Рождественские каникулы

— Ну как тебе мой рождественский подарок? Понравился? — игриво проворковала блондинка, застёгивая пуговицы на своей рубашке. Драко никак не прокомментировал её реплику, наивно полагая, что та сама покинет его кабинет. Без лишних объяснений со своей стороны. Рано или поздно. Но судя по тому, как она уселась на его рабочий стол, он предположил, что уходить она вовсе не собиралась. — Может, поужинаем завтра где-нибудь? — неожиданно спросила она, застав Малфоя врасплох. Он устало закатил глаза. — Боюсь, это невозможно. — Это ещё почему? Или ты встречаешься ещё с кем-то кроме меня? — она театрально надула губы и посмотрела на него тем особым взглядом, который жутко раздражал Малфоя, отчего ему захотелось избавиться от неё как можно быстрее. Завязав галстук, он подошёл к ней и сказал: — Давай проясним ситуацию, дорогая. Мы с тобой переспали. Один раз. И больше этого не повторится, — а потом шёпотом на ушко добавил: — Никогда. — Но ты ведь говорил, что… — Я врал. Считай, что это был мой подарок тебе на Рождество, — и он покинул кабинет, прежде чем до него донеслось громкое «мерзавец!». В приёмной всё ещё сидел его секретарь. — Хизер, — обратился к ней Драко. — Да, мистер Малфой. — Как только эта особа, — он кивнул головой в сторону двери, — покинет мой кабинет, будь добра, закрой его на ключ. Меня не будет все выходные, так что попроси Томаса отогнать служебную машину в гараж, я поеду на своей. Если что, звони, я всегда на телефоне. — Да, сэр. Он хотел уже было уйти, но вдруг развернулся. — Ах да, чуть не забыл, — Малфой достал из внутреннего кармана белый конверт. — С Рождеством, Хизер. — Спасибо, мистер Малфой. И вас с Рождеством! Спустившись по лестнице и сев в машину, Драко первым делом включил мобильный телефон, чтобы проверить список поступивших сообщений. В его телефоне оказалось сорок пропущенных вызовов, преимущественно от Нарциссы. Ещё недавно ни мать, ни отец не знали о таких средствах связи, как Интернет и мобильный телефон, и Драко довольно долго пытался привить любовь к прогрессу своим родителям. Нарцисса быстро смогла освоить все нововведения, а вот Люциус до сих пор пугался телефонных звонков и считал, что вся эта техника была разработана маглами для того, чтобы запугивать таких, как он, чистокровных волшебников, или морочить им голову. Поэтому каждый раз, когда Драко звонил Нарциссе или когда звонили ему самому, Малфой-старший вздрагивал. Драко как раз намеревался перезвонить матери, когда его телефон завибрировал: — Да, мам, — ответил он. Он нажал кнопку зажигания, и двигатель завёлся. — Да, я сейчас выезжаю. Охранник, сидевший в своей кабинке, нажал кнопку подъёма автоматической решётки — и ворота открылись. Драко кивнул ему в знак благодарности и выехал на улицу. — Я понял, мам. Через сколько буду? — он по привычке посмотрел на часы. — Где-то через час. Может, полтора. Мам, я помню… Услышав громкий визг тормозов и оглушительный рёв гудка, Драко бросил взгляд на дорогу и увидел быстро надвигающуюся на него машину. Яркий свет фар прямо ему в лицо заставлял прищуриться. Ничего не было видно. Дорога была скользкой. Пытаясь избежать столкновения, Малфой вывернул руль. Тщетно. Машину занесло. Драко разжал пальцы, и его телефон с глухим стуком куда-то упал. Резкий удар. Последним, что он увидел, были удивление и шок в глазах мужчины — зеркальное отражение его собственных чувств. Он услышал хлопок и почувствовал запах бензина. В телефоне продолжал звучать голос Нарциссы: — Драко, сынок, ты меня слышишь?.. Почему ты молчишь?.. Драко, что произошло? Боль сковала тело. Ни пошевелиться, ни закричать. От бессилия он закрыл глаза. А дальше… Дальше – ничего.

