My death 愛

Мне нравилась Ночь с самого детства, она заменяла мне тысячи холодных рук незнакомых людей. Всегда тихий и застенчивый я не мог ни с кем подружится. Вечно сидел где-нибудь в углу и писал стихи про звезды, небо, луну… Про все о чем только можно было написать, особенно много у меня стихов про ночь и девушку из параллельного класса — Лизу. Не то что бы я был влюблен в эту девушку, совсем нет, она мне просто нравилась, даже не знаю за что. Мы с ней не были друзьями и даже знакомыми. Весь наш редкий разговор был из «здравствуй» и «до свидания». Вспоминал я о ней лишь тогда, когда видел или же в полнолуние, когда не спалось, а из-под моего пера на бумагу лились стихи. Она была, как будто лицом моей музы, прошу заметить — не музой. Лиза была похожа чем-то на мое любимое время суток — ночь. Черные, с легкой синевой волосы, бледная, чуть ли не белая кожа и большие, холодные, пронзительные, синие глаза, с легким зеленоватым оттенком. Она не была неземной красавицей, имела свои минусы: очень худая, немного сутулая и высокая. Я на это редко обращал внимание, да я вообще на девушек мало внимание обращаю. В своей душе я нарисовал идеал, в который влюбился, стал жертвой своих же мечтаний, писал ей сонеты. Про себя я называл эту девушку Анжеликой, ведь оно была прекрасна, словно ангел. Ее лицо чем-то было похоже на лицо Лизы, только с более мягкими чертами, но с такими же выразительными глазами. Она всегда была в белом платье, было такое чувство, что оно свадебное. Она давала прикоснуться к себе, если же я пытался это сделать, то за ее спиной раскрывались белые пушистые крылья и она улетала, а я ни когда не мог догнать ее. Даже если это происходило, то она, моя милый ангел, растворялась словно дым. Исчезала. Часто беседовал с ней, когда был один, а после безумно хохотал, бил себя рукой по лбу и называл себя безумцем, дураком и прочими непристойными словами. И вот, наконец-то, полнолуние, я сижу на подоконнике возле открытого окна, мне не страшно, хоть и живу на пятнадцатом этаже. Я философски отношусь к смерти, ведь жизнь — это длинное самоубийство, а смерть прекрати все мучения в один миг. Про радость и не смею говорить, ведь у меня ее нет, я не могу быть рядом со своим Ангелом. Я не могу любить ее, не могу прикоснутся к ней… тяжело так жить… Не знаю сколько я так просидел, со свои кричащим сердцем, но небосвод начал светлеть. Я мысленно попрощался с дамой по имени Ночь, которая как всегда терпеливо выслушала меня и утешила своими немыми словами, и начал медленно собираться: небрежно кинул учебники и тетради с полувыучеными уроками в сумку. Как только я вошел в школу, меня поразила какая-то тягостная тишина, все дети были почему-то странными, тихими как ни когда, перешептывались на каждом углу. И вдруг по средине холла я увидел фотографию Лизы окутанную черными лентами, возле портрета пылала тусклым светом свеча, потрескивала — стонала. Я не мог двинуться, ноги подкосились, казалось, что чья-то рука стиснула горло, а в сердце врезалось тысяча игл. До моих ушей доносилось: «Представляете, какое горе…; Она вчера повесилась…; какое горе…; А почему?..; Бедные родители…; Какие родители, она же сирота!..; Да, точно, вроде со своей теткой живет…; Когда похороны?..; Сегодня…» Больше я ни чего не слышал, сорвался с места и полетел к дому Лизы. Я знал где она живет, один раз проводил ее и то, мы шли молча. Подлетев к подъезду я увидел как вынесли синий гроб, в нем лежала Лиза. Девушка была бледнее обычного, руки сложены на груди, губы немного приоткрыты, будто она хочет последний раз сделать вдох. На шее можно было увидеть, если приглядеться, синюю полоску. «Повесилась», — мелькнуло у меня в голове. Присмотревшись к ней, сердце невыносимо сжалось. Она была в свадебном платье, расшитом звездами, и теперь была словно копией Анжелики. По щеке скатилась слеза, я не мог больше смотреть на мертвую девушку, бросился бежать. Не помню как, но я оказался дома, в своей комнате. Очнулся и увидел несколько строк:

Тем, что убиваем мы себя, Мы казним своих родных. Если ты считаешь, что жизнь не для тебя, Возьми и просто помолись. Помолись перед образом святым, Даже если ты не веришь в Бога. Проникнись именем с вершин и улыбнись, у тебя длинная дорога!

Перечитав свое не складное творение, я заплакал так, как никогда еще не плакал. Я кричал, просил ее вернутся. Я полюбил ее слишком поздно, слишком… Немного успокоившись, я прижался к стене и медленно сполз на пол. Не знаю, сколько времени прошло, но уже стемнело, а сквозь полуоткрытые шторы пробивался лунный свет. Мне, показалось, что это не свет, а девушка. Я спросил: — Кто ты? — она молчала, я снова крикнул, — кто ты, черт тебя подери! — Девушка улыбнулась, как-то зловеще и протянула мне руку. — Пойдем со мной, — буквально прошипела ночная гостья. — Куда? — Сам собой сорвался вопрос с моих уст. — Со мной, ко мне домой. Там ты увидишь свою любимую… — С ее уст исчезла злая усмешка, появилось сочувствие, как мне показалось. — А откуда мне знать, что ты не врешь?! — Мы же с тобой друзья, — она улыбнулась, искренне, — ты со мной всегда разговариваешь. — Врешь ты все! — Крикнул я, — у меня никогда не было и нету друзей! — Я не человек, я Ночь, — меня поразили ее слова, наверное, я сбредил, стал отходить от нее, — пошли со мной, — прошептала она и подошла ближе. — Нет! — крикнул я и бросился к окну, стекло не выдержало моего веса и разлетелось на тысячи осколков, я полетел в низ с блаженной улыбкой на устах, теперь я встречусь с Лизой, а Ночь, это лишь мое воображение, которое помогло мне встретится с любимой… P.S. После мимолетной боли, я очнулся и увидел Лизу, она улыбалась. Подойдя ко мне она меня обняла и расплакалась, тихо шепча: Любимый… Никогда не думал, что я стану таким счастливым в невыносимых страданиях и скитаниях, спасибо тебе Ночь! Пусть мы не попадем в Рай или Ад, но я не буду одиноким. Лучше быть счастливым изгнанником нежели разбитым в красивом, но чужом мире… А то что я написал тогда на листке — миф, рожденные умереть счастливы не будут, для нас Бога нету, есть лишь Ночь…