Расплачиваться за свои поступки приходится всегда. Последствия порой бывают непоправимыми, но что делать тем, кто вмешался в ход истории? Неужели им не удастся ничего сделать? Выходка Гарри, который совершенно обезумел от мысли о потере ещё одного дорогого ему человека, не затеряется среди событий истории. Наверняка найдутся те, кто начнут копать всё глубже и глубже, желая окончательно распутать этот клубок недопонимания и неведения. Так думал Гарри, лежавший на мягкой траве под звёздным покрывалом. Он стёр память только своим родителям, но при их появлении присутствовали также и другие студенты. Конечно, являлось невозможным найти каждого и затуманить им разум. Тем более без волшебной палочки.
Гриффиндорец резко подскочил. Джеймс и Лили по возвращению в гостиную обязательно с кем-нибудь будут разговаривать, а их собеседники могут вспомнить дневное происшествие. Отсюда возникнет непонимание, удивление и так далее по нарастающей. А потом разбирательства или ещё чего похуже. Конечно, всё могут замять и забыть, но Гарри мало рассчитывал на такой исход. Юноше было необходимо найти Джеймса, вновь взять его палочку, а затем стереть память профессору МакГонагалл, остальным Мародёрам и Снейпу. Задача стояла не из лёгких, почти невыполнимая, если учесть, что им просто необходимо быть в пещере через каких-то коротких два часа. Это ещё в лучшем случае.
— Поттер, что случилось? — недовольно прошипел Драко, протиравший глаза. Сейчас он выглядел настолько домашним и безобидным, что Гарри просто не мог не умилиться на секунду, поддавшись порыву сентиментальности.
— Если не считать того маленького факта, что я, пожалуй, угробил наше будущее, то всё нормально, — ответил подросток, расчесав своё воронье гнездо пятернёй. — Необходимо стереть воспоминания остальным.
— Это ты про Блэка и так далее? На это нет времени. К тому же, не думаю, что они запомнят то, что случилось недавно. Будем на это надеятся, — чересчур спокойно ответил Драко, сохраняя беспристрастный вид. Только слегка сведенные к переносице светлые брови выдавали его внутренне беспокойстве.
— У меня есть план.
— Серьёзно? Мне казалось, что это Грейнджер у вас по части планов. А оказалось, что мозговой центр то совсем другой. Теперь мне понятно, почему вы всегда попадаете во всякие передряги. И я почти уверен, что твой план — отстой, — раскритиковал его Малфой, уже с самого начала разговора знавший, что остановить своего неугомонного Поттера не сможет.
— Ну спасибо, — буркнул Гарри, — за поддержку. Может, у тебя есть мысли на этот счёт?
— Нам нужно идти в пещеру. Чем раньше, тем лучше. Но ты уже всё решил, поэтому не буду тебя задерживать, — сказал слизеринец, встав на ноги, а затем отряхнув брюки от невидимой в лунном свете пыли. — Поттер, ты глухой? Бери мантию, беги в Хогвартс. Надеюсь, что это будет не зря. И почему мы всегда делаем всё в последнюю очередь?
— Не бурчи, дорогой, — улыбнувшись, прошептал Гарри, накинувший на плечи подарок отца. — Я знаю, что сейчас похожу на параноика, но чутьё мне говорит бежать.
— Так послушайся своё чутьё. Вот только попробуй не быть на месте через полчаса. Я лично придушу тебя, Поттер, — прошипел юноша, поморщившись от этого приторно-сладкого, но почему-то заставившего слегка вздрогнуть "дорогой".
Никто из них даже задуматься не мог о последствиях очередной авантюры. А думать об этом перед тем, как что-либо предпринимать, всегда очень важно.
Драко развернулся на невысоких каблуках, делавших его несколько выше гриффиндорца, и побрёл обратно в глубь леса, сопровождаемый стаей разумных волков, которые были намного лучше любой охраны. Если чутьё Гарри говорило ему идти в замок, то Драко был категорически с этим несогласен,
его чутьё кричало о предстоящей беде.