***

— Здравствуйте, миссис Уизли. Прошу вас, присаживайтесь, — полный лысоватый мужчина указал рукой на стул, стоящий напротив его стола. Гермиона осмотрелась. Высокий белый потолок в кабинете директора был изящно украшен, словно это был и не кабинет вовсе, а музей. Комната была заставлена красивой дорогой мебелью. Стол, диван и огромный шкаф выделялись из общей концепции дизайна, так как были насыщенного кофейного цвета, добавлявшего кабинету официальности. На письменном столе располагались бумаги, телефон, а также фоторамки, которые Гермионе рассмотреть не удалось — скорее к счастью, чем к сожалению. — Чай? Кофе? — вежливо поинтересовался директор. Гермиона просто покачала головой в знак отказа. — Миссис Уизли, я позвонил вам, так как просто обязан сообщить вам некую информацию. Гермиона взволнованно произнесла: — Что-то с Хьюго? Директор набрал в грудь побольше воздуха, а затем продолжил: — Не стану ходить вокруг да около. Ваш сын несколько дней подряд систематически прогуливает уроки. — Этого не может быть, — возразила она. — Как бы прискорбно это ни звучало, но факт остаётся фактом. Хьюго три дня не появлялся в школе. И сегодня мы выявили причину столь странного поведения. — Что вы имеете в виду? — Дело в том, что сегодня утром миссис Трейнор — наша учительница математики — видела, как Хьюго пытались избить. Гермиона в шоке прикрыла рукой рот, но прежде, чем она успела что-либо сказать, директор продолжил: — К сожалению, миссис Трейнор не смогла рассмотреть их лица, а Хьюго по этому поводу ничего не говорит. На школьном совете мы с коллегами обсудили сложившуюся ситуацию и пришли к мнению, что вашего сына запугали. — И вы так спокойно об этом говорите? — Поверьте, я прекрасно понимаю ваше негодование. — Как давно это началось? — словно не обращая внимания на его слова, проговорила она. — Я не знаю… Гермиона бросила на него ненавидящий взгляд. — Как это вы не знаете? Вы, как директор, несёте полную ответственность за детей и то, что происходит с ними в стенах вашей школы. Разве не вы должны предугадывать события и делать всё возможное во избежание подобных ситуаций? — Поверьте, миссис Уизли, я сделал всё от меня зависящее, но результатов это не дало. Хьюго не идёт на контакт с нами. Если он и дальше будет покрывать тех, кто досаждает ему, я не смогу принять соответствующие меры. — И что же вы хотите от меня? — Поговорить с ним. Вы знаете его, как никто. Прошу вас. Гермиона кивнула. Директор взял трубку и проговорил: — Заходите. Дверь открылась. В кабинет вошёл Хьюго в сопровождении пожилой женщины. Мальчик не поднимал глаз, не смотрел на мать, отчего у Гермионы сжалось сердце, но даже так она смогла заметить кровоподтёк под левым глазом и ссадины на руках. Она бросилась к сыну: — Хьюго, мальчик мой. Что случилось? Директор поднялся из-за стола. — Пожалуй, я вас оставлю. Как только дверь за ним захлопнулась, Гермиона принялась внимательно осматривать его, стараясь сдержать рвущиеся наружу слёзы. — Пожалуйста, скажи мне, кто это сделал? Хьюго отстранённо пожал плечами. Видеть сына таким было больно. В последнее время он всё больше замыкался в себе и собственных мыслях. Впервые Гермиона не знала, что делать, что говорить. Она не могла сказать, что всё будет хорошо, не могла дать ему ложную надежду, что скоро всё образуется, ведь она сама не была в этом уверена. Она взяла исцарапанную руку сына, прижала её к сердцу и проговорила: — Мы всё преодолеем. Но Хьюго так и не взглянул на неё. *** Заведение, в котором теперь работала Гермиона, называлось просто — «Кафе у Джо». Хозяином его был никто иной, как Джо Харпер — добродушный мужчина с приятным голосом и глазами, которые, казалось, умели улыбаться. Он любил щеголять в выцветших синих джинсах и красной футболке, а в холод надевал утеплённую олимпийку. Не работа мечты. Но выбирать некогда лучшей ученице Хогвартса не пришлось. Кафе сложно было назвать модным. Вообще, всё, что было в этом городе, не