POV Сомар.
Сколько себя помню, я всегда находился в услужении у императора. Меня, как и всех его солдат, создали в лаборатории. Воспитание проходило в жёстких условиях: ранний подъём, выматывающие тренировки на грани выживания, насильное обучение с помощью съёмного носителя, который «вливал» в нас информацию. Из-за такого детства к двадцати годам из тысячи нас осталось меньше сотни. Потом половину отсеяли как учёных, а оставшихся отправили на воинскую службу, где я провёл ещё пятьдесят лет каторги, выживши только благодаря хитрости и жестокости.
После окончания обучения, нас распределили в отряды зачистки, как пушечное мясо. Но и там мне удалось выжить: закрывшись от чужой боли, я убивал, чтобы самому не пострадать. Через несколько десятков лет меня заметили. Так и началась моя карьера, которую я проклинал каждую ночь, когда просыпался от кошмаров. Дослужившись до адмирала, я стал тайно набирать отряд, который сможет выступить против власти императора. В него входили как военные, так и спасённые нами разумные. Самым страшным для нас была наша «отставка» - только после сожжения разума эмпата нам «дарилась» свобода. Император знал, что ни один из главарей мятежников не примет в свой отряд убийцу эмпата, так как при вступлении в ряды повстанцев, состоящих из разумных, наделённых телепатическими способностями, новичков сканировали. Если проверяющий увидит смерть «сородича», то пришлого не просто выгоняли, но ещё могли и умертвить тем же способом.
Почему же император сразу не проводил такую процедуру? Да потому, что был большой риск того, что исполнитель мог сойти с ума, не выдержав страданий жертвы.
Когда отряд был полностью сформирован, пришла и моя очередь уходить в отставку. Моя «невеста» - этакая серая мышка - была очень сильным аналитиком и разведчиком. Мы и не думали о браке всерьёз, так как меня привлекали мужчины, а её - женщины.
Найдя первого попавшегося эмпата, я приступил к его обнаружению. Установив место пребывания объекта, отправился на встречу к профессору. Предложив ему спонсировать экспедицию, о которой он просто грезил, я предложил ему себя в виде телохранителя. Профессор был так возбуждён, что даже не поинтересовался тем, откуда у телохранителя деньги на путешествие.
Самым неприятным было ещё и то, что «охотник» должен был расположить к себе «жертву»: императору особенно нравилось, когда эмпат осознавал, что его предал близкий человек, видеть отчаянье и надежду, что его спасёт «охотник».
Вот и я стал «ухаживать» за Арином. Но чем больше я с ним общался, тем больше рос мой личный интерес к штурману. Когда окончательно осознал, что влюбился, то попытался избавить его от участи, что он на себя накликал, засветившись ещё в лётной академии. Даже попытался выкрасть его с помощью работорговцев, сделав так, чтобы он исчез. Но парень смог спастись, провалив мой план.
Рассказать правду Арину я не мог, так как его сканировал бы сам император при входе в зал. Меня же, как доверенное лицо, эта процедура обошла.
Я стоял и смотрел в эти доверчивые глаза, которые не веря заглядывали в мою душу, ища ответ на вопрос «за что?» Моё сердце обливалось кровью, но лицо хранило маску невозмутимости. Когда я послал первую волну импульса, Арин попытался сопротивляться, но подавители, что ему давали во время полёта в еде, снизили его силы. Тогда мне пришлось увеличить силу, но при этом не спалить ему мозг полностью, что было очень сложно. Арин сопротивлялся отчаянно, вместе с его криками и моя душа разрывалась на части. Я старался забрать часть его боли, но и оставшегося было достаточно, чтобы мой любимый человечек корчился в агонии.
Когда Арин потерял сознание, мне удалось сформировать «кокон», в который я поместил его сознание, чтобы потом вытянуть из комы, в которую погрузил малыша. Мои люди подтвердили смерть эмпата, вытащив за руки из зала окровавленного Арина. Мне же пришлось задержаться, дабы получить документы, подтверждающие мою отставку. Вместе с ними снималась привязка, по которой нас легко могли найти в любой точке галактики. Когда с формальностями было покончено, мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не спеша выйти из тронного зала, пройтись по коридору и выйти из здания. Там я сел в аэромобиль и, убрав маячки, полетел к крематорию, к которому уже подлетал на критической скорости. Как только аэромобиль остановился, я побежал в здание, молясь, чтобы не опоздать. Введя нужные цифры в замок, на ходу делал запрос на «тело» Арина. Так как крематорий работал полностью автоматизировано, а тела доставлялись в специальных капсулах, состоящих из прессованного картона и выполняющих функцию гроба, то мои люди смогли только задержать отправку, так как сами были ещё под «привязкой» императора и очень рисковали.