Поттер, уже находившийся чуть ли не в школе, изрядно запыхался. Ему бы остановиться и передохнуть, глотнуть свежего воздуха полной грудью, вот только подросток не мог себе этого позволить. Не мог потерять такое бесценное время, которое сейчас растрачивает по милости своей паранойи.
Луну скрыли тёмные пушистые облака, а лёгкий ветер ласково гладил высокие деревья и зелёную траву, такую настоящую и неподдельно живую, такую, какую они не увидят, вернувшись обратно.
То, что ему казалось необходимым сделать, также было и невозможным, так как в его совсем не идеальном плане было очень много шероховатостей, одной из которой была задача проникновения в гостиную. Только чудо поможет ему сделать это быстро и незаметно.
Наверное, кто-то там наверху решил сжалиться над ним, потому что на пути (они встретились около ниши, рядом с доспехами какого-то средневекового рыцаря) ему попался Питер Петтигрю, ненависть к которому всё ещё была, вот только не горела она пёстрым пламенем и не сжигала всё нутро юноши. Сейчас пухлый подросток со светлыми волосами выглядел довольно жалко и безобидно, совсем как крыса, в которую тот превращался. Гарри подошёл к нему сзади и, закрыв рот пятернёй, вытащил из внутреннего кармана мантии короткую палочку из каштана, которая неудобно легла в руке Поттера, сразу почувствовавшего, что ничего хорошего из их сотрудничества не выйдет. Такой палочкой было очень опасно совершать такие сильные заклинания, например, как то, что Гарри собирался сотворить. Нет, ему нужна палочка его отца, которая хоть и не заменила ему родную, но слушалась и удобно лежала в руке. Оставалось только запугать этого трусливого недоумка.
— Не кричи, если хочешь выжить. Сейчас ты проведёшь меня в гостиную и будешь притворяться, что всё хорошо. Затем ты сразу же выведешь своих друзей сюда и проведёшь их в эту нишу. Я буду следить за тобой. Поверь, я не побрезгаю воспользоваться Непростительным. Ты всё понял? — прошипел Гарри на ухо перепуганному до смерти подростку. Гриффиндорец с удивлением слушал свой голос, с трудом понимал, что он говорит, потому что это было больше похоже на Волан-де-Морта, но никак не на мальчика-который-выжил. Вот только другого выбора у него не было. Как бы противно от этого сравнения ему не было.
— Д-да, т-только отп-пустите меня, п-пожалуйста, — пропищал Петтигрю, прижав свои маленькие ручки к туловищу, которое от страха разом окаменело.
Вместе они дошли до картины с Полной Дамой, которая спросила пароль, перед этим зевнув, прикрыв рот своей небольшой рукой. После того как Питер прошептал заветные два слова (сахарный леденец, ну кто бы мог подумать), проём перед ним и невидимым человеком, которого парень за эти две минуты вознёс в ранг страшнейших людей, которых сразу же стоит обходить за три версты.
Гостиная Гриффиндора ни на йоту не изменилась с того момента, как Гарри её покинул. Конечно, это было совсем в другое время, но уют и радость не имели возраста, сопровождая студентов всегда. Наверное, именно такое впечатление оказывало на прохожих это место. Хотя Драко бы просто посмотрел на него, подняв в немом вопросе бровь, а затем презрительно фыркнул, заметив, что у него совсем нет вкуса или что-то в этом роде.
Младшекурсники уже лежали в своих кроватях, некоторые, конечно, держались, пытаясь доказать старшим ребятам, что и они не такие уж мелкие. Какие же эти малыши глупые. Гарри бы всё отдал, чтобы вернуться обратно в свои одиннадцать лет, проснуться в чулане под лестницей, погрузить на нос склеенные изолентой очки, поздороваться с пауками, что жили на сплетённой ими же паутине в углах небольшой комнатки, вновь услышать визгливые возгласы тёти Петуньи, громкий топот Дадли и недовольное бурчание дяди Вернона.
