Шанс

Лёгкий, похолодавший к ночи ветерок освежил и слегка привёл Мако в чувство. Алкогольный азарт совершенно улетучился, уступив место собранности. В самом деле, задираться в пабе не стоило. А вот отправиться в гостиницу и оттуда прозвониться в Республиканский город, к шефу, и запросить разрешение на задержание... Да, так и следует поступить. Даже безмозглый вышибала мог иногда подать дельный совет. Мако одёрнул рукава пиджака, привычным жестом пригладил волосы, огляделся по сторонам, отыскивая взглядом ближайшую стоянку такси... И замер. На другой стороне улицы, прямо в столбе фонарного света, замерла его добыча. Минг-Хуа не таилась и не пыталась скрыться в тени, а спокойно стояла и смотрела на Мако, будто ожидая его. И лишь когда убедилась, что её заметили, развернулась и быстрым шагом направилась вдоль улицы. Мако догнал её в три прыжка — или в три удара сердца, он так и не понял. Грубо схватил за плечо, разворачивая к себе, и перехватил запястья, как и полагалось при задержании преступника-мага. Руки у Минг-Хуа оказались твёрдыми и холодными. Ненастоящими. — Не нужно, — тусклый и будто надтреснутый голос привёл его в чувство. — Нет в этом нужды. Отпусти меня. Мако замер. — Я ждала тебя не для того, чтобы бежать. Отпусти. — Только не говори, что тебе больно, — он крепче стиснул твёрдые запястья и осознал, что пытается второй рукой нашарить на поясе наручники. — Не больно. Но ты сломаешь протез, он хрупкий. Помедлив, он осторожно разжал хватку, совсем чуть-чуть, но Минг-Хуа многого и не требовалось. Она высвободилась единым неспешным движением, и на секунду Мако почудилось, будто где-то над ухом у него плеснула вода. Выпрямившись, Минг-Хуа внимательно взглянула на него снизу вверх. — Идём? — Куда ещё? — рука сама собой рванулась вновь ухватить её. — Поговорить. Тебе ведь этого хочется? Мако не нашёлся, что ответить, и Минг-Хуа, не говоря более ни слова, развернулась и пошла вдоль улицы. Медленно, будто на прогулке, даже обернулась и кивнула, приглашая за собой. «Я всего лишь задам ей пару вопросов, — успокоил себя Мако, догоняя её. — А потом сразу же отведу в участок». Оказалось, что недалеко от бара, в лабиринте улиц притаился небольшой сквер: пяток собравшихся кружком деревьев, пара облупленных скамеек, а посередине — фонтан без капли воды. Медведеобразную статую, которой полагалось извергать из пасти бурлящий поток, разрисовали хулиганы, и вид у каменного чудища был жалкий и виноватый. Минг-Хуа села на бортик, закинула ногу на ногу и лишь потом, будто опомнившись, сложила руки на коленях, не без усилия переплетя пальцы. Мако покосился на перепачканные грязью сиденья скамеек и остался стоять. — Два года прошло, но ты меня узнал. Молодец, — ровный голос Минг-Хуа нарушил повисшую тишину. — Трудно, знаешь ли, забыть человека, который хотел тебя убить. И почти убил твою подругу. — Ты про Аватара? — непринуждённость, с которой была произнесена эта фраза, заслуживала хорошей оплеухи. — Да. — Я не хотела её убивать... Хотя нет. Я не нуждалась в её смерти — так правильнее. — И в чём разница? — Если бы был другой выход... А, пусть его, — Минг-Хуа тряхнула головой. — Ты прав, разницы нет никакой. Я пыталась убить твою подругу. — И меня тоже. — Да. Не единожды. Как и твоего брата. Мако уставился себе под ноги. Ему, наверное, стоило ощутить злость или гнев, но в душе не было ни того, ни другого. — Как ты выжила? — спросил он, чётко осознавая, что ему не следует знать ответ на этот вопрос. Не в этих обстоятельствах. — Я думал, молния тебя убила. — Оглушила. Признаться, ты почти остановил мне сердце, — его слуха коснулся тихий смешок. — Но не слишком-то старался. К тому же, в пещере была вода, а исцеление — дело несложное для хорошего мага. Газан помог мне выбраться, когда храм начал разрушаться. — Маг лавы тоже жив? — вскинулся Мако. Минг-Хуа поспешно покачала головой. — Нет. Больше нет. Он не пережил тот бой, но я спаслась. — Только ты? — Нет. Захир ещё жив, — её губы растянулись в ироничной улыбке. — Если хочешь знать про остальных, лучше сразу иди к нему. Вообще-то ты выбрал не того человека для таких расспросов. Я до последнего момента не знала, что нас больше, чем четверо. — Верится с трудом. — Но это правда. Я знала лишь о Захире, Газане и Пи’Ли, большего не требовалось. Я — боец. Убийца. Устраняю препятствия с пути. — Что же ты забыла в этом городке? — как Мако ни старался, разозлиться как следует не выходило. Видимо, дело было в алкоголе. — Я тут живу, — ответила она просто. — Уже два года. — А... руки? Где ты взяла руки? — Старый мастер сработал мне их давным-давно, ещё до тюрьмы. Смотри, — она стянула перчатку, и Мако приблизился, чтобы рассмотреть протез получше. Ладонь оказалась лёгкой и твёрдой, вырезанной из какого-то тёмного дерева. Пальцы состояли из коротких округлых фаланг, меж которыми поблёскивали металлические шарниры. — Как ты ими двигаешь? — Там внутри вода. Не слишком удобно, конечно, с водяным кнутом и вовсе не сравнится, но зато никто не в курсе, что я калека. Не привлекает внимания, — Минг-Хуа