подходило под это описание. Здесь не было шикарных машин, богатых людей и популярных заведений. Здесь все знали друг друга чуть ли не по именам и могли спокойно ходить друг к другу в гости без предупреждения. И все были рады. Переехав сюда, Гермиона первое время еле сводила концы с концами. Начинать жизнь с чистого листа оказалось сложнее, чем она себе представляла. Но не было такой проблемы, с которой Гермиона экс-Грейнджер не справилась бы. Развод с Роном, переезд из Лондона в захолустный магловский городок, отсутствие приличной и достойной работы, отказ от магии. Раз уж решила сжигать мосты — то делай это, не оглядываясь назад. В этом городе она училась жить по-новому: без войн и сочувствующих взглядов, без общественного мнения и предрассудков, без ночных кошмаров, а главное, без волшебной палочки. Гермиона посмотрела на столик, за которым сидел Хьюго со второй официанткой Мией: они с особой тщательностью вырисовывали что-то на листке бумаги. Посудомоечная машина тем временем известила её о том, что посуда вымыта; она достала из неё поддон с тарелками, чашками и стаканами и принялась расставлять их по своим местам. Услышав очередную шутку Джо, Гермиона рассмеялась. Несмотря на все свалившиеся на неё проблемы, в кафе было трудно не смеяться. Мужчины у барной стойки были настолько благовоспитанными, насколько вообще могут быть благовоспитанными мужчины, ругающиеся со спортивными комментаторами во время телевизионных трансляций. Весёлые разговоры Мии и Джо четыре дня и три вечера в неделю отвлекали её от мыслей, и ей не приходилось сидеть дома в полном одиночестве, с кучей грязного белья и переживать из-за того, с чем она не в состоянии справиться. Кафе заполнялось, и дело было не только в том, что наступил вечер пятницы. Стоял канун Рождества. А это значит, что у всех жителей намечались длительные выходные, у Джо — приличная выручка, а у неё — приличные чаевые. Гермиона с полным подносом маневрировала между столиками, каждый раз бросая обеспокоенный взгляд на Хьюго. Он всегда вёл себя с людьми как-то отстранённо. К нему ни разу не приходили друзья из школы. И причина была проста: их у него не было. «Он не такой, как все. Он особенный», — повторяла она себе. Гермиона прекрасно помнила, что значит быть одной. И от этого сердце разрывалось вдвойне. Предательство Рона не вызывало в ней столько боли, сколько отсутствие улыбки на лице собственного ребёнка. Она настолько сильно погрузилась в свои раздумья, что обратила внимание на Джо, только когда он стукнул тарелкой о барную стойку. — Кстати, забыл предупредить: после праздников будем устанавливать новую большую кассу. Нужно будет только тыкать пальцем. — Зачем? — Затем, что эта старше меня. И, к сожалению, не все могут считать так же быстро, как и ты. В прошлый раз, когда Мия сдавала выручку, я перепроверил её и не досчитался двадцати фунтов. Попроси её сложить двойной гамбургер, пинту фирменного и жареные креветки — так у неё глаза на лоб полезут. А ещё она просила для тебя выходной, чтобы подработать в твою смену. — Это ещё зачем? — Затем, — подлетела к ним улыбающаяся Мия, — чтобы ты, наконец, развлеклась, а не тухла в этом пропахшем плесенью и пивом заведении в обществе старых ворчливых мужчин. — Ты кого это назвала старым? Но сделав вид, что не услышала вопроса, Мия обратилась к Гермионе: — Я знаю, ты скажешь, что это не моё дело, но ты живёшь здесь уже год и ни разу не выходила за пределы своего дома и этого кафе. — Мне не с кем оставить Хьюго. — Неправда. Ты можешь оставить его со мной. — Не думаю, что это хорошая идея, Мия. — А я думаю, что нельзя тратить свои лучшие годы невесть на что. И я не о Хьюго, а о том образе жизни, который ты ведёшь. Почему ты отказываешься от свидания с Вудсом? Гермиона хотела ответить, но Мия добавила: — А вот и он, — и скрылась, оставив Гермиону один на один с подошедшим к барной стойке парнем. Такие мужчины, как Барри Вудс, способны разбить девушке сердце на мелкие