Хижина дяди Тома

Маленькая перепуганная крыса бежала подальше от развалин небольшого, некогда уютного домика. Там, откуда раздавались надрывные крики и плач маленького мальчика. Мальчика, которого станут боготворить в магическом мире. Возможно, именно эта мысль пришла крохотную крысиную головенку и Питер Петтигрю остановился. В темноте было видно, как шевелится его крохотный носик, а маленькие глаза-бусинки отражают свет начинающегося пожара. Вздохнув совсем по-человечески, Питер осторожно повернул обратно. Дорогу ему преградила набирающая силу стена огня. Побегав взад-вперед и так и не найдя возможности нырнуть в горящий дом, Питер встал на задние лапки и принял свой обычный человеческий облик. Пухлый невысокий человечек с испуганными глазами и тоненькой щеточкой ухоженных усиков поднял волшебную палочку и залил водой пламя. Он шел через развалины, пугливо таращась на кажущиеся живыми тени и гасил огонь там, где проглядывались оранжевые жадные языки. Лестница на второй этаж чудом уцелела при взрыве. Осторожно пробуя ногой ступеньки, Питер взобрался наверх и присел в страхе, глядя на картину разрушения. Там, где стоял Темный Лорд, осталась кучка черной золы, еще курящаяся смрадным дымком. Угол, где была кроватка маленького Гарри был нетронут взрывом. Сохранились даже обои с летающими снитчами. А перед кроваткой, лицом вниз, лежала Лили Поттер. Питер заскулил от страха и осторожно подошел к девушке. Перевернул ее на спину и заплакал. Он сел рядом и прижал к себе безвольное, еще теплое тело молодой женщины, милой хохотушки, умницы, гордости всего факультета, прекрасной матери и жены… самой любимой женщины в мире. Питер гладил ее лицо и плакал. Он прикасался к ее волосам и молил увидеть малейшие признаки жизни в ее остановившихся глазах. Но это было безнадежно — Авада Кедавра не дает своим жертвам второго шанса. Вдохнув запах ее волос, такой особенный, такой приятный, не смешавшийся даже с запахами гари, Питер задрожал. Он поцеловал ее уже остывающие мягкие губы и положил Лили на пол. Питер выпрямился и посмотрел в кроватку. Там заливался слезами причина всех его бед. Именно Гарри был виноват в том, что Лили мертва. Именно из-за него Джеймс лежал сломанной куклой у подножия лестницы. Мысли о том, что это не Гарри, а он, Питер, предал своих друзей, даже не пришла в голову маленькому предателю. Торжествующе улыбаясь, открывая слишком крупные и выступающие резцы, Питер достал свою палочку. То, чего не смог сделать Лорд, сделает он — маленький и храбрый герой. Представив, каких почестей удостоится от преданных последователей Лорда, Питер остановился на секунду, предвкушая триумф, упиваясь им. Он уже занес руку, с языка были готовы слететь слова Непростительного заклинания, отдавая на языке кисловатым привкусом, как где-то внизу раздался знакомый грохот мотоцикла. Питер пискнул в страхе и выронил палочку. Сириус был здесь! Как? Когда он успел узнать о происшествии? Мгновенно обратившись в крысу, Питер схватил палочку и шмыгнул в щель в полу дома. Внезапно перед ним оказалась пустота, где-то умопомрачительно далеко внизу слышались звуки ночной жизни, но как добраться до такой сладкой свободы? Побегав пару раз по краешку разрушенной стены, Питер зажмурился и прыгнул. Страх встречи с Сириусом пересилил боязнь высоты. Летел он недолго и, удачно приземлившись в куст гортензии, Питер, кувыркнувшись в воздухе, скатился на землю. Палочка выпала из его рта и откатилась к корням куста. Шмыгнув следом, Питер заскулил — это была не его палочка! Это была палочка Лорда! Если бы в облике крысы Питер мог зарыдать, он сделал бы это. Как он мог так перепутать?! Его палочка осталось