресницы, одурманенная улыбка тут же появляется на его лице. Гарри милый. Он действительно чертовски мил, и Луи не может сдержать улыбку. Он в полной заднице после первого сезона, а его ждёт ещё четыре.       Они просто пускают все на самотек. Им комфортно, между ними нет напряжения, и Луи уже давно ни с кем не ладил так быстро. Хотя, может и ладил, неважно. Он вспоминает свои отношения с Лиамом и Грегом, как он одержимо пытался произвести на них впечатление, чувствуя необходимость доказать, что он достаточно хорош, даже когда они встречались. И не то, чтобы они не были славными ребятами — они были милыми — но в вся проблема заключалась в собственной неуверенности Луи. Но с Гарри всё по-другому. Гарри травит ужасные шутки, постоянно делает глупые вещи и ведет себя так, будто Луи — это нечто чрезвычайно важное. Гарри великолепен, и то, что он действительно может быть заинтересован в ответ, кажется слишком недостижимым, чтобы быть правдой. Но Луи никогда не был тем, кто смотрит дарёному коню в зубы, или что там блять за фраза.       Когда оба их желудка начинают урчать от голода, они встают и делают бутерброды вместе, синхронно двигаясь вокруг кухонного стола. Гарри кладет на свой сэндвич с индейкой почти все, что есть в холодильнике: латук, помидоры, маринованные огурцы, сыр и, кажется, все приправы в доме, плюс огромное количество чипсов, в то время как Луи ограничился классическим сэндвичем с ветчиной и сыром.        — Ты испортишь свою фигуру, если будешь так питаться, — произносит Томлинсон.       Гарри только смеется в ответ, пожимая плечами.        — Со мной всё будет хорошо.       После того, как они заканчивают есть, Гарри проверяет свои часы и издает тихий стон. Еще слишком рано — даже семи нет — и Луи удивляется, понимая, как сильно хочет, чтобы Стайлс остался.       — Мне наверное пора, — говорит Гарри. Он выглядит расстроенным, и Луи рад, по крайней мере, он будет страдать не один. — Надо лечь спать пораньше, у меня завтра тренировка. Ты же знаешь, как это бывает.        — Эм, да, конечно, — быстро отвечает Томлинсон. Он спит примерно до одиннадцати в субботу, но у Гарри может быть работа или что-то в этом роде. Он не хочет навязываться, поэтому ждет, когда тот сам расскажет о себе побольше.       — Было действительно весело, — произносит Стайлс, натягивая кроссовки. — Я отлично провел время.        — Ну, это лучшее, что сейчас показывают по телеку, — дипломатично отвечает Луи.       Гарри выпрямляется.        — Что можно сказать и о компании, — нахально произносит Стайлс.        — Может быть… мы могли бы сделать это нашим еженедельным ритуалом? — робко предлагает Луи, его сердце вот-вот выскочит из груди. — Я свободен по пятницам, и, знаешь, нам важно продолжить твоё образование. За этим ты и пришёл в колледж.       Гарри ослепительно улыбается в ответ.        — Мне нравится эта идея, — говорит он. — Но… не могли бы мы встречаться по воскресениям? Я обычно занят по пятницам из-за тренировок, но я почти всегда свободен по воскресениям.        — Я полагаю, я мог бы вписаться в твое расписание, — важно отвечает Луи. В любом случае, ресторан, в котором он работает, никогда не работает по воскресеньям.        — Круто, — отвечает Гарри. — И, эй. Может быть, мы могли бы как-нибудь сходить на настоящее свидание? Просто для ясности: я флиртовал с тобой всё это время, и я думаю, что ты действительно чертовски великолепен.       Он говорит это быстро и уверенно, но его нервозность выдают руки, которые отчаянно дёргают потёртый конец его свитера.        — Ты всё это время делал что?        — Чёрт, ты все испортил, — бормочет Гарри в ответ.       Луи хихикает — невероятно мужественно, естественно, — заключает Гарри в объятия, и целует его в сладкие малиновые губы. И это только начало. +       Томлинсон узнает об этом двумя субботами позже, на работе. Он протирает столики в спорт-баре недалеко от кампуса, и это ужасная, ужасная работа. Студенты колледжа дают самые худшие советы в мире, и они заведомо страшные люди, поэтому чаще всего Луи уходит с работы не в лучшем настроении, кипя от плохо скрываемой ярости. Но он работает здесь в течение двух лет, так как он слишком ленив, чтобы найти другую работу, а счета всё ещё нужно оплачивать.       Вторая игра этого футбольного сезона началась в полдень, из-за чего бар переполнен людьми. Луи ненавидит выездные матчи, потому что студенты всегда идут в бары, чтобы наблюдать за ними, сидят там в течение трех часов и заказывают от силы несколько кусков пиццы и пиво. Они шумные и громкие, каждые две минуты что-то проливают, и у Томлинсона уже болит голова от всего этого.       Луи не обращает внимания на футбол. В лучшем случае он случайный наблюдатель за спортом; он ходил на все домашние игры на первом курсе, прежде чем новизна прошла. Он учится в огромном университете, в котором футбол играет ключевую роль, так что, очевидно, он не может полностью избежать всего этого, особенно осенью. Прошлой осенью он провел семестр во Франции и пропустил сезон, а его университет даже не смог попасть в плей-офф, поэтому Луи не считает это большой потерей.       Они, кажется, улучшили свой результат за лето, по крайней мере, Луи основывается на крошечных проблесках побед, когда разносит пиво между столиками. Счет 24-8, начало второго тайма, и энергия в баре в основном положительная — это хорошо, потому что счастливые люди, как правило, оставляют больше чаевых. Томлинсон как раз ставит тарелку с сырной картошкой фри за столик парней в снэпбэках, когда слышит, как один из них говорит:        — Честно говоря, не удивлюсь, если Стайлса получит Хайсман в этом году.       Луи и в лучшие времена было абсолютно похуй на профессионализм, так что прямо сейчас он даже не пытается сделать вид, что не подслушивал их разговор.        — Я сожалею, эм, но о ком ты говоришь?        — Второкурсник? Гарри Стайлс, — отвечает один из парней. — Он был нашим квотербеком третьей линии в прошлом сезоне, но в этом году его повысили до первой линии, потому что Тейз закончил школу, а Лупл — кусок дерьма.       — Точно, — отвечает Томлинсон, испытывая легкое головокружение. Он не отходит от столика, чувствуя себя слишком ошеломленным, чтобы хотя бы сдвинуться с места. Но парень просто принимает это, как приглашение продолжать разговор, случайно выливая на Луи слишком много информации.        — Они называют его везунчик-второкурсник. Он почти установил рекорд по количеству быстрых тачдаунов во время своей первой игры в качестве квотербека. Этот парень, блять, сумасшедший.        — Когда это было? — истерично спрашивает Луи. Он хочет сесть и выпить всё пиво этого парня, но даже в не слишком здравом уме он понимает, что это неэтично.        — В прошлую субботу, игра против Auburn. Как ты мог не слышать об этом, чувак?       Томлинсон не знает, что ответить. Он не работал в прошлую субботу, и в этот день он был с людьми, которые не интересуются футболом. А Гарри никогда не упоминал об этом. Никогда не говорил, что на следующий день после семичасового марафона «Во все тяжкие», он пошёл и чуть не установил рекорд NCAA. У Гарри не было свободного времени с прошлой пятницы, но они виделись в четверг на занятиях, параллельно строя планы на воскресенье. Завтра. Они переписывались почти каждый день, иногда по нескольку часов подряд, и Гарри никогда даже не упоминал об этом.       Он чувствует себя обманутым и даже не знает, имеет ли право на это.       Луи встает из-за стола, в конечном счете понимая, что у него осталось три часа рабочего времени, прежде чем он сможет пойти домой и погуглить всё о Гарри Стайлсе, он всё узнает. Всё. +       Он еле-еле заканчивает смену. Он проводит последние часы, стараясь не пялиться на игру слишком откровенно, но это трудно. На огромном плазменном экране за стойкой бара он может видеть Гарри, он смотрит вверх и видит момент, где Гарри снимает шлем и кричит что-то товарищу по команде. Он выглядит взбешённым. Он выглядит чертовски горячо. И Луи не может не думать о том, что он целовал этого человека.       Они выигрывают со счетом 44-14. Гарри получает два тачдауна. После игры у него берут интервью, но Луи не может на это смотреть, потому что он действительно может взорваться в любую секунду или сделать что-нибудь столь же драматичное. Ему кажется, что его обманули, а он знаком с этим парнем всего три недели, но все равно обидно. Он провёл всё это время, размышляя об их неоспоримой связи, в то время как Гарри даже не сообщил Луи о самой большой части своей жизни. Разве Луи не достоин знать таких мелочей? Недостаточно хорош?       Дома он рассказывает всё Зейну, потому что Малик всегда выслушает его и даст дельный совет по поводу того, что делать дальше.       — Чёрт побери, чувак, — говорит Зейн и раскрывает руки для объятий. Луи падает в них, и вместе читают информацию о Гарри в интернете с ноутбука Малика. Луи остается в объятиях Зейна, возможно для того, чтобы спрятать лицо у него подмышкой, если он увидит что-то ужасное. Он боится, что у Гарри есть девушка. У футболистов есть девушки, это обычное дело. У них не бывает парней.       Однако у Гарри её нет, или, по крайней мере, об этом нет информации. Но, тем не менее, в Википедии есть страница о нём. Он из Лос-Анджелеса, начал играть в футбол в школе и был одним из главных молодых, перспективных игроков для колледжа во времена старших классов. Очевидно, это было грандиозное событие, когда он подписал контракт с университетом Луи. Об этом есть множество статей и короткое дрянное интервью, в котором Гарри рассказывает о том, как ему повезло, как он благодарен, что его мама и сестра поддерживают его. То, что его выдвинули в первую линию — это огромный шаг в его карьере, но тренерский штаб чувствует себя «уверенным, что они сделали правильный выбор.»       