Физическая сила

Я сидела в полном напряжении; ручка под пальцами то и дело издавала жалобный хруст. По спине (то ли от напряжения, то ли просто в кабинете слишком душно) стекла капля пота. Глаза судорожно бегали по листку, а мозг все никак не мог выдать нужную мне информацию. До конца урока оставалось примерно минут десять, а я никак не понимала, как решить последнюю задачу в тесте по физике. Она, как я поняла из-за стоящей звездочки, была на дополнительную оценку, то есть на основную не влияла, но мне сейчас как некстати нужны были хорошие отметки в журнале. Благодаря чему-то (а скорее всего кому-то, который занижал все мои работы) к середине полугодия я подходила с уверенной такой четвёркой. А мне нужно, чтобы была пять. Поняв, что конец урока всё ближе, я написала какое-то решение, первое пришедшее в мою тупую голову, и со звонком сдала свою работу с остальными. Когда клала лист на учительский стол в нужную стопку, Артём Александрович на меня даже не посмотрел, мне показалось, что и взгляд отвел в другую сторону. Да пошел он после этого… — Проверенные работы отдам старосте после этого урока, — громко проговорил учитель, не отрываясь от заполнения журнала. При этом его голос был каким-то слишком раздраженным. По пролегшим под глазами мешкам понятно, что к концу недели у кое-кого поднакопилась усталость. Я лишь хмыкнула и вышла из кабинета. — …ты заметила? — договорила фразу Ева. К этому времени мы дошли до кабинета, в котором проходит литература. Всё это время я находилась в своих мыслях и фразу подруги тупо не услышала. — Прости, что? — виновато улыбнулась я. — Ты опять в облаках витаешь? — недовольно фыркнула девушка, поправив лямку сумки на плече. Ева в последние дни ходила крайне возбужденной: Саша пригласил её в воскресенье в кино. А я, видимо, своей кислой миной сбивала весь ее настрой. — Я спросила: ты заметила, что Артём Александрович постригся? — Как уж тут не заметишь… — хотелось добавить что-то по типу: «Ева, я половину проверочной, не отрываясь, залипала на этого до боли привлекательного мужика, хоть и крайне уставшего, который мало того, что постригся, так еще надел охренительно сидящую черную рубашку, на которой расстегнул верхнюю пуговицу. Как думаешь, я могла смотреть на что-то другое?», но этого я говорить, конечно же, не стала. — Спустя неделю после той субботы он до сих пор не смотрит в твою сторону, — сказала, словно констатировала, подруга. — И это я тоже заметила, — на выдохе сказала я, зайдя в кабинет. Всю прошлую неделю на его уроках я сидела и не делала ровным счетом ничего; учитель чётко и понятно объяснял новую тему, не обращая на своих учеников, в частности на меня, никакого внимания. Мне даже обидно стало, но я сидела и внимала всем его словам, ибо тему потом мне никто персонально, к сожалению, не объяснит. — Это надо исправлять, займусь на досуге, — каким-то рассуждающим тоном проговорила Ева, присаживаясь на свое место. Встретившись с моим вопросительным взглядом, посмотрела на меня точно так же, как и я, а потом махнула рукой. Видимо, наладив свою личную жизнь, подруга всерьез решилась взяться за мою (хотя я, по своей наивности, все это время думала, что она только шутит). Достав из сумки учебник, пенал и тетрадь, я сложила руки на парту, положив на них голову. Закрыв глаза, попыталась расслабиться. Перед взором сразу всплыл образ черноволосого мужчины с обворожительной улыбкой, с которой он вел весь прошлый урок в среду. Эх, до чего же красив… И с каких это пор я с такой периодичностью начала думать о нем? Глаза, в которых остается лишь тонуть и тонуть, ведь никакого дна там и в помине не было… — Смелая, забери свою работу! — выкрикнула Лена, староста нашего класса. Буквально минуту назад, после окончания литературы, она зашла в кабинет с проверенными