Память

Древние верили в бессмертность души, будто всё, что, происходило с нами в прошедших жизнях, не исчезает бесследно. Считали, что воспоминания о самых сильных чувствах, дорогих людях, глубоких страхах кочуют из одной жизни в другую. Выражаются в наших вкусах, интересах, пристрастиях… До чего же это похоже на игру в «испорченный телефон» - на одном конце шепнули «я тебя люблю», а на другом расслышали бессмыслицу на подобии «я ловлю петлю». То ли на счастье, то ли на беду, с самого рождения меня преследовали отголоски прожитых судеб, «вспышки памяти» о людях, любимых мною когда-то. Воспоминания не давала покоя, я тосковала по друзьям, семье, надеялась, что они тоже меня помнят и ждут, но вокруг были чужие люди. В то время Память представлялась мне проклятьем. Мне было чуть больше восемнадцати лет, когда в сердце, подобно ядовитому плющу, проникла малодушная мысль: «А не схожу ли я с ума?» Ведь может оказаться так, что во мне живут вовсе не воспоминания, а иллюзии, вызванные болезнью. И моё место не среди пыльных стеллажей библиотек, где я пытаюсь отыскать нити своих прошлых жизней, а в больничной палате, под наблюдением врачей. Я долго гнала сомнения прочь, но в какой-то момент страх оказался сильнее. Ноги сами понесли меня в городскую психиатрическую лечебницу. Место поистине жуткое. Мне кажется, что болью, отчаяньем, ужасом, непониманием пропитаны все стены, каждая дощечка пола, каждая дверь, каждое окно. А вероятность остаться здесь чуть дольше, чем на несколько часов и вовсе способна лишить меня рассудка (будь он больным или здоровым). С другой стороны, природа моей Памяти больше не может оставаться загадкой. Я либо поверю в реальность своих мимолётных видений, либо приму все необходимые меры, любое лечение, лишь бы избавиться от боли, причиняемой иллюзиями. Я неуверенно толкаю дверь в кабинет. За столом из красного дерева сидит врач-психиатр - женщина, лет тридцати на вид. Она едва заметно улыбается и жестом предлагает присесть. На ватных ногах я дохожу до стула. Сажусь. Делаю глубокий вздох, надеясь скрыть, захлестнувшее меня волнение. - Добрый день. Расскажите, что Вас тревожит? – голос женщины оказался на редкость приятным, думаю, про такой говорят «бархатный» или «мягкий». Она совсем не похожа на психиатров из моих кошмаров, страх постепенно отступает и мне удаётся собраться с мыслями. Я рассказываю ей о том, что происходит в моей голове: как перед глазами всплывают образы до боли знакомых людей, которых я ни разу в жизни не видела, как я вспоминаю отрывки из книг, что никогда не читала, фильмов, что никогда не смотрела, как я напеваю мелодии старых, давно забытых всеми песен и как постоянно чувствую непробудную тоску по кому-то, кого даже не знаю. Она внимательно слушает меня, иногда качает головой, а в светло-зелёных глазах просматривается ни то сочувствие, ни то поддержка. Даже не думала, что мне станет так легко, я была готова выслушать предположения, диагноз, медицинские наставления – что угодно, но в ответ оказался неожиданным. Врач взяла мою руку, внимательно посмотрела в глаза, словно пытаясь разглядеть что-то ей одной понятное и произнесла - Кого только не приходится видеть в этих стенах, сколько несчастных, заблудившихся в лабиринтах собственного сознания, приходят сюда. Кто по своей воли, кто нет. Но ты не очень-то похожа на душевнобольную и я вряд ли смогу помочь. Видения тебя не пугают, внезапные вспышки памяти не мешают жить… Думаю, тебя привела боль одиночества, а от этого ни один врач не избавит, даже самый искусный – она отпускает мою ладонь. – Попробуй найти, то в чём нуждаешься, возможно, это и станет твоим лекарством. Конечно, я была рада, что меня не назвали сумасшедшей, но до конца понять слова врача не могла. Я не понимала их до тех пор, пока однажды не отыскала своё «лекарство».