Это многое объясняет.        — Эй, у него есть Twitter, — говорит Зейн, тут же переходя по ссылке. Луи закрывает глаза, он не уверен, что его там ожидает, в то время как Малик начинает просматривать его твиты.        — Да уж, этот парень настоящая загадка, — говорит Зейн. — Тут нет ничего плохого, Луи, можешь посмотреть. Его твиты не имеют никакого смысла.       Томлинсон хватает ноутбук и начинает одержимо сканировать страницу Гарри. Картинка профиля — фотография Гарри, стоящего спиной, одетого в белое джерси, на котором написано «СТАЙЛС 17», и черные узкие джинсы. Его аккаунт верифицирован, что само по себе безумие, но кроме этого у него более 30 000 подписчиков. Луи предполагает, что это всё благодаря его таланту, ну и, конечно, потому, что он чертовски горячий футболист. Но при всём этом его твиты — полное дерьмо, Гарри явно не освоил искусство письма из 140 символов. Там куча цитат без указания источника, тексты песен, несколько фотографий его товарищей по команде, очаровательные селфи и немыслимое количество фотографий его кошки. Луи требуются несколько минут, прежде чем он понимает, что некоторые из этих цитат — его, и он не знает, что, чёрт возьми, думать об этом.       Один твит — «Я бы определённо предпочел эпизод «Во все тяжкие», вздремнуть или немного кукурузных хлопьев» — набрал более тысячи ретвитов, и да, это определенно то, что Луи сказал Гарри в классе, когда Стайлс спросил, планирует ли он пойти на домашнюю игру в следующие выходные.       Есть также несколько песен о голубых глазах, но Луи абсолютно не собирается позволять себе думать об этом.        — Это безумие, — произносит Томлинсон. — Что мне делать? Он должен прийти завтра.       Зейн хмурится.        — А что ты хочешь сделать?       Луи понятия не имеет. Они ведь не встречаются, и Гарри на самом деле даже не лгал ему, хотя это был совершенно идиотский поступок. Но Луи чувствует, что все его надежды на то, что они с Гарри могли бы быть в отношениях, ходить на настоящие свидания, что он мог бы отвезти его домой к своей маме, исчезли. Гарри — звезда футбола, и никакие статьи в интернете, которые утверждали обратное, не переубедят его. Возможно, он даже не гей, а Луи — всего лишь его эксперимент. Луи проходил через это слишком много раз, чтобы оступиться снова.       — Может, мне стоит написать ему? Типа: «О, привет, хорошая игра», просто чтобы посмотреть, что он скажет, — произносит Томлинсон, грызя ноготь большого пальца.       Он ждет пару часов, пока время не показывает семь, он сидит за столом, делая домашнее задание по экономике, а затем отправляет «Сегодня была хорошая игра».       После того, как Луи послал сообщение, он некоторое время смотрит на свой телефон, уверенный в том, что сделал правильный шаг. В конце концов, он просто написал Гарри, что тот хорошо сыграл, но период ожидания заставляет его подумать о том, что его сообщение выглядит как заслуженная пассивная агрессия.       Не прошло и двух минут, как его телефон начал гудеть от сообщений.       Ты смотрел игру?       Чёрт, чёрт, мне так жаль, Луи.       Стоило рассказать тебе об этом раньше.       Я знаю, что выгляжу как полнейший мудак, но клянусь, я собирался сказать тебе.       Луи некоторое время не отвечает, потому что ему нравится думать, что Гарри где-то далеко — возможно, едет домой на чартерном автобусе в окружении своих товарищей по команде и чувствует себя дерьмово из-за всего этого. Но он это заслуживает, после того, через что Томлинсону пришлось пройти на работе.       К десяти часам вечера он до сих пор не ответил ни на одно сообщение, и Гарри отправляет последнее:       Я всё ещё могу прийти завтра? Я пойму, если ты не захочешь меня видеть.       Луи издает громкий вопль в одеяло, накрываясь с головой. Поскольку, после всего этого дерьма он всё ещё действительно хочет смотреть Netflix с Гарри, к черту всё это.       Да. В 11 утра.       И это весь его ответ. +       На следующее утро Гарри стоит на пороге его дома в 10:50 с полным пакетом еды и горшком сирени, который явно был куплен в ближайшем продуктовом магазине. Он выглядит не как звезда футбола в своих обычных узких джинсах и футболке Rolling Stones.       — Это предложение мира, — говорит он, драматично вручая цветы Луи. — Прочти карточку, пожалуйста.       Из цветов торчит крошечная открытка, и на ней смазанным почерком написано: «Извини, что СОЛГАЛ тебе!»       — Боже мой, — произносит Луи, не в силах сдержать взрыв смеха. — Что за чёрт? Это не имеет никакого смысла.       Гарри выглядит оскорблённым, когда слышит это. После чего глубоко хмурится.       — Ты разве не понял? Это цветы сирени-       — Хватит болтать, — строго перебивает Луи. Гарри замолкает, плетясь за Томлинсоном на кухню, как потерянный щенок.       — А если серьезно, Луи, мне очень жаль… прости меня, — продолжает он быстрее, чем когда-либо говорил в присутствии Луи. — Я должен был сказать тебе. Я просто. Я думал, что ты знал. И потом, когда стало очевидно, что ты не знал, мне показалось, что уже слишком поздно, и я не знал, как сказать это, не выглядя при этом странно.       — Может быть, когда я спросил тебя, можем ли мы потусоваться в пятницу вечером, ты мог бы ответить: «Не могу встретиться с тобой завтра, у меня игра в Теннесси, и я футболист», — предлагает Луи, и в его тоне не так уж много язвительности. Он ставит сирень на подоконник над раковиной.       — Я знаю, — отвечает Гарри. — Блять, я знаю. Но я боялся, что после того, как ты узнаешь, кто я, ты не захочешь дальше общаться со мной. Так что я просто хотел… оттянуть неизбежное, я думаю.       Луи хочет сказать но мы не можем продолжать видеться дальше друг с другом.       Но он не может.       — У тебя очень уставший вид, — отмечает он вместо этого. Это правда. У Гарри темные круги под глазами, и его волосы непривычно торчат из-под шапочки на голове.       — Мы приехали очень поздно вечером, — пожимает плечами Стайлс. — Или этим утром, я не помню.       — Дерьмо, — отвечает Луи. — Ты не должен был приходить. Мог бы просто сказать мне, что слишком устал.       — Нет, я хотел прийти. Я с нетерпением ждал этого всю неделю, — отвечает Стайлс.       Они проводят остаток дня, просматривая второй сезон, едят нездоровую пищу и разговаривают. Гарри постоянно извиняется, и Луи в конечном итоге толкает его в плечо и говорит:       — Ты прощен. Расслабься.       Это всё очень мило, как всегда бывает, когда Гарри рядом, и Луи думает, что даже если что-то пойдёт не так, они могли бы быть друзьями. Гарри будет отличным другом, он уверен в этом.       Они оба комментируют эпизоды как и раньше, хотя Луи, как правило, заставляет себя замолчать, когда понимает, что сейчас будет захватывающая сцена. Гарри, в конце концов, обнимает Луи так же, как и раньше, только на этот раз Луи вырывается из его объятий с застенчивой улыбкой.       — Оу, — произносит Стайлс, немедленно убирая свою руку. — Эм, прости?       — Все хорошо, — быстро отвечает Томлинсон. — Хочешь что-нибудь выпить?       — Нет, спасибо.       Луи идет на кухню и наливает себе бокал вина, выпивая его в пару больших глотков. Он надеется, что это поможет очистить голову, но, скорее всего, у него просто разболится голова.       Когда он возвращается, Стайлс нервно постукивает пальцами по ручке дивана, опустив голову, смотря на свои колени.       — Ты мог бы, по крайней мере, сделать вид, что тебе интересно, — беспечно произносит Луи.       Гарри в ответ только улыбается.       — Мне не так весело, когда ты не рядом и не вставляешь свои комментарии, — говорит он.       Луи, осмелевший от бокала вина и адреналина, выключает телевизор и садится на диван крест-накрест рядом с Гарри. Стайлс выглядит ошеломленным, но принимает ту же позу, поэтому они оказываются лицом друг к другу.       — Послушай, Гарри, — начинает он. — Я хочу быть честен с тобой, потому что я пообещал себе после моих последних отношений, что буду более открытым.       — Хорошо, — выжидающе отвечает Стайлс. Он терпеливо ждёт, не сводя глаз с Луи.       — Я… — Томлинсон замолкает на секунду. Это не так легко сказать, как он думал, — двое моих последних отношений закончились довольно дерьмово. Я застал своих парней с девушками? Всего через пару недель после того, как мы расстались? И я действительно не хочу проходить через это снова, так что.       Он не говорит Гарри, как Лиам и Грег были добры к нему, но, по сути, сказали ему, что им не нравятся парни «в том плане» после нескольких месяцев знакомства с Луи. И что это заставило Луи чувствовать себя бесполезным, мешающим им строить свои счастливые гетеро отношения.       Он не тупой — он знает, что ему просто не повезло, что это случилось несколько раз подряд. Сначала Лиам, а затем Грег всего пару месяцев спустя. Он знает, что это, вероятно, происходит не только с ним. Он понимает, что на самом деле Лиам или Грег не виноваты в своих собственных сексуальных предпочтениях. Но ничто из этого не делает все это менее болезненным.       — Я не… — начинает Гарри. Он запускает руку в волосы, и его шапочка спадает с кудрей. — Я определённо гей. На все сто процентов. Если ты беспокоишься об этом.       И на сто процентов в шкафу, думает Луи.       — Ты великолепен, — признаёт Луи. — Но я думаю, что я не готов так долго ждать, когда ты наконец-то раскроешься. Так что, возможно, у нас единственный выход, мы просто можем быть друзьями?       Гарри хмурится так сильно, что начинает походить на лягушку.       — Я не хочу этого, — говорит он, а затем быстро добавляет. — Я имею в виду, конечно, я хочу быть твоим другом тоже. Но ты… ты мне нравишься. Сильно. И я знаю, что я не идеал, и я все еще сижу в шкафу, но мы могли бы просто… попробовать? И посмотреть, что из этого выйдет?       