Внутренний Свет

Дождь в этот день был особенно сильный и долгий, поэтому Маркус с утра жёг свечи в храме, сохраняя тепло, которому, не смотря ни на что, положено здесь быть всегда, а особенно в такие дни. Он знал, что в такие злые ночи, как предстоит, это место может стать прибежищем путников, которым некуда идти. Однако, даже находясь в храме, Маркус чувствовал чернеющую пустоту на душе. Мирных учили тому, как бороться с этим, в обучении Бойцов же этому уделялось гораздо меньше времени. Оно и понятно — им, как правило, было не до душевных терзаний. Маркус замер у алтаря и начал по памяти зачитывать молитву. Он всегда думал, что это Иренеусу придется читать её для него, отдавшего свою жизнь где-нибудь на Севере в сражениях с нечистью. Боец никогда не мог представить себе, что Мирный собрат умрет раньше. Они уравновешивали друг друга, даже сам Свет не действовал на Маркуса так умиротворяюще, как разговор с другом. Молитва была закончена, а Маркус все стоял, смотря в никуда. — Что же будет теперь? — Прошептал он. — Как заглушить эту пустоту, которая разъедает изнутри? Великий Свет, почему ты покинул меня? Дай мне знак! Ир... Что мне делать? "Они лишь заплутавшие души", — наверняка бы сказал о своих убийцах Иренеус. Маркус же не мог так. Он посвящал себя уничтожению врагов человеческих, но как быть, если сами люди становятся своими же врагами? — Ты молился за них, помогал, — словно обращаясь к убитому другу, произнес Маркус. — А я убивал, и сам готов был умереть за них. Почему же они сделали это? Тут он услышал какой-то звук, исходящий от двери. Это был даже не стук, а скорее царапанье когтями по дереву, тихое, но отчетливо слышимое среди звука барабанящих капель. Маркус мгновенно вышел из транса. "Я не должен придаваться унынию, иначе стану таким же, как убийцы Ира, и лишь умножу в себе Тьму", — убеждал себя он, открывая дверь. Сперва он не увидел ничего, лишь заметил, как что-то чёрное метнулось от порога, но затем глаза его привыкли к сумеркам и Боец разглядел неподвижно стоящую в тени невысокую фигуру. Его внутреннее чутьё насторожилось. Что-то в ней было не так, что-то было неправильным, каким-то нечеловеческим. Маркус слегка отстранился вбок, позволяя свету коснуться гостя. Капюшон скрывал верхнюю часть лица, но снизу была видна улыбка, которая с каждым мигом узнавания все больше превращалась в оскал. Маркус невольно вздохнул от удивления, и тогда из-под капюшона раздалось тихое хихиканье и неприятный, приторно-сахарный голос произнес: — Здравствуй, святоша. Ночной гость скинул капюшон, подставляя лицо каплям и отсвечивая глазами, как кошка, подтверждая догадки Бойца. Эта тварь все же пришла за ним. — Удивлен? — Так же посмеиваясь, произнес он. Маркус нащупал спрятанное в складках одежды оружие. — Оу, ты что же, хочешь напасть на безоружного? — Вампир издевательски раскинул руки. — Не дури меня, я видел твои когти и клыки в действии, — мрачно произнес Маркус. — И хочу показать, что не безоружен сам. — Не так встречают старого знакомого, не так... Соскучился по мне? — Довольствовался новостями о твоих бесчинствах, но меня бы больше устроили вести о твоей окончательной смерти. — Моя слава впереди меня идет. — Довольно промурлыкал вампир. — И как тебе мои заслуги? — Не впечатлён. Сеял панику и поднимал шум, людей пугал и калечил бес толку. Кровожадный шут, а не дитя Тьмы, — презрительно ответил Боец. "Почему он не нападает?" — Не понимал он. — А я соскучился по твоим жалким попыткам задеть меня, — ещё шире улыбнулся вампир, демонстрируя клыки, без сомнения зная, как раздражает их вид священника. — Уж не знаю, как тебе, а мне совершенно неинтересно убивать, если нет достойного противника, который может остановить. Никто так и не смог до меня добраться с тех пор, как ты оставил мне это, — упырь провел пальцем у горла, повторяя узор шрама, от уха до уха. — Но даже тебе не удалось уничтожить меня. — Улыбка