листочками. Но из-за того, что я решила перекусить мандаринкой (в столовой нас будут кормить только после этого урока), мне было жутко лень поднимать свою задницу со стула. Была еще одна причина — я не хотела ни с кем делиться (то, что мандаринка маленькая, а народу в классе много и все голодные, можно считать за моё оправдание?), но о ней я решила умолчать. — Иду-иду… — жалобно проговорила я, поднимая свою пятую точку с такого теплого и удобного стула. Подойдя к первой парте, из кучи листков, которая буквально полминуты назад была аккуратной стопочкой, нашла свою работу. Аккуратно взяв, перевернула ее, чтобы узнать свою оценку. На полстраницы красным цветом красовалась оценка «два». Сначала у меня дернулся глаз. Решив, что это какая-то шутка, я начала просматривать свою работу. За все задания, кроме того, что было под звездочкой, стоял плюсик. Только у последнего был нарисован большой такой минус. Причем идеально ровный, сантиметра три в длину (я даже потом по приколу линейкой измерила!) минус. В моей голове пронеслась куча мыслей, но последней, так сказать, завершающей была одна: «Я убью его». Мои размышления по теме: «Где лучше закопать труп учителя да так, чтобы тебя потом не посадили», прервал звонок на урок. Ну ничего, ты у меня еще попляшешь… Просидев весь урок как на иголках, слыша в свой адрес возмущенное «у тебя там шило в заднице?» от своей подруги, я не могла дождаться звонка, так уж хотелось пойти и разобраться в нечестно поставленной оценке. Надеюсь, что он не выставил её в журнал, потому что… Прозвенел долгожданный звонок. Я, быстро собрав свои вещи, в числе самых первых выбежала из класса. Даже услышала в свой адрес: «Смелая, а ну-ка стоять!», — но сейчас было просто плевать. Справедливость должна восторжествовать! Поднявшись на третий этаж, дождалась, пока все семиклашки, на ходу запихивающие булочки из столовой (они едят раньше, чем старшие классы), выйдут. Войдя в до боли знакомый и ненавистный кабинет, учителя я там благополучно не застала. Он что, умеет в невидимку превращаться, или каким образом его постоянно не бывает на своем рабочем месте? — Артём Александрович, вы здесь? — выкрикнула я, сжимая листок в руке. В ответ послышались лишь какие-то ругательства, доносящиеся из лаборантской. Вышедший учитель потирал голову и со злобным видом нашептывал что-то себе под нос. Неужели заклинание читает? Совсем в ведьмака решил превратиться? Хотя, видок его точно подходит под эту роль… Прервав эту нотку веселья, я с надменным видом подошла к учителю. При этом коленки совсем чуть-чуть начали подрагивать. Положив на стол листок, вопросительно уставилась на мужчину. При этом сразу же всплыли картинки той субботы, и сердце начало колотиться как бешенное. Нужно не подавать виду и держать себя в руках, я сюда, все-таки, по делу пришла. — И что ты хотела? — учитель раздраженно посмотрел на меня. Не став садиться за рабочее место, он встал около стола, поставив на него руки. То есть, находясь в этой позе, мужчина смотрел на меня сверху, что не могло меня не напрячь. Весь настрой на ругань с учителем сошел на «нет». Он еще раз потер свою страдальческую головушку и тяжело выдохнул. Раздраженный, уставший, но даже в таком амплуа до боли привлекательный. Господи, что за мысли в моей голове!.. — За что вы мне поставили два? Я все задания, кроме последнего, которое было под звездочкой, решила правильно! — И что? — мужчина, казалось, насмехался надо мной, но при этом оставался таким же серьезным. Бесит! — В смысле «и что»? За невыполнение одного задания в тесте не ставят два! — распаляясь, высказала я, скрестив руки на груди. Нельзя показывать свою слабость перед ним. — Кто тебе об этом сказал? — Артём Александрович наклонился чуть ниже, чтобы быть на одном уровне со мной. Я невольно отшатнулась. Вперив