И Луи никогда не умел говорить «нет» милым мальчикам. +       Они видятся друг с другом в течение месяца, когда Гарри официально спрашивает Луи, хочет ли тот быть его парнем. Они лежат на кровати Томлинсона, пока в фоновом режиме играет одна из возмутительно хипстерских песен Гарри. Стайлс запускает свою руку в волосы Луи, а другой гладит вверх и вниз его бока. Когда Гарри говорит «Давай станем эксклюзивом», это скорее стон, чем вопрос, просто горячее дыхание, вперемешку со стонами и укусами.       Луи тянет за волосы Гарри, заставляя того застонать еще больше и пытается перевернуть его обратно на свою сторону.       — Что?       Гарри, кажется, понимает, что продолжения не будет, пока он не объяснит, так что Стайлс ворчит и садится рядом с Луи. Он берет маленькую ладошку парня в свои гигантские руки, и начинает играть с его пальцами.       — Я хочу, чтобы ты стал моим парнем, — наконец, говорит он. — Даже если об этом будут знать только Зейн и Перри.       Луи улыбается в ответ.       — Это так романтично.       — Это может быть более романтичным, если ты скажешь «да», — произносит Гарри. Он абсолютный идиот, но он действительно нервничает.       Луи переворачивает парня обратно на матрац, и делает ему изумительный минет. Он надеется, что Гарри поймет его ответ. +       Просто невероятно, как редко их жизни пересекаются в последующие месяцы.       Стайлс почти постоянно занят уроками, тренировками и играми. Луи берёт лишние смены в ресторане в дополнение к своим девятнадцати обязательным часам, так что у него тоже не так много свободного времени. Единственное время, когда они гарантированно видятся друг с другом, — это на занятиях по четвергам и воскресеньям (Гарри отказывается пропускать воскресенья, даже после того, как они закончили курс «Во все тяжкие», даже если накануне вечером была выездная игра, и он не появлялся до девяти вечера). Иногда Стайлс заглядывает после тренировки и вырубается на кровати Луи, пока они вместе работают над домашним заданием. Иногда у них бывает свободное время, когда они оказываются в одном и том же квартале, они вместе пьют кофе или обедают, но Луи не очень любит такие встречи. Как бы сильно он ни хотел быть на публике с Гарри, он чувствует себя еще хуже, когда стоит рядом с ним и не может взять его за руку. Кроме того, к Гарри всегда подходят люди, дают ему пять и обсуждают субботнюю игру, и Луи рядом с ним чувствует себя бесполезным и неловким.       Возглавляемая Гарри футбольная команда остается непобеждённой до ноября. Шумиха по этому поводу не утихает — ESPN назвал его спортсменом месяца в колледже в октябре, и уже ходят разговоры о том, что он, возможно, попадет на драфт в конце года. Стайлс скромно говорит обо всем этом на публике, отказываясь обсуждать что-либо в интервью, настаивая на том, что он хочет «сосредоточиться на сезоне», прежде чем принимать какие-либо важные решения.       Но наедине Гарри признается Луи, что ему страшно. Он не чувствует себя готовым участвовать в драфте, но он беспокоится, что достиг пика в колледже; что, если он останется, у него будет худший сезон и он упустит свои шансы. Томлинсон никогда не знает, что сказать, чтобы Гарри стало лучше во время этих бесед, поэтому ему приходится довольствоваться тем, что он просто обнимает его и дает ему знать, что он рядом.       Тем временем жизнь Луи идет своим чередом, как и всегда. Он сосредотачивается на своих занятиях больше, чем когда-либо, потому что он серьезно задумался о поступлении в аспирантуру, и ему нужно поддерживать свой средний балл. Он тусуется с Зейном и иногда ходит на его вычурные вечеринки, посвященные графическому дизайну, но в основном он просто слоняется по квартире, ожидая, пока Гарри напишет, позвонит или придёт.       Он не ходит на игры, отчасти потому, что обычно во время них ему приходится работать, но в основном потому, что втайне боится, что станет талисманом на несчастье. Ему просто повезло, что они проиграли первую же игру, на которую он пошёл.       Держать отношения в тайне не так ужасно, как ожидал Луи, хотя бы потому, что Гарри чрезвычайно внимательный парень. Он делает всё возможное, чтобы не отставать от жизни Томлинсона, независимо от того, насколько он устал или рассеян. Однажды Луи сказал, что у него важный экзамен по макроэкономике, о котором он беспокоится, и утром в день экзамена Гарри доставил дюжину пончиков к его двери. К ним была прикреплена записка, в которой говорилось: «Не волнуйся, у тебя все получится!»       Если Луи немного расплакался из-за пончика с шоколадной глазурью и посыпкой, никто не должен об этом знать. +       Они впервые занимаются сексом в середине ноября, за день до того, как Луи уезжает на День Благодарения. Гарри остается в колледже на каникулы, у него тренировки всю неделю и игра в праздники, и он всё это время хандрил из-за отъезда Томлинсона.        — Ты забудешь обо мне, пока будешь в отъезде? — драматично спрашивает он, заваливая Луи на кровать.       — Ты меня душишь, — отвечает Томлинсона, широко улыбаясь и пытаясь оттолкнуть Гарри.       Они встречаются уже два месяца, и единственной причиной, по которой у них до сих пор не было секса, является нехватка времени. Но теперь у них есть вторая половина дня и квартира в их полном распоряжении, и кажется пустой тратой времени не воспользоваться этим.       — Ты хочешь? — задыхаясь, спрашивает Луи, когда они целуются на диване. Гарри уже запустил руку в штаны, тяжело дыша и раскрасневшись, его очевидная эрекция упирается в бедро.       Глаза Гарри тут же расширяются.       — Ты серьёзно?       Луи знает, что у Гарри никогда раньше не было секса с парнем. Его опыт общения с парнями до Луи ограничивался взаимной мастурбацией в гей-баре летом перед тем, как он поступил в колледж, что он назвал «поучительным опытом». В выпускном классе средней школы у него был секс с двумя девушками, но это казалось неправильным, и с тех пор он соблюдал целибат.       Томлинсон, похоже, впервые одерживает победу. У него огромный опыт общения с парнями — в старшей школе был Лукас, Лиам и Грег, несколько парней, с которыми он спал во время учебы за границей, во Франции, и его случайные связи в школе.       — Да, да, хочу, — отвечает Томлинсон, поднимаясь, после чего спешит в свою комнату, Гарри следует за ним по пятам. Когда он оборачивается, Стайлс заваливает Луи на кровать и заползает сверху.       — Ты такой красивый, — выдыхает Гарри, трясущимися пальцами расстегивая джинсы Луи. Как только ему удается расстегнуть пуговицу, он стягивает их до лодыжек и снимает полностью. Луи пытается отплатить тем же, но джинсы Гарри слишком узкие, чтобы их мог снять кто-нибудь, кроме самого парня, поэтому он садится у изголовья кровати и наблюдает.       Они снова начинают целоваться, Гарри берет инициативу на себя, его крепкая рука ложится на поясницу Луи. Его руки достаточно большие, чтобы ладонью можно было охватить всю ягодицу, а пальцы достаточно длинные, чтобы он мог без проблем раздвинуть попку Луи и начать играть с тугим кольцом мышц.       Это не первый раз, когда он трогает Луи; к настоящему времени они выяснили, что это одно из любимых увлечений Гарри. Иногда, когда они оба слишком сонные, чтобы обмениваться взаимными минетами, Гарри притягивает Луи в свои объятия и лениво вводит пальцы, пока Томлинсон не превращается в извивающееся, хнычущее месиво, кусая Гарри за плечо и умоляя кончить. После этого Гарри не требуется много времени, чтобы кончить самому — максимум несколько движений ладонью — поскольку он слишком сильно взволнован, просто занимаясь этим с Луи.       У Томлинсона никогда не было бойфренда, который бы уделял столько внимания прелюдии, как Гарри. У него было много секса, и в большинстве случаев секс был довольно хорошим, но секс с Гарри — это как совершенно новое измерение. Похоже, он полностью сосредоточен на удовольствии Луи, а о своем думает в последнюю очередь.       — Ты скажешь мне, если я сделаю тебе больно? — спрашивает Стайлс неожиданно серьезным голосом, приподнимая подбородок Луи, чтобы встретиться с ним взглядом.       Тот кивает и вырывается из объятий, чтобы достать смазку и презерватив из ящика у кровати. Он ловко подползает обратно, дразняще встряхивая презервативом перед лицом Гарри, и произносит:       — Могу я оказать тебе честь?       Гарри откидывается на спинку кровати, заложив руки за голову, и наблюдает за Луи сквозь полуприкрытые веки. Томлинсон знает, что он хорош в части соблазнения, поэтому он сохраняет зрительный контакт, даже когда спускается вниз по телу Гарри и начинает надевать презерватив ртом.       — Я умру здесь, — объявляет Гарри, словно смирившись с этой судьбой, и это было бы шуткой, если бы его голос не был таким напряжённым.       Луи смеётся, нарушая равновесие и слегка давится членом парня. Он отрывает рот и начинает кашлять, держась за грудь, как будто только что проглотил кусок еды.       — Сексуально, — произносит Стайлс, после чего смеётся, потирая спину Луи, пока тот продолжает кашлять.       — Блять, не смеши меня, пока твой член у меня во рту, — наконец вырывается у Луи. Его голос звучит довольно надрывно, учитывая, что он держал член Гарри во рту около пятнадцати секунд.        — Это так мило, — отвечает Стайлс, после чего широко улыбается. — Напомни мне написать это на твоей Валентинке: «Ты заставляешь меня смеяться даже с членом во рту».       То, как он это говорит, так уверенно и очевидно, как будто они всё ещё будут вместе в феврале, заставляет сердце Луи немного трепетать в груди. Он не знает, когда именно Гарри стал такой огромной частью его жизни, или как им удалось добиться такого успеха, но он думает, что, может быть, это потому, что им суждено быть вместе.       