там, наверху! Теперь на него начнется охота! Заметавшись в ужасе, Питер принял решение вернуться наверх и выкрасть свою палочку. Наспех зарыв палочку Лорда в гортензии, маленький крысеныш снова побежал к дому, чувствуя, как щетинки на его шкурке встают дыбом от ужаса. Он тихой тенью проскользнул с первого этажа на второй. Питер слышал, как рычит от горя Сириус. Осторожно выглянув из-за балясины перилл, он увидел, как Блек качает на руках мертвого Джеймса. Сириус прижимал к себе его черную вихрастую голову и выл, словно был сейчас в своем обличье пса. Когда его губы пробежали поцелуями по бледной коже Джеймса, Питера передернуло. Чертов педик! Он всегда подозревал, что дружба Сириуса и Джеймса была слишком крепкой и нежной. Поделом им обоим! Лили не знала, наверное, в какой вертеп попала, сейчас его любимая рыжая девочка свободна ото всех! Свою палочку он нашел сразу и едва успел уменьшить ее заклинанием и сунуть за щеку, как этот чертов мальчишка снова начал орать. Тут же по лестнице взбежал Сириус. Питер от страха потерял всякую способность соображать и просто шмыгнул под кровать Гарри. Там он обнаружил большую сумку со всякими подгузниками и игрушками и тихо заполз в один из многочисленных кармашков. В сумке пахло молоком и тальком, Питер сам не понял, как его сморил нервный сон. Он проснулся, когда что-то заворчало, словно океанский прибой. Спросонья Питер перепугался, пытаясь сообразить, каким образом оказался у моря, от страха он едва не выпрыгнул из своего убежища, но вовремя спохватился. Через секунду он понял, что принял за шум прибоя чье-то громкое сморкание. — Как же так, Сириус? Как же так? — раздался громоподобный голос Хагрида. — Я не знаю, Хагрид. Я просто приехал к ним как обычно, чтобы выпить пару пива с Джеймсом и поиграть с Гарри, отпраздновать Хеллоуин. Но не почувствовал привычных чар. Я рванул что было сил, но вместо иллюзии увидел развалины их дома. Потом услышал, как плачет Гарри и поднялся наверх. Произошедшее ты видел сам, — голос Сириуса был бесцветным и пустым. Смерть Джеймса подкосила бравого Аврора Блека. — А как ты узнал об этом? — Меня, значит, Дамблдор отправил. Сказал вернуть Джеймсу его любимую мантию, ну, ту самую, ты понял, да? — Ясно, — невесело усмехнулся Сириус. — А раньше он ее не мог отдать? Может быть тогда… — договорить он не смог, шумно сглотнув. Тут снова подал голос мальчишка и мужчины переключили внимание не него. — Нужно отвезти мальчика в надежное место. Хагрид, бери мой мотоцикл и дуй к Дамблдору. — А ты куда? — А я хочу кое-что проверить… Все, бывай. По полу зацокали собачьи когти и Питер понял, что Сириус убежал. Он вздохнул спокойнее. Обмануть Хагрида, ни разу не видевшего его анимагическую форму, будет не в пример проще, чем Сириуса. — Так, а кто тут у нас такой маленький, — засюсюкал великан. — Кто тут у нас такой милый? Кто тут у нас штанишки намочил? Ась? Сейчас дядя Хагрид поменяет маленькому Гарри штанишки и повезет к доброму дяде Дамблдору. Хагрид нагнулся, ища среди разбросанных детских вещичек что-нибудь подходящее для смены описанных пижамных брючек, и увидел под кроватью сумку. Питер едва не заорал от страха, когда огромная лапа полу-великана цапнула сумку и вытащила наружу. Перепуганный крыс забился поглубже в кармашек и затаился, готовясь, если что, подороже продать свою жизнь. Тем временем Хагрид наскоро и неумело сменил плачущему Гарри подгузник, завернул его в одеяльце, прихватил сумку с вещами и Питером и осторожно, стараясь не упасть в полуразрушенном доме, спустился вниз. Когда Питер набрался храбрости, чтобы выглянуть из своего крохотного убежища, он едва не получил сердечный приступ: под ним расстилалась Годрикова Лощина с высоты птичьего полета. Снова забившись в карман, Питер стал ждать удобного момента, чтобы сбежать. Он снова успел задремать под рокочущий звук мотоцикла, когда почувствовал, что они пошли на снижение. Хагрид правил к какому-то домику в глубине леса. Лишь только когда завыл волкулак, Питер понял, что они находятся в Запретном лесу. С чего бы это директору встречать своего помощника в таком местечке? Питер, перестав хоть что-то соображать, дрожал от страха. Дамблдора его вид не обманет. Старый директор наверняка все про всех знает. Хагрид внес мальчика на руках в теплоту хорошо натопленной хижины и положил его на стол. Сумку с перепуганным Питером он поставил рядом. Через просвечивающую ткань тот смутно мог видеть, что происходит в комнате. Слева пылал камин, прямо перед ним виднелась голая пяточка Гарри, а справа от беленой стены отделилась высокая тень и подошла к столу. — Значит все произошло, как и было предначертано, — отозвалась смутная тень голосом Дамблдора и Питер забыл, как дышать. — Что же, глупо спорить с судьбой. — Ах, директор, как там все было ужасно, — начал всхлипывать Хагрид. — Джеймс, значит, бедняжка, лежит в гостиной у лестницы, а Лили-лапочка в детской, раскинувшись, словно птичка какая сбитая… — и Хагрид издал трубный звук, в котором Питер распознал рыдания. — Отдохни-ка, Хагрид. Иди, сядь к камину, налей вина и приди в себя. А я пока посмотрю, что у нас с Гарри. Рыдания отдалились, немного поутихли, а вскоре и сменились булькающими звуками выпиваемого прямо из горла вина. Однако Питеру было рановато расслабляться. Он чувствовал, как директор что-то ищет в сумке и перестал дышать от страха. Дамблдор сильно встряхнул сумку, отчего Питер едва не выпал из своего кармана, но открывшийся клапан теперь позволял видеть директора и мальчишку, мирно спящего. Стараясь смотреть сквозь полуприкрытые веки, чтобы отблеск каминного огня, не дай Мерлин, не бросился в глаза директору, Питер видел все, что тот делал с мальчиком. Альбус Дамблдор что-то бормотал, разглядывая покрасневший вспухший шрам Гарри, и качал головой, в такт своим мыслям. Питер видел, что в глазах старого мага не было и намека на жалость или сочувствие к ребенку, только что потерявшему родителей. — Все именно так, как и запланировано, — вдруг выдал директор. — Что вы сказали, сэр? — пьяным голосом проговорил Хагрид от камина. — Ничего, спи уже, — нетерпеливо пробормотал Альбус и тихонько послал в Хагрида какое-то невербальное заклятие. Спустя пару секунд раздался богатырский храп. — Ну, вот, теперь можно не волноваться, что он что-то расскажет, хотя поработать с его памятью не помешает, но это позже. Питер от страха мало что понимал из того, что делал директор, но он увидел, как тот что-то спаивает мальчику. Гарри плакал и сплевывал невкусную жидкость, но директор был неумолим. Вскоре внушительный фиал опустел и Гарри затих. Незнакомое заклятие, произнесенное на непонятном языке, заставило тельце малыша светиться. Питер видел, как жидкость, выпитая мальчиком, начала ярко переливаться, высвечивая каждую косточку, каждый орган. Питер в ужасе смотрел, как зелье проникает из желудка Гарри, разливается через кровеносные сосуды во все клеточки тела, заставляя ребенка светиться все ярче и ярче. Видимо это стало приносить неудобства, так как мальчик начал плакать. Вскоре его крики стали невыносимыми даже для Питера Петтигрю, но директор продолжал стоять и смотреть на извивающегося ребенка. Гарри уже задыхался от боли, захлебываясь в слезах и крике. Питер видел, как странное зелье достигло мозга, начав пылать сквозь хрупкие косточки черепа, когда