в меня свои глаза, наклонил голову чуть в бок. — Это система оценивания для всех! Тем более, это чертово задание не является обязательным! — выкинув свой последний козырь, я пыталась настоять на своем — поставленная оценка не является правильной! Я изо всех сил старалась отстоять свою правоту, но с каждым словом чувствовала, как моя «правота» втаптывается в грязь. И от этого было горько и обидно. — Оно было обязательным, и это не мои проблемы, что ты его не решила, — отрезал мужчина, отвернувшись от меня. Он сел за свое рабочее место и, посмотрев на меня, словно заглядывая в душу, сказал следующую фразу: — Прими к сведению один факт — в этой жизни не только ты будешь права. Прежде чем тут кричать и распаляться, выставляя меня, такого злобного, ничего не понимающего учителя, — Артём усмехнулся, — виноватым, сначала разберись в себе и реши, чего хочешь именно ты, — договорив, мужчина резко выпрямил спину. При этом на его лице не отразилась ни одна эмоция. Я нервно сглотнула, пытаясь сдержать подкативший комок. Я вообще не отношусь к типу сентиментальных людей и не плачу изо каждой двойки в дневнике, но почему-то именно эта ситуация, именно эти слова, услышанные от этого человека вывели меня на такое состояние. Черт, паршиво. — Я хочу пять за эту проверочную, — стараясь сказать это как можно четче, я посмотрела ему в глаза. Мужчина как-то слишком горько выдохнул и проговорил: — Хочешь исправить — приходи сегодня после уроков, дам тебе другую работу, будешь переписывать. Закрою два. А теперь, свободна, — бросил в конце. Никогда не чувствовала себя настолько… поверженной. Никогда не была настолько униженной. Схватив сумку, я вышла из кабинета, не забыв хлопнуть дверью напоследок. — Дура, — сквозь зубы бросил мужчина, проведя рукой по лицу. Ему резко захотелось закурить, но, к сожалению, в сумке сигарет не оказалось. — Ничего не понимающая малолетняя девчонка. Я, приняв каменное выражение лица, направилась в столовую. Желудок издавал жалобные песни, но при этом мне кусок в горло не лез. Дойдя до пункта назначения, купила себе булочку и чай, и, найдя за столом спокойно кушающую суп Еву, присела рядом с ней. Распаковав сдобу, откусила кусочек. Сухо, слишком сухо. — Ты опять свою булку купила! Когда ты уже запомнишь, что это не полноценный обед, и кушая одну сдобу, ты посадишь себе желудок! И вообще жопа будет расти в геометрической прогресс… — Господи, ты как моя бабушка, успокойся уже, а, — сказала я, прервав речи подруги. Ева возмущенно на меня посмотрела; было видно, что девчонке обидно от моих слов. — Это называется забота! И если она тебе не нужна, ты так и скажи, я с радостью отстану, — девушка обиженно отвернулась и начала доедать свой обед. Мда, не очень ситуация получилась… — Ладно, извини, — прохрипела я, сглатывая застрявшую в горле булку, — настроение ни к черту сегодня. — Я заметила, — пробурчала она. — Знаешь, тебе нужно отвлечься от всего этого. Пошли сегодня после школы ко мне? Посмотрим фильм, все равно суббота! — Я не смогу, прости. — Почему? Что случилось? — девушка обеспокоенно посмотрела на меня. — Я иду после уроков исправлять эту долбанную проверочную по физике, — тяжело вздохнув, я жалостливо посмотрела на подругу. Та лишь с соболезнованием сказала: — Эх, ну ладно, если что поставь меня в известность, если соберешься прийти. — Конечно, — я улыбнулась и доела эту долбанную сдобу. Досидев последний урок, чувствуя, как голова начинает взрываться после седьмого (ненавижу нашего завуча, который на субботу составляет такое говняное расписание), я взяла свои вещи и поплелась на третий этаж. Подходя к нужной двери, поняла, что совсем не хочу идти туда. Появилась какая-то резкая неприязнь к учителю вкупе с влюбленностью. Адская смесь, не правда ли? Предвкушаю серьезный разговор