Однако он терпеть не может думать о чём-то столь дрянном, как родственные души, когда ему вот-вот засунут член в задницу, поэтому он полностью перестает думать, когда Гарри смазывает два пальца и вводит их внутрь.       Гарри — перфекционист во всем, что он делает, поэтому Луи не удивляет, что он феноменален в постели. Он относительно безболезненно поработал тремя пальцами внутри Луи, и это хорошо, потому что у него огромный член. Он попеременно то сгибает пальцы, то безжалостно разводит их в стороны, похоже, наслаждаясь удовольствием, которое он доставляет Луи.       — Думаешь, ты готов? — наконец спрашивает он. Его голос нарушает тишину, которая раньше была наполнена только всхлипами и сдавленными стонами Луи.       Безусловно, всё он знает, потому что Томлинсон в ответ извивается и пытается засунуть пальцы поглубже целую вечность, поэтому Гарри быстро смазывает свой член. Он переворачивает Луи на спину, подтягивая его ноги так, чтобы они были разведены по обе стороны от его талии.       — Боже, — это всё, что произносит Стайлс, после чего начинает медленно толкаться внутрь, пока Луи не приподнимает бёдра ровно настолько, чтобы полностью принять его внутрь.       — О, черт, — хнычет Гарри, обе руки падают на кровать рядом с головой Луи. Он звучит так, будто вот-вот расплачется, что Луи и собирается сделать, если тот не начнет двигаться.       Член Гарри огромен, вполне возможно, что это самый большой член, который когда-либо был у Луи, и на пару мгновений растяжение становится почти невыносимым. Пока Гарри не берет себя в руки и не начинает двигать бедрами в виде восьмёрки, отчего голова Луи откидывается на подушки, пока он пытается не потерять сознание.       Есть кое-что, что можно сказать о спортивной выносливости, потому что, как только Гарри начинает двигаться, вскоре он тянет Луи за талию и начинает безжалостно трахать его. Он достаточно силён, чтобы удерживать Луи без каких-либо реальных усилий, даже несмотря на то, что тот чувствует себя немного мертвым грузом. Дыхание Гарри становится резким и румянец разливается до самого живота. Но лучше всего то, как он продолжает переводить взгляд с лица Луи на то место, где они соединены, как будто это какое-то чудо.       Проходит некоторое время, прежде чем Гарри находит простату, и когда он это делает, Луи испускает крик, в котором он никогда не признается, и Гарри на мгновение останавливается, прежде чем сделать двойной толчок, каждый раз целясь в это место. Он делает это почти при каждом движении, пока всё тело Луи не напрягается от удовольствия, у него даже не остается сил поглаживать свой член, и вместо этого он размахивает руками, чтобы схватить Гарри за предплечья.       — Блять… я не могу удержаться… — хнычет Гарри, его движения становятся неравномерными, а бедра практически бьются в конвульсиях. Он кончает так внезапно, что это застает их обоих врасплох; он падает сверху на Луи, в то время как влажное тепло наполняет презерватив, и они оба пытаются отдышаться.       Проходит немного времени, прежде чем Гарри перестает задыхаться, но когда он это делает, его первое движение — начать поглаживать ноющий член Луи, в то время как он осторожно вытаскивает свой собственный — теперь безвольный — из задницы Луи. Это немного больно, и Луи шипит от этого движения, но Гарри даже не тратит время на то, чтобы снять презерватив, вместо этого сосредоточившись исключительно на том, чтобы доставить Луи удовольствие. Ему не нужно много делать — Луи достаточно близко — все, что требуется, — это пара рывков и его большой палец, кружащий по чувствительной головке, прежде чем он стонет от оргазма. Толчки длятся долго, и он это чувствует повсюду, как будто он только что получил массаж всего тела после марафона.       Гарри держит его, пока его дыхание не становится регулярным, а затем бежит в ванную и возвращается с теплым полотенцем. Он вытирает сперму с живота Луи и проводит им по его ноющей заднице, хотя он кончил в презервативе.       — Это было неловко, — говорит Стайлс через некоторое время, откидываясь на спину рядом с Луи и нежно соприкасаясь лбами.       Томлинсон, который расслабился так, как может расслабиться только после по-настоящему хорошей порки, приоткрывает веко.       — Что?       — Я вошел на минуты три, — виновато говорит Гарри. Виновато. — Ты даже не кончил.       — Э-э, — отвечает Луи. — Разве?       — Я имею в виду сначала, — уточняет Стайлс. Он звучит раскаивающимся, как ребенок, исповедующийся в грехе в церкви, и это сравнение Луи может оправдать только потому, что ему только что вытрахали мозг.       Томлинсон переворачивается, чтобы они были лицом к лицу, и щиплет Гарри за бок.       — Это не соревнование, Хаз, — говорит он. — Это было здорово. Я тоже кончил очень быстро, на случай, если ты не заметил.       Гарри загорается от похвалы.       — Ты действительно так думаешь? Я чуть не кончил, как только оказался внутри тебя.       Луи хихикает, потому что, конечно, Гарри был бы из тех парней, которые хотят поболтать о произошедшем после того, как они только что закончили трахаться. Томлинсон подумывает поиздеваться над ним за это, сделать изюминку и оценить его навыки по балльной шкале, но он слишком измотан.       — Я так рад, что встретил тебя, — говорит он вместо этого.       Гарри нежно целует парня в обе скулы, и, хотя глаза Луи закрыты, он чувствует его улыбку.       — Ты делаешь меня счастливее, чем я когда-либо был прежде, — тихо произносит Стайлс. +       День благодарения — один из любимых праздников Луи, потому что вся его семья в сборе, дом наполнен счастливыми криками его младших сестрёнок, полно еды, это — та гармония, которой так не хватало ему в последнее время. Он безумно скучает по своим сёстрам, и когда приходит пора возвращаться домой, ему не верится, что каникулы так быстро пролетели. Лотти и Физзи каждый день пишут ему, и он ежедневно получает что-то в Snapchat от близняшек. Отъезд в университет сблизил их, хотя бы потому, что он больше не хочет ежедневно душить их, когда они находятся за сотни миль от него.       Его мама всегда чересчур сильно переживает за него, и этот день не исключение. Она тут же забирает у него дорожную сумку и настаивает, что он нуждается в стрижке.       — Ты слишком худой, — объявляет она. — Я только что испекла печенье. Тебе придется съесть их все.       Девочки почти сбивают его с ног, как только он достигает дверей кухни. Лотти и Физзи перешли в среднюю школу, а близняшки всё ещё в четвертом классе. Как всегда, куча новостей. Более взрослый мальчик пригласил Лотти на выпускной — Луи категорически возражает против этого, хотя их мать настаивает на том, что все в порядке, — а Физзи была выбрана для участия в программе повышения квалификации. Близняшки недавно ездили со школьной поездкой в зоопарк, и они настаивают на том, чтобы показать Луи каждое фото, даже при том, что он видел всё это прежде.       — А как у тебя, Лу? — спрашивает с улыбкой Джей.       — Ой, ты знаешь, всё по-старому, — отвечает он. — Последний год довольно скучный.       — С кем-нибудь встречается? — спрашивает Лотти, шевеля бровями с другого конца стола.       — Абсолютно нет. Мальчики ужасны, — отвечает Луи. Он строгим взглядом смотрит на всех его любимых девочек. — И вы все должны принять это к сведению.       Он любит болтать с ними. Единственная причина, почему он не любит колледж — он не видит, как они растут. Но это неизбежно. Время не остановить, и он надеется, что он никогда не забудет это пору, когда они такие юные и милые.       Трудно хранить в секрете что-то настолько важное, как новый парень, но они с Гарри никогда не обсуждали возможность рассказать об этом своим семьям, и Луи не знает, как сказать: «У меня отношения, но никому не позволено об этом знать».       Его мать, вероятно, скажет ему, что эти отношения обречены, и они принесут ему только боль. Мнение Джей всегда имело большое значение для него. И от мысли об этом ему вдвойне больнее.       Неделя проходит довольно быстро. Он почти каждый день забирает девочек из школы, чтобы сходить в кафе поесть мороженого или отправиться за покупками в ближайший торговый центр, чтобы укрепить свою роль потрясающего старшего брата. Не то чтобы у него было много других дел — ему нужно только подготовиться к нескольким экзаменам и навязчиво писать своему парню.       Гарри, кажется, сходит с ума в колледже, и ничто не может отвлечь его от занятий.       Кампус пугающе пуст без тебя и я очень сильно скучаю по тебееее: (, — приходит сообщение в понедельник утром.       Тренер заставил нас пробежать двадцать кругов, мне кажется, у меня отвалятся ноги, и я сижу в постели, гадая, по какой части тебя я скучаю больше всего. Я думаю, твоя задница выиграет: (, — приходит сообщение во вторник днём.       ДЕТКА, ВОЗВРАЩАЙСЯ! — приходит в среду вечером.       Сообщения Гарри такие лёгкие и весёлые, что Луи почти постоянно ходит с улыбкой на лице. Это становится настолько очевидным, что Лотти это замечает, и остаток недели пытается выпытать у него, с кем он постоянно переписывается.       Отчаянно прошу тебя, пожалуйста, пришли мне свое обнаженное фото, приходит в четверг, где-то в районе девяти часов утра.       С Днем Благодарения, извращенец, — отвечает ему Луи.             Я буду очень благодарен, если ты мне пришлешь фото своей голой задницы. Это так неправильно?       Я смотрю парад со своей семьёй!!!       Держу пари, что ты выглядишь очень мило: (Если не пришлешь эротическую фотографию, так уж и быть, я соглашусь на селфи в зеркале, НАВЕРНОЕ.       