осколки. У него были светлые русые волосы и высокие, слегка загорелые скулы. Он работал на стройке, отчего его тело выглядело безупречно красивым. Все свободные девушки мечтали заполучить столь редкий «бриллиант» в свои руки. Он словно гипнотизировал всех взглядом своих глубоких голубых глаз. Но только не Гермиону. Она считала, что чем красивее мужчина, тем он для неё опаснее, а судя по тому, какую боль причинил ей Рон, не имевший ни глубоких глаз, ни красивого тела, ей было несложно представить, куда заведёт эта никому ненужная связь. Поэтому она выработала у себя иммунитет к словам, которые говорил ей Барри, ко взглядам, которые он на неё бросал, и к случайным прикосновениям. — Привет, красотка. — Снова ты? — Похоже, ты не рада меня видеть? — Как я могу быть не рада нашим постоянным посетителям. Как обычно? — учтиво поинтересовалась Гермиона. — Нет, я пришёл за десертом, — он оглядел бар и добавил: — За тобой. — Увы, десерты кончились. Это всё? Он не ответил. А Гермиона, приняв его молчание за утвердительный ответ, отправилась выбрасывать мусор. Она уже входила обратно, когда он вдруг перегородил ей дорогу. Он остановился в паре дюймов от неё и тихо произнёс: — Я всё время думаю о тебе, красавица, — руку с сигаретой он отвёл в сторону — настоящий джентльмен. — Я уверена, ты говоришь это всем девушкам, — сказала она таким тоном, что глаза его потухли, а улыбка слетела с лица. — Гермиона, почему ты не позволяешь мне за тобой ухаживать? Давай сходим куда-нибудь? Вдвоём. На настоящее свидание. — Что? — Что слышала. — Только не говори, что хочешь завести со мной отношения. Она увернулась от него и направилась к входной двери. — Ты сказала это так, словно это что-то плохое. — Мне нужно работать, — ответила ему она. Барри схватил её за руку: — Почему ты вечно избегаешь меня? — понизив голос, проговорил он. — Я не огорчу тебя, ты ведь знаешь. — А ты знаешь, что я совсем недавно развелась… — Год назад, — прервал он её. — А ещё у меня куча проблем, неоплаченные счета и маленький сын. Ты всё ещё хочешь отношений со мной? — она выжидающе смотрела на него. Вудс молчал. — Не думаю, — заключила Гермиона. Стоило ей развернуться, как он крикнул: — Я хотел бы этого, даже если бы у тебя была одна нога, волосы разных цветов, или даже если бы ты оказалась ведьмой! Гермиона тяжело вздохнула: — Прости, Барри. — Гермиона, обещай хотя бы подумать. Всего одно свидание; и если ты не изменишь своего решения — я обещаю, что отстану. — Я обещаю подумать! – сказала она и скрылась за дверью. *** В комнате было темно, шторы были задёрнуты. Складывалось впечатление, будто хозяева не хотели впускать в это помещение ни единого лучика света. Малфой встал, кровать под ним громко заскрипела, а голова закружилась словно в вихре. Дождавшись, когда головокружение утихнет, а взгляд сфокусируется, он внимательно осмотрел комнату, в которой очнулся. Она была маленькой и больше напоминала старую гостиную, нежели гостевую спальню. Посередине стояла большая старая кровать, на которой он и пришёл в себя, рядом расположилась прикроватная тумбочка, на которой стояла фотография мальчика в растянутой клетчатой рубашке и синем комбинезоне, с торчащими в разные стороны тёмными волосами и открывающей чуть выпирающие вперёд зубы улыбкой. Прежде Малфой никогда его не видел, но однозначно понимал, что этот мальчик кого-то ему смутно напоминает. Малфой поставил снимок на место и попытался вспомнить, как оказался здесь. Увы, ничего не шло ему в голову. Последнее его воспоминание обрывалось на телефонном разговоре с Нарциссой. А дальше — пустота. Словно кто-то наложил мощное «обливиэйт», тем самым вытеснив всё остальное. Драко попытался встать, но тут же схватился за изголовье кровати: его пронзила ни с чем несравнимая жгучая боль. Словно сотни раскалённых осколков просачивались под кожу, причиняя ужасные муки. В глазах потемнело, а лицо пылало так, словно он горел изнутри. Малфой медленно подошёл к зеркалу и