зелье стало выгорать в глазных яблоках, Гарри потерял сознание и затих. Вместе с ним затихло и пульсирующее свечение. Через минуту Гарри снова стал обычным ребенком, только зверски измученным. Директор сел в кресло у стола и задумчиво рассматривал тяжело дышащего мальчика. Он хмурился или начинал улыбаться, следуя ходу своих мыслей. Питер старался не смотреть на него, чтобы тот не почувствовал его взгляда, а потому волей-неволей, чтобы снова не задремать, глядел на Гарри. С ним вроде бы все было уже нормально, даже покрасневший и припухший шрам не казался таким болезненным. Вспомнив, как через этот шрам били лучи света из головки мальчика, Питер содрогнулся. Светящаяся молния с крохотными лучиками по форме шрама… И крики ни за что ни про что мучимого ребенка. Этому видению было суждено преследовать Питера всю жизнь, пока Темный Лорд не вырезал это воспоминание из его памяти. — Значит и этот перенес зелье, — внезапно раздался голос Дамблдора и Питер вздрогнул. — Как странно. Второй претендент перенес его хуже, но тоже выжил. Если бы я не сделал купирование магии, то Тому пришлось бы несладко. Жаль, что я не успел купировать магию Гарри раньше. Том успел добраться до него, за что и поплатился, глупец. Демон задери этого труса Петтигрю! Как он не вовремя сдал своих друзей Тому! — Питер похолодел в сумке. За сегодняшнюю ночь он постарел лет на десять, не меньше. — Еще бы пару лет и Том, возможно, набрался бы ума и склонился бы передо мной, но нет, гордый мальчишка захотел всего и сразу, не слушая моих советов! Теперь придется кроить замысел заново, вплетая в него новых участников. — Дамблдор встал и начал прохаживаться, не замечая, что говорит вслух. — Какую ошибку я допустил с Томом? Я отправил его в детский дом, а нужно было держать поблизости, но Гиндевальд в то время так следил за мной, я не мог позволить ему проникнуть в мои замыслы. Ах, мой бедный самонадеянный друг! Ты всегда хотел взять власть своими руками, не понимая, того, что когда тебе ее несут на тарелочке и умоляют принять, только бы спастись от нового террориста, — это гораздо лучше. Дамблдор тихо рассмеялся, но этот смех был гораздо страшнее любых проявлений темперамента неуравновешенного Тома Риддла. Питер беззвучно заскулил. Он не хотел этого слышать, он не должен был этого слушать! Теперь ему точно не жить! — Ну что ж, значит, мой план просто откладывается на короткий срок. Но вырастить замену Тому нужно уже сейчас. Гарри я отправлю к его родне, а из Невилла начну готовить нового героя, — тут директор замолчал и задумался. В комнате раздавался только громогласный храп Хагрида и дикое биение крысиного сердечка. * * * — Хватит! — закричал Гарри, выныривая из огромного Мыслеслива. Он упал на пол, тяжело дыша. Гермиона подхватила его с одной стороны, а Малфой — с другой. Она гладила его спутанные и взмокшие волосы, Гарри тихо плакал, а Драко думал, что после того, что они увидели, это совсем не стыдно. Узнать, что вся твоя жизнь — продуманный кем-то сценарий, что если бы не некто, возомнивший себя богом, твоя судьба могла бы стать совершенно иной. Подумав о том, что тогда и его родители могли бы быть сейчас живы, если бы… Всегда это проклятое «если бы»! Драко сглотнул, чтобы не расплакаться, как и Гарри сейчас. Гермиона сжала его ладонь, он благодарно ответил на эту поддержку пожатием. Они долго сидели вот так, втроем, словно одно целое, чувствуя, как страх и горе постепенно отступают. Оставалось лишь одно общее на троих чувство, чувство, в котором они не смели себе признаться. Чувство, которое было сильнее всех магических ритуалов и заклятий в мире. Чувство, могущее победить все и даже смерть.