Луи выглядит действительно мило, как ни крути. Он одет в один из больших свитеров Гарри (к счастью, никто из его семьи этого не заметил), а его чёлка мягкая и пушистая. Он подходит к зеркалу в ванной комнате, делает обиженное лицо, что, как он надеется, выглядит очаровательно, и отправляет фотографию Гарри со словами Я СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ.       Ответ Гарри мгновенный.       Мой свитер: D: D Я сейчас дрочу!       Луи закатывает глаза и возвращается обратно к своей семье. +       Джоанна уже некоторое время встречается с Дэном, и хотя он кажется отличным парнем, он подходит к Луи, как к дикому зверю, боясь, что если он сделает неверный шаг, тот набросится.       Дэн явно ждет его одобрения, так как Луи, как-никак, единственный мужчина в доме, и это заставляет Томлинсона чувствовать себя очень важным. Он пытается не быть слишком дружелюбным по отношению к мужчине, ведь тот встречается с его мамой. Дэн хороший, правда, хороший. Он называет девочек маленькими принцессами, а маму — королевой, которую он так долго ждал.       На самом деле им не о чем разговаривать, и когда они сидят рядом друг с другом на ужине в честь Дня Благодарения, разговор начинается, как обычно, со спорта.       — Я думаю, у парней из твоего колледжа есть реальная возможность попасть на Чемпионат в этом году, — говорит Дэн, разрезая индейку пополам. Он передает тарелку Физзи, а затем поворачивается к Луи и спрашивает: — Что ты думаешь об этом парне Стайлсе? Судя по тому, что я видел, он просто невероятный.       «Ну, мы трахаемся периодически», — думает Луи про себя, но не говорит об этом в слух.       — Да, он довольно хорош, — вместо этого отвечает он.       Всегда странно слышать о Гарри с другой точки зрения, потому что Луи изолирован от той части его знаменитой жизни. Это заставляет его чувствовать себя странно, потому что Гарри, возможно, самая большая часть жизни Луи. Тот национально известен и успешен, и он, вероятно, собирается стать профессиональным спортсменом, и Луи не должен думать об этом слишком много.       После обеда они семьей собираются в гостиной, чтобы посмотреть игру, которую Луи вообще-то не хочет смотреть. Он уверен, что все эмоции, что он чувствует по отношению к Гарри, в один прекрасный момент появятся на лице, и его мама сразу же поймет, что он трахается с этим чудесным квотербеком.       Он думает о сообщении, которое он послал Гарри несколько часов назад.       Удачи тебе сегодня малыш. Ты должен сегодня выиграть ради меня!       Сообщение остается без ответа, поскольку он знает, что все игроки настраиваются на игру по-разному. Гарри когда-то сказал ему, что он запирается в пустой комнате, и просто слушает музыку, как бы очищая разум.       — Значит, я не должен писать тебе перед играми?       — Нет, — поспешно отвечает Гарри. — Нет, то есть, да. Мне нравятся твои сообщения, я люблю, когда ты пишешь мне.       Теперь Луи наблюдает за тем, как спортивный комментатор анализирует игру — «игра века» между «двумя лучшими командами сезона» — и Луи понимает, что начинает нервничать. Всё могло быть намного проще, если бы он смотрел хоть один матч раньше, но он не только ни разу не смотрел полностью игру, он вообще впервые начинает понимать, что Гарри — звезда, и что его обсуждают по национальному телевидению. Почти невозможно совместить Гарри, которого обсуждают по национальному телевидению, с Гарри, который только вчера вечером прислал ему в Snapchat фото тарелки с бананами и надписью: «Вот что я чувствую к тебе», и это фото действительно не имеет смысла, но, в тоже время, оно такое милое.       — Твой квотербек очень горяч, — шепчет Лотти, садясь рядом с ним на пол. — Моя подруга Анна полностью одержима им. Она распечатала его фотографию и повесила ее над своей кроватью.       Луи открывает банку пива.       Игра с самого начала не задалась. Томлинсон понимает, что защита сегодня играет дерьмово. Гарри делает несколько атак в первой четверти, но другая команда тут же выравнивает счёт. Это продолжается целую вечность — к перерыву счет 17-21 в пользу другой команды. Когда камера снимает Гарри в стороне, он жует каппу и выглядит чертовски расстроенным. Он быстро говорит что-то защитнику, Найлу Хорану, и Луи знает, что тот является его лучшим другом в команде даже при том, что они никогда не встречались.       Счет выравнивается в третьей четверти, когда внезапно Гарри сбивает с ног огромный полузащитник. Луи фактически задыхается от увиденного и протягивает руку вперед, как бы стараясь удержать Гарри от падения. Никто не блокирует его, и Гарри тяжело падает головой вперед. Его тут же окружают игроки по команде, и Луи с волнением смотрит только на Гарри. Он понимает, что Гарри был в шлеме, он знает, что такие случаи неизбежны, но сейчас все по-другому. Он в реальном времени и он не знает, когда Стайлс поднимается.       Гарри медлит с этим, очевидно, ему больно. Но он не хромает, и это хороший знак, и когда ресивер команды спрашивает его о чём-то, тот резко качает головой в ответ. Игра продолжается.       Луи не понимает, что все это время держал мать за руку.       Она вопросительно смотрит на него, а он просто пожимает плечами.       В конечном итоге, команда Гарри побеждает, и Луи задается вопросом, сможет ли он ещё когда-нибудь посмотреть на это. +       Когда он возвращается с каникул на День благодарения, Гарри уже в его квартире, очевидно, его впустил Зейн. Луи проходит в свою комнату, и тут же замечает Гарри, лежащего на его кровати, который свернулся в клубочек и параллельно обнял подушку во сне.       Томлинсон с разбега прыгает на кровать.       Гарри вздрагивает и просыпается, он сначала непонимающе смотрит вокруг, прежде чем ухмыляется и тянет Луи вниз на себя.       — Извини, я чертовски устал, — сонно бормочет он. — Не хотел засыпать.       — М-м-м, всё хорошо, — мычит Луи в ответ, выводя бессмысленные узоры на груди Гарри.       — Я скучал по тебе, — произносит Стайлс. Он нежно обнимает Луи за талию, оставляя невесомый поцелуй на его шее.       — Да, — отвечает Луи. — Я тоже скучал по тебе. +       Первая решающая игра Гарри выпадает на субботу. Неделя выдается загруженной, еще и Луи дополнительно вызывают на работу, и он не знал заранее, что Стайлс будет так занят. Гарри драматично стонет.       — Милый, может останешься? — говорит он.       — Прости, детка, — отвечает Луи. — Подай мне мое поло?       Гарри стонет и протягивает ему поло, которое минуту назад валялось рядом с кроватью. Он опять ночевал у Луи прошлой ночью. Все становится привычным — Гарри снова сидит в трусах, Томлинсон в панике мельтешит по квартире, несмотря на то, что уже почти полдень.       — Я заканчиваю в семь, — говорит Луи. — Но по пути я заскочу на вечеринку к Перри, так что я просто вернусь, чтобы переодеться.       После Дня Благодарения, Томлинсон прилагает больше усилий для того, чтобы пообщаться с людьми кроме Гарри, потому что он знает — некрасиво забивать на друзей, проводя всё своё время с парнем, который даже не рассказывает своим друзьям, что он в отношениях. Гарри не виноват, но. Это всё равно происходит.       — Что я буду делать? — хнычет Стайлс.       — Встреться с друзьями, дорогой, — воркует Луи, наклоняясь, чтобы поцеловать парня в обиженные пухлые губы. — Или у тебя нет друзей?       Гарри всё ещё дуется.       — Я бы предпочел провести это время с тобой.       — Что ж, — произносит Луи.       Они оставляют все как есть, решив, что Томлинсон напишет Гарри, когда будет возвращаться от Перри, чтобы они могли хотя бы провести ночь вместе. Это в какой-то степени уже зависимость, но Луи старается сильно не заморачиваться на этот счёт. Он чувствует, что его жизнь теперь полностью зависит от Гарри; он составляет расписание, отталкиваясь от графика Гарри, в то же время Гарри корректирует свое расписание под Луи.       В конце смены, Майк спрашивает, может ли он остаться до закрытия, так как два официанта заболели, и он не справится один с таким наплывом гостей. Луи собирается сказать, что у него уже есть планы, но затем Майк предлагает заплатить ему в двойном размере, и Луи точно не в том финансовом положении, чтобы отказаться от такого заманчивого предложения. Он отправляет быстрое сообщение Перри, извиняясь за то, что не сможет сегодня прийти, и идет к бару, чтобы наполнить стаканы пивом.       Он не думает о Гарри до тех пор, пока где-то примерно в девять группа шумных парней не вваливается в бар. Они шумные и громкие, и ведут себя как хозяева. Сначала они только раздражают его, потому что они как заноза в заднице, но потом его коллега Элеонор толкает его бедро своим и взволнованно произносит: «Футболисты».       Сердце Луи замирает, когда он замечает Гарри в этой группе парней. Он стоит около Найла Хорана, и они оживленно разговаривают. Луи всегда задавался вопросом, задумываются ли другие игроки насчёт Гарри, потому что он совсем не похож на типичного спортсмена, но им походу все равно, так как они продолжают обмениваться шутками и хлопают его по плечу каждый раз, как будто он лучший из них.       Конечно, они все сидят за столиком, который сегодня должен обслуживать Луи.       — Эль, — нервно произносит Томлинсон, незаметно отводя ее в сторону за стойку бара. — Не могла бы ты обслужить мой столик?       Элеонор хмурится.       — Я бы с радостью, Лу, но я катастрофически не успеваю. У меня самой полный завал.       Луи собирается с мыслями где-то секунд тридцать, а затем сквозь толпу пробирается к столику. Он не трус, и он не боится кучки футболистов, один из которых его собственный парень.       Когда Луи подходит к столу, Гарри смотрит вверх и тут же бледнеет, замечая Луи. Ох.       Он не знает, чего ожидал, но Стайлс не должен выглядеть настолько поражённым, уткнуться лицом в меню, прочистить горло и игнорировать Луи. Конечно, он мог бы просто сказать, что они друзья, или может быть, он мог бы сказать, что Луи учится с ним в одном классе. Он бы даже не солгал.       