с мужчиной, потому что он и вправду будет серьезным. Не думайте, что я такая дура и не поняла, о чем именно говорил Артём Алекс. просто Артём. А самое сложное в этой ситуации знаете, что? Я сама не могу понять, надо ли мне это или нет. Потому что… Не знаю. Я не верю в то, что эти чувства могут быть взаимными, потому что я малолетка, а он мой учитель… Всё слишком сложно, или же это я все сама усложняю. Но за себя могу сказать точно — этот мужчина запал мне прямо в душу. Не знаю, как, не знаю, почему и зачем, просто… Не объяснишь словами, когда человек начинает тебе нравиться. Нравится, и все тут, ничего не поделаешь. Осторожно постучав в дверь, я приоткрыла ее и вошла. В кабинете было пусто; лишь за учительским столом сидел парень, неотрывно следящий глазами за текстом в мониторе стоящего напротив компьютера. Его лицо выглядело напряженным: на лбу пролегла морщина, под глазами наблюдались синяки от усталости, губы сжаты в плотную линию. Всем своим видом он олицетворял всё трудность работы учителем, и даже как-то не хотелось его прерывать от такого сложного процесса, но. — Артём Александрович, могу ли я переписать проверочную? У меня закончились уроки, — твердо сказала я, стоя в конце кабинета. — Что? — мужчина оторвался от монитора и вопросительно посмотрел на меня. Сначала в его глазах читалось недоумение, которое почти сразу же сменилось ясностью и усталостью. Видимо, вспомнил, что я должна была зайти. — Да, садись, — Артём поднялся со своего стула и зашел в лаборантскую. Пока он был там, я дошла до первой парты третьего ряда и сняла стул, чтобы сесть. Специально убежала подальше. Боюсь. — Убегаешь от меня? — первое, что произнес он, войдя в класс. На его лице отобразилась усмешка и какая-то по-детски наивная улыбка. Впервые за сегодняшний день он улыбнулся! — На, держи, — Артём положил листок мне на парту и пошел на свое прежнее место. — Как напишешь, положишь мне на стол и свободна. В понедельник скажу оценку, — не сказав больше ни слова, учитель снова начал работать за компьютером, а мне лишь пришлось включить свои и так не работающие мозги и приступить за работу. Я, нервно закусив губу, начала свою умственную деятельность. По истечению примерно половины времени от урока, я решила почти всю работу, оставалось каких-то три задачки, которых по формулам можно было с легкостью решить. Загвоздка вся в том, что этих формул, как на зло, я не помнила, а тетрадь, будь она неладна, лежала на самом дне моей сумки. — Ты не против, если я присяду к тебе? — услышала я прямо над своим ухом мужской голос. Подняв голову, столкнулась с его взглядом, который излучал из себя доброжелательность и какую-то хитринку. В общем, Артём сейчас и Артём сегодня утром — это два совершенно разных человека! Странно все это. — Д-да, конечно, — пролепетала я, пододвигая поближе к себе свои вещи, которые умудрилась раскидать по всей парте. Парень быстро сел за свободное место, положив на стол какие-то бумаги. Щеки резко вспыхнули от смущения, а сердечко, бедная моя мышца для прогонки крови по телу, начало учащенно биться. Еще и тетрадь тут никак не достанешь! Чёрт бы побрал этого учителя!.. — Всё получается? — чуть тише обычного проговорил мужчина, наклонившись ко мне. Я резко напряглась от такого неожиданного поворота событий и нервно сглотнула. — Наверное… — Наверное? — он поднял левую бровь и улыбнулся. Боже, как он улыбнулся… Теперь понимаю фразы девушек по типу: «От его улыбки я растаяла…». Если бы не все физические силы планеты, я бы тут давно растеклась в огромную нелицеприятную лужу… — Я немного подзабыла тут одну формулу и никак не могу её вспомнить… — я улыбнулась и немного наклонилась навстречу к нему. «Что я творю, что я творю?!», — пронеслось в голове, но я всеми силами послала резко проснувшийся мозг куда