соединила вместе кончики пальцев. В самом деле, рука в перчатке выглядела вполне обыкновенной. — После Храма... после всего того, что случилось, я решила: если мой тайник с этими протезами ещё цел, я попробую начать жить как все. Если же нет, пойду освобождать Захира, где бы он ни был. — Тебя не назовёшь верной соратницей, — усмехнулся Мако. — Вообще-то шанс найти тайник был ничтожным, тринадцать лет — это целая жизнь. Но ты прав, моя верность здорово пошатнулась, когда погибла Пи’Ли. Вернее, когда о её смерти стало известно. Захир упомянул об этом так... вскользь. Как будто это уже не имело значения. — Он ведь «вошёл в пустоту», если я ничего не путаю, — Мако попытался извлечь из памяти последнюю гневную речь мятежного мага, но ум отказывался выдавать что-то кроме воспоминаний о собственной ярости при виде умирающей Корры. Он бы и сейчас не отказался ощутить тот огонь, но за два года от него осталась лишь безжизненная кучка пепла. — Для этого ему понадобилась смерть моей подруги, — кивнула Минг-Хуа. — Пи’Ли всегда была его тенью, его оружием, его... девоной. Он пожертвовал ею, как фишкой в пай-шо. Говорил, что любит — и оставил одну против целого отряда. Так не поступают с любимыми... проклятье, так вообще ни с кем не поступают! На секунду Мако показалось, что сейчас она снова станет собой — безрукой фурией со злющими глазами и развевающимися волосами, но краткая вспышка гнева уже утонула в океане спокойствия. — И что ты делаешь теперь? — спросил он. — Что будешь делать дальше? — Живу, — начала с первого вопроса Минг-Хуа. — Моё имя — Ен, я простая горожанка, знать не знающая ни о лотосах, ни об Аватарах. Обычная женщина, на досуге выстукивающая истории на печатной машинке. Больше никто. А что буду делать дальше — так это зависит от тебя, парень. — Ты преступница. — Конечно. Она спрыгнула на землю и повела плечами, будто разминая их. — Позволь и мне задать тебе вопрос. — Хм? — Всего один. Не слишком-то он сложный. Правда, я не знаю, сможешь ли ты внятно на него ответить. — Говори, — Мако скрестил руки на груди. Минг-Хуа улыбнулась и принялась натягивать перчатку на свой протез. — Мы ведь с тобой не друзья, парень. Тебе незачем меня прикрывать, с какой стороны не подойди — я твой враг. — Да. — Тогда к чему были эти расспросы? Дежурный офицер справился бы с допросом куда лучше тебя. — Мне не нужен допрос. Мне нужен был... — Мако запнулся, но всё-таки продолжил: — разговор. С тем, кто тогда всё видел, как и я. С тем, кто всё помнит. Когда я узнал тебя в том баре, то повёл себя, как полицейский. Но не почувствовал себя им, как ни пытался. — А что ты почувствовал? Мако прислушался к собственным ощущениям, привычным жестом сцепил руки за спиной, скользнул взглядом по нелепому каменному медведю. Его собеседница терпеливо ждала. — Радость, — наконец признался он. — Радость? — Минг-Хуа выронила перчатку. — Да, — говорить правду было легко и приятно. — Признаться, я не хотел тебя убивать, тогда, в пещере. — Это ведь была самооборона. — Это было убийство. Не спорю, есть люди, которые убивают, и глазом не моргнув. Ты, например. А у меня не та порода. Я рад, что ты жива. Минг-Хуа подошла к нему ближе и заглянула в лицо, чуть наклонив голову набок. —Меня бы всё равно обнаружили, — сказала она и улыбнулась без тени веселья в глазах. — Раньше или позже. И, знаешь, хорошо, что это сделал ты. В тёплом свете уличных фонарей она вдруг показалась Мако красивой. Он помнил жуткую ухмылку, оскал, обнажавший дёсны, крививший её губы во время сражений, и свирепую ярость, горевшую в глубине тёмных глаз. Бой не красил Минг-Хуа, а теперешнее спокойствие наоборот, придавало тонким и острым чертам странную притягательность. Мако пришло в голову, что сейчас он может сделать с ней всё, что пожелает, вряд ли она откажет. Усилием воли он выкинул эти мысли из головы, сказал: — Пойдём, — и чуть не протянул ей руку, но вовремя опомнился. — Куда? — её взгляд был безмятежен, а в голосе не проскользнуло ни капли тревоги или подозрительности. Она была спокойна, как смертник, встречающий своё последнее утро. — Прямо, — Мако махнул рукой в сторону сияющих в конце улицы разноцветных вывесок. — К перекрёстку. — А потом? — Решу по дороге. То есть решим. Мы оба. Шанс должен быть у всех, не правда ли? — До перекрёстка всего сотня шагов, — предупредила Минг-Хуа. — По-моему, этого достаточно, — усмехнулся Мако. Подняв воротник, он зашагал, прямо, как и сказал, уставившись себе под ноги, даже не глядя, следует ли за ним его опасная спутница. Ветер шевелил кроны деревьев и неряшливо расшвыривал с асфальта опавшие листья. Минг-Хуа шла рядом, иногда слегка задевая плечом его руку, и молчала. Пожалуй, если бы не эти касания и не едва слышный стук каблуков, она бы сошла за какую-нибудь тень прошлого, проявившуюся под действием виски и воспоминаний. И странное дело: в этой наступившей тишине, мягкой и безбрежной, нарушаемой лишь едва слышным шёпотом ветра и тихими шагами женщины рядом, Мако почувствовал, как щемящее чувство тоски и одиночества мало-помалу отпускает его.