Томлинсон прочищает горло, натянуто улыбается и произносит:       — Меня зовут Луи, сегодня я буду вашим официантом. Хотите что-нибудь выпить?       Он быстро записывает заказ — в основном пиво, пару газировок, и короткое «воды, пожалуйста» от Гарри, Луи кивает и поспешно уходит. Он не собирается устраивать истерик на работе, потому что это бессмысленно. Он встречается с парнем, который стыдится его, который никогда не представит его своим друзьям, который никогда не расскажет о нём своей матери, но он выше этого.       Он следит за столиком на протяжении всей ночи — ведь это как-никак его обязанность. Спина Гарри напряжена, и он совсем не участвует в разговоре. Чуть позже к ним присоединяется группа девочек-черлидеров, каждая из которых претендует на Гарри. Он только неловко улыбается и вежливо пытается убрать их руки со своих плеч. Это — то, с кем Гарри должен быть, симпатичная девочка, которая будет сидеть рядом с ним на ужине и мило улыбаться его друзьям.       Гарри оказывается очередным Лиамом и Грегом, а ведь Луи обещал себе, что никогда больше не будет вовлекать себя в такие отношения.       И это Гарри, что делает всё в тысячу раз хуже.       Стол пустеет, Стайлс задерживается, он очевидно хочет сказать что-то Луи, но Томлинсон так отчаянно умоляет Элеонору забрать квитанции, что она выглядит пораженной и соглашается.       В конечном счете Гарри уходит, а Луи бежит в туалет, еле сдерживая слёзы. +       Он не пишет Гарри, чтобы тот пришёл после его смены. Очевидно. Он планирует вернуться домой, выключить телефон, может быть, принять расслабляющую ванну с пеной и спать следующие двенадцать часов.       Естественно, Гарри ждет его за пределами его квартиры, что делает невозможными все его прекрасные планы. Он сидит на грязном полу, подавленный, хотя и знает, что на верхней части двери есть ключ, потому что он постоянно говорит Луи, что «небезопасно» оставлять его там.       — Мне так жаль, — это первые слова, слетающие с его губ, когда Луи добирается до верха лестницы.       — Ладно, — спокойно отвечает Томлинсон, вытаскивая из кармана ключ. Он не хочет говорить об этом сейчас, потому что знает, что будет плакать, и это только заставит его чувствовать себя еще более жалким и слабым.       — Я даже не… я не знаю как мне всё исправить, — говорит Гарри. Его глаза покраснели, как будто он уже плакал, и он нервно теребит шапочку в руках.       — Ты не сможешь, — отвечает Луи. — Не сегодня. Иди домой, Хаз. Мы можем поговорить об этом позже.       — Пожалуйста, не надо, — умоляет Гарри, когда Томлинсон открывает дверь, чтобы войти в квартиру. — Я не могу… я не смогу спать.       — Что ж, добро пожаловать в клуб, — на этот раз получилось произнести это вслух. Злобно, в его голосе столько яда, что Гарри выглядит так, словно его ударили.       — Пожалуйста, — еле слышно говорит Гарри. — Мы просто поговорим, и затем, если ты скажешь мне уйти, клянусь тебе, я уйду.       Луи не отвечает, но впускает его внутрь, и Гарри выпускает тихий вздох. Зейна нет — по-видимому, он сегодня ночует у Перри. Луи не пытается включить свет, просто направляется прямиком в свою спальню. Гарри робко следует за ним, как будто он щенок, которого в любой момент могут выгнать на улицу.       — Я действительно хочу спать, Хаз, — устало произносит Луи, включая лампу, которая тут же озаряет своим оранжевым светом комнату. — Мы могли бы поговорить побыстрее?       Луи садится на край кровати, в то время как Гарри нерешительно стоит в дверях, нервно кусая один из ногтей.       — Я не думал, что ты будешь там сегодня вечером, — внезапно выпаливает Стайлс.       — Я сам не ожидал, меня задержали, — он не хочет быть плохим парнем, и тем более лгать Гарри.       — Я просто… некоторые ребята собирались куда-то пойти, и я подумал, почему бы и нет, верно? Потому что я думал, что ты у Перри, и я просто хотел чем-нибудь занять себя, прежде чем приду, и…       — Мне действительно все равно, почему ты там был, — прерывает его Луи.       — Что я должен сказать? — умоляет его Гарри. — Что я должен сказать, чтобы ты простил меня?       Луи уже красный от гнева, потому что несправедливо, что Гарри может сказать что-то, чтобы всё стало лучше. Луи надоело держать в себе этот грязный секрет все эти месяцы и Гарри говорит просто «извини»?! Нет, это несправедливо.       — Не говори ничего! — шипит он. — Потому что мы даже не можем быть вместе, потому что мы даже не пара! Как мы можем расстаться, если мы даже не вместе?       Краска отливает от лица Гарри, возможно, даже быстрее, чем в ресторане.       — Что ты хочешь сказать? — шепчет он.       — Я знаю, что говорю, я даже не твой парень, Хаз, я просто твой секрет, твой грязный секрет, — отчаянно кричит Луи. Он чувствует, как горячие слезы скатываются по щекам. — Что это за отношения такие? Мы прячемся в моей квартире, и никто не знает, кроме Зейна и Перри, и ты даже не можешь смотреть на меня, когда твои друзья рядом!       — Я… — начинает Гарри, но Луи его тут же перебивает.       — Прошло уже несколько месяцев! — говорит он. — Мы вместе уже несколько месяцев, и я даже не могу сказать своей маме, что встречаюсь с кем-то. И когда это прекратится? Смогу ли я когда-нибудь сказать ей об этом? Или кому-нибудь ещё?       Стайлс выглядит подавленным. Он нервно кусает свою губу, в то время как слёзы продолжают скатываться по его щекам.       — Я не знаю, что сказать, — отвечает Стайлс. — Я не могу, ты ведь знаешь, что это не так уж просто…       — А кто говорил, что будет легко? — произносит Луи.       — Это нечестно, — говорит Гарри после небольшой паузы. — Ты не можешь просить меня выйти из шкафа сейчас! Ты знаешь, что это даже не вариант! От этого решения зависит вся моя дальнейшая жизнь!       — Ну и моя тоже! — со слезами на глазах отвечает Луи.       Гарри падает на колени перед Томлинсоном, оборачивая руки вокруг его торса так сильно, что это почти граничит с болью. Они оба плачут, всё так ужасно, но они вместе, они не могут друг без друга. Даже сквозь пелену гнева и негодования Луи знает, что он никогда не бросит Гарри, потому что он влюблён в него, даже если никогда не говорил этого вслух и не позволял себе думать об этом слишком долго. Он не знает, что будет дальше. Ни один из вариантов не выглядит хорошим.       Но сейчас Гарри шепчет «мне очень жаль» куда-то в район ключиц Луи, и тот гладит его в ответ, как бы прощая. Они не в порядке, им больно, но у них нет сил, и они оба падают в кровать, слишком уставшие, чтобы ссориться дальше.       — Я не прошу тебя делать это сейчас, — в конце концов говорит Луи в темноту своей комнаты. Они выключили свет и забрались под одеяло, и Томлинсон знает, что Гарри не спит, потому что его дыхание прерывистое, а хватка на талии становится сильнее. — Я просто говорю, что я не знаю, сколько еще я смогу выносить всё это. +       По понятным причинам отношения между ними напряжены в течение недели, следующей за их ссорой. Они не говорят об этом, потому что Гарри предстоит большая игра, а Луи нужно готовиться к экзаменам, но напряжение витает между ними, словно грозовое облако. Луи колючий, а Гарри грустный, и, несмотря на все то, что они кричали и плакали, на самом деле ничего не изменилось.       Гарри по-прежнему приходит каждую ночь, но они уже не так много переписываются, не следят за жизнью друг друга так часто, как неделю назад. Луи периодически плачет на плече Зейна и пытается забыть всё это, но почему-то не выходит.       В пятницу он занимается в главной столовой кампуса с Ником, своим наставником по курсу политологических исследований. Ник намного старше его, он аспирант, и он смешной, но в то же время строгий, так что Луи в такой-то степени хочет произвести на него впечатление. Он очень похож на Гарри в некотором смысле — он одевается, как хиппи, извращенец, любит странную музыку и обладает притягательной индивидуальностью.       А ещё он по уши влюблен в Луи.       Или, может быть, не влюблен — Ник, вероятно, слишком крут для влюбленности, — но он определенно заинтересован. Луи был бы влюблен в Ника, если бы у него не было Гарри, думает он, и даже не чувствует себя плохо, когда тот немного флиртует, пока они учатся. Ничего особенного — просто несколько улыбок и смех над его глупыми шутками, ну, и, может быть, он несколько раз невзначай коснулся его руки. Это не похоже на измену, и, кроме того, мстительно думает Луи, как ты можешь изменять тому, с кем едва состоишь в отношениях?       Ник и Луи остаются в столовой на обед и ужин, так как сегодня день бесплатной еды. Если бы Луи здраво мыслил, то он бы, наверное, вспомнил, что футбольная команда всегда ест в главном обеденном корпусе за день до домашней игры. Персонал готовит огромные порции паст на ужин, и они все вместе обсуждают стратегию на предстоящий матч. Гарри упомянул об этом несколько раз, так как обычно сразу после этого он идет к Томлинсону.       Но в его защиту можно сказать, что они с Ником на самом деле погружены в работу для класса, изучая некоторые статистические данные на ноутбуке Ника и обсуждая сравнительные данные лонгитюдных исследований, о которых Луи ничего не знает. Ник смеётся над его отсутствием простейших знаний, когда неожиданно громкий шум голосов врывается в зал. Парни поворачиваются в сторону шума, а затем Луи замечает в этой толпе Гарри. Чёрт, чёрт, чёрт.       — Ах, спортсмены приехали, — с сожалением произносит Ник. — Это как заново оказаться в старшей школе.       Луи выдавливает мучительную улыбку. Он надеется, что Гарри его не заметит, но это бессмысленно, потому что Ник выбрал столик, который рядом со столом, где едят спортсмены.       