Наверное, впервые за долгое время Гарри задумался о благополучии своих ближайших родственников, с которыми попрощался так давно, что время, проведённое без них, начало казаться бесконечным. Как они там? Всё ещё пытаются спрятаться в своих шатких замках из песка? Или же они наконец-то приняли происходящее должным образом? Живы ли они? Вспоминают ли о крошке Гарри, вечно путавшемся под ногами? И почему волшебник вспомнил их именно сейчас, стоя посреди шумной гостиной, наполненной небольшой группой студентов, которым всё же удалось создать такой шум, что можно было бы подумать, что в ярком помещении находится орава неугомонных детей. А ведь так оно и было. Все эти студенты были детьми.
Питер, воровато оглядывавшийся по сторонам, подошёл к сидевшим на диване Сириусу и Джеймсу, которые лениво болтали о каких-то неважных вещах, изредка тормоша занятого уроками Ремуса. Петтигрю начал издалека, но по мере его речи глаза двух закадычных друзей всё ярче горели. Они наконец-то нашли средство избавления от скуки. Джеймс сходил за картой, ещё совсем новой, и мантией, и сложил их в коричневую школьную сумку под неодобрительным взглядом Люпина, который уже заранее знал, что отвертеться на этот раз не получиться. Только бы Северус Снейп сидел в своей гостиной. Юноша уже не мог выносить этих издевательств, брошеных в сторону отличавшегося от всех слизеринца только от скуки или по другим дурацким причинам. Потому что понимал этого закрытого подростка с сальными волосами. Возможно, самую малость, но и этого хватало.
Ему было жалко его. Но ещё сильнее Ремусу было жалко себя. Даже не так. Он жалел, что был таким бесхребетным и тихим человеком, которой не мог открыто противостоять своим друзьям из-за глупой боязни потерять их. И от этого юноше каждый раз становилось противно от самого себя. Он был монстром.
Гарри всё это время следил за исполнением своих указаний, а поэтому не заметил душевных терзаний Люпина, которые отражались на его лице сведёнными друг к другу бровями, прикушенной губой; плечи были тоскливо опущены вниз.
В голове Гарри лихорадочно бегали мысли, которые казались подростку нелепыми и совершенно никчёмными. Ведь не сможет он сразу четверых отключить, каким бы он великим волшебном ни был. А таковым парень себя никак не считал в противовес какого-либо мнению.
Время поджимало. Нужно было срочно что-то делать, хоть что-нибудь. Действовать Гарри решил наверняка, вручную. Буквально за несколько мгновений юноша схватил за шеи своего отца и крёстного, стукнул их головы друг о друга, тем самым отключая их сознание и всякую работоспособность, затем выхватил, быстро обшарив до этого Джеймса, из его кармана мантии уже знакомую палочку и вырубил двоих парней, один из которых сразу сжался, а другой только вглядывался в темноту, пытаясь разобраться в происходящем. Через несколько мгновений все четверо Мародёров лежало на каменном полу.
По части копания в головах людей юноша был полным профаном. Даже удивительно, что ему удалось стереть память Лили и Джеймсу. Ему был необходим Драко, который в этом деле был явно лучше. Вот только слизеринец находился в Запретном Лесу, один на один со зловещей пещерой.
Для эксперимента, чтобы опробовать свои силы вновь, Гарри решил завладеть разумом Питера Петтигрю, на лице которого всё ещё лежал отпечаток страха. Трусливая крыса. Но юноша не хотел причинять даже такому человеку вред, поэтому сосредоточился, обхватил палочку сильнее, произнёс заветные слова, оказываясь в чужих чертогах разума. Оказывается, что Питер почти что забыл утреннее происшествие, его голова была забита мелкими и ненужными вещами. Однако Гарри всё же решил подстраховаться.
Следующим его "пациентом" стал Ремус Люпин. Его правая рука сжимала деревянную палочку, парень был готов защищаться. Его мысли отдавали привкусом отвращения к самому себе, страха, что он может навредить окружающим, а верхом всего этого кулинарного блюда стали сомнения, жалость, некая симпатия, некая благодарность ему, Гарри. Гриффиндорец слегка улыбнулся, забрав этот фрагмент дня из памяти бывшего-будущего профессора.
