Сицилийское вино

Меняются и время и мечты, Меняются как время представления Изменчивы под солнцем все явления И мир всечасно видишь новым ты Во всём и всюду новые черты Но для надежды нет осуществления От счастья остаются сожаления От горя – только чувство пустоты Уйдёт зима, уйдут снега и холод И мир весной как прежде станет молод Но есть закон – всё обратится в тлен Само веселье слёз не уничтожит И страшно то, что час пробьет, быть может Когда не станет в мире перемен.

Он мрачно оглядел дорогу и виднеющийся за холмиком дом. Из окна машины с тонированными стёклами всё казалось тёмным и невзрачным. В руке бокал. Он слегка дрожит, и вино в нём остывает – оно больше не такое холодное. Хочется виски, но голова должна быть ясной, мысли – чёткими, а голос жёстким. Чтобы вести себя, как подобает. Его взгляд – два кусочка льда. Неподалёку от автомобиля тормозит фиолетовый байк, но из окна цвет блёклый и больше похож на коричневый. Припарковавшись у обочины, мотоциклист, не снимая шлема, смотрит на машину. Было заметно, что он нарочно медлит, изучая чёрный лимузин с молчаливым водителем и не менее загадочным пассажиром – словно запоминает. Скалл прекрасно знает, кто в машине. Сердце его не зря билось от страха и неописуемого волнения, так и норовя выпрыгнуть наружу на пыльный асфальт. Он снимает шлем. Хватает пальцами цепочку и вздыхает. Реборн не любит опозданий. Мысль в головах у обоих вертится неприятная, и обоим хочется, чтобы этот день тянулся чуть дольше. Скалл неуверенно обошёл машину и, задержав дыхание, дёрнул ручку на себя. В полумраке салона сидел он, болтающий в бокале остатки того самого сицилийского вина. Каскадёр вздохнул, но сел напротив, смотря на то, как красная жидкость омывает стекло, чуть было не выплёскиваясь наружу. — С момента, как мы покинем машину – мы незнакомы и видим друг друга в первый раз… — Реборн не смотрит на Скалла, он всё ещё изучает унылый пейзаж за окном, а парню становится дурно, он руки в кулаки сжимает так, что начинает дрожать сам. Хочется ударить. Выбить бокал, разбить его ещё раз, вцепиться в воротник пальцами и не отпускать. Вспыльчивое облако еле сдерживается, чтобы не закричать. — Не… не знакомы? — Не знакомы. — Почему? — Потому что так нужно. Его губы прикасаются к краешку бокала – мужчина делает маленький глоток и вздыхает. Реборн не знает, когда снова увидит Скалла, и увидит ли вообще. Когда вновь протянет ему бокал вина, вдохнёт привычный запах, пригласит погостить на пару дней. Пару ночей. Роман закончился, даже толком не начавшись. Какая ирония, ведь теперь от них ничего не зависит. И, стоя на склоне горы, Скалл наверняка заплачет и дрожащими руками наденет шлем, чтобы никто не видел его горечи. Забавно, что мотоциклист никогда его больше не снимет, прикрываясь тем, что тот защищает его от посторонних воздействий. На самом деле всё будет довольно прозаично. Чтобы при встрече Реборн не видел его слёз. — Хорошо, я понял. Мужчина удивлённо смотрит на Скалла и склоняет голову набок, щурясь. Какой спокойный голос, излучающий смирение и готовность выдержать что угодно. Под финал парнишка научился хоть чему-то, пускай даже простой сдержанности. Гордость переполняет учителя и заполняет собой пустоту. В приливе почти отцовской нежности он подаётся вперёд и касается пластыря на щеке каскадёра. И тут вся выдержка рушится, ломается на глазах, сыпется лавиной в голове молодого человека, и он, в порыве отчаяния кидается к Реборну, в поисках объятий и хоть какой-нибудь надежды. Два кубика льда трескаются, и мужчина стискивает зубы, чтобы не ляпнуть лишнее. Чтобы ни в коем случае не засомневаться в себе. Времени будет достаточно, чтобы пересмотреть свои взгляды на эту ситуацию. — Сколько?... – всхлипывает Скалл – Сколько мне придётся делать вид, что я всё забыл? Сколько, Реборн? Вздох в тишине. Он бросает взгляд на дом за окном и качает головой, честно признавшись, что не знает. — Живи так, словно никогда до этого по-настоящему не жил… — говорит мужчина после небольшой паузы – Смотри вперёд, не оглядываясь назад. Найди в себе силы пережить свою горечь, словно от этого зависит твоя жизнь. — Я всегда рисковал. Я привык рисковать. Мне не важна моя жизнь… — парень прячет лицо, уткнувшись Реборну в плечо, и едва заметно всхлипывает. — Прими это, как последний мой урок… Забудь обо всём, что произошло тогда между нами… Бокал падает из рук киллера, и вином начинает пахнуть всё вокруг. До самого конца они больше не проронили ни слова.