медленно сползла с его лица, словно его заменили на злую маску, а голос сделался шипящим. — Лишь разозлить. Я ведь мог упокоиться тогда, тихо, спокойно, умереть почти по-человечески, — сверкнув глазами, вампир сорвался на крик, — Но нет же! Ты даже с этим не справился! — На его лицо снова стала возвращаться неприятная улыбка, а голос затих. — Нехорошо пинать умирающего, святоша, даже если он уже и является мертвецом, как я. Или уничтожаешь, или не зли... "Он и вправду помешался. Ненормален даже для вампира", — думал Маркус. — Так ты пришел делиться историями о своих душевных терзаниях? Нападать, как посмотрю, ты не спешишь. — Насладиться твоей кровью я всегда успею, но в данный момент мне это не нужно. — Все тем же сладко-мурлыкающим тоном ответил вампир. — Зачем тогда явился? — Терпение у Маркуса начало заканчиваться, и он уже примечал, как извернуться, чтобы наверняка оторвать голову незваному гостю. — Неужели ты хочешь меня прогнать? — Изобразил удивление вампир. — Меня, стоящего на пороге храма самого Света... А как же милосердие ко всем живым существам? Как же добродетель? — Издевался он. Говоря словами из Светлой книги, сам того не осознавая, вампир зацепил те струны души Маркуса, которые раньше задевал его друг. И вызвало это почему-то не злость. "Свет, что ты делаешь? Зачем?" Вампир не мог знать заранее, что нужно говорить, но в его природе было ощущать людей достаточно хорошо, чтобы понять, что ему удалось задеть за живое, и тот продолжил: — О чем вы там втираете людям... — Он картинно закатил глаза и потёр подбородок, будто вспоминая. — "Храм наш создан для всех и каждому нуждающемуся будет открыта дверь в него"... "Свет, неужели это знак?" — ...Или все существа равны, а кто-то равнее, святоша? — Последнее слово вампир выплюнул, как оскорбление. "Безумен... Так же, как и некоторые люди... И этим так похож на них..." "Попробуй..." "Что это? Ир, это ты? Почему я слышу твой голос?" "Что ты теряешь, Марк?" "Нет. Никаких голосов. Я ничего не мог слышать. Но что если..." Упиваясь своей минутной вседозволенностью, вампир приблизился к служителю Света почти вплотную, и тот разглядел его глаза, которые уже не отсвечивали красным, и, как подметил Маркус, стали очень похожи на глаза обычного безумного человека. Хрипящим шепотом упырь произнес: — Ну же, святоша... Впусти меня. "...насилием получится лишь умножить насилие", — тот же голос. И тут Маркус понял. Понял, как Иру удавалось излучать этот свет и умиротворение. Понял, как он доносил это свет до других, и даже те, кто всё потеряли в жизни, были больны телом или душой, чувствовали этот свет и принимали его. Он улыбнулся — без издёвки, так же, как улыбался Иренеус. И от этой улыбки в районе сердца начало растекаться тепло. Вампир, глядя ему в глаза и читая его эмоции, впервые в жизни не верил своему чутью. Он увидел в служителе Света то, что раньше никогда не видел в Бойцах — сочувствие. — Хочешь войти — не стой на пороге, заходи. Вампир мигом растерял свою браваду, ошарашено вглядываясь в глаза Бойца, желая разглядеть второе дно в его действиях. — Что ты несешь?! — Раздраженно вскричал он, пытаясь взять себя в руки. — Разве мне можно?! — Всем можно, — просто ответил Маркус, кивком приглашая вампира войти. Тот опасливо смотрел туда, где было светло, сухо и тепло, все еще ожидая подвоха и не веря в реальность происходящего. Он чуял, что мысли и эмоции священника были чисты. "Как бы я хотел верить тебе", — прочел Маркус в его глазах. И понял, что попал в цель. — Не бойся, — подбодрил служитель Света, отбросив свой нож в сторону. — Ты даже безумнее меня, — прошептал вампир. Маркус лишь пожал плечами. — Так ты идешь? — Я... Сейчас, — он шагнул внутрь, осторожно, будто ожидая, что может загореться заживо. Но ничего подобного не произошло. Маркус прикрыл за ним дверь. Засова на ней не было, специально для того, чтобы каждый нуждающийся мог войти.