Джеймс, его отец, лежал на животе, раскинув руки в разные стороны. Они были так похожи. Это мог бы лежать Гарри, вот только это был совершенно другой человек, незнакомый ровно настолько, насколько родной. Его мысли были наполнены глухим раздражением, неким восхищением, даже уважением. Они состояли из многочисленных углов, угол Гарри был небольшим, бледным, значительно отличался от занимающего почти всё пространство угла ярко-рыжего цвета, рядом с которым тёмным пятном маячило нечто странное, но такое же неотъемлемое.
Одно из четырёх тел неожиданно зашевелилось и, несмотря на гул внутри головы, резко наскочило сзади, пока Гарри стоял и рассматривал лежавших перед ним совсем юных Мародёров. Сириус Блэк, забыв про палочку, совсем по-маггловски обхватил будущего крестника вокруг живота и попытался повалить того на пол.
Наверное, Гарри за почти полугодовое путешествие приобрёл один весьма полезный навык: парень научился крепко держать палочку в ладони и ни за что не отпускать. Боковым зрением гриффиндорец увидел тонкий полумесяц на абсолютно прекрасном звёздном небе. Гарри, казалось, видел такое небо только во второй или третий раз в своей жизни. Юноша понял, что на профессора МакГонагалл у него времени не останется, а ему следует надеяться на то, что женщина забудет произошедшее.
Вдруг совсем рядом из ниоткуда появился яркий шар, будто состоящий из молний, который становился с каждой секундой всё больше и больше, а из него можно было услышать чей-то неясный голос и даже увидеть мутный силуэт. На полу, облокотившись на стену, стоял растрёпанный Драко, который словно только что выбрался из грязного дымохода. Он выбросил камень на пол, потому что держать его было невозможно. Их ключ прикатился к самым ботинкам застывшего Гарри, который всё ещё держал за шкирку Сириуса, который также пялился во все глаза на Малфоя.
— Поттер, с этой штукой что-то не так. Видимо, меня пещере было недостаточно, а камнем управлять можешь только ты, поэтому нам нужно как можно быстрее оказаться там, ибо там всё искриться и чуть ли не горит, — проинформировал его сгорбившийся блондин, откашливаясь. — Ты ещё не закончил?
— Что за? Я так и знал, что вам нельзя доверять! Кто вы такие?! — прокричал Блэк, надеясь, что его друзья или обычные прохожие услышат его крики и придут на помощь.
— Сириус, успокойся. Мы не причиним тебе вреда, — сказал Гарри, удерживая вертящегося из стороны в сторону подростка. И что же он такой неугомонный? — Хватит.
— И как же ты меня заткнёшь, м? Не устанешь? — допытывался Сириус, выворачивавший голову назад, чтобы увидеть Гарри.
— Прости, — прошептал Поттер, ударяя будущего крестного головой о каменную стену, на которой висел нервно подрагивающий факел.
— Гарри, сзади! — предупредил его Драко, указывая на тёмный силуэт за его спиной, который пришёл на эти крики, которые были слышны даже в другом коридоре.
Северус Снейп, не забывший двух магов, которые фактически спасли его, брёл по тёмному коридору. Он думал о них всё это время. Они казались ему странно подозрительными, от них веяло опасностью и силой, которая больше то и пугала. Они не могли просто так оказаться на территории школы, сюда нельзя было перемещаться. Благо, что они помешали тому, что могло бы случиться, потому что в тот момент Северус чувствовал иррациональную ярость по отношению к Лили, которая ему ничего не сделала. Он бы не простил себе, если сделал бы хоть что-то неправильное по отношению к ней. Всё же вопросы терзали его голову, а сейчас их стало в сто крат больше, но вдруг всё исчезло, когда Северус словно натолкнулся на невидимую стену.
Подросток услышал крик блондина, затем увидел двоих магов, у ног которых лежали в бессознательном сознании Мародёры. Чувство самосохранения отчётливо просило его убраться отсюда подальше, но проклятые ноги будто вросли в пол замка. И всё это время, пока Гарри направлялся к нему, слизеринец стоял неподвижно.