подальше. — Могу напомнить, но только за маленькую плату, — хитро улыбнувшись, Артём приблизился еще на пару сантиметров, так, что я начала чувствовать его дыхание на своем лице. — И какую же? — в голове словно туман, а на глазах блаженная улыбка. Я похожа на наркоманку, но именно сейчас мне нужна доза, чтобы снова окунуться в это море экстаза… Артём приблизился к моим губам на непозволительно близкое расстояние. Я, зная, что последует в дальнейшем, готова была чуть ли не замурчать от предвкушения. Подняв руку, он аккуратно провел шершавыми пальцами по моему лицу, заправил прядь выбившихся их косички волос за ухо и переместил свою ладонь мне на затылок. Резко притянул к себе и прикоснулся своими губами к моим, сразу же углубив поцелуй. Я даже понять ничего не успела, как он начал чувственно целовать меня, при этом не ослабляя свою хватку. — Артём Александрович, вы еще в школе? — донесся до меня знакомый и противный голос словно через пелену. Но я так не хотела прерывать до боли приятный процесс, поэтому просто продолжила целовать Артёма. Он же, будучи куда более умнее своей тупоголовой ученицы, оторвался от меня и резко подскочил. — Блять, — сквозь зубы выговорил он, но тут же добавил чуть громче, — да, Надежда Ильинична, я еще в школе, — быстро дойдя до своего рабочего места, сделал серьезный вид и взял в руки какие-то бумажки. Я лишь хихикнула и быстро уставилась на свой листок, на котором выполняла работу. Кто бы мог подумать, что я, вся такая прилежная ученица, буду целоваться со своим учителем в его же кабинете? Некоторые скажут: «Бред! Ты вообще в своем уме?!», — но они не знают, до чего мне сейчас было кайфово… Не теряя времени, я быстро нарыла нужную тетрадь и начала выписывать все формулы. — Мне срочно нужна ваша помощь! — быстро прокричала забежавшая в кабинет тучная учительница по математике. Она остановилась лишь на секунду для того, чтобы отдышаться, а потом бодрым таким шагом пошла к столу, за которым сидел физик. Я в это время не отрывала своего взгляда от работы, пытаясь более-менее ровным почерком оформить оставшиеся задачи. — Да-да, чем могу помочь? — отозвался Артём. — А это кто? — Надежда Ильинична обратила внимание на меня, склонившуюся в три погибели над заданиями. — Это одна из моих нерадивых учениц, получивших кучу двоек и пытающихся их исправить, — усмехнулся он, а я в этот момент чуть ли не задохнулась от несправедливости. Я не нерадивая ученица! И у меня не куча двоек, а всего лишь одна (!), да и та выставлена нечестно! Но я промолчала, продолжая работать. — Ой, и у меня куча таких же! Бедный вы, Артём Александрович, первый год работаете и такая нагрузка! Дети к вам табунами ходят, а вы? Никаких надбавок к зарплате! Правильно говорят, что и поведение детей, и вообще всё идет из воспитания… — не знаю, каким боком женщина свела все к «плохому воспитанию подрастающего поколения», но физик лишь согласно кивал головой. — Так вот, что я хотела! Помогите мне вот с…. — дальнейшие слова я не слушала. Оформив задачи, аккуратно записав полное решение, я дождалась, пока Артём поможет математичке с ее проблемой. Та, получив помощь, еще минут пятнадцать говорила о том, какой наш новый учитель распрекрасный (как будто он и без нее этого не знал), и только еще раз пять повторив все эпитеты, вышла из кабинета. Я же, спокойно собрав свои вещи с сумку, подошла к учительскому столу. И тут меня словно из ведра окатило — проснулось мое резкое смущение перед парнем. Положив трясущимися руками листок прямо перед ним, я как дура уставилась на Артёма. Тот, подняв на меня свои глаза, во весь голос рассмеялся. Смеялся долго и протяжно, а потом, утерев слезы из внешнего уголка глаза, сказал: — Что делаешь сегодня вечером? Пошли в кафе? До такой степени моя улыбка не растягивалась еще никогда.