Когда компьютер выдал информацию о том, что тело через десять минут будет кремировано, я думал, что поседею. Вставив флешку в панель управления, стал загружать вирус, который остановит процесс и сделает запись, что тело штурмана сожжено. Если б я в ручную попытался вскрыть капсулу с Арином, то система восприняла бы это как атаку, и мы бы были уничтожены на месте оба, ещё бы сигнал тревоги вызвал бы сюда отряд зачистки. Сердце медленно отсчитывало секунды загрузки команды, а глаза следили за движением капсулы по ленте в пылающий зев печи. Когда до него осталось несколько метров, я не выдержал и побежал к Арину, наплевав на всё. Для меня уже не имело значения, что мы можем погибнуть на месте. Смотреть на то, как огонь поглотит капсулу с парнем, было выше моих сил. Но судьба была на нашей стороне, и программа сработала вовремя. Вытащив Арина из бумажного мешка, я проверил его пульс, который слабо, но бился. Прижав к груди своё сокровище, направился к аэромобилю. Уже внутри аппарата, я связался с «Каплей», которая, якобы «тайно» следовала за нами, пытаясь спасти члена экипажа. Услышав мои позывные, кэп неохотно вышел на связь. Долго не объясняя, я приказал готовить медблок для Арина. Услышав имя штурмана, кэп стал быстро отдавать приказы. Через четверть часа Арин был помещён в бокс, где сразу стали производиться реанимационные действия. Меня вытеснили в коридор, где стали методично избивать. Я не сопротивлялся, так как знал, что правда на их стороне. После очередного удара сознание покинуло меня.
Когда пришёл в себя, тело было сплошным комком боли: лицо опухло, не хватало нескольких зубов, глаза заплыли, из-за перелома носа, дышать мог только ртом, сломанные рёбра и несколько пальцев, вывихнутое плечо и множество гематом на всём теле. Проанализировав своё состояние и решив, что могло быть и хуже, я встретился глазами с капитаном. Следующий час мы разговаривали о том, что произошло. Выслушав меня, кэп пришёл к выводу, что мои действия имели резон. Ящер понимал, что, так как Арин «засветился» в летучке, то его бы нашли в любом случае, и тогда последствия были бы ещё хуже. После этого меня отправили в медблок, где док меня подлатал. Все уже знали мою историю, видимо, Алиса включила подслушку и передала запись всему экипажу.
Через неделю состояние Арина не улучшилось. Физически он был здоров, но из комы так и не вышел. Никакие новшества не могли исправить ситуацию. Я пытался сам вывести его из этого состояния, силой «вытащить» его сознание, но как только приближался к «кокону», Арин закрывался ещё сильней. Теперь он воспринимал меня как угрозу. Всё чаще вспоминался радужный свет его души, когда он открывался мне. Вспомнилось, как хотелось погрузиться в него, слиться, и как отказывал себе, не смотря на то, что моя душа требовала этого. Так хотелось вновь ощутить это, но я сам всё разрушил.
Когда все попытки помочь исчерпали себя, мне на помощь пришёл один из первых эмпатов, которых мы спасли таким образом. Кэро был моей последней надеждой…
Конец POV Сомара.
Арин сидел в позе эмбриона, обхватив колени руками и положив голову на колени. Его окружала чернота, которая гнетуще действовала на штурмана. Он потерял счёт времени. Попытки вырваться из ловушки ни к чему не привели. Душу разъедала тоска. Он не ощущал физической боли, уже не понимал, почему у него было чувство, что его разорвали на части, стали забываться лица и имена, оставаясь лишь серыми размытыми силуэтами. Но вот черноту пронзил золотой луч, который попытался коснуться его. Тут же всплыло имя – Сомар. Арин уже хотел ринуться к нему, но тут сильная боль воспоминаний скрутила его, и он отпрянул от луча. Теперь он уже не манил теплом и лаской, а был тем, кто загнал его в эту черноту, кто причинил боль. Штурман даже не заметил, как его «кокон» оброс острыми шипами, которые он создал сам. Шипы переросли в щупальца, которые атаковали враждебный луч, но тот упорно пытался прорваться внутрь кокона. Чем упорней золотой пробивался, тем жёстче щупальца рвали его. После множества попыток луч отступил, и Арин опять погрузился в темноту.
Опять потекли минуты, а может и дни одиночества, но теперь штурман пытался сосредоточиться на воспоминаниях, чтобы найти якорь, который поможет ему выбраться из ловушки.