Северус совершенно не представлял, с какими намерениями этот человек, держав наготове палочку, идёт к нему. Он ещё с самого начала заподозрил в них что-то неправильное, ненастоящее, другое. Неужели эти молодые люди Пожиратели смерти? Или же просто какие-то сумасшедшие? Ему необходимо прийти в себя.
Юноша наконец-то отмер. Точным движением высунул из внутреннего кармана мантии свою палочку, направил её на стоящего в метре от него парня, но не успел ничего произнести, потому что его голова внезапно оказалась мягкой подушечкой, в которую швеи втыкают иголки. Этот зеленоглазый незнакомец пытался сломать его замки. Северус почувствовал, что он не был искусным легилиментом, но его силы были выше тех, которые имелись у Снейпа, который начал изучать эту сложную науку только в конце этого года. Поэтому ему было невыносимо больно и обидно, когда брюнет буквально спалил к чертям тот лабиринт стеллажей с зельями и книгами, который Северус построил в своём мозгу.
Затем ему стало невообразимо легко. Будто он достиг того, чего желал всю жизнь. Слизеринец чувствовал себя свободным и счастливым. Захотелось рассмеяться так, как никогда не смеялся. Вот только за считанные секунды его окружила непроглядная тьма, и мальчишка уснул сладким и спокойным сном.
— Гарри, Гарри, — тихо выл Драко, который буквально подбежал к Гарри, который сейчас стоял на коленях перед упавшим Северусом Снейпом и держался за голову, которая казалась большим чугунным котлом, внутри которого мерзко копошились жужжащие твари. Палочка его отца, забытая и ненужная, валялась в нескольких метрах от него.
Слизеринец повернул голову туда, откуда доносилось свечение. Высокий столб света поднялся к хмурым небесам, казалось, что с каждой секундой он становится всё больше и больше, а вскоре заполонит собой весь мир. Драко точно знал, что этот свет идёт из непонятной проклятой пещеры, в которой они должны были уже находиться. Неужели на этот раз они навсегда зависли? Остались в этом чуждом для них времени? Вот только камень извивался на полу, горел и даже противно пищал, словно звал кого-то.
Драко, державший Гарри за руку, почувствовал горячую поверхность под своим пальцами. Юноша чуть ли не разорвал рукав рубашки, увидев злобно усмехающегося дракона, которой обвил всю руку гриффиндорца и, блондин надеялся на обратное, пробирался к самому сердцу героя, такому необъятному и горячему.
Малфой не мог позволить этому случиться. По инерции, ведомым каким-то шестым чувством, юноша потянулся за раскалённым камнем, закрутил руку мантией, аккуратно схватил и вложил в жаждущую руку хозяина, которая, казалось, двигалась по собственному желанию.
За этот непродолжительным промежуток времени Драко узнал, что они могут перемещаться только в новолуние, но им необязательно присутствовать в пещере (хотя в этом парень ещё не был до конца уверен), вот только камень должен находиться в руке Гарри, по которой расползается крылатый змей, почти что его тёзка. Обвил её своим чешуйчатым чёрным телом, крепко схватился, а затем быстро пополз к кроваво-красному камню, по дороге нежась в красных ручейках и озёрцах крови.
А затем настала тьма...
***
Ещё один бесцельный день. Впрочем, здесь между днём и ночью не было ни какой разницы. Время тянулось резиной и одновременно летело со скоростью света. Хотелось скорее промотать на конец плёнки, чтобы наконец-то увидеть чёрный экран; чтобы однообразные серые картинки прекратили сменять друг друга, не прекращая мучать единственного пленника этой безжизненной тюрьмы.
Сириус лежал на белом песке. Возможно, это был и не песок, а что-нибудь другое. Сначала мужчина развлекал себя тем, что изучал любую вещь, которая попадётся ему. Он думал о её предназначении, о её грустном конце, придумывал историю существования.