Он точно знает, в какой момент Стайлс заметил его, потому что когда он говорит «Лу?» вслух, он рефлекторно оборачивается.       Забавно, что это всё, что Луи хотел, чтобы Гарри сказал это в ресторане, но теперь он предпочел бы, чтобы Стайлс полностью проигнорировал его.       Ник приподнимает брови.       — Так ты дружишь с нашим знаменитым квотербеком? — насмешливо спрашивает он с каплей любопытства.       Прежде, чем он успевает ответить, Гарри подходит к их столу и смотрит на Томлинсона, нахмурив брови.       — Привет, Лу, — говорит он, полностью игнорируя Ника.       Это довольно грубо. Почти так же грубо как Луи отвечает ему.       — Привет, Гарри. Не смею тебя задерживать.       У Стайлса расширяются глаза от удивления, он открывает рот, как бы собираясь что-то сказать, но потом какой-то парень — полузащитник, может быть, Луи не знает — зовет его по имени, и он уходит, кидая испепеляющий взгляд на Ника.       — Это было немного странно, — проницательно замечает Ник.       — У нас с ним совместные пары, — отвечает Луи, пожимая плечами.       Пару секунд спустя на его телефон приходит сообщение, и он точно знает, от кого оно.       Эй, кто этот парень?       Луи чувствует, как его кожу покалывает. Гарри ревнует, и это заставляет Луи почувствовать себя особенным. Гарри ревнует, и хотя обычно это заставляло Луи чувствовать себя особенным, прямо сейчас это просто выводит его из себя. Как Гарри может ревновать, когда он даже не признаёт, что они вместе?       Он не отвечает на сообщение, продолжая прервавшийся разговор с Ником. Он не заигрывает, он просто дружит, потому что, чёрт возьми, Ник его друг. Он не знает, видит ли их Гарри, ведь он и его команда сидят в подсобном помещении — анклаве, и он вообще не должен думать об этом. Ему разрешено иметь друзей, и пошел он со своим чувством ревности в жопу!       В конце концов, Ник говорит, что он должен идти, так как он обещал другу, что заглянет в драм-кружок, чтобы посмотреть выпуск «The Rocky Horror Picture Show».       — Мы могли бы, возможно, пойти вместе? — предполагает Ник, как бы невзначай задевая руку Луи. — Я уверен, ты сочтёшь это невыносимо хипстерским, но, возможно, тебе будет веселее, чем ты думаешь.       Луи улыбается, но говорит «нет», потому что последнее, чего он хочет, — это обманывать Ника. Он слишком мил, чтобы попасть под прицел одного из самых неблагополучных отношений всех времен.       Гарри приходит к нему поздно вечером, он ведёт себя подозрительно тише, чем обычно. Томлинсон уже лежит в постели и читает книгу, когда он входит, скидывая ботинки и снимая спортивные штаны. Он присоединяется к Луи на кровати, легонько постукивая по дужке его очков.       — Люблю твои очки, — мягко произносит он.       — М-м-м, — в подтверждение урчит Луи.       — Ты не ответил на моё сообщение, — напоминает Гарри. Это не звучит как обвинение, но его голос заметно расстроен.       — Извини, телефон был на беззвучном.       Гарри отрывисто кивает.       — Так, хм, кто был тот парень?       Луи оборачивается, кидая недовольный взгляд в сторону футболиста.       — Это был Ник, — отвечает он. — Мой наставник в моей исследовательской работе. Я не понимаю, я что, должен дать тебе список всех людей, с которыми я общаюсь?       — Нет, — произносит Стайлс. — Лу, это не так…       — Мое терпение на исходе, я не собираюсь ждать, когда ты все-таки заметишь меня, Гарри, — резко отвечает Луи. — Если я сижу с другим парнем, это не дает тебе права внезапно решить, что ты хочешь быть моим парнем       — Ты все время говоришь мне, что я не твой парень, — по Стайлсу видно, что слова Луи сильно задели его. — Но ты знаешь, я… я думаю, что ты мой парень. Я имею в виду… Это то, что я думаю, и что мы могли бы… я не знаю. Я не знаю, как это сделать, — говорит он.       — Я никогда не был в таких странных отношениях, как наши, и мне трудно что-то предполагать.       Услышав это, Гарри начинает тяжело дышать, и Луи переживает, что у него может начаться паническая атака.       — Ты… ты собираешься бросить меня? Это то, к чему всё идёт?       Томлинсон смотрит в потолок.       — Я не знаю, — честно отвечает он.       — Я сделаю это, — отчаянно говорит Гарри. Он садится прямо на кровати, и он действительно задыхается. — Лу, я сделаю это. Я клянусь. Если это единственный выход, чтобы действительно сохранить наши отношения, тогда я согласен.       Это первый раз, когда Гарри даже намекает на каминг-аут, и хотя это то, что Луи надеялся услышать в течение нескольких месяцев, слова кажутся поверхностными. Он действительно не сомневается, что Стайлс говорит серьезно, но последнее, что он хочет сделать, это заставить Гарри выйти из шкафа, прежде чем он будет готов.       Гарри не ошибся, когда сказал, что со стороны Луи несправедливо просить его об этом. Это совсем не то же самое, что хотеть, чтобы обычный парень вышел из шкафа. Дело не в том, что Гарри недостаточно храбр, чтобы рассказать об этом своей семье и друзьям.       Теперь все по-другому, и Луи знает это, потому что для Гарри слишком многое стоит на кону: карьера, будущее и вся его жизнь. Речь идет о том, что он может попасть в первенство Национальной Футбольной Лиги после всего лишь двух лет колледжа, и переехать в Нью-Йорк, или Сиэттл, или Грин Бэй, и Луи хочет быть рядом с ним, хочет поддерживать его и помогать принимать решения, а еще он, вроде как, хочет привязать его к кровати, и плакать, и кричать: «А как же я? А как же я? А как же я?»       — Не делай этого, — произносит Томлинсон. — Я не хочу, чтобы ты делал это.       Он держит Гарри за руку, пока тот пытается нормально дышать. Он задается вопросом, было ли это на самом деле небольшой панической атакой, потому что мысль о том, что Луи бросит его, так напугала его. Ничто из этого не заставляет Томлинсона чувствовать себя лучше. Он задается вопросом, поможет ли что-нибудь.       — Я знаю, что тебе было бы намного легче быть с кем-то вроде Ника, — говорит Гарри. — И это эгоистично с моей стороны просить тебя, типа, подождать меня. Но я… просто я очень тебя люблю, и я не хочу делать ничего из этого без тебя.       Это первый раз, когда кто-то из них признаётся в своих чувствах.       — Я тоже люблю тебя, — отвечает Луи, потому что он любит, и нет смысла лгать. +       Всё становится лучше, потому что другого выхода действительно нет. Они влюблены, и их ситуация отстойная, и даже если они оба приближаются к сокрушительному разбитому сердцу, это того стоит, потому что Гарри будит Луи домашним завтраком в семь утра, прежде чем ему нужно отправится на стадион. Это того стоит из-за того, как Луи целует Гарри в губы и говорит ему: «Удачи сегодня. Я брошу тебя, если ты проиграешь».       Кстати, через три часа после игры, в которой Гарри сделал три тачдауна и обыграл команду соперника со счетом 35-17, он присылает сообщение: «Я рассказал Найлу».       Луи давится своим кофе, и Зейну приходится пять раз хлопнуть парня по спине, прежде чем он будет в состоянии прочитать сообщение. Малик, который не скрывал, как сильно ему не нравится, что Луи является секретом Гарри, на самом деле ухмыляется.       — Неплохо, — произносит он. — Может быть, в следующий раз он сможет определить линию обороны.       — Не будь придурком, — отвечает Томлинсон, не в силах перестать улыбаться.       У него выходной, поэтому Гарри уходит с афтепати пораньше, чтобы зайти к нему. Он крепко обнимает Луи, и они, спотыкаясь, пробираются в его спальню, беспорядочно целуясь. Луи думает, что у Гарри всё ещё адреналин от игры или от откровения перед лучшим другом.       — Я просто, типа, сказал ему, — бормочет Стайлс между поцелуями. Он наклоняется, чтобы стянуть с Луи футболку, и прикасается ртом к одному из маленьких сосков Томлинсона, посасывая так сильно, что бёдра того непроизвольно прижимаются к промежности Гарри.       — Это было так просто. И он просто такой: «О, в этом есть смысл», — выдыхает он.       Секс быстрый, грубый и такой хороший. После этого Гарри притягивает Луи к себе на грудь, продолжая целовать его, как будто не может насытиться.        — Я просто не мог перестать думать о том, что потеряю тебя, — признаётся он, когда они отстраняются, чтобы глотнуть воздуха, соприкасаясь лбами. — И этот парень, Ник. Думал о тебе с ним. Я просто… каминг-аут кажется мне действительно легким по сравнению с этим.       Луи сталкивает их лбами достаточно сильно, чтобы причинить боль.       — Ты такой идиот, — иронично отвечает он.       — Я хочу познакомить тебя со своей мамой, — внезапно говорит Гарри. — И я хочу встретиться с твоей. И Луи всегда придерживался мнения, что любой разговор о матерях должен немедленно портить настроение, но это заявление подготовило его ко второму раунду. +       — Итак. Рождественские каникулы? — предлагает Гарри.       — Хорошо, — тут же соглашается Луи. +       Это нелегко, учитывая, что Луи звонит маме, по крайней мере, три раза в неделю, и он ни разу в их разговоре не упоминает Гарри. Когда он звонит, чтобы дать ей знать, что планирует на рождественских каникулах приехать домой с парнем, она, честное слово, визжит.       — Луи Томлинсон! — говорит она. — У тебя кто-то есть?       — Эм. Да? — робко отвечает Луи.       Наступает долгая пауза.       — Почему ты мне не сказал об этом раньше? — требует она.       — Я чувствую, что ты не поверишь мне, если я скажу, — отвечает он. — Когда я приеду, я всё расскажу тебе, мам, и ты должна предупредить девочек, ладно?       Но в ответ он слышит только крики.       — Но… эм… мы не можем никому рассказать, — говорит Луи. Прямо сейчас, думает он, или, может быть, когда-нибудь. — Мам, ты не можешь говорить это своим друзьям. И предупреди Физзи и Лотти, что они тоже не могут рассказать это своим друзьям, потому что это, своего рода, секрет.       — Луи, — тихо произносит она.       — Я знаю, мам. Но я… я действительно люблю его, ладно? Мне нужно, чтобы вы поддержали меня.       — Конечно, — отвечает она. — Всегда. +       Они распланировали весь декабрь, так что Луи первым делом летит в Лос-Анджелес. Он собирается провести неделю с семьёй Гарри, а затем Гарри собирается приехать, чтобы провести неделю с семьёй Луи. Оттуда он полетит в Нью-Йорк на церемонию вручения трофея Хейсмана, вернётся домой на Рождество, а затем в университет для подготовки к плей-офф.       В Лос-Анджелесе Луи боится, что их будут преследовать папарацци. Он надевает солнцезащитные очки и свою толстовку с капюшоном, пытаясь идти на несколько шагов позади Гарри, пока футболист не смеётся и не хватает его за руку.       — Ты знаешь, что я не знаменитость, верно? — говорит Гарри. — Никто меня не узнает.       Луи не думает, что это правда, потому что некоторые люди определенно смотрят, но он не упоминает об этом. Если Гарри хочет разочароваться в своей новообретенной славе, то это его прерогатива.       Сестра Гарри встречает их в аэропорту на старой ржавой Toyota. Луи, не знает почему, но был уверен, что Гарри из богатой семьи. Они никогда не говорили об этом, но Луи только сейчас понял, ведь у Гарри никогда не было частных репетиторов и мастерство футбола он оттачивал ночью, когда никого не было на стадионе.       Их дом скромный — маленький, но уютный — и Луи сразу же его полюбил. Он с самого начала ладит с Джеммой, потому что она — острая на язык и чересчур остроумная, и теперь они могут дразнить Гарри вместе. Когда Стайлс знакомит его с Энн и Робином, он немного стесняется, но они оба так несказанно хороши, что Луи понимает, в кого пошел их сын.       — Я так рада, что ты здесь, — тихо шепчет Энн на ухо Луи, заключая его в крепкие объятия.       Вся неделя прекрасна. Гарри возит его по всем своим старым местам — в старшую школу, на футбольное поле, в торговый центр, куда он ходил по выходным, даже к дереву, где он впервые поцеловался.       — Будь осторожен, а то я могу начать ревновать, — дразнит его Луи. Гарри толкает его к дереву и целует его до тех пор, пока в глазах не появляются белые звездочки.       Луи притворяется, что больше заинтересован в поиске знаменитостей, но на самом деле он полностью одержим изучением прошлого Гарри. Он хочет увидеть все места, где рос его мальчик, где он впервые разбил коленку. Луи чувствует, что никогда не перестанет влюбляться в него. +       Семья Луи кардинально отличается. У них не столь спокойно, как это было в семье Гарри — несомненно, из-за четырех исчадий ада, бегающих вокруг — так что Луи прилагает все усилия, чтобы Гарри чувствовал себя комфортно.       Лотти и Физзи хихикают и краснеют всякий раз, когда Гарри проходит мимо них, в то время как близнецы нападают на него со всех сторон, задавая миллионы вопросов. Он отвечает на них спокойно, начиная с «Какой твой любимый цвет?» и заканчивая «Футбол — дурацкий вид спорта, зачем ты в него играешь?».       Джей и Дэн, похоже, влюбляются в маленькую звезду с первого взгляда, на самом деле, это так на них не похоже. Гарри просто заставляет всех почувствовать себя комфортно в его компании. Он делает всё, чтобы люди влюбились в него, и семья Луи не исключение.       В какой-то момент Джей заключает Луи в объятия и шепчет: «Мне он нравится, Мишка Бу».       Естественно, Гарри все это слышит, и не останавливаясь называет его Мишка Бу до конца недели. +       Когда Гарри выигрывает Heisman, став лишь четвертым второкурсником, которому это удалось, Луи наблюдает за ним со всей своей семьёй, и никто не удивляется, когда его телефон начинает звенеть после того, как Стайлс уходит за кулисы.       — Боже мой, — говорит Гарри, как только Луи поднимает трубку. — Что, чёрт возьми, только что произошло?       — Я так горжусь тобой, малыш, — отвечает Томлинсон сквозь слёзы, и это первый раз, когда он задумывается, что он мог бы делать это вечно. +       Начало весеннего семестра бесконечно лучше, чем конец осеннего семестра.       Никто в колледже — за исключением Зейна, Перри и Найла — не знает о них, но Луи обнаруживает, что он не очень возражает, когда он может позвонить домой и рассказать своей маме о чём-то милом, что сделал Гарри. Дело не в том, чтобы открыться всему миру, думает он. Главное, что рядом люди, которые о нём заботятся.       Они едва успевают видеться с Гарри, так как его команда тренируется для финальной игры сезона. У них был беспроигрышный сезон, и Луи понимает, что у них все шансы, но Стайлс волнуется. Он перестаёт ночевать у Луи за неделю до игры, аргументируя тем, что: «Ты безумно отвлекаешь меня. Всего две недели, а затем мы никогда больше не будем говорить о футболе».       Очевидно, что это неправда. Гарри должен подписать контракт в мае. Они не говорили об этом, потому что Гарри не может сосредоточиться на чём-то, кроме плей-офф прямо сейчас.       Они добираются до Чемпионата — конечно, благодаря Гарри, и тот приезжает домой на несколько дней, прежде чем опять уедет на «Национальный Чемпионат» и это означает, что у Луи есть парень-призрак на полторы недели.       За день до того, как Гарри собирается лететь в Калифорнию с командой, он приходит с двумя билетами на самолёт, бронированием отеля и двумя пропусками на игру.        — Придёшь посмотреть, как я играю? — спрашивает Стайлс.        — Что, если я принесу тебе неудачу? — отвечает Луи, нервно исследуя конверт.       Гарри громко смеётся в ответ. +       Луи берет на игру Зейна, несмотря на его ворчание: «Что я буду делать на этом скучном футболе».        — Ты должен меня поддержать и это не обсуждается! — требовательно произносит Томлинсон.       Малик, в конце концов, соглашается, потому что бесплатная поездка в Калифорнию — это круто, а еще билеты на игру, которые стоят более тысячи долларов, заставляют его почувствовать себя «гламурным».       Сейчас январь, и на улице жарко. Луи проводит день до игры, отдыхая возле бассейна отеля и шлет Гарри глупые сообщения, которые, он надеется, тот прочитает перед сном.       — Ты теперь часть команды WAG, — говорит ему Зейн.       Луи вздыхает.       — Я предпочитаю WAP. Муж или партнёр.       — Признайся, ты думаешь об этом, — отвечает Зейн.       Томлинсон показывает язык в ответ. +       Луи просыпается в холодном поту утром перед игрой. Он отправляет Гарри сообщение с пожеланием доброго утра и умывает лицо холодной водой. Ходячая неудача, очевидно, было шуткой, но что, если он на самом деле принесет ему неудачу?       Луи, Зейн, Энн, Робин, Джемма и папа Гарри, Дес, собираются в VIP-ложе за несколько минут до начала матча.       — Гарри хотел, чтобы мы сидели все вместе, — произносит Джемма.       Луи не жалуется, учитывая, что он сидит в анклаве с кондиционером, плюс удобное кресло, подносы, наполненные едой.       — Он так рад, что ты здесь, Луи, — небрежно добавляет девушка.       Томлинсон тревожно улыбается, не в силах отвести взгляда от поля, где команды разминаются. Он не может видеть выражение лица Гарри с такого расстояния, но он уверен, что тот нервничает. Луи тоже.       Он сжимает руки Зейна на протяжении всей игры, и он благодарен Малику за то, что тот ничего не комментирует. Луи нервничает, бросая косые взгляды на еду. Он залпом осушает бокал шампанского, прежде чем понимает, что Энн стоит прямо за ним. Он замирает, но она смеётся.        — Это действует на нервы, не так ли? Я чувствую, будто это я играю.       Кто-то произносит очередной тост, но ему всё равно, он смотрит только на одного человека. +       Они выигрывают.       Это была игра Гарри, который делает тачдаун на последней минуте, что обеспечивает победу. Луи почти теряет сознание, прежде чем все заканчивается.       Он смотрит послематчевое интервью с семьёй Гарри. Тот по-прежнему в футбольной майке и в шляпе национального чемпиона, и он улыбается так ярко, что Луи не может отвести счастливого взгляда от него. Джемма стоит рядом с ним, крепко сжимая его руку.        — Здесь так много людей, — говорит он в микрофон. — Очевидно, я должна поблагодарить своих маму и папу, моего отчима, мою сестру и моего парня. И мои товарищи по команде, очевидно, мои товарищи по команде — единственная причина, по которой мы вообще здесь …       Луи не уверен, что проснулся, пока Зейн не хлопает его по затылку. Когда он оборачивается, Малик сияет. — Чёрт возьми! — говорит он, и его объятия — единственное, что удерживает Томлинсона на ногах. +       Это огромная новость. Конечно, это так. Нельзя просто дать интервью после игры после победы в матче национального чемпионата и ожидать, что новости исчезнут в одночасье.       Но в первые несколько дней Гарри не приходится много слышать об этом, потому что он заперт в комнате Луи с кольцом Национального чемпионата и парнем, которому нужно уделять внимание.        — Ты не должен был этого делать, — тихо произносит Томлинсон, проводя пальцами по носу Гарри.        — Ага, — отвечает Стайлс. — Но я хотел. +       Позже Гарри даст интервью для журнала Out и станет представителем почти каждой ЛГБТ-организации, которая попросит его об этом. Он скажет, что это потому, что он может себе это позволить, поскольку он все равно вышел из шкафа, но Луи будет знать, что это потому, что он такой разочаровывающие хороший человек, что по-другому у него и быть не может.       Он выйдет на драфт и будет нервничать несколько месяцев подряд, заявляя, что потерпит сокрушительный провал и разочарует всех.       И однажды, за пару недель до драфта, Луи разбудит его, сказав: «Я просто подумал. Поступить в аспирантуру можно практически везде, верно?»