В один из таких моментов в темноте появился серебряный огонёк. Он завис у вмиг ощетинившегося шипами кокона. Завораживая Арина своим сиянием, огонёк стал менять форму: сначала перед штурманом возник стальной цветок, напоминающий лилию, потом стали возникать фигурки зверей. Арин захотел прикоснуться к ним, но огонёк стал удаляться. Не мешкая, штурман потянулся за ним. Где-то билась мысль, что это может быть враг, но как только Арин остановился, чтобы проанализировать свои ощущения, как серебряный огонёк принял образ двухвостого кота-лиса. «Нежка!!!» Вот он - тот якорь, что искал Арин. Уже не мешкая, штурман устремился за серебряным зверьком, который поспешил к появившейся из ниоткуда светлой точке, которая постепенно увеличивалась в размерах. Уже на подходе к светлому пятну, кокон лопнул и Арин с ужасом стал понимать, что опять проваливается в черноту. Но тут его схватил зубами серебристый и сам потащил на выход из темноты…
***
Арин открыл глаза и в тот же миг зажмурил их, так как свет больно ударил по ним, и тут же услышал голос, который потребовал приглушить свет. Штурман хотел поблагодарить, но из горла вырвался только хрип.
— Тише, не спеши! У тебя был сорван голос, связки ещё не восстановились, хоть ты физически и здоров.
Во второй раз открыть глаза было намного легче: к комнате царил полумрак. Слегка повернув голову, Арин встретился со множеством счастливых глаз. Он обвёл всех недоумённым взглядом.
— А вы кто? - спросил он, чем ввёл всех в шоковое состояние. В комнате воцарилась оглушающая тишина.
— Арин, ты не узнаёшь нас? - спросил ящер, что стоял ближе всех.
— А должен был? - удивлённо спросил штурман. Тут заговорил орк:
— Видно пострадала та часть мозга, что отвечала за память. Теперь она восстановлена, но, видимо, память вернётся позже.
Арин попытался сесть, но его остановили.
— Тебе пока нельзя вставать, ты слишком долго лежал.
Штурман уже хотел закрыть глаза от усталости, как его руки коснулось что-то мокрое. Скосив взгляд, парень увидел пушистого зверька.
— Нежка! Привет, малыш! Если б не ты, я бы не выбрался! Спасибо!
В ответ сознания Арина коснулось море любви и обожания. Недолго думая, зверёк запрыгнул к штурману на кровать и улёгся под бок. Обняв Нежку, Арин с улыбкой на губах, провалился в спокойный сон без сновидений, не заметив боль в глазах того, кого не так давно любил, а теперь даже не вспомнил…
***
Постепенно память вернулась к Арину. За всё это время он ни разу не видел Сомара, хоть и знал о его присутствии на корабле. Друзья пытались рассказать о мотивах его поступков, но штурман пресекал их попытки. Он много общался с Кэро, невысоким парнем, хрупким на вид, но со стальным стержнем внутри. Именно этот эмпат был тем самым серебряным лучом, что смог вытащить Арина. Парень рассказал о том, как и сам прошёл через такую процедуру, но смог простить своего «палача», с которым уже много лет живёт счастливо. Так же поведал о том, сколько было спасённых, что все они сформировали организацию, которая ищет и спасает эмпатов.
Когда «Капля» села на планету Мора для дозаправки, Сомар набрался храбрости и пришёл к Арину, тот уже был готов поговорить с ним, полностью закрыв своё сознание. Но сердце-предатель всё же быстрее забилось, когда мужчина вошёл в каюту штурмана.
Сомар стоял и смотрел на своего любимого человека, не зная с чего начать разговор: все заготовленные заранее слова вылетели из головы.
— Арин… Я хотел рассказать…
— Я уже всё знаю. Мне Кэро всё объяснил.
Сомар облегчённо вздохнул, но следующие слова штурмана заставили его опять напрячься.
— Но это не значит, что принял. Я раскрыл тебе душу, сам знаешь, что это такое, а ты ударил по самому незащищённому. После этого я не смогу тебе доверять, опасаясь удара в спину.
— Арин, я прошу тебя, чтоб ты сейчас сканировал моё сознание, я полностью открыт. Ты сможешь убедиться, что я больше не сделаю тебе больно…- сказал Сомар и сделал шаг на встречу к штурману. Тот, протестуя, поднял вверх руки, останавливая мужчину.
— Знаешь, Сомар, несколько месяцев назад я был бы счастлив от этого, а теперь не хочу. У меня тоже есть гордость и чувства. Я больше не хочу иметь с тобой ничего общего. Мне уже не важно, что руководило тобой и твоими поступками. Ты предал моё доверие, мою любовь. Я принял решение: сегодня ты навсегда покинешь мою жизнь. Если ты не сойдёшь с корабля, то это сделаю я. И запомни: как бы мне не было больно или тяжело, но тебя забуду. Выдерну все чувства к тебе, даже если моё сердце истечёт кровью.
После этих слов, Арин вышел из каюты, оставив ошеломлённого мужчину осознавать, что его солнце больше не будет светить для него, а его мир погрузился во тьму…