Это место напоминало бесконечную и идеально чистую свалку. Порой магу встречались мелкие косточки, человеческие или же нет. Поначалу они его пугали, мужчина чуть ли не с ума сходил, но затем стали такой же привычной деталью интерьера как и вечно серое и скучное небо, которое даже не может пролить хотя бы одну каплю.
Ему было трудно первое время. Так всегда бывает. Но затем ты начинаешь привыкать, считать, что это именно то, без чего ты не мог раньше жить, без чего что-то бы поменялось. Эти мысли так глубоко въедаются в мозг, что становятся единственными верными, внушающими доверия. Ведь Сириус так боялся потерять себя.
В этом бесконечном пространстве изредка встречались чёрные камни, сухие тонкие деревья, вот только выхода нигде не было. А ведь маг так страстно и яростно пытался его найти, тратил все свои силы, которые через несколько часов восстанавливались. Это было очень странное место. Здесь Сириус не хотел есть, пить, даже спать. Вот только в последнее время он всё больше лежал на своих сломанных надеждах с открытыми глазами, устремившимися вверх.
Совсем редко он видел тени. Чёрные пятна бесцельно шагали в неопределённом направлении, вяло перебирая своим ногами, лапами, щупальцами. Странные ребята. Вот только мужчина всё больше становился похож на них. Его кожа давно истончилась, стала невыносимо бледной, отросшие волосы доставали до поясницы, а сам он весь был диким, отталкивающим, нелюдимым. В этом была своя ирония, потому что в округе не было ни одного человека, который мог бы оценить его.
Маг даже обрадовался бы тому человеку, он уже не помнит его имя, который постоянно вызывал у него раздражение. Он тоже был бледным и тёмноволосым, вот только его образ в каждым разом становился более эфемерным. Так же как и образы какого-то зеленоглазого юноши, который что-то отчаянно кричал; грустно улыбающегося русого мужчины, седовласого старика...
Относительно недавно произошло что-то из ряда вон выходящего. Оно заставило Сириуса подняться на ноги, почувствовать отголосок жизни, перейти с вялого шага на бег. Мужчине было жаль, что он больше не мог превратиться в собаку, потому что таким способом он добрался бы быстрее. Но делать было нечего, поэтому пришлось добираться на своих двоих.
В месте, где было больше всего чёрных камней, которые были очень острыми, где небо почти казалось ниже обычного, из-под земли резко проросла лестница. Рядом с ней стоял юноша. Он казался смутно знакомым. Сириус пытался достучаться до него, пытался поймать, но тот постоянно ускользал, а вскоре оказался на верхней площадке обращавшейся резко лестницы. Мальчишка стоял совсем рядом, вот только плотность воздуха значительно изменилась, ведь именно поэтому мужчине стало труднее передвигаться, словно он шёл по дну кастрюли, наполненной вязким киселём.
Блэку хотелось накричать на этого самоубийцу, который собирался спрыгнуть вниз. Возможно, он находился здесь больше него, поэтому ему всё надоело, и он решил разбиться в лепёшку. Неужели Сириуса ждёт такой конец? Брюнет этого не хотел. Анимаг успел схватить парня за ледяную руку, выкрикнув при этом какое-то имя. Он определённо знал его.
Всё стало намного понятнее, когда подросток открыл свои зеленые глаза, затянутые дымкой. Гарри улыбнулся, болтаясь в сотнях или нескольких метрах от земли. В этом мире вообще всё было странно и не так. По лицу Сириуса побежали солёные слёзы. Неужели это были они? Неужели у него ещё остались скудные запасы влаги? Видимо, ответ был положительным.
Гримаса ужаса застыла на когда-то красивом лице мужчины, когда Гарри стал исчезать по частям. Сначала ступни, затем бёдра, туловище, рука, висевшая в свободном полёте, плечи, голова, последними исчезли бледные пальцы, крепко вцепившиеся в руку Сириуса.