осмотрел себя. Всё выглядело как обычно, вот только болезненные ощущения никуда не делись. «Что за чёрт?!» Снизу доносились громкие неразборчивые звуки. Лишь оказавшись внизу, Драко понял, что звуки те исходили от старенького магнитофона. И чем ближе он подходил к комнате, тем громче была слышна песня Бренды Ли, игравшая каждый год на всех радиостанциях, во всех ресторанах, кафе и барах, в преддверии светлого и счастливого праздника — Рождества. Оказавшись на кухне, Малфой увидел женщину, стоящую к нему спиной. — Простите, вы не могли бы мне помочь? — проговорил он. Реакции не последовало, и Драко хотел было выключить магнитофон, как вдруг женщина вполоборота обернулась к нему. Рука его застыла в воздухе, так и не достигнув своей цели. Может быть, ему показалось, но она была очень сильно похожа на… Было похоже на то, что он медленно сходил с ума, раз ему уже мерещился всякий бред. Драко громко рассмеялся. Но глаза не обманывали его. Чёрт. Он очнулся в доме самой Гермионы Грейнджер — бывшей гриффиндорки, героини Второй Магической войны, подружки великого Поттера и обладательницы ордена Мерлина I степени. Верх абсурда. Малфой закрыл глаза, чтобы непрошенное наваждение поскорее рассеялось, но и когда он открыл их, ничего не изменилось. Грейнджер так и стояла посреди кухни, слушая весёлую рождественскую песню по радио и одновременно нарезая салат. Испытывая раздражение от всей этой чёртовой ситуации, Драко нажал на кнопку магнитофона. Малфой уже приготовился выслушать гневную тираду бывшей однокурсницы, но, к его удивлению, она на него даже не посмотрела. Нет, не так: она посмотрела, но словно сквозь него. — Грейнджер, какого хрена здесь происходит? Она подошла к нему вплотную, совершенно не обратив на его слова никакого внимания, и вновь включила это долбаное радио. — Грейнджер, ты что, издеваешься? — сквозь зубы процедил Драко, исподлобья буравя её взглядом и снова выключая магнитофон. — Что за чёрт? Она вновь подошла. — Это я у тебя спрашиваю, что за чёрт? — вспылил он. Но, видимо, зря. Она словно специально его проигнорировала и снова включила магнитофон. Он тут же его выключил. — Грейнджер, ау! Ты меня слышишь? — вновь обратился к ней он. Она снова включила проигрыватель — уже в четвёртый раз, но не успела сделать и шага, как Драко его выключил. — Может, хватит? – выругался он. Малфой ожидал, что Гермиона вновь потянется к кнопке, но она вдруг развернулась и ушла. Что? Мыть тарелки? — Надо будет попросить Джо починить этот магнитофон. — Будь добра, прежде чем просить своего Джо, объясни мне, какого хрена здесь происходит? Как я очутился в твоём доме? Почему ты упорно делаешь вид, что не замечаешь меня? Она молчала. — Грейнджер, я не пойму, это какая-то шутка? На кухне воцарилась пауза; слышно было лишь, как ветер завывал на улице, и как текла из-под крана вода. — Да иди ты к чёрту! — выплюнул Драко, поспешно развернулся и пошёл прочь. Ему не нужны были её чёртовы объяснения, ему ничего уже не нужно было, кроме как скорее выбраться отсюда и попасть домой. Он остановился. И когда это он успел выйти на улицу, не захватив при этом пальто? На улице было морозно, шёл снег, а ещё, ко всему прочему, дул промозглый, пробирающий до костей ветер. Находясь в совершенно незнакомой ему местности, Драко совершенно не знал что делать. Нужно было срочно что-то решать, пока он окончательно не замёрз. У соседнего крыльца показался пожилой мужчина, и Малфой, не теряя времени, направился прямиком к нему: — Сэр, извините за беспокойство, но не могу ли я воспользоваться вашим телефоном? Некоторое время мужчина молчал, затем посмотрел по сторонам и зашёл в дом, закрыв за собой дверь. — Что это было? Ещё какое-то время Малфой так и стоял перед дверью, не в силах даже вздохнуть. Всё происходящее было похоже на чью-то неудачную шутку, от которой Драко медленно сходил с ума. Он пытался решить, что лучше: умереть на улице от холода и голода, окончательно потерять рассудок или вернуться