Лестница резко зашаталась, послышался сильный скрип... Мужчина падал, раскрыв руки, как птица. Внизу столпились тени, образовавшие большой чёрный круг. Интересно, что они с ним сделают? Медленно раздерут на части, полакомятся, а затем опять разбредутся по бесконечной пустыне? Вот только ничего из этого не случилось. Сириус летел невыносимо медленно, смотрел в ненавистное бесчувственное небо, мечтая разбиться на миллионы кусочков, исчезнуть. Какой смысл в таком ничтожном существовании?
Раздался глухой стук. Это исхудавшее тело упало вниз, прямо в центр скопления теней. Несколько из них он раздавил, но те с еле-еле слышным шелестом выползли из-под него, превратились в полноценное чёрное пятно. У них не было глаз, но Сириус чувствовал их безразличные взгляды на себе. Хотелось крикнуть, чтобы не тянули, вот только голос исчез. Тени разглядывали его ещё некоторое время, но затем разошлись в разные стороны, иногда сталкиваясь друг с другом. Мясо было испорченным? Или же он уже перестал быть человеком?
Мужчине захотелось разреветься. Это бесцельное шатание из стороны в стороны нельзя было назвать жизнью. Эти страшно мёртвые глаза чуть ли не посерели, потеряли прежнюю искру. Кости можно было даже не трогать, чтобы почувствовать. Каким образом в нём сохранялась жизнь?
Даже Азкабан не был таким. Там можно было услышать стоны других заключённых, редкие шаги в другом коридоре, тихие слова безумца, превратиться в собаку, забыться на несколько секунд, смотря в пустые глазницы дементора. Но здесь не было никого и ничего. Даже лёгкого ветерка, хоть чего-то, что помогло бы ему сохранить разум.
Неужели Гарри, вся его прошлая жизнь - мираж? Придётся ли ему вновь заставлять себя дышать, когда этого совершенно не хочется? Господи, как хочется закричать, услышать, увидать, учуять, почувствовать хоть что-то. Сириус никогда не думал о Боге, но, может, самое время? Его мозг со временем всё равно превратиться в кашу, так почему бы не собрать оставшиеся кусочки памяти и разума вместе?
Мужчина представил мёртвых Джеймса и Лили, Регулуса, но слёз не было...
***
Гарри открыл глаза, надеясь проснуться в больничном крыле Хогвартса. Увидеть белые потолок, стены, почувствовать запах лекарств, услышать приятный и строгий голос мадам Помфри, сетующей на то, что скоро "Вы, мистер Поттер, переедете сюда на постоянное место жительства". Вот только Гарри увидел чудесные серые глаза, почему-то обеспокоенные и сырые. Захотелось улыбнуться, притянуть к себе. Гриффиндорец совершенно не понимал, что ему говорит Драко, яростно шевелящий губами. Паника пришла, когда юноша не услышал свой голос из-за звона в голове.
Гарри медленно сел, держась за голову. Сказал блондину, что ничего не слышит. Написал на белом песке, что не оглох, а это, наверное, побочный эффект, который должен пройти через несколько часов. Маг старался не выдавать своей тревоги вроде бы более-менее успокоившемуся Драко, потому что всё должно быть хорошо, чёрт возьми.
Жестами кое-как парень объяснил, что может идти. Он оглянулся. Это место было знакомо и незнакомо ему одновременно. Это серое небо, белоснежный пепел под ногами, острые чёрные камни, далёкое сухое дерево. Наверное, здесь подросток был в одном из своих снов. Здесь была шаткая высокая лестница, которую Гарри никак не мог найти.
Пройдя несколько метров, Драко потянул его за ободранный рукав рубашки. Он указывал на тёмную точку вдалеке, к которой они и направились. Сердце почему-то забилось сильнее. С каждым шагом всё больше эта точка стала напоминать фигуру человека. Гарри поспешил, вот только сил у него не было, поэтому через несколько быстрых шагов подросток оступился и упал.
Глаза наполнились влагой. Мог ли это быть Сириус? Мог ли этот небритый человек, с длинными чёрными волосами, казавшийся мёртвым, быть его крёстным? Юноша отчаянно вскочил и вновь побежал к нему, упав рядом с телом на разодранные колени.
Человек повернул голову в его сторону.
Он наконец-то смог заплакать.