в дом к Грейнджер. Ветер дул всё сильнее, и Малфою осталось признать, что третий вариант наиболее оптимальный. Но стоило Драко подойти к дому, как он увидел сидящего на крыльце мальчика. Того самого, что и на снимке. Его с головой накрыло осознание: это был сын Грейнджер. Те же глубокие глаза, те же яркие веснушки на бледном лице, вздёрнутый нос, воронье гнездо на голове. И как он сразу не догадался? — Вам не холодно? — раздался ещё несформировавшийся мальчишеский голос. — Не холодно, — быстро бросил он, даже не подумав о том, что обращение было адресовано ему. — Постой, ты это мне? Мальчик кивнул. — Слушай, мне нужна твоя помощь, я очнулся у вас в доме. Я совершенно не помню, как очутился здесь, но мне определённо нужно находиться в другом месте. Могу я от вас позвонить? Мальчик поднялся с крыльца и открыл дверь, пропуская Малфоя: — Проходите, телефон в гостиной. Войдя внутрь, Драко ощутил тепло. В гостиной горел камин с развешанными на нём носками для рождественских подарков. В комнате стоял полумрак, но немного света давала небольшая ёлка, окутанная горящими огнями. Малфой потянулся к телефону, но его рука прошла сквозь него. Сквозь. Разве такое возможно? — Хьюго, милый, что ты делаешь? – поинтересовалась Гермиона, входя в комнату. — Ничего. Я разрешил дяде позвонить, — спокойно ответил мальчик. — Что? — обеспокоенно спросила Гермиона. — Хьюго, ты же знаешь, что нельзя разговаривать на улице с незнакомыми людьми, а тем более, приводить их в дом. Он уже ушёл? Гермиона испуганно осматривала и без того небольшую комнату, как будто в ней и правда можно было спрятаться. — Нет… — дрожащим голосом проговорил мальчик, — он стоит рядом с тобой. — Где? — Справа. Гермиона повернула голову и уставилась в пустоту, удивлённо раскрыв глаза. А Малфой так и стоял, не смея пошевелиться. Справа от Грейнджер. Не веря своим глазам. В душе что-то оборвалось. Это же шутка? Такого просто не может быть. — Ты что, не видишь его? — от волнения голос Хьюго стал громче. Он смотрел то куда-то рядом с матерью, то на неё саму. Гермиона проследила за его взглядом, уставившись в пустоту. Повисло напряжённое молчание, и она почувствовала, как в комнате повисло непонимание. Её непонимание того, что на самом деле происходит. Непонимание Хьюго того, почему она этого не понимает. Гермиона сглотнула и осмотрела комнату ещё раз, — на тот случай, если действительно не заметила гостя, — но никого не было. Малфой же теперь просто не отрывал от неё взгляда. Он смотрел, как она садится на корточки, чтобы быть на одном уровне с сыном. — Кроме нас с тобой в этой комнате больше никого нет, — тихо проговорила она. Щёки у Хьюго покраснели, а дыхание участилось. Он стоял, руки его были опущены, а на лице застыло беспомощное выражение. — Ты что, правда не видишь его? Драко видел: она старалась не паниковать. Держалась из последних сил. Так и не ответив, Грейнджер тяжело вздохнула, выпрямилась и пошла к выходу. Она не видела его. Словно он – плод воображения маленького мальчика. Даже в самом кошмарном сне Малфой не мог предположить, что такое возможно. Подходя к двери, она в последний раз обвела комнату взглядом. И ушла. А Малфой тем временем обречённо опустился на диван, пытаясь собрать всё воедино. Во-первых, он ничего не помнил. Не самое страшное. Во-вторых, он не знал, где находится, и уж тем более, не имел никакого представления, как отсюда выбираться. Он совершенно не понимал, что делать и как себя вести. Но самое главное — его никто не видел, за исключением маленького мальчика. В это верилось с трудом. Нет, нет и нет. Малфой каждой клеточкой своего тела ощущал, как страх заполняет его целиком. Засасывает. Даже думать о том, почему всё происходило так, Драко себе запретил. Но как такое возможно: ты есть — и в то же время тебя нет? Найти ответ Малфой не успел. Голос парнишки вернул его из размышлений: — Меня, кстати, Хьюго зовут. Прошло не больше минуты, прежде чем Драко представился в ответ.